Путешествия одной души. Книга 2

Чувствую, как меня бережно встречают чьи-то руки. Не вижу, кто это, и не чувствую, но доверяю тому, что происходит. Меня увлекает дальше, где я попадаю в привычное пространство своей группы. И только здесь я понимаю, что был в воплощении и что оцепенение было вызвано долгим погружением в примитивное тело. Настолько привыкла душа к тому, что тело часто действует инстинктивно, а сознание включается не всегда и частично. Я отвык от активного образа жизни, от осознавания себя. Наверное, поэтому мне было трудно оттуда выйти, но когда я оказался в привычном пространстве, то осознал себя и стал потихоньку осматриваться и осваиваться.

Светлана: Какой опыт получила твоя душа в результате такого воплощения?

Мы обсуждаем это с Наставником Неманом. Он обращает мое внимание на то, что в этом воплощении была диспропорция, которая заключалась в сильном влиянии физического тела как самостоятельного объекта. Как люди мы привыкли разделять тело и душу, чувствовать свое «я», которое всем управляет, согласует всё, что происходит с нами. У ворона же доминирует тело, его природные инстинкты, оно действует на автомате, реагируя на раздражители извне. Воплощение было длительное, и присутствие сознания в теле было минимальным, но я прожил максимально возможное для этого животного включение сознания.

Когда человек фокусировал мое внимание на чем-то, заставляя взаимодействовать с ним, выполнять его команды, когда мы общались с помощью образов (он считывал образы в моем сознании, передавал мне свои образы), это и было более интенсивное включение моего сознания с точки зрения дикого животного. Но если сравнивать с человеком, то там, конечно, был минимальный процент сознания. Я чувствую, что это воплощение дано душе для сравнения. Мы все очень разные: у кого-то эмоции превалируют, у кого-то ум, кто-то действует с позиции воли, а у других инстинкты больше включаются.

Светлана: Полезен ли опыт, который ты там получила, для твоей нынешней жизни?

Возможно, следует больше доверять своему телу и его инстинктам. Это больше относится к тем, чьё сознание чаще находится на уровне эмоций и мыслей. Многие настолько привыкли всё обдумывать, планировать, руководить, контролировать, что забывают о том, что тело само по себе – уникальный живой инструмент и достаточно самостоятельный. Если приучить его к тому, что оно может действовать по своему усмотрению, то его сигналы и действия будут чище и яснее.

Например, питание. У нас есть много информации, какую еду стоит употреблять, а какую нет, в каком виде, количестве и так далее. Очень много на эту тему теорий и умозаключений. Но самый простой и естественный путь – довериться своему телу. Предоставить набор разных продуктов и наблюдать за собой, как будто со стороны, – чего телу хочется, сколько и когда. Конечно, не сразу будет получаться. У нас есть свои привычки, в том числе вредные, – переедание, зависимость от некоторых продуктов и другие. Если ставить чистый эксперимент, то, конечно, нужно время, чтобы привыкнуть к чистой натуральной еде, дать время телу адаптироваться, чтобы оно начало действовать в соответствии с естественными позывами, а не под воздействием сильнодействующих веществ, таких как соль, сахар, кофеин, шоколад. Больше следует доверять телу и в отношении сна – сколько нужно поспать и когда. Если научиться этому, а это потребует времени и усилий, тогда оно будет более здоровым и эффективным инструментом.

Второй момент – умение сохранять сознание чистым. Когда мы думаем, решаем задачи, поставленные перед нами жизнью, тогда мы включаемся, вкладываем свои силы, время, внимание в их решение. Но зачастую наше сознание занято всевозможным мусором, посторонними мыслями, которые абсолютно не нужны, никуда не приведут, не дают никакой пользы, а мы их перемалываем, – воспоминания, внутренние диалоги, общение в социальных сетях и так далее. И в теле ворона этот момент прояснился для меня очень четко – что, когда нужно, можно выключиться из этого, иметь чистое сознание, как в состоянии транса. Нет мыслей, перебивающих друг друга и постоянно клубящихся в голове. В этой жизни я вижу эти два аспекта: доверие телу и способность держать свое сознание чистым, когда не требуется его активного включения.

Воплощение кита

Я в своем любимом месте Мира душ – в библиотеке со старинными стеллажами и огромным количеством необычных книг в красивых витиеватых обложках. Чувствую присутствие моего учителя Немана. Он заинтересован в том, что я делаю, и принимает активное участие в моих опытах.

Вижу хвост кита среди волн, и меня тянет попробовать себя в качестве кита. Отсюда я воспринимаю его как высокоразвитое существо с другой формой сознания, нежели человеческая. Если ворон был «пробной» моделью, то кит – «расширенная опция». Он отличается тем, что у него есть свои способы общения с сородичами и больше функций, как социально значимых среди китов, так и в отношении океана, где он обитает. Учитель никак не комментирует мое решение, он просто соглашается.

Я наблюдаю, как рождается китёнок: сначала показывается хвостик, потом появляется весь малыш. Это происходит на небольшой глубине в пустынном месте около острова. Светлое море, песчаное дно, немного водорослей. Глядя сверху, я ощущаю, что здесь нет людей и мама-кит чувствует себя в безопасности. Она знает это место, потому что сама здесь родилась. Я чувствую связь мамы и отца, который сейчас далеко. Она подает ему успокаивающий сигнал, что всё хорошо, малыш рожден, он жив.

Ныряю в тело китёнка. Непривычные неуклюжие движения, пытаюсь приноровиться к нему. Подплываю к поверхности, чтобы вдохнуть воздух, мама меня страхует. Она готова в любую секунду помочь мне подняться, подтолкнуть, чтобы я сделал вдох. С первым вдохом у меня вырывается крик или писк, он не похож на громкий писк наземных животных – он на других частотах, которые не слышны человеку так, как воспринимаю его я. Это смесь радости, удивления, восторга. Я наслаждаюсь своим маленьким тельцем. Мне нравится плыть и ощущать воду. Я чувствую, что моя мама расслаблена и спокойна. Она чувствует мою резвость, живость, это её успокаивает – значит, всё в порядке. Слышу гордый радостный приветственный звук, исходящий откуда-то из-за пределов бухты, он меня удивляет, и по маминой реакции я понимаю, что это отец, он меня приветствует. Нет мысленного языкового объяснения, но мы телепатически общаемся и понимаем, что происходит. Меня радует, что есть кто-то важный для меня и он ждёт.

У меня появляется желание двигаться, но мама дает понять, что ей нужно ещё немного времени побыть в спокойном состоянии, прийти в себя после родов. Это не так, как у людей. Скорее, это больше энергетическая или вибрационная сонастройка мамы с её новым состоянием, что она больше не беременна. Я чувствую её телепатическую мысленную подсказку о том, что я могу пить её молоко. (Есть воспоминание об одной из самых первых моих прошлых жизней в теле маленького броненосца, у которого тело само двигается с помощью инстинктов. Там доминирующим ощущением был запах. По запаху я находил маму и её сосок. А здесь совсем по-другому.) Есть запах, я чувствую, где сосок с молоком, но инстинкт второстепенен по отношению к сознанию, мысленному общению между мной и мамой.

Дальше мы медленно двигаемся. Я следую за мамой, стараясь далеко не отставать. Держу в поле зрения её сосок. Мне нравится хватать его периодически и насыщаться. Так проходит два года. Я расту и становлюсь большим молодым китом. Много миль пройдено за это время. Я знаю разные воды и течения, есть ещё другие пути. Они похожи на магнитные волны, по которым мы движемся. Это наши дороги и ориентиры, нам по ним так же легко двигаться и ориентироваться, как человеку в центре большого города, где чётко обозначены улицы, номера домов. Кроме того, воды разных частей океана отличаются по ощущениям, вкусу, по растениям и животным, которые там есть.

Мы двигаемся, подчиняясь некоему расписанию. Это происходит естественным образом. Мы не думаем о том, куда нам нужно плыть, так же как не думаем о том, как питаться, – это как-то происходит само собой. А вот что важно, так это связь между нами и поддержание баланса. Мы, киты, передвигаемся в воде так, чтобы каждый раз между нами, точками, где мы находимся, возникал узор. Это и есть наша задача. От нашего движения зависит передвижение более мелких животных. Мы не воздействуем напрямую – не являемся хищниками для кого-то или жертвами, своим присутствием и движением мы оказываем влияние на всю морскую фауну. Они тоже двигаются, когда перемещаемся мы. Так происходит миграция касаток, других китов, дельфинов, акул, других крупных рыб. Это естественный постоянный поток: как птицы перелетают с севера на юг и обратно на зимовку, к месту выведения птенцов, так же и морские животные постоянно перемещаются в соответствии с магнитными путями.

Люди нарушают эту гармонию и баланс, убивая китов. Если они убивают единичные экземпляры, которые находятся в стае, это не так заметно. Но если убивают большого зрелого кита или кита-одиночку, у которого своя отдельная функция, то это становится значимым, мы все это чувствуем. Возникает тревожность и стремление перегруппировать наше расположение так, чтобы закрыть этот участок и выровнять общее поле. Как на больших морских животных бывают наросты в виде ракушек либо рыбы-прилипалы, которые следуют за ним, питаясь объедками. Так и киты будто прилеплены к определенным местам Земли в океане. Они не стационарны, двигаются, являясь при этом своеобразными маячками на земной поверхности, только в воде. Еще их можно воспринимать как индикаторные лампочки на приборной панели огромного механизма планеты Земля. По их перемещению и расположению можно понять, что происходит, есть ли где-то нарушения. Если что-то нарушается в движении или расположении китов, это сигнализирует о сбоях магнитной системы. Также они выполняют регулирующую функцию. Если что-то где-то нарушается, они общим коллективным сознанием выравнивают ситуацию и приводят в прежнее сбалансированное состояние – живая биосистема.

Раньше численность китов была больше, и они имели большее значение и влияние на Землю. Тогда как люди были менее осознанными, их было меньше и силы были равны. Люди жили на Земле, не сильно вмешиваясь в то, что происходит с планетой. Когда их стало больше, они стали более активными и агрессивными по отношению к Земле, они начали многое менять на ней, их воздействие стало иметь заметные, значимые последствия. В то время как поголовье китов сильно уменьшилось, опять же из-за людей. Распределение китов по поверхности стало более редким, а связи между ними более напряженными. Малейшее изменение теперь сильнее сказывается на каждом индивидууме.

Я изнутри кита пытаюсь понять, как они общаются между собой. У них нет словесного языка, нет мыслей, как у нас, и это не образы. Скорее, это язык вибраций и состояний, они похожи на эмоции и привязанность. Семью чувствуют ярче, больше внимания уделяют, и это общение эмоционально окрашено. С другими больше функциональная связь. Мне нравится состояние «я есть», когда нет мыслей. Огромная махина бултыхается в толще воды. Я не задумываюсь, что мне надо вынырнуть, вдохнуть, – это происходит само по себе, инстинктивно, тело само знает, что ему нужно делать. Иногда бывают эмоциональные всплески, когда хочется быстро двигаться, бить хвостом, крутиться, – это похоже на игру или танец. Я чувствую, будто энергия и пространство вокруг меня вихрятся, приводя меня в возбуждённое состояние, заставляя двигаться как-то иначе. Возможно, это связано с изменениями на Солнце (резкие скачки), с лунными циклами или магнетизмом. Солнечные всплески меняют пространство вокруг нас, влияя на наше поведение.

Пытаюсь понять свое сознание. Сейчас спокойное состояние, зависаю в воде, нет мыслей, состояние «я есть». Много звуков разного уровня, их диапазон намного шире человеческого. Я вслушиваюсь в пространство, будто радар. И, когда там всё обычно, ровно, меня это очень успокаивает. И я подаю умиротворенный успокаивающий сигнал своим сородичам: «Всё хорошо».

Светлана: А если тревожный сигнал улавливаешь, что происходит?

Где-то убивают кита. Я это знаю. У меня перед глазами его располосованное тело. Когда разделывают кита, кровь сливают в воду. А из-за исчезновения кита с его места нарушается вся наша магнитная система и структура. Сигналы о том, что его тело разрушено, передаются всем. Я чувствую всё, что происходит. Это можно сравнить с человеческой болью утраты. Оно вызывает внутри сильное напряжение и тревожность. И сразу возникает движение, словно каждый знает, куда ему нужно переместиться, какое положение занять, чтобы восстановить баланс, хотя в ту точку, где это произошло, мы не идем. Чтобы ее закрыть, трое располагаются вокруг, окружая место трагедии треугольником, чтобы восстановить утраченное и нейтрализовать энергию разрушения. Я вижу растерзанное тело кита, кровь… Три сородича исполняют песню ушедшего кита, провожая его. И все, кто связан с нами, замирают надолго. Похоже на минуту молчания, почтения того, кто ушёл, выполнив свой долг… Когда вибрации восстанавливаются, успокаивается море, очищается вода и энергетика в этом месте, мы возвращаемся к прежней жизни и снова движемся в согласии с магнитными потоками, путями, частью которых являемся.

Сейчас я чувствую, как в этой сети, покрывающей поверхность океана, появляются молодые, сильные особи, новые киты. Молодняк взрослеет и присоединяется к нам. Это вызывает реакцию, похожую на человеческую нежность, радостное приветствие, надежду. Это делает немного сильнее каждого из нас и всех вместе. Интересно, что по отношению к людям как источнику разрушительных воздействий на океан и землю нет ни агрессии, ни осуждения, абсолютно никаких негативных реакций. Как к цунами или землетрясению – мы же не будем злиться на то, что происходит по вине стихии. Скорее, они даже не задумываются о людях, не обращают внимания, сосредотачиваясь на той миссии и функции, которую выполняют.

Однажды я просто закрываю глаза, засыпаю и перестаю дышать, покидаю свое тело. Оно опускается на дно, а я какое-то время остаюсь в толще воды, прощаясь с ним. Это удивительное создание по своей мощи и природе. Форма сознания, абсолютно не похожая на человеческое. Как часть планеты Земля, часть живого, саморегулирующегося, самонастраивающегося механизма.

Душа возвращается наверх, в Мир душ, в таком же состоянии спокойного величия, какое я испытывал, находясь в теле кита. Такое ощущение, что меня ещё покачивает, как на волнах. Я ловлю на себе мысленное прикосновение Наставника, который говорит мне: «Да, я вижу, что ты очень любишь эту планету». И я понимаю, что это так, что я чувствую себя её частью. У меня очень ярко запечатлелась картина убитого кита, но нет негативных чувств по отношению к этому. Как рождение нового кита, так и его уход – естественные циклы жизни. Из такого сознания очень ровно воспринимается всё – и радостное, и страшное.

Светлана: Когда киты выбрасываются на берег, что с ними происходит?

Мне приходит ответ, что это из-за изменений в магнитной системе. Это может быть сбой планетарного уровня, может быть воздействие космических событий – излучение Солнца или других космических тел, когда линии путей как будто смещаются. Например, путь проходил по воде и вдруг происходит резкий скачок, как сдвиг стрелки, а в этот момент кит шел по пути и он идет не по воде, а как бы промахивается и выбрасывается на сушу. И он не может ничего сделать, он как винтик в механизме – не может ни свернуть, ни думать об этом, он неосознанно это делает. И всей системой это воспринимается как естественное нормальное явление, потому что он иначе не может. Просто они снова перестраиваются и выравнивают баланс, который был нарушен. Я это так чувствую.

Светлана: Как из Мира душ ты воспринимаешь этот опыт?

Во-первых, это был опыт проживания в ином сознании, отличающемся от человека и животного. А во-вторых, это был опыт ощущения планеты Земля как единого саморегулирующегося организма, опыт существования как части системы. Ты не можешь поступить иначе, у тебя нет своей воли, ты действуешь согласно своей природе и задаче. Также это возможность увидеть Землю и то, что на ней происходит, из очень ровного состояния, без бурных эмоций. Что бы ни произошло, всё имеет цель, смысл, задачу. На этот уровень можно подниматься, когда очень сложно в жизни и непонятно, что происходит. Это может помочь любому из нас прожить трудные и тяжёлые времена. Как спасательный круг помогает удержаться на воде, переждать бурю и дождаться момента, когда снова сможешь трезво оценивать ситуацию, контролировать эмоции и принимать здравые решения. Пожалуй, это три основных момента.

Находясь в пространстве Мира душ, я чувствую внутри себя звуки китов – низкие, вибрационные, далеко не все из них воспринимались бы человеческим ухом на Земле, но они остались со мной. Я словно дрейфую в них. Остаюсь в покое и уединении какое-то время, чтобы этот опыт улёгся, пропечатался и стал частью меня. Я чувствую одобряющее отношение Учителя к моему опыту (мы находимся в разных пространствах, но телепатически чувствуем друг друга). Его одобрение касается того, что я поднимаюсь на уровень выше и дошел до того момента, когда работал на уровне Земли как единого организма, немного прикоснулся к её единой системе. То вибрационное поле, в котором живут киты и реализуют свою функцию, является многослойным. Это и магнитное поле Земли, и физическое водное пространство, животная форма воплощения и телепатическая вибрационная связь между ними как единая сеть, единый организм. Освоение этой системы было отличным опытом для моей души. Одобрение Учителя и моё понимание того, что сейчас произошло на самом деле, взбодрило меня и окрылило. У меня появляется ощущение, которое можно сравнить с хорошим аппетитом, – желание «засучить рукава» и ринуться в бой, сделать что-нибудь яркое, энергичное, появился фонтан энергии, который нужно куда-то направить.

Макар из экспедиции Н. Рериха

Я понял, что лучший способ для этого – отправиться в свою группу к товарищам, которые находятся в нашем пространстве за овальным столом. Они радостно приветствуют меня, вдохновляясь моим боевым расположением духа. Некоторых я вижу в том обличии, в котором они находятся сейчас в моём нынешнем воплощении. Мы словно положили руки друг другу на плечи, создав единый плотный круг вокруг стола, за которым происходит планирование воплощений. Приходит образ, будто мы соединены и спускаемся вниз цепочкой, как альпинисты, связанные друг с другом. Видимо, это будет совместное групповое воплощение. И это действительно альпинисты! Я вижу Гималаи, Кайлас. Они не просто путешественники, у них есть общая идея, которой они следуют. Приходят мысли о Николае Рерихе и его гималайских экспедициях. Вижу образы его картин, через которые передается атмосфера – разреженный горный воздух, немного звенящий, с запахом озона, сверкающий снег со множеством оттенков и переливов. Я чувствую усмешку Учителя, он говорит: «Ты полюбишь горы». Это придаёт мне уверенности, и мы ныряем в воплощение, дабы прожить опыт общей идеи, которая связывает людей, преданных ей, опыт сплочённости, дружбы, преодоления трудностей, взаимной помощи и поддержки.

Окунаюсь в детство. Небольшая тёмная закопчённая изба. Бабушка в тёмной одежде, похожей на монашескую, сидит и держит меня на руках. У неё белые, седые волосы и тёмный платок. Здесь же в горнице кровать, где лежит моя мать, разрешившаяся от бремени. Она полноватая, грузная, крупная женщина. Дальше вижу себя мальчишкой лет восьми-девяти. Моё имя Макар. Очень серьёзный, даже суровый, с сосредоточенным лицом и книжкой под мышкой. Я шагаю, а деревенские ребята надо мной смеются, подшучивают, что-то в меня кидают, потому что я не такой, как все. Мне интересно учиться, меня манит всё необычное, интересны всякие тайны. Это совсем не увязывается с жизнью деревенского мальчика. Я кажусь им странным и непонятным, из-за этого они меня дразнят. Мне не хочется связываться с ними, я пытаюсь закрыться от них и сосредоточиться на своём внутреннем мире. Мне не хочется никого туда пускать и чтобы меня оттуда выдёргивали тоже. Я нелюдимый, необщительный, не из тех ребят, что играют на улице.

В селе книжка – довольно редкое явление, и уж если мне удаётся что-то раздобыть, то я стараюсь уйти куда-нибудь подальше (напроситься пасти коров, например), завалиться на сеновале или луговой траве. У меня с собой крынка молока и краюха хлеба, лук. Я ухожу на весь день. И, оставшись один, наслаждаюсь стрекотанием кузнечиков и тишиной вокруг. Никто не мешает, только всхрапывают бурёнки и скрипят, пережевывая жвачку. Я уношусь фантазией далеко-далеко отсюда, мне хочется увидеть этот мир, путешествовать. Очень интересно то, что пишется в книгах про другой мир – не тот, в котором я живу. Родители вздыхают. Они видят, что ребенок будто чужой здесь. Они прекрасно понимают, что не вырастет из меня доброго крестьянина и рачительного хозяина, поэтому не возлагают никаких надежд. Понимают, что я уйду и не стану их преемником в хозяйственных делах.

Когда мне исполняется шестнадцать, я, наконец, решаюсь уйти в город, собрав котомку. Мать благословляет меня. Она с пониманием относится к тому, что я пошёл искать свою долю. Ей горько отпускать сына, но ничего не поделаешь. А я чувствую предвкушение нового мира, чего-то неизведанного, приключений. Но иду не просто так. Школьный учитель из другого села, где я занимался, написал письмо своему приятелю Андрею в уездный городок, чтобы тот меня приютил на первых порах и помог освоиться. Он небогатый интеллигент, у него своя комнатёнка. Он приютил меня и наблюдает. Видит меня как грубого неотёсанного мальчишку, мужичка. Прислушивается и присматривается ко мне, пытаясь понять, что я за птица.

Мне всё интересно, я задаю много вопросов. Они касаются как жизни в городе, так и науки. Я очень жадный до знаний, и здесь могу утолить свою жажду. У Андрея есть книги, он знает, где их можно взять. Я проглатываю их с огромным удовольствием. Наблюдая за мной, он понял, что мне надо получать образование. Мы придумали довольно хитрый ход – пойти в гимназию истопником. Когда я буду заниматься своей работой, конечно, у меня не будет много времени на учёбу, но я смогу слышать то, что говорят преподаватели, о чём говорят студенты, у меня будет доступ к книгам. Кроме того, если я сумею повести себя нужным образом, то смогу приобрести нужные связи и знакомства. Конечно, они будут не на том уровне, как между студентами, но всё зависит от меня.

Я наблюдаю за учениками гимназии и во всём пытаюсь подражать им – жестам, походке, манере держаться. Сначала мне смешно, они кажутся напыщенными гусями. Но некоторые действительно увлечены учёбой. Я вижу, что они сильно отличаются от меня, но это не показное, они такие и есть. И поскольку я акцентирую своё внимание на этом, то постепенно становлюсь похожим на них. Они немного свысока относятся ко мне, но, когда я всё-таки решаюсь заговорить с одним из них, Антоном, и попросить книгу, он смотрит на меня с удивлением и недоверием, но всё же одалживает томик. Ему любопытно, что из этого выйдет. Он дает мне книги, а потом экзаменует, задавая вопросы о прочитанном. У меня загораются глаза, я отвечаю. Мы с таким интересом ввязываемся в обсуждение! Для меня неожиданно то, что Антон иногда совсем иначе понимает содержание книги. Он объясняет мне некоторые вещи, и это интересно нам обоим. Он чувствует себя ментором и наставником, это придает ему веса в собственных глазах.

Однажды один из учителей, Сергей Никанорович, обратил внимание на то, что происходит. Он пригласил меня к себе и сказал: «Молодой человек, я вижу вашу заинтересованность в знаниях, ваш неподдельный интерес, и это весьма похвально». Он разрешил немного изменить график моей работы, чтобы я иногда поспевал на занятия. Мне дозволили присутствовать на занятиях, видя моё рвение. Некоторые посмеиваются, кто-то против. Некоторые студенты восприняли очень негативно то, что какой-то крестьянин, бродяжка будет учиться вместе с ними. Кому-то всё равно. С Антоном мы стали друзьями, нам очень нравится всё обсуждать, спорить, докапываться до истины. Осваивать знания в одиночку – это одно, а когда у тебя есть единомышленник – это совсем другое!

Душа Антона – это Рид, товарищ из моей группы душ. Он отличается пылкостью и изобретательностью. Однажды он говорит: «Пойдём!» – нахлобучивает мне шапку, пальто и буквально за шиворот тащит за собой, не говоря куда. Мне восемнадцать, к тому времени я уже два года прожил в городе. Мы пришли в гости. Стулья с круглыми спинками и кое-где в белых чехлах, как на картинах про Ленина, круглый стол, часы с кукушкой – классический интерьер начала ХХ века. Знакомый Антона, Николай, – человек образованный, среднего класса. Возможно, доктор или преподаватель медицины. Я чувствую, что он связан с лабораторией, исследованиями в области физиологии тела. Он изучает человека и его поведение. Ему нужны помощники или лаборанты, рабочие руки, мальчишки, которым это было бы интересно. И тогда Антон привёл меня как своего товарища.