Мертвое сердце. Книга первая

Стоило подумать о Рае, как меня посетила гениальная идея ей написать. Неподходящее место и время для разговора подразумевало отправление СМСки. К своему великому счастью я всегда носила с собой телефон, вот и сейчас машинально бросила его в карман брюк.

Экран приветственно вспыхнул и показал двадцать семь звонков и пятнадцать смс от Барсика.

Черт! Все же я отвратительно поступила с ним. Бросила, ничего не сказала, и отвечать не захотела. А он явно переживает за непутевую трусиху, которая побоялась бытовых вещей.

"Позвони мне" – гласило первое сообщение от него. Дальше шел мат в адрес ситуации и вселенной в целом, спасибо, что не в мой.

"Во имя всех демонов Преисподней, почему ты не дождалась меня?".

Ну вот, и до меня добрались. Я, право, была рада тому, что он выставляет меня виноватой, а не себя как обычно. В первый раз почувствовала жгучий стыд и зажмурила глаза. Не знаю как, но это помогло прочистить мысли. Стало на каплю легче. Маленькую капельку в огромном океане чертовых страданий.

Пара десятков сообщений с угрозами тем, кто меня "украл". А затем последнее, в котором было лишь одно короткое "Жди".

И все.

В груди защемило. Будто тупым ножом по сердцу провели, или по неосторожности захлопнули дверь, а я была в проеме. Приятно, конечно, что обо мне думают, переживают и хотят добраться. Но я не заслужила такого отношения. Какой бы эгоисткой я не была, но все же могла здраво оценить поступки других в отношении себя. Тем более такие поступки.

Я поднялась на ноги и, пробурчав что‑то Майклу, пошла в свою новую комнату. Парень уцепился за мной, так что мы брели вдвоём как два медленных пьяницы – не разбирая дороги.

Вдруг я резко разблокировала телефон и взглянула на время. И как я только не додумалась посмотреть раньше? Электронные цифры показывали половину первого ночи. Что‑то я совсем ничего не понимаю… Почему мы тогда шатаемся по школе, если так поздно?

Но мои мысли уже блуждали вокруг совсем другого: связи не было. Ни одной "полоски" сети! Только красный крестик горит, будто издеваясь над моим и без того хрупким душевным равновесием.

Так. Пытаемся думать логически. Не может же быть связи совсем! Скорее всего, здесь есть вышка связи, директору ведь нужно куда‑то звонить. Да хотя бы о поставках продовольствия договариваться. Из сего следует, что где‑то есть "глушилка". Скорее всего, она в тихом укромном месте, там, куда не доберутся шаловливые ученические ручки. На самом деле таких мест была тысяча в огромном комплексе зданий Белокаменного замка, однако, первым местом всегда остаётся кабинет директора. А это проблема.

Хотя… Если быть откровенной, то с огромной долей вероятности есть так называемые "слепые пятна", где можно поймать одну‑другую «палочку» связи. А большего мне и не нужно.

– Есть в школе места, где связь ловит? – с надеждой спросила я парня, который плёлся сзади.

Мы уже поднимались по лестнице в башне для девушек, а он все не хотел меня покидать. Зачем – непонятно.

– Мобильной связи на Деймосе нет.

Исчерпывающе. Деймос, по его рассказам, это… мир, где мы находимся сейчас. Ага. Волшебный мир, где не ловит связь. Видимо потому, что ее драконы приглушают. А единороги не придумали ещё раздавать вай‑фай.

Понятно все. Значит, придётся искать самой. Даже если в конечном счете нужно будет залезть в кабинет директора.

05

Дошагав до комнаты, я пресекла на кону майкловское "пригласишь посидеть?", шмыгнув сразу за дверь. Надеюсь, его "коммендантство" не доведёт меня или его самого до греха, потому как он стал излишне приставучим, а я – раздражительной.

Любила ли я быть в центре внимания? Любила, скрывать не буду. Я никогда не была стеснительной, скорее всего из‑за своей неординарности, а впоследствии и из‑за своего отношения к жизни. Да и тяжело быть незаметной, если постоянно влипаешь в неприятности.

Однако сейчас мне хотелось быть другой. Безликой и серой, чтобы тихо и спокойно просидеть в уголке до появления своей спасительницы, а затем начать новую жизнь. Возможно, однажды в моей жизни начнётся белая полоса и я, наконец, закончу поиск своего места, так называемого "рая".

Но не сейчас. В данный момент я ждала Марику, которую позвала, потянув за длинный шнурок у двери – удивительную систему оповещений в замке. Я как‑то читала, что в средние века такие были почти во всех замках. Но сейчас, в эру технологий это смотрелось глупо и отстало.

Насколько я поняла из рассказа служанки, что пришла через пару минут, кабинет Вильгельма находился в Центральном корпусе, где столовая, только на втором этаже. Зачем мне эта информация, женщина не поинтересовалась, что означало ее стремление позже рассказать об этом папочке. Мне это было не на руку, и я могла спросить Майкла, но не хотела быть ему обязанной хоть в какой‑то мере.

Стояла глубокая ночь. Телефон показывал три часа, а я, подрагивая от прохладного ветра, скованно, но быстро шагала по дорожке парка. К счастью, дорогу мне освещали прожектора, потому что пробираться по малознакомой местности с одним лишь фонариком на телефоне было бы проблематично. К тому же, не хотелось тратить заряд батареи, а розетки я не нашла ни в комнате, ни тем более в коридоре. Ещё одна странность, а это могло означать лишь то, что в школе запрещены телефоны, компьютеры и другие электроприборы. Обиднее всего было за фен, но и без него я могла пережить, пусть и с трудом.

Лестницу в здании нашла легко, кабинет тоже отыскала без проблем. Дверь естественно была заперта, но во избежание казуса я все равно подергала ручку. Она не поддалась, так что я со счастливой улыбкой маньяка или как минимум вора, достала из волос припасенную шпильку. Вскрывать несложные замки я научилась относительно недавно и чисто ради интереса, теперь я была просто счастлива из‑за этого умения. Изогнула в нужную форму мой "инструмент", пара минут ковыряний и приглушённый щелчок.

Есть!

Здесь по какой‑то малообъяснимой причине горели свечи, догорал жарким огнём камин, а окно было открыто. Я протянула к огню руки и погрела их, осматривая кабинет.

Стеллажи с книгами у персиковых стен, много дерева и металлических вставок. Даже стол, что главным объектом стоял напротив входа, был дубовым и явно очень тяжелым, потому как создавал небольшое углубление в полу. Это было забавно, но говорило об отце как о твёрдом уверенном человеке, который не очень печётся о собственном удобстве. Ну какой ещё директор школы будет сидеть на деревянном лакированном стуле с высокой резной спинкой? Помимо «квадратизации» некоторых частей тела, неизбежна узорчатая и отёкшая спина. И все мучения чтобы показаться сильнее и значимее, что на самом деле таковым и является.

Все‑таки мы с ним абсолютно разные люди. Не вижу в себе ни одной его черты. Думаю, что нечего и мечтать о хороших отношениях друг с другом, раз он не хочет даже узнать меня.

Я прошла к столу, оглядела пару незапертых ящиков, тумбу и стеллаж у окна, но там была лишь пара ничего не значащих для меня бумаг.

Устройства подавления радиоволн не было, так что, или оно где‑то в другом месте, или… рядом нет вышек связи.

Я упала на жесткое кресло, если можно было назвать его так, и начала перебирать бумажки со стола. Если не нашла того за чем пришла, то можно хоть убедиться в том, что Майк надо мной издевается. Здесь были отчеты, бухгалтерия, листы со странными символами и числами в таблицах. Ничего, что могло бы помочь мне разобраться в ситуации.

Я уже опустила руки, как на глаза попался список меценатов с Фобоса, которые жертвуют деньги на благоустройство школы. Снова фигурирует этот Фобос! Если пошевелить мозгами и вспомнить, что рассказывал мне Майкл, то так называется мир обычных людей. Ага. Да только парень мог наврать с три короба и, допустим, названием какого‑то региона назвать эти самые "миры". Или…

Точно! Это просто неправильный перевод! Как я могла быть настолько глупа? Это же очевидно! Майк просто плохо знает русский и поэтому перепутал слова. Тайна раскрыта. Где овации за мое скудоумие?

Парада в честь моей "безумной" догадливости не случилось, зато послышались шаги из коридора и приглушённые голоса.

Я влипла.

Прятаться смысла нет, второй этаж не подразумевает прыжки из окна, здесь потолки – четыре метра, да и колючие кусты под окнами мягкостью не обладают. Черт! Сейчас же ночь, кому может в голову взбрести работать в такую темень?

Дверь открывается, и крайне недоумевающий отец заходит в помещение. Он замечает меня и останавливается напротив стола. Хорошо, что я хоть к окну отбежала, потому как на щеках папандра даже не ходили, а бегали желваки, а глаза горели праведным огнём, обещая спалить тут все ко всем чертям.

Сказать мне было нечего. Потому я стояла и ждала первого слова, действия, да хоть чего‑то! По спине бежал табун мурашек, попеременно с ледяным ознобом уже по всему телу.

Ну не убьёт же он меня? По виду – убьёт, сожжет и развеет над пропастью.

Дверь оставалась открытой, так что я бросала жалкие, то есть жалостливые взгляды туда, лелея надежду на то, что мне пожурят пальчиком и отпустят с миром.

К моему счастью в кабинет вслед за отцом зашёл какой‑то мужчина. Он прошёл к столу, пододвинул для удобства кресло и сел в него, проигнорировав и меня, и Вильгельма, что стоял столбом уже с минуту.

– Что ты здесь делаешь? – строгим, но не злым тоном спросил отец.

Я стойко вынесла очередной взгляд, сжигающий до основания, и устыдилась. Но лишь за то, что опять полезла куда‑то не вовремя. Кто же знал, что он ночью не спит, а в кабинете всё сидит с кем‑то?

Спутник папочки, кстати, сразу начал перебирать какие‑то бумаги, по‑хозяйски сдвинув остальную макулатуру. Я видела лишь черноволосую макушку и длинные аристократично бледные пальцы, что перебирали слегка желтые листы.

– Я… я… тут… как раз Вас ждала… – лучше ничего не придумала, как соврать, я.

На меня взглянули скептически две пары глаз – отцовские голубые и чёрные мужчины за столом. Нет, ну а что я могла ещё сказать? Да у меня все мысли в этот момент только страх и занимал.

Папандр прошёл мимо и сел во главе своего стола, продолжая смотреть на меня в упор.

– Как ты открыла дверь? – очередной, вымораживающий до костей вопрос.

Я сглотнула подступивший к горлу ком и пропищала, не контролируя собственный голос:

– Открыто было…

Мне вновь не поверили, но теперь второй мужчина смотрел на меня, разглядывая словно игрушку в магазине, которую никогда не видел. Я взглянула на него в ответ и получила легкий разряд током. Оглядела пол вокруг и не обнаружила ничего похожего на проводник. Может одежда наэлектризовалась?

– Ну и что мне с тобой делать? – отвлёк меня от разглядывания себя Вильгельм.

Я вновь взглянула на отца и пожала плечами. Неуверенные движения с моей стороны были расценены им как признание собственной вины, потому взгляд потеплел, то есть наоборот похолодел на пару градусов, став обычным.

Смотреть на черноглазого мужчину я не решилась, потому как было стеснительно. Я же от тока вздрогнула, а он на меня смотрел. Подумает ещё, что я его испугалась. Или ещё чего.

– В наказание завтра будешь помогать на кухне, – обрадовал меня отец.

Но я с понурым видом кивнула головой и опустила ее. Надеюсь, поза покаяния спасёт меня от чего похуже мытья посуды и готовки на кучу людей.

Интересно, что наказания для меня не меняются от местонахождения. Кто бы подумал, что я и здесь буду оттачивать свои кулинарные навыки на невинных людях. На самом деле я неплохо готовлю, вот только обычные блюда, а не те, что я видела на столе часа три назад.

– Могу я идти? – спросила дрожащим от волнения голосом.

Волнение прошло само по себе, а дрожание почему‑то осталось. Непорядок. Прочистила горло и взглянула на уткнувшегося в бумаги папочку. Тот махнул мне рукой и тут же поднял строгий взгляд.

– Да. И постарайся вести себя более сдержанно. Ты уже не на Фобосе.

Я кивнула. Взглядом мазнула по мужчине, который бьется током, и поспешила убраться из кабинета.

Уже в коридоре я облегченно вздохнула.

Что значит его последняя фраза? Да, я поступила как первая детдомовская хулиганка, но если бы мне дали ответы на все вопросы, то я не стала бы так делать! Нечестно молчать или говорить что‑то малопонятное и обвинять человека в том, что он хочет знать правду. Тем более, оборвав средства связи с прошлой жизнью, мне словно запретили дышать воздухом, заменив его чем‑то, отчего кружится голова и жжёт легкие.

Раздражает меня отношение "не нравится – сиди и молчи в тряпочку". Я хочу знать хотя бы где нахожусь и что мне делать дальше. Версию про миры я в расчёт не беру, хотя названия и вправду всплыли уже два раза. Но как вообще можно поверить в подобное? Это же чистой воды дурдом!

Я пробежала по аллее, не успев замерзнуть, и влетела в свою комнату. Мне определённо нужно было подумать. Потушила свечи и залезла под тяжелое пуховое одеяло.

Сегодня мой первый день, который я прожила не в Доме. Пролетел он быстро, но собрал в себе столько событий, что пухнет голова. Множество вопросов крутились в ней, но основным был лишь один: неужели… все, что происходит – правда?

Даже в самых несбыточных мечтах я не могла о таком помыслить. Я – дочь влиятельного и богатого человека. Живу в замке, который находится на вершине скалы, а вокруг река и куча водопадов, да таких, что дух захватывает. Теперь… я не маленькая никому не нужная замарашка из Надежды. Я – девушка, которая поняла, как стала важна близким людям. Мама, Барсик – те, за кого я отдала бы и замок, и отца со всем его богатством и лордовской напыщенностью. Те, кто стали важнее новой жизни.

Я споткнулась о мшистое поваленное дерево, но успела взмахнуть руками, избежав падения в прелую траву. Перед глазами стоял темный вековой лес. Тысячелетние сосны трещали под напором ветра, а я вновь пустилась бежать вперед.

Куда это "вперед"? Ещё глубже в чащу или же туда, где между деревьями мелькает спасительный проблеск света? Возможно, знай я ответ, то смогла бы сбежать от преследующего меня кошмара. Но я бегу, не разбирая дороги, чавкая сетчатыми туфлями по сырой земле.

Прыжок! И я проношусь мимо колючих кустарников шиповника, царапая руки до крови. Ранки наполняются кровью и начинают щипать. Неприятно.

Но мне нет до них дела. Я должна бежать вперед.

Тихие шорохи за спиной. Шаги… голоса… крики. Сердце скачет галопом в груди от бега и страха. В ушах стучит кровь, а в глазах стоит пелена.

Крики… стоны… выстрелы! Вороны стаей покидают деревья, испугавшись громких звуков. Я тоже боюсь. И так же стараюсь скрыться от тех, кто идет сзади.

Звон… жар огня… В бок врезаются острые спицы. Дыхание становится тяжелее и громче. Звуки вдали приближаются.

Платье, порванное от подола до пояса, становится тяжелее от влаги. Я шлепаю по воде, скидываю ненужные туфли и проваливаюсь по щиколотку в ледяной песок. Резко хватаю руками куски платья и дальше бегу по темному течению мелководной речушки.

Вода с каждым шагом буреет и густеет от крови, поступь становится медленнее.

Шаг… ещё один. Я иду мимо мертвецов, в блеклых голубых глазах которых отражается звездное небо. Тела в неестественных позах омываются кровью других, что лежат разрубленными частями выше по течению.

Я останавливаюсь. Слезы текут по щекам, не позволяя видеть жуткую картину впереди. Я падаю на колени, садясь в воду, которая забирается тёплыми струями под ткань. Она окрашивает платье в багровый цвет.

Дышать становится ещё тяжелее, горло разрывает боль. Я хочу кричать и плакать. Я всем сердцем желаю испытывать ту же боль, что пару минут назад испытали невинные люди.

Рык сзади напоминает об опасности, поднимает меня с колен и заставляет бежать в тяжелых кровавых юбках по медленно светлеющему течению реки.

Я резко села на кровати. Пот стекал по лбу холодными каплями, мешая видеть. Стёрла его рукой и откинула жуткие видения прочь. Давно мне не снились кошмары. Даже забыла, насколько они могут быть реалистичными. Опять теперь все утро ходить и вздрагивать от каждого шороха.

Встала на ноги и подняла с пола одеяло, которое скинула с кровати во сне, для меня оно было чересчур огромным и непривычно тёплым. В Доме большим удовольствием было заполучить плед взамен колючего шерстяного покрывала в потрёпанном пододеяльнике. Это мотивировало к закалке, так что холод я переносила хорошо. Как, собственно говоря, и жару, и много ещё чего.

Оранжевый раскалённый шар за окном скрывался за грядой, окрашивая небосвод в яркие тона. Ну вот, я вновь проспала целый день. А так много хотелось сделать и узнать за все это время. Даже обидно немного.

Войдя в купальню, проигнорировала ванну и прошла к душу, что стоял в отдалении.

Никогда не думала, что настолько сильно буду радоваться собственной комнате с уборной. Но именно это стало одним из самых удивительных "плюсов" новой жизни. Минусов, к сожалению, набралось больше, причём намного, но я решила не убиваться по этому поводу.

Вентили плавно поддались на мои манипуляции, из крана полилась вода. Прохладные капли помогали сосредоточиться на построении плана дальнейших действий.

Первое – спросить не оставлял ли мне каких‑либо указаний Вильгельм.

Тут я неожиданно вспомнила, что должна помогать на кухне. Черт! Первый же день и все проспала. Почему я не догадалась поставить будильник? Никогда не была настолько рассеянной и редко опаздывала. Поэтому сейчас чувствовала себя исчадием Ада.

Ну да ладно. Надеюсь, я никого особо не подвела. У них тут много помощников, я лично видела. Не думаю, что не стала бы обузой на кухне. Люблю убеждать себя в собственной невиновности. Будто мантру своей жизни читаю.

Потому все же придётся изменить приоритет задач. В первую очередь нужно помочь на кухне. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Уже в‑третьих останется разобраться во всей этой чуши, происходящей вокруг. Глупая и совершенно не смешная шутка не может продолжаться вечно.

Через десять минут я, закутанная в длинное махровое полотенце, стояла напротив двери, выходящей в коридор. С обратной стороны кто‑то стоял и "очень сильно" хотел попасть внутрь. Стук не прекращался все то время, что я была в душе, так что я была зла и очень агрессивно настроена.

Резкий рывок, и в помещение ввалилась девушка из столовой, о которой мы говорили с Майклом. Черноволосая голова поворачивалась из стороны в сторону в поисках удобного места. Секундное замешательство и она его нашла. Молча "девушка‑дракон" прошествовала к кровати, упала лицом вниз, а затем ещё и покаталась на ней с боку на бок.

Я постояла с минуту в шоке, пока она проделывала все эти манипуляции. Затем прошла в гардеробную, что показали мне вчера, и решила переодеться. В конце концов, гостей нужно встречать хоть немного одетой.

Сегодня я выбрала легкие темно‑синие брюки и белую рубашку. Выбирать пришлось долго – всюду висели платья и юбки длиной в пол, а такое я вообще никогда не носила. Тем более, это было неудобно.

Выйдя в спальню, я встала и взглянула на девушку вновь. Сегодня она была в платье, похожем на вчерашнее. Только простой белый воротник сейчас был жемчужным, а пояс – с золотой вышивкой. Золотые глаза, заставляющие ненабожную меня перекреститься, внимательно наблюдали за мной.

– Я – Аргхельм, – сказала она, привставая на локтях.

Я не смогла сдержать улыбку и села в кресло у камина.

– Алиса, – представилась и я, чувствую абсурдность всей ситуации, – зачем ты здесь?

Арья села, улыбнулась, показывая заточенные длинные клыки, и неожиданно произнесла:

– Ты мне нравишься. Хочешь стать друзьями?

Ее прямолинейность повергла меня в очередное шоковое состояние, однако я учусь на своих ошибках, потому оно продлилось чуть меньше предыдущего. Я облокотилась на спинку кресла и постаралась оценить ее действия. По шкале адекватности они бы получили единицу, но это и вызвало мой интерес. Она ещё в столовой показалась мне не такой как все, а именно такие люди были самыми настоящими. Редко, когда человек был хорошим или хотя бы искренним, и не проявлял при этом уникальных качеств или черт характера.

– Почему бы и нет, – ответила я.

Интересно, что с Кариной и Барсиком я познакомилась так же странно. Рин я облила чаем, вызвав у неё приступ смеха. А Барислав, когда меня увидел, просто встал столбом и секунд тридцать не шевелился. Позже я узнала их ближе, и когда мне требовалась помощь – они были рядом. Возможно, вскоре мы с Аргхельм и вправду станем подругами. Жаль только, что задерживаться здесь я не горю желанием. Впрочем, кто знает, что будет завтра.

– Пойдём! – девушка вскочила на ноги, схватила меня за руку и потащила вон из комнаты.

– Куда мы?

Арья легко прикрыла за нами дверь и резво пустилась по коридору. Я побежала за ней, уже совсем ничего не понимая.

На улицу мы выбежали спустя минуту, если не раньше. Вынырнули из‑под козырька и сразу же попали под дождь. Крупные капли падали с неба, отлетали от земли и нас двоих – единственных, кто рискнул выйти на улицу в такую непогоду. Почва впитывала воду феноменально быстро, даже на каменных тропинках не было луж и слякоти, которые всегда сопровождают сырую погоду.

Я отпустила руку Арьи и остановилась. Затем подняла лицо к небу, подставляя его свежести и прохладе. По какой‑то причине этот дождь был для меня словно глоток свежего воздуха после нагретого городского пекла. Он смывал усталость и печаль. Он делал меня живой, давал ощущение радости и свободы.

Наконец я осознала, что освободилась от гнетущей атмосферы Дома. Теперь я смогу начать новую жизнь без щемящего чувства жалости к себе. Без глупости и вечных влипаний в неприятности.

В главный корпус мы зашли полностью мокрые и хохочущие как ненормальные. Один маленький глупый поступок словно вернул меня к жизни. И я никогда не забуду этого. Потому что девушка, которая совершила чудо для меня, шла рядом и смеялась не только ртом, но и глазами.

Незаметная дверца в стене у входа в столовую поддалась от прикосновения Арьи и отъехала вперед, а затем вбок, сливаясь с каменной кладкой. Интересный механизм рассмотреть мне не дали, протащив по узкому коридорчику в пышущую жаром комнату.  Мы проскользнули мимо рядов длинных столов с посудой, съестным и уже приготовленными блюдами, к раскалённой печи.

– Давай сначала просохнем, а то неудобно ходить в мокром, – произнесла девушка, скидывая замшевые туфли и протягивая ноги в чулках к печке.

И как ей только не жарко? Я вот уже взмокла.

Через пару минут мы суетливо бегали по кухне, нарезая, помешивая и вычищая все, что попросят. Здесь не было криков, мата и ругани, что сопровождали меня во время отработки повинности в Доме. Наоборот – вежливое обращение, шутливые истории, не переходившие границ, и доброта.

Я даже первый час не понимала, ко мне ли обращаются "Леди Алиса". Странно слышать из уст взрослого человека обращение на «Вы», потому как я мало чем могла заслужить это. Но мне нравилось, поэтому я так же уважительно относилась ко всем присутствующим.

– Почему мы помогаем ночью? – спросила я, когда нас отпустили передохнуть на полчаса.

Мы сидели за столиком в углу. Напротив меня стоял бокал с зелёным травяным чаем и блюдо с пирогом.

– Не днём же это делать, – хмыкнула Арья, уныло ковыряясь в своей тарелке.

Я нахмурилась и подняла на нее взгляд. Шутит? Или это очередной заскок людей этого "мира".

– А если серьезно, – я в нетерпении постучала пальцами по столу.

Что‑то странное творится в Белокаменном замке. Но как бы я не отрицала очевидного, все здесь не такое, как на Фобосе. Ну вот, я уже их словечками заговорила.

– Если серьезно, то на Деймосе все спят днём и бодрствуют ночью.

Я, находясь в глубочайшем шоке, отпила чая, подавилась и закашлялась. Слов просто не осталось.

– Серьезно? – я подалась вперед, пытаясь разглядеть в ее глазах смешинки или другие эмоции.

Но там был лишь вялый интерес к собственной тарелке и скука. Не думаю, что если бы девушка хотела поиздеваться или посмеяться, то скрыла бы ехидство настолько легко.

– Ну да. Это потому что ночью видны луны, а они дают магам силы.

Зачем усложнять себе жизнь? Не зря же все не спят днём! Пока светло удобнее все делать. И тратиться на прожектора не нужно.

Упоминания магов и магии я проигнорировала, меня заинтересовало кое‑что другое.

– Ты хотела сказать "луна"?

Арья покачала головой, унесла свои приборы в раковину к посудомойке, которая улыбнулась ей и произнесла что‑то доброе. Наша, из Дома тебе бы ее на голову надела. И ещё бы устроила лекцию на час о совести, которой у тебя нет. И не важно, что она за это деньги получает.

– Я забыла, что ты с Фобоса. Выйдем, и я тебе покажу, – девушка потянулась и села обратно за стол, – странно, что ты этого сама не заметила.

Я вспомнила, что вчера и позавчера были тучи, из‑за которых даже звезд не было видно. Но это не означало, что я ей поверила. Однако, с какой уверенностью она собиралась показать мне две луны! Я просто засомневалась в собственной адекватности.