Сны о прошлых жизнях

Сабрина внимательно посмотрела на Егора, но насмешки на его лице не увидела.

– Ты серьезно так думаешь?

– А почему бы и нет? Чем эта работа хуже других? Хотят люди платить за свои желания, пусть платят. Не к тебе, так другим все равно пойдут. И туда отнесут деньги.

– Ты такого раньше мне не предлагал. Да и никогда не выражал своего отношения к моим гаданиям. Я

же думала, что ты относишься к ним отрицательно. Жаль, что мы избегали разговоров на эту тему и много возможностей упущено. Но ничего – еще не вечер: если решусь – наверстаю.

– Ты не зацикливайся на том, что я материалист и скептически отношусь ко всем гаданиям, в том числе и карточным. Это дело веры и выбора. Нравится тебе – занимайся. Люди еще и спасибо скажут. Не исключено, что станешь знаменитой и деньги к нам уже рекой потекут: самолет купим, а потом остров с виллой где-то на Карибах…

Рина фыркнула и закрыла Егору рот рукой, не дав договорить.

– Ты опять за свое. Не буду дальше рассказывать. Ты все выворачиваешь так, что я чувствую себя полной дурой, занимающейся глупостями.

– Ну что-ты, родная! У меня такого и в мыслях не было. Зачем обижаться на пустом месте? Без шуток тоже нельзя, особенно разговаривая на такие необычные темы. Ладно тебе дуться – иди сюда целоваться и обнимашкаться.

И Егор прижал к себе жену, повернул лицом и осыпал его легкими поцелуями.

– Поцелуи не углубляю, иначе этот весьма интересный разговор закончится и перейдет в другую фазу наших отношений, а мне хочется дослушать его до конца.

– Ой, до конца очень далеко. Мне есть что тебе рассказать, но не за один вечер. Ограничусь короткой историей. Уже довольно-таки поздно, а завтра тебе на работу.

Итак, речь пойдет о сне, в котором моя душа путешествовала в одну из моих прошлых жизней. Заранее предупреждаю, что исторических доказательств тому, что я видела, нет, но есть некоторые факты, моя интуиция и твердое убеждение в том, что так и было. Но вот второй сон… Впрочем, не буду забегать вперёд и начну с первого.

Представь себя давние времена. Очень давние. Я живу на острове, берега которого преимущественно скалистые. Почти весь он холмистый, но есть и неприступные горы, правда не очень высокие, но красивые. Много рек, озёр и болот. Растительность скудная: в долинах крупных рек и по берегам хорошо защищенных заливов растут черная и белая ели, бальзамическая пихта и берёзы, а остальная часть занята лугами и болотами. Часто остров окутывают густые туманы, особенно на побережье.

Лето. День стоит солнечный, и я с удовольствием нежусь в теплых лучах, испытывая удовольствие и зная, что солнце – редкий гость здесь, поскольку летние дни короткие, дождливые и прохладные. Откуда-то знаю, что зимы на острове морозные и в течение всего времени дуют резкие ветры, часто переходящие в бури, поэтому солнечный летний день воспринимаю, как подарок небес.

Я нахожусь в нижней части острова, в зеленой долине. Вокруг меня цветет овечий лавр. Я рву свежие листья, чтобы приготовить из них сок, который помогает от болей груди, головы, спины и суставов. Причем, абсолютно точно знаю, что я обязана это делать, ибо жители этого острова, занимающиеся в основном охотой, рыбалкой и сельским хозяйством, ждут моей помощи. По-видимому, в той жизни я занималась целительством.

Когда на горизонте появился длинный и узкий корабль под стягом с изображением чёрного ворона, я не испугалась: просто с любопытством смотрела вдаль. С таким же любопытством наблюдала, когда он пристал к острову. Корабль был деревянным, с высоко поднятыми кормой и носом, на котором красовалась голова дракона. По бортам располагались щиты.

Никаких видимых предпосылок к беспокойству не было. Тем не менее, меня насторожило то, что голова дракона смотрела прямо на наш остров. Согласно поверью моего народа, любое изображение дракона могло напугать или разозлить добрых духов. К тому же, не было подано никакого знака, что чужеземцы приплыли с миром.

Я находилась очень близко к месту, где, высадившись, викинги стали выволакивать своего «дракона» на сушу, поэтому хорошо рассмотрела мужчину, который, уверенно сойдя на берег, начал командовать остальными. Его красоту составлял высокий рост, широкие плечи, хорошо сложенное тренированное тело, белокурые волосы, свободно распущенные по плечам, светлые живые глаза и белый цвет кожи. На руках, от кончиков пальцев до самой шеи, были нанесены татуировки с изображением деревьев, людей и разных других вещей, которые я не рассмотрела.

Он, бесспорно, принадлежал к знатному роду, был вооружен секирой, мечом и ножом, который держал в левой руке. На нем была шелковая рубашка, по нижнему краю отделанная вышивкой, которая спускалась на длинные суконные штаны. Сверху – короткая туника, подпоясанная кожаным ремнем. На ногах – башмаки из мягкой кожи, завязанные ремнями на икрах. На груди висели крест в виде молота длинным плечом вверх и волчья морда.

Я была молодой. Волосы мои, заплетенные в толстую косу, были цвета «воронова крыла». Сейчас бы меня назвали жгучей брюнеткой. Обычно я разделяла их пробором, свертывала в виде баранок над ушами и украшала перьями и лентами, но летом предпочитала косы и венки, сплетенные из цветов или трав. В этот день у меня не было времени сплести венок, поэтому в волосах у меня красовался всего лишь большой красный цветок, который оттенял, и я знала это, моё лицо, подчеркивая его оригинальность и придавая ему яркость.

На мне были обычная длинная рубаха-платье из льна серого цвета, пояс от которого забыла дома, гамаши и мокасины из оленьей кожи, украшенные сложным узором красного цвета. Я была без украшений, носить которые очень любила, но вождь запрещал носить их в будние дни.

Боги дали мне прекрасные темно – карие, слегка раскосые глаза, смуглую кожу, стройную фигуру, лёгкую походку и высокий для женщин моего племени рост, хотя, по сравнению с представшим передо мной викингом, он таким уже не казался. Наоборот, я почувствовала себя хрупкой и беззащитной.

Я почему-то не сделала попытки бежать. Просто стояла и смотрела, как чужаки подплывают, а потом высаживаются на берег. Наверное, страх заморозил меня, несмотря на летний день.

На близком расстоянии цвет глаз викинга оказался бледно-голубым. Изначально они смотрели на меня просто пристально, без каких-либо эмоций, затем во взгляде появился мужской интерес, а закончилось всё тем, что он стал уже осматривать меня с каким-то вожделением во взоре.

Недолго думая, мужчина схватил меня за руку и притянул к себе. Мои темные блестящие глаза в окружении таких же длинных и густых ресниц сами по себе излучали пылкость и волшебный свет, который, казалось, освещал все лицо, каждая черта которого излучала живость. Оно было красивым, хотя и необычным. Я была хорошо сложена. И даже свободное платье не могло скрыть моей грации и невинности. По-видимому, именно всё вместе и привлекло ко мне внимание мужчины.

Я пыталась вырваться, но силы были неравными. И даже не поняла, как и когда его губы накрыли мои. Поцелуй длился так долго, что я чуть не задохнулась и стала колотить кулаками по его широкой груди. Викинг рассмеялся и, обернувшись, что-то сказал на незнакомом мне языке членам своей команды, стоявшим вокруг нас полукругом и подбадривающим своего капитана или вождя, не знаю, как назвать, громко выкрикивая его имя Лейф.

Двое из них отделились и взяли меня под руки. Освободиться от них мне не удалось, хоть я пыталась изо всех сил: извивалась, упиралась ногами в землю, толкалась локтями и кусалась. Тогда один из них, более здоровый и мощный, не церемонясь, закинул меня к себе на плечо, придавив туловище и ноги руками к своему твёрдому телу, и пошел к кораблю, задравшему нос на суше. Там он быстро связал мне ноги и руки веревками и усадил спиной к борту. На всякий случай привязал еще и к скамье, на которой обычно сидят гребцы, а сам уселся на песок.

Находясь на корабле, я в отчаянии проследила, как отряд чужеземцев исчез в глубине овечьего лавра, буйно разросшегося по берегу. Сидела молча, только слёзы застилали глаза, понимая, что криком себя не освободишь, да и гордость не позволяла. В эти минуты я осознала ещё и то, что вижу свой остров в последний раз.

Как только стемнело, викинги вернулись обратно, неся на палках освежеванного оленя. Обсудив что-то, стали разбивать лагерь и разводить огонь. Над ним поместили большой котел и накидали в него до краев куски оленины.

Лейф не проявлял ко мне никакого интереса, словно меня и не было, и только после того, как мясо сварилось, дал команду накормить меня.

Ночь повисла над землей, звёздная, с полной луной, рассеивающей своим тусклым серебристым светом сгустившуюся темень.

Когда команда взобралась на корабль и каждый улегся на свою скамью, вожак вновь положил меня на плечо, только уже своё, и понес к небольшому озеру, спрятавшемуся в зарослях кизила, и, бросив свой плащ, взявшийся непонятно откуда, положил меня на него. Потом стал развязывать мои руки и ноги.

Я долго лежала, стараясь восстановить кровообращение в них. Моя попытка встать не увенчалась успехом: Лейф придавил меня своей сильной рукой назад к земле. Он что-то стал говорить, обводя указательным пальцем мои губы. В его голосе и взгляде не было угрозы, и я немного успокоилась, хотя сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Затем он взял мое лицо в горячие ладони и долго всматривался в мои глаза. Я терпеливо сносила всё, окончательно не понимая его намерений, но, когда он попытался задрать подол моего платья и его рука заскользила вверх по моему бедру, никаких сомнений уже не осталось.

Я даже не стала бороться, зная, что он все равно добьется своего, так как физически перевес был на его стороне. Единственное, что я могла сделать в сложившейся ситуации, это поднять как можно выше голову и со всей силы удариться затылком об землю. Несмотря на то, что мох смягчил удар, я всё же потеряла сознание. Что было дальше, не знаю, так как пришла в себя и сразу же почувствовала боль в затылке.

Сначала, еще окончательно не проснувшись, я подумала, что продолжается сон, но несколько минут спустя поняла, что уже бодрствую. Пришлось сесть на кровать и провести пальцами сзади головы. Было больно, и даже очень. Но болело также и между бёдер. Если уж быть более точной, то саднило. И я осознанно поняла, что во сне меня изнасиловал викинг, лишив девственности.

Егор, до этого слушавший Тину, как зачарованный, подал все же слегка охрипший голос:

– Не понимаю, как такое возможно. Бред какой-то. Одно дело сон, а второе – физические проявления его наяву. Думаю, ты сама по себе настолько эмоциональна, что виденное во сне проецируешь на себя. По-другому это объяснить нельзя.

– Да ладно. Я уже знаю твою точку зрения на мои сны, поэтому не стоит развивать её или повторяться. Я не хочу сейчас с тобой спорить или что-то доказывать. Бесполезно. И с этим я уже смирилась. Лучше дослушай до конца: немного осталось.

– Хорошо, продолжай, только и так понятно, что он с тобой сделал и какая участь ждала тебя в твоем племени.

– Не все так очевидно. Этот мой сон впервые опроверг мнение специалистов о том, что один и тот же сон не может иметь логически завершенного продолжения, тем более в одну ночь. Повториться через какой-то промежуток времени с отклонениями от первоначального варианта может, но не более. Так они дружно утверждают. Однако у меня на этот счет свое мнение, проверенное на практике. Надеюсь, ты понял, что мой сон все же продолжился, как только уснула снова.

И вижу я себя уже на драккаре, который легко скользит по волнам благодаря ветру, с силой дующего в развернутый парус. Опять ночь. Не знаю та или другая, но звездный шатер низко склонился над нами. Вырезы для весел закрыты специальными заглушками. Гребцы спят на своих скамьях, только кормчий и Лейф стоят на носу судна.

Он почувствовал, что я смотрю на него, и обернулся. Наши взгляды встретились, и в его глазах явно проявилось то, что он доволен собой. Я это увидела так отчетливо потому, что лежала у его ног.

Волна ненависти затопила изнутри меня всю, даже во рту стало горько. Болезненные ощущения на затылке и между бедер напомнили мне о том, что произошло между нами.

Я попыталась встать, но сил не было, и тогда Лейф помог мне. Я уже не была связана, поэтому смогла опереться о борт. Моя коса была расплетена, и волосы окутали меня, словно шалью, сливаясь с цветом ночи.

В этот момент кормчий указал пальцем в небо, произнеся слово «лейдар», и я поняла, что речь идет о Полярной звезде, по которой викинги ориентировались в ночном плавании.

В этот момент у меня возникла четкая мысль – и я, радостно рассмеявшись, низко перегнулась через борт и, оттолкнувшись от него, скрылась в пучине холодных вод. Я не чувствовала страха – только счастье освобождения от сексуального рабства, которое ждало меня на чужбине в доме этого человека.

Сабрина умолкла, тяжело вздохнув:

– Вот такой конец у этого сна. После пробуждения он не забылся в потоке последовавших за ним дней, наполненных событиями, делами и суетой. Я его помню до сих пор в мельчайших подробностях, словно увиденное произошло со мной вчера. Но главное не это, а ощущения, которые я испытывала во сне и после пробуждения. А они двояко не трактовались, поскольку я точно знала, что в нем я видела себя, но только в другом обличье. Точнее, в нем была моя душа, совершив путешествие во времена викингов на остров, где и случилась эта трагедия.

– Зачем это твоей душе было нужно, если, конечно, взять на веру то, что она способна путешествовать? Она сейчас живет и здравствует в твоем теле, в наше время, которое ни географически, ни социально не связано с тем местом.

– Думаю, я знаю ответ, но он не подкреплен доказательствами. Тем не менее, считаю, что моя душа

хочет указать мне на мою карму, которую я в силу стечения обстоятельств никак не могу отработать из воплощения в воплощение, а только усугубляю ее.

– Объясни. Для непосвященного подобные умозаключения слишком трудны для понимания.

– Мне непросто это сделать, но попробую. Понимаешь, душа человека реинкарнирует в разных телах. Сказать иначе, меняет физические тела из жизни в жизнь, как любой из нас меняет свою одежду с одной на другую. Конечной целью земного существования души является освобождение от цикла смерти и возрождения, но этого не произойдет, если она не освободится от кармы, которая неразделима с реинкарнацией. Именно карма, совокупность совершённых человеком поступков и их последствий, определяющая судьбу и характер нового рождения души, является силой, приводящей к её перевоплощению.

Хотим мы этого или нет, верим в это или отвергаем, но прошлая жизнь является частью нашего подсознания, которое в той или иной мере заполнено случаями, опытами и событиями, с которыми наша душа сталкивалась в разные периоды внутри различных тел. Вот, например, возьму себя: эти воспоминания, начиная с шестнадцати лет и до настоящего времени, настойчиво взывают ко мне. Я начала вспоминать прошлые жизни, через которые прошла моя душа, и помогают мне в этом вещие сны.

В них я вижу себя в разных образах, в разных эпохах и ситуациях, но конец их всегда один – я кончаю жизнь самоубийством. А это большой грех. Ведь мы не властны над своей жизнью: она дается нам свыше, значит, там и должны решать, когда эта жизнь должна закончиться. И сны мне наглядно объяснили, в чём моя карма, которую мне нужно отработать в этой жизни.

– Не знаю, что и сказать: в моей голове началась революция мыслей: прежние убеждения восстали, столкнувшись с новыми знаниями и доводами. Однако, последним, чтобы победить, не хватает фактов.

– Опять факты. Как они мне надоели, особенно в твоей озвучке! Представь себе, они есть. Когда мне было всего шестнадцать, я мало интересовалась историей зарубежных стран, а тем более всемирной географией. У меня не было склонности вечерами смотреть телевизор, так как я, сделав уроки, бежала к друзьям и приходила домой перед тем, как ложиться спать. Да и в то время телевидение было не столь продвинутое и познавательных программ было совсем мало. Во всяком случае, я за их просмотром не засиживалась. У меня в то время были другие увлечения.

И вот представь: после этого сна прошло довольно много времени, однако меня ни с того, ни с сего потянуло порыться в энциклопедиях и интернете. И, что ты думаешь, я там накопала?

Действительно, был в истории Скандинавии викинг Лейф Эриксон по прозвищу Счастливый тысячу лет тому назад. Именно он случайно наткнулся на остров, назвав его Винланд, что в переводе с норвежского или шведского обозначает «Страна винограда». В настоящее время – это Ньюфаундленд.

Потом прочитала описание его климата, ландшафта и растительности. Просмотрела имеющиеся в интернете фотографии. После этого была уже твердо убеждена, что во сне я была на этом острове в раннем средневековье. Словом, то, что я чувствую и в чем уверена, для меня главное. По этим вопросам дискутировать можно бесконечно, но, надеюсь, мы с тобой делать этого не будем.

– Это был первый твой сон, в котором ты видела себя в каком-то из предыдущих воплощений? – поинтересовался Егор.

– Нет. Первым был сон, в котором моя душа отправилась к кельтам в дохристианское время. Я жила в племени прорицателей и целителей, которых называли друидами, и была дочерью одного из жрецов. Это было замкнутое общество, которое почитало своих богов и поклонялось природе.

Его члены освобождались от всех общественных повинностей и были не только служителями и проповедниками священного вероучения, знатоками угодных богам священных обрядов и религиозных ритуалов, но и вообще представителями всей духовной культуры народа, а потому пользовались величайшим почетом.

– Откуда тебе это известно? Из сна?

– Нет. Я сама не знаю, откуда. Просто знаю – и всё.

Егор пожал плечами на такое объяснение, но ничего не сказал, просто сжал руку Сабрины, побуждая к продолжению рассказа.

– Так вот. Изначально я увидела себя на берегу реки. По-видимому, я была девственницей, поскольку на мне было белое платье наподобие дорийского хитона, скрепленное на обоих плечах. На лбу – белая лента, вышитая кельтским орнаментом в виде плетения, в котором друиды видели энергетические потоки, которыми можно управлять. Причем я знаю, что сама составляла его из отдельных узлов, каждый из которых создавался из одной единственной нити – нити жизни. В целом они символизировали Путь.

Моя мама умерла, и меня воспитывал отец, который с ранних лет учил меня целительству растениями. Поэтому я всегда принимала участие в обрядах друидов, главный из которых сбор омелы.

– Она имела какое-то значение в жизни друидов?

– Конечно. Омела использовалась друидами для лечения. Также её использовали при вытягивании жребия в сопровождении пения заклинаний и для предсказаний будущего. Тем не менее, не всякая омела подходила для обряда. Нужно было найти дуб, на котором она растет, поскольку друиды полагали, что все растущее на дубе было послано с небес и является доказательством того, что это дерево было избрано самим богом.

Однако такую священную омелу, название которой на языке друидов означало «всеисцеляющая», крайне редко можно было найти на дубе, а уж если находили, то срывали ее с должными религиозными обрядами и по возможности на шестой день луны, так как именно лунами они исчисляли свои месяцы и годы, а также свои века из тридцати лет.

– А почему они выбирали этот день из всех?

– Потому что луна в это время уже оказывает значительное влияние, хотя и не достигает еще половины своего пути.

– И какой же обряд проводили, когда находили такую омелу?

Готовили под дубом, на котором она находилась, жертвоприношение и пир. Словом, приводили на это место двух белых быков, чьи рога на тот момент связывались в первый раз.

Жрец, одетый в белые одежды, взбирался на дерево и срезал омелу золотым серпом, а остальные принимали ее в белый плащ. Среди них была и я.

Затем быков убивали, принося в жертву, и молились, чтобы бог отдал этот дар своей благости тем, кому он даровал его. Друиды, в том числе и я, верили, что омела, подмешанная к питью, вселяет плодородие в бесплодных и что она является противоядием от всех ядов.

– Во сне ты принимала участие только в одном обряде?

– Нет, еще в двух. Вместе с другими девушками, которых готовили к целительству, я собирала селаго – растение, похожее на можжевельник.

– И в чем фишка?

– Во-первых, его собирали, не применяя железа. Во-вторых, срывать селаго нужно было пропуская правую руку через левый рукав рубахи, как если бы совершая кражу. В-третьих, собирательницы должны были быть девственницами, одежда – только белого цвета, а ноги вымытые и босые. В – четвертых, перед собиранием следовало совершить приношение хлебом и вином.

– А для чего собирали это растение?

– Его носили в виде оберега от всякого зла, а дымом селаго врачевали глазные болезни.

– Следующий обряд тоже требовал определенных правил?

– Все обряды проводились в строгом соответствии с традициями. Когда я и девушки собирали самолус, болотное растение, мы должны были перед этим попоститься и срывать его только левой рукой. При этом нам было запрещено смотреть назад, а складывать растение должны были только в корыто. Самолус являлся талисманом, охраняющим скот от болезней.

Егор потер лоб, переваривая услышанную информацию, а потом, не выдержав, спросил:

– Ты это действительно видела в своем сне или где-то прочитала эти сведения о друидах?

Сабрина обреченно вздохнула и сказала:

– Сначала всё увидела во сне, но не придала ему значения. Мне было тогда где-то лет пятнадцать, не более, поэтому восприняла увиденное, как некую ночную фантазию подсознания. А когда мне купили компьютер после поступления в академию, чтобы было легче учиться, я увлеклась интернетом и стала пользоваться возможностями. И каково же было мое удивление, когда мне на глаза попалась большая статья, написанная на основе античных источников о магии растений и деревьев у друидов.

После её прочтения я долго не могла прийти в себя, так как в ней были описаны все эти обряды. И другие тоже, но в них во сне я не участвовала. Обо всех этих обрядах до этого я не знала и знать не могла. Однозначно. У меня не было необходимых для этого источников информации, да и возраст не способствовал тому, чтобы в неё углубляться, поскольку в пятнадцать лет у меня были абсолютно другие интересы. Впрочем, я устала тебя постоянно убеждать в своей правоте. Оставим всё, как есть, и будем спать: уже перевалило далеко за полночь.

Сабрина устало улыбнулась и прижалась к мужу, укладывая голову на его руке.

– Просто я верю в путешествия души и прими это как данность, – сонно прошептала она, уже засыпая.

Егору тоже было не до обсуждений, так как глаза слипались, а мозг отказывался внятно реагировать на что-либо. Так, обнявшись, они и уснули, а Сабрина, погрузившись в сон, через какое-то время опять отправилась в Северную Америку середины восемнадцатого века, когда была индейской девушкой, и в своем сновидении заново переживала те события.

Глава IV

Два последующих дня тянулись долго, и ранним утром четвертого, как только на синем фоне озера словно кто-то выткал алый цвет, Жаисэ босиком прошла по песчаному берегу, выбирая место, не тронутое ничьими следами. Найдя его, она присела и заостренной палочкой нарисовала на песке человеческую фигуру, воскрешая в памяти образ Мохэ, а затем острием проткнула её, нанеся мысленно увечье ненавистному мужчине. Будучи дочерью своего народа, Жаисэ искренне верила в силу проведенного ритуала, полагая, что таким образом сможет избавиться от навязанного ей жениха.

Закончив до восхода солнца со сборами, она отправилась в свою деревню. Почти пять часов провела она в пути, сознательно отклонившись от дороги к Великому камню, которому поклонялось гордое и свободолюбивое племя индейцев чероки.

Внешне камень был абсолютно заурядным, поскольку индейцы никогда не пытались его как-то обработать или хотя бы украсить. Тем не менее, он был их богом. По преданию, передаваемом из поколения в поколение, этот камень-божество, размером не более двух метров в диаметре, мог самостоятельно передвигаться на достаточно большие расстояния и даже издавал членораздельные звуки.

Индейцы объясняли этот факт тем, что камень постоянно сам переползает с места на место и лишь в дни особых праздников занимает свое почетное место у главного жертвенника, сооруженного в его честь. Когда Жаисэ спешилась, она увидела, что камень лежал на приличном удалении от него.

Девушка дотронулась до камня, приветствуя его, затем принесла ему жертву из табака и орлиного пера, которые всегда возила в седельной сумке, и, подняв кверху сложенные руки и уставившись в горы, призвала Божественный Дух. Она обратилась к нему с молитвой о помощи в сложившейся ситуации и освобождении от замужества с человеком, которого отвергали её и сердце, и душа.