Когда выбираешь свободу

– Это верно, – усмехнулась я. – Знакомо. А как же они тебя оставили в таком состоянии?

– Так они и не знали! – ответила Лиля и со звяканьем поставила на стол такие же стеклянные и прозрачные чашки с блюдцами, как и чайничек. – Я уже после их отъезда разболелась. Да я хоть от них ото всех отдохну! Это так нечасто бывает.

Лиля поставила чайничек на стол и сама присела на табуретку рядом. В чайничке заколыхалась приятного оранжевого цвета жидкость с плавающими ягодками облепихи, листиками мяты и кружочками лайма.

– А я люблю оставаться одна, – улыбаясь продолжила Лиля, глядя на чайничек. – Есть в этом особая приятность. И я люблю это одиночество. Знаешь почему?

– Почему? – по инерции спросила я.

– Потому что оно временное! Давай пить чай.

Лиля разлила по чашкам ароматную жидкость, и я прямо-таки не пожалела, что осталась. Мы поболтали о разном, о семьях, о детях. Лиля оказалась очень интересным собеседником и весёлой женщиной. Горячий облепиховый чай оранжевым и ароматным теплом разливался внутри меня, и мне даже показалось, что моя хроническая усталость отступила. Я расслабилась и физически, и эмоционально, когда мы с Лилей рассказывали друг другу истории из жизней и смеялись над проказами и проделками детей. Время будто приостановилось, давая мне возможность немного перезагрузиться. Лиля заряжала какой-то непонятной мне энергией и позитивом и, когда я уже стала чувствовать, что тиски напряжения совсем ослабли, на мой телефон стали сыпаться сообщения. Телефон завибрировал в заднем кармане джинсов, возвращая меня в реальный мир. Я словно опомнилась и, достав телефон, уставилась на экран. Это были сообщения от дочери. Будто чьи-то крепкие и холодные пальцы сжали моё горло.

В последнее время отношения у нас с ней не ладились. Можно было конечно всё списать на переходный возраст, если бы она не вела себя в точности, как моя мама. А это уже очень похоже на формирование характера, а не издержки переходного этапа взросления. Я с подругами часто смеялась над тем, что меня муж так не контролирует, как мама. Где я, с кем, как долго, что я там делаю и зачем – маме нужен был полный отчет. Каждый её звонок мне начинался с одной и той же фразы: «Ты где?» Если я где-то на вечеринке с коллегами или в кафе с подругами, то девочкам звонят и написывают сообщения обычно мужья, а мне – мама. Раньше я над этим только шутила. Часто просто не брала трубку и не отвечала на сообщения после того, как один раз отвечу. Но стало не до шуток, когда в компанию моей мамы добавилась ещё и дочь. Тут уж стало совсем не смешно. Если мама не могла дозвониться до меня, то она сразу же звонила моей дочери. И я получала двойной прессинг. А теперь уже Катя и сама без «помощи» бабушки не даёт мне шагу ступить. Сообщения сыпались одно за другим, и я разозлилась.

– Что тебе нужно? – еле сдерживая себя, проговорила я в трубку.

– Чтобы ты была дома! – не стесняясь своих эмоций, крикнула мне в ухо моя одиннадцатилетняя дочь.

– Ты за тоном следи! – сказала я, уже повысив голос. – Ты с матерью разговариваешь, а не с подружкой!

– А ты ведёшь себя не как мать!!! – сорвавшись на истерику, заорала в трубку Катя. – Что ты за мать такая? Где ты шляешься?

Я чуть не задохнулась от таких слов и нажала отбой звонка. Напротив себя я увидела круглые удивлённые глаза Лили. Она застыла с кружкой возле рта. Лиля моргнула и сделала глоток.

– Извини, – упавшим голосом произнесла я.

– Да ничего… – ответила Лиля спокойным голосом. – Это кто? Дочь?

Я кивнула. Мне было ужасно стыдно перед Лилей и за дочь, и за себя. Мне бы вскочить и убежать или, лучше всего, провалиться сквозь землю, но усталость с новой силой навалилась на меня и буквально пригвоздила к табуретке. Руки задрожали. Лиля крепко взяла меня за руку, словно стараясь унять эту дурацкую дрожь.

– Может, чего-нибудь покрепче налить? – спросила она.

– Нет, что ты? – ответила я и даже испугалась. – Я пойду, хорошо?

– Ну, смотри… – сказала Лиля и кивнула.

Уже возле выхода она сказала мне:

– Спасибо за то, что зашла… И… Если тебе нужно будет поговорить с кем-нибудь, то не стесняйся, приходи.

Я еле успела выскочить из квартиры Лили, потому что слёзы буквально кипели в глазах. Душили злость и обида. И жалость к себе. Ведь я правда даже не могла ни с кем ни поговорить по душам, ни пожаловаться! Подруг у меня толком не было, а друзья детства уже выросли во взрослых дядек и вряд ли поняли бы меня, если б я тут начала перед ними нюни распускать… Я никогда не позволяла себе слабостей, тем более слёз не только перед ними, но и перед самой собой. Надо взять себя в руки, а то что-то совсем расквасилась. Хорошо ещё, что хоть с мужем у меня было взаимопонимание. Он никогда не ограничивал мою свободу и всегда был на моей стороне. Я всегда чувствовала его поддержку практически во всех вопросах. Он часто меня даже от моей же собственной мамы защищал. Мы были с ним отличной командой.

Мысли о муже и его защите придали мне сил, и душившие меня слёзы отступили. Домой я зашла уже совсем успокоившись. Всё семейство моё было дома. Муж встретил меня на пороге, поцеловал и ушёл обратно в зал смотреть новости. А я первым делом прошла в комнату Кати и отчитала её за звонок. Катя, надувшись, сидела в кресле с телефоном и произнесла только одну фразу по окончании моей тирады.

– Мама, прости меня. Я больше не буду, – пробурчала она, не поднимая на меня глаз.

Я не ответила ей. Вышла из комнаты и закрыла дверь за собой.

– Что у вас там случилось? – поинтересовался муж, когда я присела рядом с ним на диван.

– Да, блин, ещё одна моя мама… – ответила я. – Совсем совесть потеряла, сопля зелёная…

И я рассказала ему о том, где была и что произошло. Он выслушал, приобнял меня за плечи и, поцеловав над ухом, сказал:

– Не злись. Я поговорю с ней, – и, улыбнувшись, добавил: – И не сопля она зелёная, а дочь твоя.

Я дернула плечом, чтобы сбросить его руку, и буркнула:

– Сопля зелёная…

И ушла в ванную.

Я довольно долго простояла под теплыми струями душа, мысленно пытаясь смыть с себя тяжесть мыслей и событий последних дней, а когда вышла, то дети и муж уже были по своим комнатам. Я заглянула в комнату сына. Он ещё не спал и при свете ночника, лёжа в кровати, читал книгу. Мы, как обычно, обменялись пожеланиями спокойной ночи. А заглянув в комнату дочери, я увидела, что она уже спит, и не стала к ней подходить и целовать. Муж тоже лежал в кровати. Его лицо освещал экран телефона.

– Чего не спишь? – буркнула я, забираясь под одеяло.

– Да всё времени нет разобраться в нём, – ответил он. – Тут куча разных функций, а я о них даже не знаю. Всё руки никак не дойдут покопаться.

Недавно мы с сыном скинулись деньгами и подарили ему на день рождения новый смартфон. Но из-за сильной занятости муж всё никак не мог спокойно сесть и разобраться что там и к чему, какие в нём есть программы, приложения и для чего они. Сын пару раз уже посмеялся над отцом и назвал его лохматой древностью, за что чуть не схлопотал назидательного подзатыльника. Хотя вряд ли бы схлопотал. Сын был уже взрослым девятнадцатилетним парнем, учился в университете и, играя в хоккейной сборной на контрактной основе, зарабатывал свои собственные деньги.

– Хватит копаться, спи давай.

– Да… Сейчас.

Я повернулась к мужу спиной и, закутавшись в одеяло, закрыла глаза.

Но сон не шёл. Мысли тоненькой струйкой сквозь дрожащие ресницы заползали в голову, пока не превратились в целую лавину. Что происходит в моей жизни? Что происходит со мной? С моей мамой? С моей дочерью? Что я делаю не так? Я плохая дочь? Но какой надо быть? Я и так стараюсь! В детстве жила у бабушки и не докучала родителям, а после их развода им и вовсе никто не мешал устраивать свои личные жизни. Мной полностью занимались бабушка с дедом. Жизнь у мамы с другими мужчинами так и не сложилась, и когда уже я вышла замуж и ушла жить отдельно, мама переехала к родителям. Поначалу мы с мужем как могли помогали им, даже несмотря на то, что часто сами были на мели по причине того, что, развивая свой бизнес, муж часто терпел неудачи. Уже тогда я внутренне злилась на маму из-за её ссор со своими родителями и старалась нечасто появляться в их доме, хоть и скучала за стариками. Но когда их не стало, мама полностью переключилась на меня. Её постоянная критика меня, моего мужа и детей доводила меня до белого каления, но, жалея её, я не позволяла себе высказываться. Мы по-прежнему помогали ей, даже больше, потому что бизнес окреп и жизнь наладилась. Что я делаю не так? Я звоню ей каждый день. Раз в год возим её на курорты. Оплачиваем ей разные лечения. Раз в неделю я прихожу к ней убирать в её квартире. Пару раз в неделю приезжаю, готовлю кушать и пакетами замораживаю приготовленные мной котлеты и пельмени. Я выслушиваю все её жалобы, все претензии. Я стараюсь не высказывать своё недовольство, даже если всё внутри меня кипит! Что не так? Иногда мне начинает казаться, что я её ненавижу. Воспоминания о том, как мне не хватало её присутствия в детстве, как мне не хватало и не хватает сейчас её слов одобрения и любви накрывают всё чаще. И обида за её неблагодарность душит всё сильнее. А то, что она ещё и дочь мою втягивает в наши с ней отношения, я вообще простить не могу. Теперь ещё и с дочерью я ругаюсь.

Я тяжело вздохнула и натянула одеяло до ушей, закутавшись посильнее, будто это могло защитить меня от нашествия плохих мыслей.

Я, наверное, плохая мать… Хотя ведь с сыном же у меня вообще проблем нет и никогда не было. Это самый послушный, самый отзывчивый и самый аккуратный мальчик. Я хорошо его воспитала. В его комнате всегда чистота, в шкафах и вещах порядок. Он всегда мне помогает. И вообще, мы с ним друзья. Значит, я хорошая мать! Да, я хорошая! И мать, и жена, и хозяйка, и деньги я зарабатываю. Я всё могу, и я всегда всё успеваю. У меня дома чистота, у меня дома всегда вкусная еда, я всегда хорошо выгляжу. И мой муж гордится мной.

Мысль о муже немного согрела меня. Я снова вздохнула и повернулась к нему.

– Андрей… – позвала было я, но осеклась.

Он спал, тихо и размеренно посапывая. Телефон на его груди поднимался и опускался. Уснул и, наверное, опять не доразбирался. Лохматая древность… Я улыбнулась и, приподнявшись, взяла в руки его телефон. Я потянулась через спящего мужа, чтобы положить телефон на тумбочку, как он беззвучно свибрировал, и экран вспыхнул приглушённым светом. Я машинально повернула экран к себе. На экране всплыло сообщение от какой-то Алёны «Сладких снов, Андрюша».

В груди будто что-то мягко лопнуло и тепло растеклось у горла. Я тупо смотрела на странные слова, пока экран не погас, после чего, дотянувшись до тумбочки, мягко и медленно, будто телефон лип к ладони, опустила его на гладкую деревянную поверхность.

И ещё долго я лежала с открытыми, смотрящими в темноту и пустоту глазами. Нет, мне не хотелось больше думать. В голове не вертелась прочитанная фраза. Просто моя жизнь будто остановилась. И сердце остановилось вместе с ней…

6

Когда в следующий раз появился Аркадий Степанович, деревья окрасились в золотые и пурпурные цвета. Колхоз вовсю собирал урожай, и почти всё мужское население, особенно молодёжь, уехали в полевые бригады на уборку. Аня отработала смену в саду, и когда колхозный грузовик довёз женщин до обычного места сбора и высадки в начале улицы, автомобиль городского начальника она увидела ещё издали. Не возле их дома, а как-то в сторонке, скрытый густым кустарником и раскидистыми ветвями берёз, растущих у дороги, автомобиль притаился, словно зверь в засаде. В последнее время он всегда останавливался где-нибудь в стороне или вообще возле конторы, а Аркадий Степанович до их дома добирался пешком. Наверное, в надежде, что никто ничего не увидит и ни о чём не догадается. Так думала Аня. И думала, что это глупо делать, потому что у людей глаза есть и есть языки, причём острые, и разговоры так и так велись. Всё равно все видели, куда ходит Аркадий Степанович.

Аня зашла домой и ещё в сенях услышала громкий и заливистый смех мачехи внутри дома. Таисия явно была счастлива. Аркадий Степанович стал реже появляться, поэтому Таисия чаще была мрачной. И теперь в каждый редкий приезд мужчины включала всё своё обаяние, любезность и кокетство. Наготове держала сбор из трав, которые заваривала в чай и которые особенно нравились, как он сам говорил, Аркадию Степановичу, чтобы угощать дорогого гостя.

Вот и сейчас Аня увидела счастливую Таисию, щёки которой щедро заливал румянец: то ли от разговоров, то ли от выпитого самогона. Бутылка со слегка мутноватой жидкостью стояла посреди стола в окружении разносолов и приготовленной еды. Возле обоих стояли наполненные стопочки. Это было в первый раз. Обычно, если Аркадий Степанович не отказывался от ужина, то он заканчивался чаем с чем-нибудь вкусным, привезённым гостем из города. Но, видимо, теперь был особый случай.

– Что отмечаем? – настороженно спросила Аня, стянув с головы косынку и повесив её на гвоздик у дверей, где обычно у них висела верхняя одежда.

– Пойдем за стол, дочка! – звонко воскликнула Таисия, и в её голосе зазвучали певучие нотки. – Нам действительно есть что отметить!

Аня села на свободный стул за столом напротив Аркадия Степановича. Таисия щебетала и накладывала в Анину чашку картошку и квашеную капусту с бусинками клюквы.

– Так, выпить я тебе не наливаю, мала ещё! – смех Таисии переливал колокольчиками. – А вот мы с Аркадием Степановичем выпьем!

Аня подняла глаза на гостя и посмотрела на него. Аркадий Степанович был в белой рубашке и светло-бежевом костюме, куртка от которого висел на спинке стула позади мужчины. Рукава рубашки он закатил, обнажив до локтя большие и довольно мускулистые для городского начальника, который в общем-то мало занимался физической деятельностью, руки. Ворот рубашки был расстегнут чуть больше, чем это было бы приличным, как показалось Ане. Щёки его так же, как и у Таисии, раскраснелись, а всегда аккуратно уложенные русые волосы потеряли свой прилизанный вид и лихо кудрявились, спадая на лоб. Когда Аня взглядом добралась до лица Аркадия Степановича, то увидела, что тот в упор смотрит на неё. Рот его не улыбался, но глаза лучились задорной и какой-то даже искренней улыбкой. Не было в его синем взгляде обычной стали, холода и сдержанности. Но была эта неприятная Ане липкость и… торжество? Или Ане показалось? Она нахмурилась и, опустив взгляд в тарелку, зачерпнула ложкой капусту.

– Аня! – обратилась Таисия к падчерице и развернулась к ней чуть ли не всем телом. – Мы с Аркадием Степановичем должны тебе кое-что сообщить!

Аня перестала жевать.

– Угу… мы значит, – уточнила Аня и кивнула.

Сердце в груди на миг замерло и медленно запульсировало в рёбра.

– Да! Мы! – Таисия широко и счастливо улыбнулась и посмотрела на Аркадия Степановича.

Он как-то странно усмехнулся и кивнул, одарив Аню долгим взглядом.

– Аня. Я сделал твоей маме предложение, и она согласилась выйти за меня замуж.

В ту же секунду предчувствие чего-то плохого прокралось в душу Ани. Она поджала губы и молча продолжила кушать. Наступила неловкая пауза.

– Вот, – неуверенно подала голос Таисия. – Поэтому, Аня, планы у нас будут такие: жить мы поедем к Аркадию Степановичу, у него в городе большая служебная квартира, так что места нам всем там хватит. На следующий год ты пойдешь учиться, а пока устроишься работать на фабрику. На фабрике, конечно, можно попросить общежитие, но Аркадий Степанович очень любезно настаивает, чтобы ты жила с нами и ни в чём не нуждалась.

Таисия влюблёнными влажными глазами посмотрела на Аркадия Степановича и взяла его за руку. Он в ответ сжал её ладонь и кивнул, не отрывая глаз от уткнувшейся в тарелку Ани.

– Вы уже всё решили даже? – негромко спросила Аня.

– Да! А что тут решать?

– А если я не хочу?

Улыбка медленно сползла с лица Таисии.

– Не начинай.

– Да я не начинаю, – ответила Аня и, слегка дернув плечом, уставилась на Таисию. Отложила ложку и спрятала руки между коленей. Сжалась, словно собиралась стать маленькой и незаметной для сложившейся ситуации. Авось, пронесёт. – Просто вы так здорово всё решили за меня и даже мнения моего не спросили… Будто я скотина безмозглая.

– Что у тебя за слова такие?! – возмутилась Таисия. – И что тебя спрашивать? Не здесь же тебе оставаться! Одной.

– А почему нет? Выйду замуж за Митю и будем жить поживать да добра наживать, как в сказках.

– Что-о-о? – Таисия аж с места привстала. – Чего удумала-то? Какой ещё Митя?! Много ты с ним добра-то наживёшь! Голь перекатная!

– Не называй его так. Он добрый, чуткий и работящий…

– Ты это брось! Мы уже не раз с тобой об этом говорили! Умная девка, такие возможности открываются, жить в городе, выучиться, а она в навоз лезет!

– Да лучше я в навозе жить буду, чем с этим!.. – звонко воскликнула Аня и не договорила.