bannerbanner
Обезглавленное древо. Книга третья. Тайны ратоборца
Обезглавленное древо. Книга третья. Тайны ратоборца

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
1 из 5

Ксения Перова

Обезглавленное древо. Книга третья. Тайны ратоборца

Посвящается Эльвире Барякиной,

без которой эта книга никогда не была бы написана

1

Начинать трудно всегда.

Ужас охватывал Сильвана каждый раз, когда он выходил в Круг Правды.

Что его ждет? Как поведет себя противник? И главный вопрос – удастся ли провернуть свой обычный трюк? Проскользнуть к победе по самому краешку верного поражения.

Так садишься верхом на незнакомую лошадь: в начале оба напряжены, а потом словно невидимая нить протягивается между конем и всадником. Они чувствуют друг друга и действуют, как единое целое.

Но первые минуты проходят в мучительном ожидании неизвестного.

Сильван Матье делал все, чтобы зрители ничего не заподозрили, не увидели его страха. Пружинистая походка, плечи расправлены, на смуглом лице сияет улыбка. Когда он ступил на песок Круга Правды и вскинул руки над головой, толпа радостно зашумела. Прозрачное осеннее солнце заставило его зажмуриться. Надо первым делом поменять позицию, пусть противнику слепит глаза.

К ногам Сильвана упал цветок дикой розы. Ловкая выходка – за деревянным барьером Круга стояли стражники, сдерживавшие толпу. Девчонка в багряном платье с коричневой отделкой крикнула:

– Удачи, Лань!

Ее подружки восторженно завизжали.

Сильван поднял цветок и послал им воздушный поцелуй, хотя в глубине души его слегка перекосило. Пару месяцев назад одна безнадежно влюбленная девица сочинила балладу в его честь. Очень лестно, но мало какой юноша захочет, чтобы в песне рядом с его именем стояли слова «хрупок станом и грациозен, как лань».

Сильван никак не мог этого понять. Ну ладно бы лань, Всемогущий с ней. Если без нее никак не обойтись – пусть. Но неужели мало других сравнений? «Быстр, как лань». «Неутомим, как лань». «Силен, как лань»… нет, это, пожалуй, уже перебор, но все-таки!

В песне было еще много подобных эпитетов – темные кудри, газельи глаза и Всемогущий знает, что еще. Лишь горбоносый профиль Сильвана был деликатно обойден стороной. Слабое утешение. Проклятая песенка распространилась, как Белая Лихорадка до Исхода, и кличка «Лань» прицепилась к Сильвану намертво.

Хотя какая там, к Темному, лань! Доходяжная корова – вот это больше похоже на истину.

Сильван скрестил руки с мечом и кинжалом на груди и склонил голову, приветствуя Круг и зрителей. Сердце бешено билось. Все эти люди пришли сюда, чтобы увидеть, как он одолеет противника и принесет победу своему нанимателю. Он чувствовал их любовь и поддержку, они вливались в него, как живительный эликсир, давая силу мышцам.

Во всяком случае, он убеждал себя, что так и есть. Что ему совсем не хочется убежать домой и накрыться с головой одеялом.

Конечно, Сильван не был совсем уж непобедимым. Приходилось проигрывать время от времени, чтобы не возбуждать подозрений. Для этого отец обычно находил какого-нибудь бедняка, который все равно не мог толком заплатить. Люди, верные дому Матье, делали крупные ставки на его противника и потом отдавали отцу пятьдесят процентов выигрыша.

Сильван сражался в Круге Правды с восемнадцати лет, и все его иллюзии давно рассеялись.

Толпа заволновалась – в Круг вступил второй ратоборец, крупный человек лет сорока, светлоглазый и белокожий. Приезжий, естественно. Ни один ратоборец Тэраса не вышел бы против Сильвана, и награда не имела значения.

В шлеме и нагруднике незнакомца сверкали разноцветные куски пласта. Укреплять традиционный кожаный доспех запрещалось, но хрупкий пласт служил просто украшением. Ратоборец сжимал в руках меч и маленький круглый щит с изображением восходящего солнца над зеленым полем.

Внезапно гул и крики смолкли, точно по волшебству – поднял руку наблюдатель, стоявший в центре Круга. Низенький и полный, он каким-то образом ухитрялся выглядеть внушительно.

– Сегодня мы обращаемся к высшей справедливости, – произнес он, – Бертран Дэйн, встаньте!

На противоположных сторонах Круга возвышались трибуны для обвинителя и обвиняемого. В наступившей тишине Сильван услышал за спиной шорох ткани, но не обернулся.

Он никогда не вникал в обстоятельства дела, его задача – победить в Круге. Отец всегда говорил, мол, пласт есть пласт. Обвиняемый хорошо заплатил, а виновен он или нет, без разницы. Сильван даже не помнил, как он выглядит.

– Бертран Дэйн, вы обвиняетесь в том, что обворовывали вашего хозяина, почтенного Томаса Кольбера. – Наблюдатель кивнул, и на трибуне обвинителя поднялся бледный, седой человек с искаженным злобой лицом. Он явно хотел крикнуть что-то, но наблюдатель его опередил. – Поскольку вина ваша не может быть доказана обычным путем, мы вынуждены просить Всемогущего Отца рассудить спор.

Все склонили головы в молитве, ратоборцы опустились на одно колено. Бормоча положенные слова, Сильван внимательно рассматривал своего противника. Тот выпрямился, с солидным видом поклонился толпе и наблюдателю.

Сильван глубоко вздохнул и принял образ, который называл «бедная сиротка». При его сухощавом или, как шутил отец, «отощалом» сложении это было совсем нетрудно. Он ссутулил плечи, чтобы казаться ниже ростом и сделал растерянное лицо. Меч и кинжал держал в опущенных руках, словно не зная, что с ними делать.

– Бой идет до сдачи! – провозгласил наблюдатель. – Пусть Всемогущий подарит победу тому, кто прав!

Он развернулся и вышел из Круга. Проходя мимо Сильвана, бросил на него насмешливый взгляд, но ничего не сказал. Сильван, оставаясь в образе «сиротки», неуверенными шажками двинулся к центру Круга. Он почти успокоился, набросав в уме примерный план поединка.

Звонко прозвучал удар по металлической пластине. Толпа взревела, и противник Сильвана бросился вперед. Он видел перед собой слабосильного юношу, почти мальчика, неопытного и неумелого, и явно рассчитывал на легкую победу.

Сильван подпустил его почти вплотную, старательно изображая ужас, и в последний момент увернулся. Ратоборец проскочил мимо и едва не упал. Развернулся, бросился на Сильвана с удвоенной яростью. Тот сделал вид, будто собирается парировать удар, но пригнулся и скользнул в сторону, снова уходя от атаки.

Толпа выла и улюлюкала, подбадривая бойцов. Светлые глаза ратоборца вспыхнули.

– Дерись, трус! – выкрикнул он. – Дерись, слышишь?!

Сильван только усмехнулся. И едва успел отскочить – клинок свистнул у его лица.

– Почти получилось! – крикнул он, переводя дыхание. Подбросил кинжал, и тот, перевернувшись в воздухе, упал в его подставленную ладонь. – Давай, еще разок! Я в тебя верю!

Вокруг захохотали. Ратоборец глухо зарычал и прыгнул вперед, разом сократив дистанцию. Сильван едва успел подставить меч и кинжал, клинки со скрежетом столкнулись. Удар отозвался во всем теле; он стиснул зубы и повернулся боком, пропуская скрещенные мечи мимо себя, пока они не вонзились в песок.

Противники на миг оказались плечом к плечу. Сильван видел совсем близко светлое лицо, изумленно расширенные глаза… и в этот миг что-то произошло.

Водопад образов затопил разум Сильвана. Лес… бешеная скачка… веселый смех… рыжеволосый парень на гнедой лошади… крик, отчаянный крик!

Как его звали? Нужно имя, иначе ничего не выйдет!

Ратоборец отпрянул, вырывая меч из захвата, но Сильван в последний миг всё-таки увидел имя. Так ловкий рыбак подсекает рыбу, стоит ей попробовать наживку.

Отскочил назад – после «прочтения» голова всегда немного кружилась, требовалась пара секунд, чтобы прийти в себя. Но противник не дал ему их. Он снова нанес удар, меч скользнул по боку Сильвана и рассек нагрудник. Просто царапина, но рубашка тут же обагрилась кровью.

Толпа ахнула, как один человек. Сильван понял, что пора заканчивать – даже небольшая потеря крови могла стать роковой. И он узнал все, что нужно.

– Сдаешься? – с усмешкой произнес его противник. – Хватит с тебя?

Сильван сделал непристойный жест, вокруг захохотали и захлопали.

– Ах ты! – Ратоборец рванулся к нему, явно рассчитывая сбить с ног. Сильван мог уклониться, но сейчас падение входило в его планы.

Воин налетел, как буря, ударил его коленом в живот и повалил на землю. Сильван слегка выгнул спину и резко выдохнул, словно удар достиг цели. Но он почти достиг – силы были все-таки слишком неравные, да и рана давала о себе знать.

Ратоборец пытался продавить скрещенные меч и кинжал, подставленные Сильваном для защиты.

– Сдавайся, или смерть тебе!

– Смерть не мне… – пропыхтел Сильван, из последних сил удерживая натиск. – Смерть Корни!

Глаза ратоборца расширились.

– Что?!

– Твой брат… Корни… ты бросил его, когда на вас напали… испугался и сбежал, верно?

Лицо воина застыло. Он подался назад… и Сильван мгновенно приставил острие кинжала к его горлу.

– А теперь сдавайся ты! – Он надавил чуть сильнее, оцарапав кожу. – И быстро, а то отправишься вслед за Корни!

Это был опасный момент. Ратоборцы часто приходили в ярость, услышав свою самую болезненную, глубоко сокрытую тайну из уст чужого человека. И Сильвану ничего не оставалось, кроме как выполнить угрозу – просто чтобы сохранить себе жизнь. Но этот человек показался ему уравновешенным и не склонным к безрассудным выходкам.

Его догадка подтвердилась. Ратоборец медленно, словно в забытьи, отбросил меч и щит и поднял обе руки над головой. Толпа зааплодировала.

– Поединок окончен! – провозгласил наблюдатель. – Всемогущий явил свою волю! Бертран Дэйн, все обвинения сняты, вы свободны!

Вопль бессильной ярости донесся с трибуны обвинителя. Сильван усмехнулся, поднимаясь. Кричи, не кричи, все бесполезно, Круг Правды – последняя инстанция. Если ратоборец подсудимого выигрывал, никто не имел права усомниться в его невиновности. Правда, Сильван считал это заслугой скорее ратоборца, чем Всемогущего, но благоразумно держал свое мнение при себе.

– Как ты узнал?

Сильван обернулся. Его противник стоял на прежнем месте. Плечистая, внушительная фигура словно бы сдулась, усохла, как дохлая лягушка. На крутом, упрямом лбу блестели капли пота.

– Что узнал?

– Про моего брата. Никто не мог рассказать тебе об этом.

В его глазах плескалась такая боль, что Сильвану, как всегда, стало не по себе.

– Слушай, я… это… ты извини, я не специально. Ну, то есть специально, но это как бы не против тебя… я против тебя ничего не имею…

Сильван ненавидел себя в эти мгновения. Какого Темного он оправдывается, зачем все это говорит? Но почему-то не мог остановиться и долго бы еще нес чушь, если бы его не окликнули. Он повернулся и почти побежал на зов, радуясь предлогу прекратить мучительный разговор.

Зажал меч и кинжал под мышкой, стянул шлем. Легкие, темные волосы вились крупными кольцами и под шлемом страшно путались. Он на ходу попытался их пригладить, чуть не выронил оружие и яростно выругался.

– Позвольте мне, мастер Сильван.

Тотчас руки освободились, и он вздохнул с облегчением.

– Ты как раз вовремя.

Роберт Альди чуть заметно улыбнулся. Невысокий, плотный, с грубым одутловатым лицом и маленькими темными глазками, всегда в какой-то неприметной одежде – на вид типичный крестьянин-хитрован, способный в пять минут втюхать свой товар городскому разине. Но двигался он так, словно на пути в любую секунду могло возникнуть препятствие, и он был готов его обогнуть изящным, точным движением. Сильван перенял у него эту повадку профессионального мечника.

Роберту было за пятьдесят, последние десять лет он обучал искусству поединка Сильвана и его старшего брата Дарси. Возраст уже сказывался на его мастерстве – возможно, поэтому он безропотно согласился на не слишком-то почетную роль телохранителя.

Его постоянное присутствие досаждало Сильвану, но он нажил слишком много врагов, чтобы ходить по городу без защиты. И понимал, что его ловкие приемы годятся для Круга, но не для уличной драки.

Они вышли из Круга, и на Сильвана навалились со всех сторон. Его трясли, хлопали по спине, жали руку и снова трясли и хлопали. Он шипел от боли в боку, но старательно хохотал, хлопал по спинам в ответ, отпускал шутки и отвечал на них. Потом сгреб обеими руками ближайших девчонок и так притиснул к себе, что они заверещали.

– Ага, попались!

Девицы буквально повисли на Сильване.

– Полегче, полегче, – в который раз произнес Роберт за его спиной, – он же ранен.

– Ой, Робби, не нуди, – отмахнулся Сильван, – сегодня мой день, девочки! Будем праздновать! Угощаю любого, кто расскажет, как я сегодня смотрелся в Круге! Без исключений! За лучшую историю даю десять пластов!

Вокруг одобрительно заревели, и толпа потащила Сильвана с площади.


Стояла поздняя осень, и каждый день был свежим, как ледяное яблоко в саду на рассвете. Деревья почти совсем облетели, рябина на голых ветках даже на вид казалась горькой.

Сильван любил осень, потому что солнце вставало поздно и добиралось до его постели чуть ли не к полудню. Вот и сейчас он проснулся от мучительного прикосновения бледно-золотого луча к опущенным векам. Закрыл глаза рукой и хотел откатиться в сторону, но оказалось, он уже отполз на самый край кровати. Надо было либо падать на пол, либо вставать, и Сильван нехотя выбрал последнее.

Но едва скинул ноги с постели, как тут же со стоном стиснул голову руками. Череп словно наполнили до краев жидким свинцом. При малейшем наклоне головы свинец давил на глаза и лоб и грозил перелиться через край.

Сильван отнял одну руку и нащупал на столике у кровати бокал с капустным рассолом. Осушил его, хотя желудок яростно противился этому вливанию. Через несколько минут он мог двигать глазами, не опасаясь, что те вытекут из глазниц.

Дверь с треском распахнулась, и на пороге появилась маленькая женщина в синем с золотом платье, таком пышном, что выглядела как девочка, нацепившая без спросу наряд матери. Шпильки с разноцветными кусочками пласта украшали её темные волосы, убранные в высокую прическу.

– Деточка моя! – воскликнула она так пронзительно, что Сильван охнул и сморщился. – Уже проснулся, сладкий?

Не дожидаясь ответа, она влетела в комнату и начала одну за другой задергивать бархатные шторы. В свои сорок пять Линда Матье отличалась напором и энергичностью муравья, который тащит дохлую гусеницу. И Сильван оказывался этой гусеницей чаще других, даже когда не мучился от похмелья.

– Мам, я…

– Гадкий Роберт опять оставил окна открытыми! Невыносимый человек, просто невыносимый! Как он не понимает, что мальчику нужно отдыхать! Поспи еще, детка, бай-бай!

Большая, роскошно обставленная комната погрузилась в приятный полумрак. Но одна только мысль о том, чтобы лечь, вызывала тошноту.

– Не, мамуля, я, пожалуй, встану.

– Встанешь? Ты моя маленькая лань! – Линда приблизилась и потрепала Сильвана по волосам. Исходивший от нее цветочный аромат вполне мог служить секретным оружием в поединке.

Сильван со стоном зажмурился.

– Мам, я умоляю… ну хоть ты!

– О чем ты… ах, это! Ну не ерошься, детка, это слава! Слава! – Госпожа Матье погрозила ему тонким пальчиком. – Главное, о тебе слагают песни, а о чем они – дело десятое.

Она звонко чмокнула Сильвана в лоб, отчего свинец в его голове опасно накренился. Линда Матье все делала со смаком. В ней вообще все было чересчур – черты лица слишком крупные для такого маленького личика, губы яркие и пухлые, карие глаза немного навыкате.

Она унеслась, взметнув юбкой вихрь – у Сильвана даже волосы разлетелись.

Наклоняться за штанами он не рискнул и пошлепал по ковру, натянув рубашку пониже. Скинул со стула наваленную кучей одежду, присел перед трюмо.

Надо как-то пережить этот день, думал он, осторожно ощупывая бок. Царапину кто-то обработал и перевязал, должно быть, Роберт. Двигаться она не мешала, хотя тугая повязка давила на ребра. Сильван причесался и аккуратно связал верхние пряди волос на затылке, оставив остальные свободными.

Ярко-алая куртка с дурацкими длинными полами и болотного цвета штаны валялись под кроватью. Попугайский наряд, но что делать, все ратоборцы так одевались. Светлый, почти белый правый рукав куртки символизировал чистоту той руки, что разила в Круге Правды во славу Всемогущего Отца. Выглядело красиво, хотя жутко пачкалось. Сильван надел свежую рубашку и расправил манжеты так, чтобы они немного выступали из-под рукавов куртки.

Застегнул пояс, оглядел себя в зеркале и тяжко вздохнул. Ни ухоженность, ни эта куртка, сиявшая золотой вышивкой, не могли скрыть очевидной и печальной истины. Он заморыш, и с этим ничего не поделаешь. Спасибо, хоть ростом не обделил Всемогущий, но на эти костлявые плечи смотреть противно.

Сильван с тоской отвернулся от зеркала и вдруг, разом позабыв о своей внешности, схватился за пояс. Бросился к разбросанным по полу вещам и начал судорожно в них рыться.

Неужели потерял?!

В дверь постучали, и в комнату заглянул Роберт.

Темный бы побрал этого человека, как ему удается всегда появляться именно тогда, когда он нужен? Мысли, что ли, читает на расстоянии?

– Это ищете? – На ладони Роберта лежал черный бархатный мешочек с вышитой монограммой дома Матье.

Сильван поспешно схватил его и заглянул внутрь. Хвала Всемогущему, вроде всё на месте.

– Ваш кошелек я тоже приберег, на всякий случай. – Роберт протянул кожаную сумочку, набитую кусочками пласта. Сильван прицепил ее к поясу и вздохнул с облегчением. Хорошо, что он еще до поединка отдал отцу пласт, которым расплатился клиент. Не хватало все заработанное спустить на каких-то идиотов!

– Сегодня отдыхаем, Робби. – Он вышел из комнаты и двинулся по коридору, подбрасывая черный мешочек на ладони. – Я вернусь до темноты. Может, ты тоже отдохнешь разнообразия ради?

– Боюсь, что нет, – невозмутимо произнес Роберт, придерживая висевший на поясе меч, чтобы не задевал стену. В безупречно чистой рубашке и куртке он выглядел вполне отдохнувшим, хотя полночи провел в кабаке вместе с молодым хозяином.

Сильван со вздохом закатил глаза.

– Сейчас день, на улицах полно стражи! Останься дома, это приказ. Приказ, понятно?

Роберт молча шел позади Сильвана, и тот безнадежно махнул рукой. На первый этаж вела лестница с резными перилами и красной ковровой дорожкой. У распахнутой настежь входной двери кухарка торговалась с парнем, доставлявшим продукты на дом. Служанка чистила огромный ковер, и его яркие краски впивались в глаза Сильвана.

Он собирался потихоньку выскользнуть на улицу, но чья-то рука коснулась плеча.

– Ваш меч.

Сильван со стоном обернулся. Роберт протягивал ему кожаную портупею с мечом в ножнах.

– Только не меч!

Телохранитель молчал. Сильван почувствовал себя страшно беспомощным и жалким. Наверняка Роберт таким его и считал – впрочем, как и все в этом доме. Он нервно постучал носком сапога по полу и сделал еще одну попытку.

– Сказал же, меч не возьму! Ты все равно идешь со мной! Считаешь, что он мне нужен, сам его и неси!

Опять молчание. Сбежать не получится – крепкая рука тут же сомкнется на запястье, как кандалы. Не устраивать же скандал перед слугами! Пусть с ним и обращаются как с ребенком, но он все-таки ратоборец.

– Робби, ну пожалуйста! – заныл он вполголоса. – Можно без меча? Он тяжелый, а мне плохо! У меня голова болит! Ну что ты за зверюга такая, бессердечная!

Лицо Роберта, со старчески отвислыми щеками и низким лбом под жестким ежиком волос, ничего не выражало. С тем же успехом Сильван мог обращаться к одной из каменных статуй, стоявших по обе стороны лестницы.

– Забери тебя Темный, ну давай! – Он напялил перевязь, Роберт подал ему плащ.

«Тепло же еще!» – хотел возразить Сильван, но предыдущее столкновение полностью истощило его силы.

– Вот умру от переутомления, ты будешь виноват! – буркнул он, спускаясь с широкого каменного крыльца на мостовую. Роберт не отставал от него ни на шаг.


Солнце уже не поднималось так высоко, как летом, но светило по-прежнему ярко, и толчея на улицах достигла апогея.

Тэрас был самым крупным городом в округе и, без сомнения, самым богатым. После того как эпидемия Белой Лихорадки уничтожила большую часть человечества, люди ушли из Мегаполисов и поселились в небольших городах, превратив их в крепости. Триста лет прошло со времени Великого Исхода, но страх перед эпидемией остался в людской памяти. В некоторых городах под угрозой изгнания запрещалось использовать любые предметы, оставшиеся от погибшей цивилизации.

В Тэрасе к этому относились иначе. Смешно устанавливать подобные запреты в городе, который стоит на перекрестье дорог и процветает за счет торговли и огромного количества приезжих. Поэтому в Тэрас тащили всё, что только могли найти и раскопать в развалинах Мегаполисов или в Хранилищах. В эти древние бункеры люди перед Исходом приносили разные вещи, которые хотели оставить для потомков.

Тэрас напоминал пеструю мешанину безделушек на лотке разносчика. Жители соревновались друг с другом в стремлении украсить дома позатейливей. В ход шло всё – непонятные предметы причудливой формы, старые провода, обломки механизмов. Зажиточные горожане прикрепляли к фасадам куски пласта – вне пределов досягаемости, понятно.

Все до единого мастера Тэраса – да и не только Тэраса – спали и видели, как бы открыть секрет изготовления пласта, удивительного материала, одновременно твердого и легкого. А пока куски пласта разрезали на равные части, достаточно маленькие, чтобы их удобно было носить в кошеле.

По-настоящему крупные куски уже давно никому не попадались. Искатели – люди, посвятившие себя исследованию Хранилищ – изредка приносили их в город, но обычно их интересовало совсем другое. Кто-то был одержим древним знанием и собирал книги, в которых мало что понимал. Кто-то хотел найти нечто особенное, чего никто никогда не находил. И Хранилища щедро предоставляли такую возможность, хотя порой за нее приходилось дорого платить.

По Тэрасу постоянно ходили слухи об опасных находках. То любопытный мастер пытался разобрать древний механизм и лишался пальцев, а то и глаз. То лекарь смешивал составы по рецептам из книг и травился ими. А один раз горе-исследователь вылетел на улицу с оконной рамой на шее – чудом остался жив.

И всё же интерес к предметам из Хранилищ не угасал. Искатели приходили в Тэрас так часто, что для них даже отвели отдельный квартал с собственным рынком, тавернами и прочим.

Сильван обожал этот рынок, полный удивительных вещей – впрочем, он с детства любил болтаться по городу. В сто раз лучше, чем сидеть дома, где на тебя почти не обращают внимания. Теперь все переменилось, но старые привычки цепки.

Роберт следовал за Сильваном, точно тень, тот увлекался и забывал о докучливом спутнике.

Он шел, с наслаждением вдыхая прохладный осенний воздух и любуясь городом. Яркие дома, чистые улицы, вымощенные плотно подогнанными камнями. Систему водоснабжения и канализации поддерживали в полном порядке, мусорщики каждый день выбрасывали отходы за городские стены, а иногда – под шумок – и в речку, текущую у западной стены.

Сотни, тысячи запахов одновременно атаковали Сильвана. Едкий дымок от сырых дров в кухонной плите. Грубый, плотный запах давно не стиранного войлочного кафтана. Свежий и сладкий аромат выпечки, мягкий запах навоза, острый – маринованного мяса, что жарят на углях с кольцами лука.

Все это сплеталось, как нити в полотно, в огромный, красочный аромат, Сильван вдыхал его и чувствовал себя легко и свободно. Если бы не меч, который приходилось постоянно придерживать, чтобы не лупил по ногам, он был бы почти счастлив.

После пары часов блужданий Сильван настолько пришел в себя, что даже проголодался. Но на улице, где продавали готовую еду, дорогу ему преградил высокий человек с растрепанными седыми волосами.

– Ратоборец Матье! – Человек отвесил издевательский поклон, и тут Сильван узнал его. Томас Кольбер, вчерашний обвинитель. – Никак, прогуливаетесь, может, и винца выпьете?

– Э-э-э… – Сильван покосился на Роберта, но тот явно не собирался вмешиваться. – Вообще да, не отказался бы.

– Подыщите для этого другое место! – Глаза старика злобно сверкали. – Вашими стараниями заведение закрываю, так-то.

– Мне… – Сильван не знал, что сказать. – Ну… очень жаль.

– Жаль? – переспросил Кольбер, словно плохо расслышал. – Негодяй и пройдоха обчищает честного человека, вы помогаете ему выйти сухим из воды – а теперь вам жаль!

Вокруг начали собираться зеваки, привлеченные громким голосом Кольбера. В висках у Сильвана застучало, на шее, под волосами выступил пот.

– Кому-то пришлось бы его защищать. Он меня нанял, все по-честному…

– По-честному?! – рявкнул Кольбер, и Сильван скорее почувствовал, чем увидел, как Роберт придвинулся ближе. – Чтоб мне жрать глаза Темного Лика, как бы не так! Как ты можешь сражаться честно?! Тебе и минуты не выдержать против настоящего ратоборца! Мой боец почти прикончил тебя, и ты в последний момент смухлевал… Что ты сделал, мерзавец, отвечай!

На страницу:
1 из 5