Путешествия одной души. Книга 2

Я с ней плотно сросся, для меня как для души самые яркие моменты – это крокодилы, их шкуры на ощупь, деревянный помост, по которому я ходил, стук сапог о него, грязная жижа, кишащая крокодилами, мясо, все связанные с этим запахи, Джек Дэниелс, тоже неразлучный товарищ, такой привычный и родной, еще какое-то местное пойло. Курить очень любил. Душа уходит из этой жизни, смакуя физические ощущения, столь ценные для мужчины, которым я был. Поднимаясь наверх, я понемногу перестраиваюсь на более тонкий план. Мои сопровождающие отпускают шуточки на тему того, что я слишком сильно провонял крокодильим мясом, пойлом и куревом. Они так себя ведут, будто им брезгливо, что я такой чумазый: «Ты, парень, слишком сильно залип в этом, иди-ка очищайся». Я пока ещё не полностью вернулся сюда и следую тому, что они говорят, понимая, что им стоит довериться. Попадаю в пространство, в котором с меня уходят поверхностные наносные энергии, более плотные, как коричневые лохмотья, следы прожитой жизни, а на душе появляется отпечаток заскорузлой крокодиловой кожи, со вкусом виски и табака.

Дальше я беседую с Наставником, он спрашивает: «Зачем ты ходил, чем была для тебя эта жизнь?» – «Я познал вкус несвободы». – «А в чем была несвобода?» – «В том, что моё внимание было привязано к условиям жизни, это не позволяло поднять голову и оглянуться вокруг». Несвобода была не в том, что я был заключен на ферме, а в несвободе моего сознания. Она может быть разной. Люди привязываются к чему угодно, например к драгоценностям, вещам, животным, местам, становятся зависимыми от своих привычек и пристрастий. А свобода – это когда ты можешь выбирать, о чём тебе думать, какие принимать решения. Если ты прикован к масс-медиа, – ты думаешь так, как говорят в телевизоре, одеваешься, как показывают в журналах, следуешь тому, что модно сейчас. Это тоже несвобода, своего рода заключение. Я прожил это в жестко утрированной форме, у меня не было вариантов выбора и возможности избежать своей участи. Мне нужно было прожить этот длительный опыт от начала до конца. Он меня слегка скукожил, сделал жёстким и твёрдым, как кожа старого матёрого крокодила.

Но, как ни странно, я чувствую, что этот опыт придал силу и твёрдость моей душе. Можно сравнить молодого, лёгкого, гибкого юношу и зрелого уверенного в себе мужчину, который твёрдо стоит на ногах и благодаря пройденному опыту понимает, на что он способен, что может, чего не может, он чётко знает, чего он достоин и кто он есть. Я чувствую появившуюся в душе силу и уверенность, она понимает, на что способна и что может теперь.

Светлана: Если ты со стороны посмотришь на душу после этого опыта, изменились ли как-то ее цвет, энергии?

Этому воплощению присущи коричневые цвета: табак, виски, крокодилы, мутная вода – все картинки в коричневой гамме. И душу я тоже вижу с коричневатым оттенком, загрубевшую немножко. Ощущение твёрдости и жесткости. Мне оно нравится, поскольку я даже в погружениях замечаю, что говорю о себе в мужском роде, и бо́льшая часть моих опытов, которые мы просмотрели, мужские. Видимо, у души больше мужских качеств, поэтому мне нравится это состояние. Оно придало больше мужественности.

Я также вспоминаю запахи алкоголя и табака, который любил курить. Любопытно, что сейчас на контрасте приходят другие запахи. Я представляю, что, например, джентльмен в смокинге с бабочкой и с сигарой будет пахнуть совершенно иначе и те места, где он обитает, пахнут иначе, более утончённо. И уровень сознания людей высшего общества гораздо выше. Они чувствуют эти запахи, воспринимают и ценят их иначе, потому что это, в том числе, показатель их статуса. Для Фредди запахи – это часть грубой, осязаемой, плотной материи. Для джентльмена запахи служат лишь фоном его мыслей, разговоров, событий, происходящих в его среде. Любопытно, что одно и то же ощущение физического тела имеет разное значение и разную интенсивность в разных воплощениях. Для мужчины, у которого мозг не особо задействован, это яркие воспоминания. Для мужчины же из высшего общества, живущего на уровне ума, эмоций и сознания, они будут иметь гораздо меньшее значение. Это то, о чем моя душа думает, находясь в Мире душ. Мне было бы интересно это поисследовать.

Светлана: Какой вывод Наставник сделал для тебя в разговоре после этого воплощения? Сказал ли что-то важное?

Во-первых, он отметил, что для меня было ценным познать контраст между свободой и несвободой. В воплощении индийца Джи свобода выбора была проявлена очень ярко, а здесь была полная несвобода. Этот контраст дает мне большее понимание темы и, как следствие, больше осознанности в принятии решений как душой, так и моими персонажами в дальнейшем на основании полученного опыта. У меня есть опыт, на основании которого я могу дальше действовать немного иначе, чем до этого. Я чуть-чуть познал эти механизмы, но, конечно, не в полной мере.

Светлана: Как чувствует себя душа после того, как вернулась в пространство Мира душ и пелена опыта немного спала, когда ты пришла в себя?

Я чувствую налет взросления, который появляется на душе. Меньше и меньше становится азарта, с которым она кидалась в воплощения, когда только родилась. Сейчас становится более спокойной, взвешенной и степенной.

Светлана: Был момент, когда сопровождающие сказали тебе: «Иди, восстанавливайся после этой жизни». Где восстанавливалась твоя душа и каким образом?

Это пространство ничем не ограниченное, но по ощущениям больше похоже на сферическое, залитое белым светом. Он проходит через меня как световой душ и растворяет наносное, грубое, лохмотья астрального тела.

Светлана: Посмотри, в этом воплощении кто-то из близких или родственных душ сопровождал тебя?

Не вижу родственных душ. Самым главным персонажем был рыжий хозяин крокодильей фермы, но это не родственная мне душа, я его не знаю. Мы просто играли в «одном спектакле», но не связаны какими-либо обязательствами, у каждого были свои задачи.

Лучано, владеющий запахами

Потихоньку вырисовывается предстоящее воплощение во Флоренции. Это мужчина в черном ритуальном масонском плаще, подбитом красным атласом. Он имеет отношение к запахам, которые оказывают необычное воздействие на людей, вызывая определенные чувства или физиологические реакции. Обладая такими знаниями, можно легко манипулировать людьми и их поведением.

Я рождаюсь у женщины по имени Бригитта. Меня зовут Лучано. Большой городской дом, роскошная кровать под пологом. На улице весна, всё цветет и воздух наполнен дивными ароматами. Моя мать внимательно и придирчиво относится к тому, какие запахи витают вокруг. Она даже истерику может устроить, если не так пахнет. Она особа эмоциональная и экзальтированная, ярко выражает свои чувства и эмоции. Бригитта любуется ребенком, но он раздражает её своим плачем. Когда что-то происходит не так, как ей хочется, она закатывает глаза и для кормилицы это знак, что ребенка надо убрать подальше. Отношение к запахам, умение различать их тонкие оттенки – это и моя наследственность, и образ жизни, привитый с детства. Любое оброненное матерью слово, реакция на тот или иной запах, их называния – всё впитывается с младенчества, становится частью меня.

Я молодой человек семнадцати лет, знатен, галантен, и мне нравится наблюдать за людьми. К моему возрасту я хорошо освоил одну штуку: умею, приглядевшись к человеку, понаблюдав за ним, почувствовать его внутренние характеристики, сложение, особенности характера и физиологии. И я могу подсказать, какой запах очень хорошо подойдет ему. В частности, это касается девушек и женщин. Они этим пользуются, спрашивая у меня, что бы я порекомендовал. И я очень точно подбираю для них ароматы, которые наиболее ярко могут раскрыться именно на их коже, придавая то качество, которое им хочется. Чаще всего, конечно, они стремятся привлекать мужчин. Я разговариваю с ними об их мужчинах и умудряюсь подобрать такой запах, который срабатывал бы именно для НЕГО (по описанию женщины). Пока я молод, для меня это лишь игра и отличный способ привлекать женщин. Они приходят ко мне за советом, слушают, открыв рот, и я чувствую себя богом. Я молод, красив, элегантен и умею наслаждаться жизнью в полной мере.

Флоренция в данный момент – серьезный парфюмерный центр. Здесь производится много экстрактов, эликсиров, ароматов, ингредиентов для их составления. Есть семьи, которые этим занимаются из поколения в поколение. Они имеют давно сложившееся имя, репутацию. Некоторые же не боятся исследовать и экспериментировать, открывать что-то новое.

Годам к двадцати четырем я стал более взрослым, меня уже не так сильно привлекают игры с жеманством и кокетством в салонах с молодыми девушками. Хочется чего-то более серьезного и интересного – того, что будет занимать мой ум, что будет заставлять что-то придумывать и показать не просто свои способности, дарованные природой, а реальные достижения, за которые меня будут уважать, принимать в обществе. Я раздумываю над тем, в какую сторону мне направить свою деятельность. Наша семья тоже занимается парфюмерией. Глава предприятия – отец, но я его почти не вижу, расту с матерью. И свои первые эксперименты я провожу над ней.

Иногда она страдает мигренями, а может, это приступы экзальтации. Она впадает в истерическое состояние, ее сложно успокоить. И я решил подобрать такую композицию, которая бы ее успокаивала, умиротворяла и прекращала ее истерики. И вот я пробую разные смеси и незаметно для матери наблюдаю за их действием. Была смесь, от которой она спала. От другой оказывалась в совершенно дурном расположении духа. Были смеси, на которые она не сильно реагировала. Была такая, от которой она веселела, становилась беззаботной, – её действие сродни марихуане. Я что-то сильное туда добавил. Конечно, я опасаюсь, не будет ли это иметь последствия, можно ли человеку часто находиться в таком состоянии. Но это можно проверить только эмпирическим путем. У меня есть большая серо-коричневая крольчиха. Вдоль ушка, по кромке, у нее светлые палевые полосы, очень красивая. Я наблюдаю за ней. Она постоянно находится под воздействием запаха, который веселит мою маму. Мне нравится действие этого аромата. Но тревожит то, что мать становится не совсем собой, какой-то странной.

Так я вовлекаюсь в семейное дело, но пока не включаясь в коммерческие дела отца, обособленно занимаясь своими опытами. Отец не хочет, чтобы я вмешивался в деятельность его предприятия. Но ему нравится, что я интересуюсь именно этим и занимаюсь сам собой. Ему отрадно осознавать, что, когда придет время и он состарится, предприятие перейдет в руки человека, который в этом понимает и сможет продолжить его деятельность.

Итак, я нахожусь в комнате с кирпичными стенами: столы, химическая посуда, колбы, реторты, испарители, экстракторы, трубочки, очаг с огромным медным сосудом внутри, большие окна, которые можно открывать, чтобы проветривать. Я пробую свои ароматы на разных людях в салоне при общении и наблюдаю за тем, что с ними происходит. Так я создаю вещества, которые воздействуют на человека. Причем доставляю их объекту весьма изощренными способами: могу подарить даме пропитанный ароматом веер или красивый кружевной платок, который она прижимает к лицу, губам и таким образом получает нужную дозу. Это может быть цветок. О, отличная находка! Я не знаю, придумал ли это сам или подсмотрел у кого-то, но я научил своего подмастерье делать цветочки из папиросной бумаги. Пропитывая нужными ароматами, я преподношу их дамам. Естественно, они из вежливости, в знак уважения прикалывают их к груди или теребят в руках и вдыхают ту смесь, которую я им подсовываю. Я могу сделать даму раздражительной, разозлить ее, возбудить сексуально или расслабить и успокоить. Женщина не понимает, что с ней происходит, но её тело бунтует. Одна дама даже испугалась, ей стало неловко, и она уехала домой с приема. Одну юную леди я довел до слез, она впала в меланхолию и так горько плакала, не понимая, почему заливается слезами.

Я чувствую триумф, видя, насколько сильны мои смеси, как мощно они воздействуют на человека, и всё больше и больше чувствую себя богом. Мне нравится играть в эти игры. Ещё вижу одну женщину, которую я сделал очень раскованной, беспрестанно хохочущей и доступной для любого мужчины. То есть с помощью запахов и своих смесей я могу сломить волю человека. Насколько же сильное оружие в моих руках! Когда я почувствовал силу власти над людьми (примерно в тридцать два года), мне стало интересно пойти дальше – туда, где решаются серьезные финансовые и политические вопросы, и попробовать свои снадобья не на женщинах, а на влиятельных мужах – политиках, высших чинах церкви. Там же знатнейшие сеньоры нашего города, надо быть аккуратнее! Если женщинам я легко мог построить глазки, сделать комплименты, они тут же теряли бдительность, таяли, мне легко было ими манипулировать, то здесь придется освоить новый уровень мастерства. Мало того, что нужно заставить человека вдыхать аромат, важно сделать это осторожно, более утонченными способами. Ведь если кто-то заподозрит меня в подобных вещах, то меня ждет серьезное наказание и однозначное изгнание из высшего общества Флоренции.

Один из способов – это капнуть капельку на кончик сигары, но важно учесть фактор горения. Нужно подобрать такую смесь, которая будет работать при горении в сочетании с табаком. Вот с этим пришлось повозиться, придумывая нужную формулу. Как всегда, выручает кружевной платок, но он работает не так хорошо, как у женщин. Проще всего взять бокал, в котором подается напиток, и на его край нанести тонким слоем нужную смесь. Тогда, выпивая, мужчина подносит бокал к лицу и вдыхает аромат.

Итак, у одного я вызвал агрессию. Он взвился и вызвал кого-то на дуэль, стал вести себя вызывающе, несдержанно, грубо. Одного пожилого господина я усыпил. Естественно, всё это я делаю в разное время, в разных ситуациях, чтобы не привлекать к себе внимания и не вызывать подозрений. Довольно просто вызвать легкое состояние эйфории, расслабленности, когда человек теряет контроль, бдительность и становится очень легко доступным для любых взаимодействий и манипуляций, снижая уровень контроля сознания и критичности к тому, что происходит. С этим уже можно играть по-крупному. Если с женщинами можно с помощью моих снадобий открыть дверь практически в любую спальню, то здесь ставки иного характера: я могу взять большую сумму, повлиять на мнение о другом человеке, на принятие решений.

Во Флоренции проходят собрания, где принимаются законы города и ближайшего округа, и я с помощью своего воздействия могу повлиять на это, даже не входя в него. Стоит только внушить под действием определенной смеси мысль, которую этот человек уже дальше продвигает как свою. Меня это забавляет. Действительно чувствую себя богом – я могу всё! У меня было ощущение, что я полностью управляю всем, что происходит в этом городе, и всеми людьми. Естественно, на заднем дворе моего сознания где-то мелькает мысль, что на самом деле это не так – это тоже моя иллюзия, игра, но мне очень нравится чувствовать себя всемогущим. Обратная же сторона могущества – одиночество. Когда обладаешь подобной властью и можешь манипулировать людьми, находящимися в твоем окружении, получается, что среди них нет равного тебе. Находясь на верхушке власти, ты оказываешься очень одиноким. Иногда мне тоскливо от этого.

Еще дальше, как следующий уровень моего мастерства, я задумываюсь о более опасной игре – тайном обществе с таинственными ритуалами и реальными опасностями. Я стал искать кого-то, кто был бы причастен к масонской ложе. Я собираюсь раскрыть такому человеку свои способности и возможности и предложить свои услуги. Весь превратился в наблюдение, пытаясь подметить тайные знаки в общении, одежде, некие странности. Мое внимание привлек сеньор Лоренцо. Его черные кудрявые волосы ниже плеч и гладко зачесаны назад. Он высокий, худой, окруженный ореолом загадки, притягивающим к нему внимание. Довольно скрытный тип, и мне показалось, что он может быть именно тем, кого я ищу. Сработала внутренняя чуйка, интуиция. Я стал более пристально наблюдать за ним. Он это заметил и воспринял как опасность.

Однажды, когда я попытался за ним следить, он меня поймал. Спрятался в нише здания и, когда я подошёл ближе к этому месту, он выскочил оттуда. У него под плащом было оружие (возможно, кинжал), он его не показывал открыто, но дал понять, что, если нужно, он готов пустить его в ход. Попросил меня объясниться, зачем я за ним слежу. Я пошел ва-банк – всё или ничего. Решил ему открыться. В любом случае это человек непростой, не из тех, кто бурно и активно вовлечен в политическую и экономическую деятельность города. Он всегда остается в тени и был бы мне интересен как собеседник и партнер, мне так не хватает общения на равных. Когда я высказал своё предположение, что принял его за члена масонской ложи, и рассказал, что ищу такого человека, он меня осмеял, сказал, что всё это чушь и бред. Но я понял, что, если он является тем, кого я ищу, он именно так и будет отвечать и реагировать. Это меня, скорее, приободрило.

Я пустил в ход очень сильное оружие – искренность, и оно сработало. Я полностью осознавал, что́ делаю и для чего, что я могу быть полезным где-то еще, в области, которая имеет важное значение. Рассказал, что могу делать и как это можно использовать. Я почувствовал, что у моего собеседника буквально волосы встали дыбом, он словно встал в стойку, как охотничья собака, почуявшая дичь. Я почувствовал, как всё его тело напряглось и как он старается не выдать своего волнения.

У Лоренцо пролетает в голове тысяча мыслей, как это можно применить, развернуть, как проверить Лучано и понять, что это не ловушка. Он понимает, что рядом с ним сильный человек, обладающий серьезным оружием, и он будет идиотом, если упустит его, даже если это блеф или обман. Естественно, он должен принять все меры предосторожности, перестраховаться на нескольких уровнях. Мы договариваемся о встрече. За мной в назначенный час приезжает карета, мне сказано быть одетым в плащ и маску, никто из приезжающих в ложу не может быть узнан. Но, как я понимаю, это всё антураж для внешнего круга, это не сама масонская ложа, куда пробраться очень трудно и занимает много времени и сил. И никто не пустит туда с порога непроверенного незнакомца.

Я вхожу в зал, где много мужчин в таких же черных плащах, подбитых красным атласом, они в масках. В центре на троне восседает магистр. Он объявляет, что сегодня нас ждет феерия, он желает посмотреть, что же я такое, что за инструментом владею. У меня с собой чемоданчик со снадобьями в маленьких пузырьках. Здесь всё сложнее, ведь под маской я не могу увидеть человека, его глаза, движения и оценить его темперамент, характер. Мне приходится больше полагаться на интуицию и, кстати, на запах тоже. Я чувствую запах тех людей, к которым приближаюсь, и по нему я тоже определяю их параметры.

Так я выбираю несколько человек, которым даю понюхать разные смеси, и мы наблюдаем за их реакцией. Я даю им сильную дозу, и яркая реакция заставляет удивляться магистра, восхищаться и в то же время трепетать. Мое самолюбие полностью удовлетворено. Я вижу, что мой талант оценен по достоинству и что мне удалось удивить такого высокопоставленного человека. Магистр понимает, с чем он имеет дело, и очень быстро и умело трансформирует эту демонстрацию в привычную для сего круга мистерию – яркую, эмоциональную, которая увлекла бы всех присутствующих, чтобы они могли позабыть, что сейчас произошло. Он приказал устроить бурную мистерию, чтобы как можно сильнее смазать впечатления о случившемся.

Со мной он пока не разговаривает и не проявляет никаких активных действий, занимает позицию наблюдателя. Забавно, но теперь я объект для изучения и наблюдения. Он думает, как ему поступить, чтобы извлечь максимальную выгоду и не попасть впросак, не стать более уязвимым. Ведь человек, находящийся рядом и обладающий такой властью как минимум вызывает страх и подозрения. Он хочет прежде понять меня, раскусить, что я за человек и что мне нужно, в чём моя суть. Я чувствую его нерешительность, будто весы принятия решения колеблются то в одну, то в другую сторону, словно это поворотный, решающий момент в моей жизни.

Мне сорок восемь. Всё, что было в моей жизни до этого, уже не так интересно для меня, я в это наигрался: власть над женщинами, над мужчинами, над политикой. У меня ощущение, что это я мышь, попавшая в клетку. Может, мне не нужно было сюда приходить? А с другой стороны, уже неинтересно оставаться там, где я есть. Наверное, я не из тех людей, которые могут наслаждаться своими достижениями, мне каждый раз нужно идти к новой цели, решать всё более сложные задачи. Сейчас это лотерея, успех в которой зависит не только от меня, но в большей степени от решения масонов.

Магистр думает, как же запустить лапы в мой волшебный сундучок, не владея его секретами. Попасть во власть или зависимость от незнакомца не хочется. Он пытается решить эту задачу, заставляя меня ждать. Проходят недели. Меня это злит и выматывает. Иногда я думаю: «Слава Богу, что пока ничего не происходит». В итоге магистр принимает решение. Он такой же одиночка, как и я. Человек, обладающий большим весом и властью в обществе традиционном, и Мастер масонского ордена. На нём лежит огромное бремя власти. И он решает довериться мне, приблизить к себе. Он прекрасно понимает, что идет на огромные риски, но его внутренний голос подсказывает ему, что это вполне приемлемый вариант.

Начинается период жизни, который мне очень нравится. Он напоминает времена юности, когда я с азартом делал свои пробные шаги, открывая воздействие запахов на сознание и поведение человека. Теперь же я увлечен общением на равных с человеком, который во мне заинтересован. Мне он тоже интересен и как человек, и как собеседник моего уровня, и как нечто в моей жизни, что её меняет и поднимает меня на уровень выше. Мастер задает много вопросов, ему всё интересно, но я всегда остаюсь начеку, стараясь не выдавать самых важных секретов, проходя по грани того, что открыть можно, а что нет. Открыть достаточно много, чтобы ему было интересно и он мне верил, но в то же время умудряясь оставлять сокрытыми свои самые дорогостоящие тайны. Мастер тоже понимает, что есть та грань, за которую я его не пущу – так же, как и он меня. Наше общение походит на партию в шахматы. Каждый знак, фраза могут нести совершенно разные контексты – как ребусы или загадки. Это заставляет быть всегда начеку, думать и размышлять, быть собранным и не позволять себе расслабиться. Мы друг друга стоим.

Мне кажется, что Мастер – это душа моего Наставника, который воплотился в эту жизнь, чтобы пройти ее со мной. Он дал мне небольшой мастер-класс, находясь внутри воплощения. Это здорово разгоняет мое мышление, ум, заставляя его работать порой на пределе, сильно напрягает, но делает сильнее и мощнее. Он чувствует во мне большой потенциал, и мы становимся всё ближе и ближе друг к другу, но не эмоционально, а как люди «из одного теста».

До меня доходят сведения об интригах, в которых участвуют масоны. Я наблюдаю за последствиями их решений в обществе и пытаюсь сложить общую картинку. Как правило, это не удается, потому что мне доступны лишь разрозненные мелкие детали, по которым сложно что-либо собрать, и я всё больше и больше осознаю́, насколько масонская ложа сильна и влиятельна. Это монстр, в который крайне сложно проникнуть, и непросто постичь смысл его и задачи, которые они решают. Я постоянно чувствую, что вижу лишь маленькую верхушку айсберга, а то, что скрыто от меня, в разы глубже, серьезнее и масштабнее.

С возрастом меня стала мучить подагра, и я потихоньку превращаюсь в немощного старика, страдающего от жутких болей. Мне делают припарки, больно, трясутся руки. Я совсем старый и страшный, уже давно не выхожу из своего дворца. Иногда меня посещает мысль о том, что я был настолько увлечен своим делом, играми и интригами, что не подумал о семье. У меня не было жены, я совсем один, но не сожалею об этом. На самом деле мне нравится моя жизнь. Оглядываясь назад, я вижу себя честолюбивым юношей, любопытным и способным, вижу свой путь, как рос и развивался, те возможности, которыми я сумел воспользоваться, и высоты, которых достиг. Быть с Мастером масонской ложи на короткой ноге дорогого стоит. И даже находясь в старом немощном подагричном теле, я упиваюсь своей жизнью, тем, какой она была. Меня абсолютно не терзают сомнения или угрызения совести по поводу далеко не всегда чистых и честных деяний. В этой жизни было много манипуляций, нечестных сделок и неэтичных поступков в отношении людей, но я воспринимаю это как должное.