Молодой

– Я искупаюсь лучше пока, ладно? Кто со мной – тот герой! – он поднялся и обвёл взглядом окружающих – Рано, наверное, праздновать мой успех мы начали – уже тише добавил он. Затем отошёл чуть в сторону и снял шорты и футболку, оставшись в чёрных плавках.

– Иди пока один, мы тебя догоним чуть позднее – проговорил отец. – Только далеко поначалу не заплывай, хорошо? Осмотрись на воде.

– Понял, пап.

– Рома, с этой стороны берега глубина увеличивается плавно на протяжении метров пяти, затем обрыв – добавил дядя Саша.

– Ладно, всё нормально будет – уже издали отозвался Роман, мягко ступая по мокрому песку и вглядываясь в серебристую гладь воды, чуть подёрнутую рябью.

Купающихся людей было немного, впрочем, как и оставшихся на берегу. Многие уже собирались уходить. Погода стала портиться: налетел ветерок, солнце скрылось за сизыми облаками. Вдруг стало даже немного прохладно. Роман медленно вошёл в воду, сразу же неприятно ощутив разгорячённым телом прохладу воды, нырнул, проплыв несколько метров под водой, показался на поверхности и поплыл брассом. «Интересно. А там отмель, что ли? Люди по колено в воде ходят в том месте, где, по идее должно быть очень глубоко. Нимбов над головой не заметно, вроде. Доплыву до того места, передохну и обратно, метров сто осталось примерно» – так думал молодой пловец. Согласно знакам зодиака, Рома относился к «Рыбам», но, по иронии судьбы, в родной стихии, в воде, вовсе не чувствовал себя комфортно, как рыба. Весь его опыт пребывания в воде сводился к немногим коротким заплывам в неглубоких водоёмах после рыбалки, там, в Средней Азии. Поэтому, хорошим пловцом его назвать было трудно. На этот счёт можно было сказать лишь одно: «этот парень довольно уверенно держится на воде». Роман оглянулся на берег и был изумлён: «Ого! Далековато ты заплыл сегодня. Вроде бы, и не чемпион по плаванию, кхе-кхе. Не-е, Ромка, хорош, поворачивай назад». Подгоняемый этой мыслью, он поплыл обратно, к берегу. Он, не обладая должным опытом, не рассчитал своих сил, устал. Тем временем, погода испортилась окончательно: небо, как дымом, заволокло серыми тучами, сквозь которые с трудом пробивалось солнце. Ветер, дующий со стороны берега, всё усиливался. По воде пошли крупные волны. «Мгновенно погода испортилась, да ещё и водичка не айс, вернее – именно айс, ледяная! Верхний слой ещё тёплый, а чуть глубже – писец как холодно» – ахнул в душе Рома. Он вновь стал вглядываться в берег, различая взволнованные лица отца, тёти и дяди. Они уже были на ногах, дети, наверно, уже сидели в машине. Тётя Таня что-то кричала ему и махала рукой. На Романа накатывались, волна за волной, потоки воды, захлёстывая его с головой. Плыть становилось всё труднее. В этот момент икроножную мышцу его правой ноги вдруг свело страшной судорогой. «Это что ещё за хрень такая?! Только этого мне не хватало» – пронеслась мысль. Роман сделал попытку размять рукой этот скрюченный шар мышц, лишивший его ногу возможности нормально функционировать. Тщетно. А берег, как будто застыл на месте. У Романа складывалось впечатление, что за последнюю минуту он не продвинулся вперёд ни на метр! «Да ё-моё, должен я доплыть, должен! Всего-то метров пятьдесят каких-то осталось! Главное – без паники на корабле, Рома, спокойно. Может, заорать, чтоб подтянули к берегу меня?! Позор джунглям. Нет, дотяну сам» – бились в голове мысли. И тут вдруг ослепительно блеснуло солнце в разрыве облаков. Очередная волна, особенно крупная, с головой накрыла неопытного пловца. На мгновение Роман зажмурился, продолжая грести руками и ногами уже из последних сил. Открыв глаза, он увидел, как в замедленном кино: сквозь толщу изумрудной воды красиво мерцало солнце, а вода, как живая материя, также очень красиво искрилась, мерно колебалась. «Вот она, смерть! Дышать нечем. Даже не страшно почему-то, ни капли ужаса. Говорят, вся жизнь в этот момент проносится перед глазами. А тут что я вижу – всего лишь солнышко сквозь эту муть зелёную, тьфу… Нет. Варяг не сдаётся!» – так шептал его удивительно спокойный внутренний голос. Роман, сконцентрировавшись, выплыл на поверхность. Затем, ценой неимоверных усилий, рванулся из последних сил к суше. В этот момент его подхватили чьи-то руки, стали вытаскивать на берег. «Батя с дядей подоспели…» – устало подумал Рома и его замутило.

Отец перекинул сына через колено и стал, нажимая на спину, выдавливать из его лёгких воду.

– Нахлебался воды, блин, всё-таки! – с досадой произнёс он. – Слава Богу, хоть живой. Тётя Таня напряжённо молчала, она лишь тяжело вздыхала время от времени. Витя и Оля прилипли к стёклам «Нивы».

Рома стал подавать признаки жизни: бледное до этого его лицо чуть порозовело. Он тяжело обвёл мутным взглядом окружающих и прошептал:

– Спасибо…

– Ром, ты бы хоть крикнул нам, что ли… – протянул, в тон отцу, дядя Саша. – Мы заметили, что с тобой непорядок только тогда, когда ты был уже метрах в двадцати от берега, почти доплыл. Тётя Таня, кстати, первая обратила внимание на то, что ты стал как-то, уж слишком медленно плыть. Что случилось с тобой, а?

– Ногу судорогой свело… Вода холодная на глубине, ветер встречный, да и плаваю я не очень, мягко говоря… – тяжело прохрипел Роман. – Тошнит, блин. Тяжко.

– Накинь одежду, поедем в поликлинику. Тут рядом, по дороге к дому, на Ольховой. – Дядя Саша сел за руль и завёл машину, все погрузились в авто. «Нива» на всех парах полетела в сторону поликлиники. Уже в дороге Рома выдал:

– Рождённый ползать летать не может. – И через секунду добавил:

– Или вот, например, ещё точнее, это точно обо мне. Слушайте. Старинная английская пословица гласит: «Кому суждено быть повешенным, не утонет» – Неудачно пошутил, да? – озабоченно поглядел на сразу побледневшие лица окружающих Рома и сам стал несколько бледнее.

В поликлинике молодой терапевт, дежурный врач констатировал: страшного ничего не произошло. Он порекомендовал какие-то лекарства, которые сразу же были приобретены в соседней аптеке. От ужина парень отказался. Роман принимал эти средства весь оставшийся вечер, даже ночью просыпался один раз. Он по-прежнему чувствовал себя крайне плохо. В тот день Рома благополучно избежал первой своей возможности умереть раньше отведённого ему судьбой срока.

Студент

Тихо плещется вода,

Голубая лента.

Вспоминайте иногда

Вашего студента.

Из вагантов (11—13 в.в. н.э.) *

*Ваганты (от лат. clerici vagantes – странствующие клирики) – «бродячие люди» в средние века (XI – XIV века) в Западной Европе, способные к сочинительству и к исполнению песен или, реже, прозаических произведений.

Наутро, приняв очередную порцию лекарственных препаратов, Рома, с превеликим трудом позавтракал и отправился в институт, сдавать экзамен по физике. Чувствовал он себя неважно.

Видимо, нездоровое физическое состояние не самым лучшим образом сказалось на показателе. Как Рома ни старался сосредоточиться, он так и не смог добиться желаемого результата. В глазах рябило, в голове шумело, внимание рассеивалось. Ему, если честно, в тот момент хотелось просто завалиться в любом месте и проспать весь день. Заметив плохое самочувствие абитуриента, экзаменатор по фамилии Лившиц, предложил следующий вариант:

– Молодой человек, я вижу, вы не вполне здоровы сегодня. Зачем же вы, право, пришли в таком состоянии на экзамен? Похвально, конечно, что вы нашли в себе силы присутствовать на этом испытании. – Он интеллигентно поправил очки, оседлавшие его мясистый, с небольшой горбинкой, нос. – И даже весьма самоотверженно пытаетесь выдержать экзамен. Но… Может быть, вам всё же не стоит упорствовать сегодня? Может быть вы, взяв справку в медпункте института, придёте на пересдачу, когда поправитесь?

Рома выдержал его пристальный взгляд: ему показалось, что зрачки тёмно-карих умных глаз, многократно уменьшенных толстыми линзами в массивной чёрной оправе, сфокусированы чётко на переносице Романа, он подумал: «Хм, прикольный чувак. Другому на его месте по-фигу было бы, кто там как себя чувствует. А этот вот, сочувствует мне, сопереживает. Приятно. Нормальный, похоже, препод. Короче, хороший человек. Не редиска».

– Профессор, экзамен для меня всегда праздник! – вяло попытался отшутиться Рома.– А если серьёзно, премного благодарен за ваше тактичное предложение. Но… прошу вас, позвольте мне завершить начатое! Три задачи мною уже решены. Осталась четвёртая. Если же эксперимент не увенчается успехом, буду пытаться сдать повторно, насколько я понял, это возможно? – Рома вопросительно взглянул на будущего своего преподавателя.

– Безусловно. Хорошо, продолжайте, юноша, в том же духе – согласно кивнул, ободряюще улыбнувшись, Лившиц. – Может быть, вы и правы.

В итоге, его труды были оценены всего лишь в три балла. Тем не менее, этих баллов оказалось вполне достаточно, вкупе с остальными. Рома, набрав двенадцать баллов из пятнадцати возможных, был зачислен на первый курс факультета «автоматчиков» – АСУТП.

Лето студент провёл в деревушке Сычёво Новгородской области, аж в четырёхстах километрах от Питера.

– Вот, Рома, смотри. Это наша дача! – пошутила тётя Таня, когда они подъехали к добротному дому и стали выбираться из «Нивы» – сейчас бабушка нас покормит и, если хочешь, прогуляемся в лес. Дверь дома отворилась и на пороге показалась приятная пожилая женщина – Антонина Григорьевна, мама дяди Саши. Она всплеснула руками, улыбнулась, и, спускаясь с крыльца, радостно затараторила:

– Ох, наконец – то вы приехали, желанные мои! А я уж заждалась совсем. Проходите скорее в избу, обедать будем…

Рома помог дяде выгрузить вещи и перенести их в дом. Женщины стали накрывать стол. После сытного обеда все, как и договаривались, отправились в лес.

Рома впервые оказался в настоящем хвойном лесу и познакомился с «тихой охотой» – научился собирать грибы и ягоды. Молодого человека впечатлил русский бор: эти шеренги величественно покачивающихся и поскрипывающих на ветру вековых елей и сосен, стволы которых не могли обхватить и три человека, взявшись за руки. «Высота этих деревьев поистине поражает. Эти исполины упираются в небо своими макушками!» – восхищённо думал он. – А как чудесно пахнет мох… То и дело, буквально из-под ног, с шумом взлетал то рябчик, то тетерев, то глухарь. В Роме тотчас же просыпался инстинкт охотника, он всегда с азартом и с некоторым сожалением провожал взглядом стремительно удаляющуюся дичь. Встречались и лоси, а также – кабаны и косули. «Эх, жаль, ружья нет у дяди Саши – охота здесь богатая…» – огорчённо вздыхал он. Пробовал Роман рыбачить, но безуспешно, так как привык ловить карпа и сазана в спокойной воде. В ручье же с сильным течением, протекавшем километрах в трёх от деревни, по рассказам местных жителей, водилась форель и хариус. Но, ни одной такой рыбки он так и не поймал. Зато, отличился на небольшом пруду в деревне, поймав десяток крупных карасей. Двоюродный братишка, Витя, которого он тогда взял с собой, с тех пор тоже пристрастился к рыбалке… По утрам Роман бегал, разминался, затем повторял ката из сётокан карате-до – последовательность движений, связанных принципами ведения поединка с воображаемым противником или группой противников.

В один прекрасный день, вернее – утро, дядя Саша и Роман поехали на машине к железнодорожной станции Угловка, чтобы встретить Светлану – племянницу дяди Саши. Увидев интересную миловидную девушку в лёгком платьице, которой на тот момент исполнилось пятнадцать лет, Ромео понял, что снова влюблён. Света была хороша собой: длинные русые волосы обрамляли её красивое лицо, прекрасные голубые глаза её были невинно распахнуты и с наивным любопытством взирали сквозь длинные ресницы на этот мир. Девочка была выше среднего роста со стройной, даже, наверно – хрупкой фигуркой, добавлявшей её обладательнице ещё больше инфантильности.

Жизнь Ромы тотчас же наполнилась новым смыслом – без Светы он, наверное, умер бы от тоски и скуки там, в деревне. Девушка в значительной степени скрасила его одиночество: он трогательно и нежно стал ухаживать за Светланой. Молодые люди совершали романтические прогулки в лес, помогали родственникам в поле – по заготовке сена, на огороде – по уборке овощей. Им было нескучно…

Но, всё хорошее рано или поздно в этой жизни заканчивается, впрочем – как и всё плохое. Каникулы подошли к концу, пришла пора возвращаться в город. Отшумели летние дожди, остались далеко позади беззаботные деньки, проведённые в деревне на лоне природы. Пришла осень. Семья вернулась в Питер. Роминому папе необходимо было ехать домой, в Коканд. Тепло попрощавшись, отец и сын расстались: отца проводили на машине до Московского вокзала, поезд тронулся, по щеке Романа скатилась скупая мужская слеза…

В Коканде молодёжь гоняли «на хлопок» – собирать вручную «белое золото». А здесь, на севере, существовала традиция отправлять студентов «на картошку». Быстро пролетел сентябрь, наполненный некоторыми тяготами и лишениями жизни «в поле». Были и положительные моменты этого краткого периода жизни студента. За это время Роман успел ближе познакомиться с однокурсниками и… однокурсницами. После сбора урожая, который проходил в Кингисеппском районе Ленинградской области, весёлая студенческая артель вернулась в Ленинград. Первым делом Роман отправился на улицу Республиканскую, в военкомат, чтобы встать на учёт. Велико же было его удивление, когда в результате этого визита в приписном свидетельстве его появился невзрачный штампик с такой отметкой: «По директиве Б. Н. Ельцина от 2 июня 1991 года воинскому учёту и прохождению военной службы на территории Российской Федерации не подлежит». «Получишь российское гражданство – приходи» – улыбнулся ему военком, на что Рома только печально вздохнул. Он был всерьёз расстроен и опечален данным обстоятельством: «Как же так?». Это событие, естественно, не осталась незамеченным однокурсниками. После этого Рома стал объектом и чёрной и белой, и серой, в зависимости от ауры обладателя, зависти. «Блин, везёт же людям!» – присвистывали многие будущие защитники Родины. – «Теперь в армию не пойдёшь! Реально круто ты закосил. Дорого обошлось?» – интересовались доброжелатели. «Даром» – цедил сквозь зубы в ответ Рома.

Начались занятия в институте – первые лекции. На первых порах юношу переполняло чувство гордости. «Я – студент российского института! Петербургского института. Это круто!» – неустанно мысленно твердил новоиспечённый студент, гулко шагая по коридорам университета. «Закончу обучение, стану инженером, устроюсь на завод, женюсь…» – так он мечтал. Когда первая эйфория отхлынула, начались размеренные студенческие серые будни…

Деньги приходилось добывать с первых же дней учёбы, причём – исключительно честным путём. Поначалу. Ну, или относительно честным. Кстати, первый «бизнес» он сделал именно на картошке. По совету более опытных «коммерсантов» – старшекурсников, на заработки Рома со товарищи отправились на автобусе в Кингисепп. Целью поездки была реализация населению дешёвого картофеля, наворованного с колхозного поля. За наличный расчёт, разумеется.

Выйдя из автобуса, студенты разбились на пары и направились к ближайшему от остановки многоэтажному дому. Спину каждого из них отягощал огромный рюкзак, наполненный отборной картошкой. Идти было тяжело, так как масса бесценного груза в среднем составляла сорок килограммов на брата. Напарником Ромы оказался маленький еврей Масик, который с большим трудом влачил свою ношу далеко позади, согнувшись в три погибели. Роману периодически приходилось останавливаться, чтобы его подождать.

«Немного уже осталось, потерпи. Почти пришли – пытался подбодрить Рома компаньона – Донесёшь сам рюкзак? Тебе помочь? – оглядывался он на Масика каждый раз.

Масик, тяжело сопя внушительным носом, красный от натуги, отрицательно качал головой. Наконец, они нырнули в первый подъезд и стали подниматься по лестнице (лифта не было).

– Звони в эту квартиру – наугад ткнул пальцем в первую попавшуюся дверь Роман, сняв с плеч свой рюкзак и переводя дыхание. Масик, тотчас же сбросил свой тяжёлый груз и облегчённо вздохнул. Он поправил на носу массивные очки и вопросительно взглянул сквозь запотевшие линзы на Романа.

– Ну, чего ты ждёшь? Звони скорее – сказал Роман и, не дожидаясь, сам нажал на звонок. Дверь открыла убелённая сединой старушка со сморщенным личиком.

– Вам чего, сынки? – удивилась она, подслеповато щурясь на них.

– Здравствуйте, бабушка! – приветливо улыбнулся Роман – мы студенты, вот – картошку разносим по домам, продаём. На рынке она по двести рублей за килограмм, а у нас по сто. Да с доставкой на дом! Возьмёте?

– Ай, молодцы какие! А я как раз собиралась заказывать два мешка. Одна живу, помочь некому. А тут вы – тимуровцы – обрадовалась бабуля – конечно, возьму, проходите в дом. Она посторонилась, пропуская студентов внутрь квартиры.

– У вас весы есть? – осведомился Рома, оглядывая небогатое жилище.

– А как же, есть. Сейчас принесу. Через минуту Рома и Масик уже деловито взвешивали отборную картошку, пересыпая её из рюкзаков в мешки хозяйки – оказалось восемьдесят килограммов.

– Бабуль, восемьдесят килограммов ровно. Всё честь по чести. Без обмана. Да мы и в лагере заранее картошку взвешивали – столько было у каждого из нас. По сорок килограммов. Так что, всё правильно значит. И себя проверили, и картошку вам показали. Товар лицом, как говорится – отрапортовал Роман.

– Нам причитается восемь тысяч рублей – резюмировал он. Старушка достала из платочка деньги и дрожащими руками стала пересчитывать их.

– Пенсию вчера дали. Вот деньги, сыночки, считайте – она протянула ворох измятых купюр достоинством в сто и двести рублей. Роман тщательно пересчитал деньги и вернул сто рублей.

– Вы ошиблись – покачал головой он.

– Да? Ну, спасибо, сынки. Дай вам Бог доброго здоровья! – воскликнула она, пряча деньги.

– И вам всего доброго, бабушка! До свидания.

Роман и Масик вышли из квартиры, старушка затворила за ними дверь.

– А ты меня не обманешь? – дрожащим от волнения голосом спросил Масик, заглядывая Роману в глаза. Рома изумлённо вскинул брови:

– Да у меня и в мыслях такого не было, Масик! И как в голову – то тебе взбрело, блин… Мы же с тобой подельники, типа, вернее – напарники. Вот твои деньги, четыре тысячи рублей. Считай – протянул деньги Рома.

– Я – русский человек… – серьёзно добавил он, задумчиво глядя на Масика.

– Просто меня раньше люди обманывали. И довольно таки часто. Спасибо тебе, Ром. Ты добрый и хороший человек – еле слышно картаво прошептал Масик, принимая купюры, и часто заморгал влажными тёмно-карими глазами. Тонкие губы его растянулись в трогательной улыбке. Затем он довольно шмыгнул носом, ещё раз благодарно взглянул на компаньона и, поправив очки, начал быстро считать деньги…

Роман по-прежнему придерживался здорового образа жизни: вредными привычками он обременён не был. Поэтому, скромный бюджет его не сильно страдал. Кроме того, оставались у него ещё какие-то деньги, заработанные «на картошке», а также те, что оставил ему отец на первое время. Первое время затянулось, копейки таяли – они уходили, в основном, на проезд и на пару пышек в сахарной пудре плюс кофе с молоком – в обед.. Поступлений из дома не ожидалось. Стипендии или «пенсии», как иронично её называли бедные студенты, хватало только на покупку единого проездного билета на месяц и одного похода в магазин за продуктами. Основная финансовая нагрузка легла на плечи тёти и дяди. Романа этот факт огорчал, он чувствовал себя неловко, этот нормальный скромный русский парень. К тому же, он прекрасно понимал, насколько дороже стоит прожить день в Питере, по сравнению с днём в Коканде. В то время по телевидению транслировался популярный телесериал «Моя вторая мама». Тётю Таню Рома именно так трогательно и стал называть: моя вторая мама. Как парень ни отказывался, дядя Саша периодически аккуратно подкидывал купюры в карман Романа со словами: «Я тоже когда – то был студентом, знаю что это такое». Романа раздирали противоречивые чувства: он и благодарен был, и, в то же время, испытывал некоторый дискомфорт, неловкость.

Сосновая Поляна

Здесь был Вася..

Вася Неизвестный (Надпись на берёзе)

Благодаря стараниям тётушек (в Питере Рома обрёл сразу двух тёть, второй стала сестра дяди Саши – тётя Люда.), племянник был предусмотрительно и благополучно пристроен на работу. В первый же свой учебный день, вернее – вечер, Рома поехал на работу. Работал он сторожем противотуберкулёзного диспансера в Сосновой Поляне – так называемом спальном районе Петербурга, расположенном на юго-западе города. Ранним утром первого своего учебно-трудового дня Рома поехал на первую «пару». На автобусе до станции метро «Пионерская», затем, в метро – до станции «Нарвская». От «Нарвской» до института было рукой подать – две минуты пешком. Очень удобно. А вечером, после учёбы, студент, проехав в метро пару остановок от «Нарвской» до «Балтийской», выходил из-под земли наверх. Затем, с железнодорожной станции отправлялся на электричке до Сосновой Поляны. А там ещё – минут десять пешком до диспансера. И так – ежедневно.

Работа сторожем в диспансере, на удивление, оказалась во всех смыслах благотворной. Появился довесок к «стипухе». Появилось дополнительное свободное время для подготовки к коллоквиумам, зачётам, экзаменам. К тому же, студент обнаружил во время прогулок и пробежек по соседнему сосновому лесочку турник и несколько круглых валунов рядом. Видимо, в одном из соседних жилых многоквартирных домов по улице Пилютова, жил спортсмен. Наверное, именно он соорудил импровизированный турник, вбив между двух сосен полированную трубу из «нержавейки» и притащил откуда – то камни. Изредка Роман, улучив момент, закрывал на ключ входную дверь медицинского учреждения и делал вылазки на свободу. Это случалось, в основном, по выходным, когда он дежурил сутки подряд. В такие моменты, он, абсолютно счастливый, прогуливался по тропинкам, наслаждаясь свежим, чистым воздухом, насыщенным целебным хвойным ароматом. Или бегал – под настроение. После этого он обязательно подходил к турнику и делал три подхода по десять подтягиваний, три подъёма переворотом, три выхода силой на две руки одновременно – подряд, без остановки. Припадал к земле, пахнущей мхом, и отжимался двадцать раз. Затем следовало поднятие тяжестей, растяжка, отработка ударов ногами, руками.

Однажды, уже возвращаясь, бегом после тренировки – в диспансер, студент услышал где – то неподалёку от тропы сдавленные крики. Подбежав ближе к густым зарослям, со стороны которых впервые донёсся приглушённый женский возглас, и продравшись сквозь кусты, Рома оказался на небольшой полянке. Его взору предстала неприглядная картина: грузный мужчина в спортивном костюме с приспущенными почти до колен штанами, навалился на хрупкую девушку, распластавшуюся под ним, яростно брыкающую воздух обнажёнными ногами, широко разведёнными в стороны, и тщетно пытающуюся вырваться. Большой окровавленной пятернёй левой руки, напоминающей клешню краба, насильник зажимал рот девушки, а правой жадно мял её обнажённые груди. Рядом, на траве валялись рваные белые трусики и лифчик. У Ромы «упала планка». Ни слова не говоря, подскочив сбоку, он сходу нанёс мощный удар кулаком в висок агрессора, от которого тот буквально скатился со своей жертвы и, казалось, потерял сознание. Несчастная девушка истошно закричала и, прикрываясь руками, стала поспешно отползать в сторону. Роман обернулся к ней, стянул с себя футболку и бросил ей, прохрипев: «Не бойся меня! Всё будет хорошо, надень майку!». В этот момент девушка пронзительно крикнула: «Сзади!». Студент мгновенно развернулся. Увиденное одновременно неприятно удивило его (он не ожидал, что маньяк так быстро оправится от потрясения после столь тяжёлого удара), и позабавило: перед ним, немного раскачиваясь из стороны в сторону, смешно тряся одновременно головой и местом, именуемым мужским достоинством, с по-прежнему спущенными до колен широкими спортивными штанами, стоял мордоворот, почти на голову выше Ромы… От этого урода даже на расстоянии разило спиртным. Он получил рассечение – вся правая половина лица была залита кровью. Тяжёлые и крупные, тёмно – вишнёвого цвета, капли крови часто капали на траву, срываясь с лоскута кожи, свисавшего с надбровной дуги. «Вот это питекантроп!» – иронично щёлкнуло в голове Ромы. Глаза «питекантропа» почти выкатились из орбит от ярости. В руке его щёлкнула «выкидуха». Он проревел, как буйвол:

– Ах ты падла! Завалю!

Резко выбросив вооружённую правую руку вперёд, целясь в грудь Романа, амбал сделал шаг, но запутался в штанинах, и, потеряв равновесие, чуть не упал – удар не достиг цели. Рома резко ушел в сторону, быстро перехватил атакующую руку у кисти и локтя.

– Кья! – гортанно выкрикнул студент для устрашения противника, одновременно нанеся жёсткий удар коленом правой ноги снизу вверх в предплечье врага. Щелчок в руке противника был похож на хруст ломаемой сухой ветки.