Стоянка поезда всего минута

Смиренно вставала в очередь и, чтобы отвлечься, читала стихи.

Помогало – время бежало быстрее.

Если, не дай бог, Гуся задерживалась, Ксения Андреевна недовольно ей выговаривала:

– Где тебя мотало? Юра голодный, а у меня сахар наверняка взлетел до небес! Ужинать полагается в семь, а не в девять!

– Я стояла за карпом, – оправдывалась Гуся. – Юрочка любит рыбу.

Не передохнув, натягивала фартук и принималась чистить еще шевелящуюся склизкую рыбину. Тошнило. Рыбу она ненавидела, а полуживую просто боялась. Свекровь хлопала дверью: запах жареной рыбы она не переносила, а вот саму рыбу любила – такой парадокс. Муж выползал из кабинета хмурый, усталый и раздраженный. Ужин проходил в полнейшем молчании.

Едва сказав спасибо, Юра быстро уходил к себе. Свекровь напоминала, что тарелки надо протереть лимоном – иначе останется запах.

Чтобы не связываться, Гуся кивала. Как же, с лимоном! Сейчас! Позавчера отстояла за заморскими цитрусами сорок минут, еле дошла до дома – на дворе слякоть, ноги промокли насквозь. Сапоги текли второй год, сколько ни латай, бесполезно.

Нет, с мужем все было прекрасно. Если бы не свекровь… Хотя про «прекрасно» это небольшое – как бы сказать – преувеличение.

Юрина раздражительность в первую очередь распространялась на Гусю. Матери он побаивался, прикрываясь тем, что больную матушку – он называл ее именно так – надо жалеть и оберегать от неприятностей.

Как только заплаканная Гуся пыталась начать разговор, чтобы получить хотя бы крошечную дозу сочувствия, лицо мужа перекашивалось от гримасы страдания:

– Ира, я тебя умоляю! Мне и так сложно! А тут еще ты!

Не «вы», не «она», а именно «ты» – это было самым обидным.

– Ты же знаешь, я не то что не начну – никогда не отвечу. Никогда! – плакала Гуся. – Прости, но твоя мать – натуральный провокатор!

Муж махал руками и умолял замолчать. Сакраментальная фраза «Она моя мать» захлопывала, как дверь сквозняком, любые разговоры на эту тему.

«Твоя, но не моя! – думала Гуся. – И вообще, в чем я провинилась?»

Юрик после таких разговоров убегал и закрывался в своей комнате. Ксения Андреевна громко и демонстративно стонала. По дому витал густой запах капель Вотчала. «Через полчаса начнется приступ, – отмечала про себя Гуся. – Как пить дать начнется. Разве она пропустит повод сделать меня виноватой? Ну и черт с ней, даже не выйду, пусть разбираются сами».

Но все же выходила после того, как вбегал Юрик и, глядя на нее полубезумными глазами, упрекал:

– Как же ты можешь! У матушки «Скорая», а ты тут лежишь!

Вставала и шла в комнату свекрови. А куда денешься?

Лежа на высоко взбитых подушках, с привычным скорбным выражением на лице, Ксения Андреевна изображала страдания.

– Уважаемая, что у вас болит? – настаивал врач «Скорой помощи». – На что жалуетесь?

Мадам надевала презрительную гримасу и тут же выдавала, как из пулемета:

– Вы врач, вот и ставьте диагноз! На что жалуюсь? На сердце! И на все остальное! Я умираю, вы что, не видите?

Со вздохом бедолага принимался делать укол или кардиограмму – с такими лучше не связываться. Манипулятор и старая стерва, здесь все понятно, накатает такую петицию, что вмиг с работы попрут.

Очень быстро все врачи на подстанции стали завсегдатаями в доме Репниных и принялись Гусе сочувствовать.

– Сделал снотворное, спать будет до вечера! – шептал в коридоре знакомый доктор. – А вы, милая… Вам бы тоже поспать. Всю ночь, говорите, устраивала концерты? Бедная вы, бедная! Старуха – вампир. На вас лица нет, девушка! Может, и вам успокоительное?

Старуха и вправду спала до вечера: из-за неплотно закрытой двери – а вдруг матушке что-то понадобится? – разносился богатырский храп бедной старушки.

Сценарии мужа по-прежнему отклоняли. Мерзавцами были объявлены все – и худсовет киностудий, и коллеги. Кругом были завистники и враги. Гуся думала: «Ей-богу, ну разве могут все быть подлецами, мерзавцами и завистниками?»

И, кстати, довольно скоро в творениях дорогого супруга и вовсе разочаровалась. Нет там никакого прорыва и нового слова! Да и вообще, если честно, все довольно банально. Такое она читала и видела сто раз – любовь, измена, производственные конфликты, предательство.

Все правильно, вечные темы, и именно вокруг них вертится мир. Но все же талант – это что-то другое. Гуся задумалась над формулировкой: талант – это то, что отличает банальность от настоящего. Талант цепляет за душу, заставляет сопереживать, гневаться, радоваться, восторгаться.

А здесь было пусто. Гуся жалела мужа. Неудачник, верящий в свою гениальность, – что может быть хуже? Это и есть самое страшное – невозможность себя оценить. В институт его взяли по паре публикаций в журналах – они действительно были неплохи. К тому же пригодились старые старухины связи – их у нее было немало. Но боже мой, пока ты еще молод, можно же что-то поменять, в конце концов найти другую профессию и перестать ненавидеть весь мир. Но разве такое мыслимо произнести вслух? Поняв это, Гуся еще больше стала жалеть мужа.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.