Происшествие в Литтл-Чизе накануне Рождества

– Значит, в подозреваемых осталась только Хельга… – Протянул тот. – Придётся понадеяться на шарф. Завтра займемся им плотнее.

Глава 4, в которой майор берётся за дело

Все те полдня, когда Питер допрашивал подозреваемых мышей, майор Гуд пытался установить хозяина сине-зеленого шарфа, но сделать ему это так и не удалось. Он тщетно перекапывал все файлы и обзвонил несколько сведущих в этом деле мышей – следов не было. Тогда майор понял, что ему придётся прибегнуть к крайнему средству, которое он очень не любил.

На следующий день после окончания допроса подозреваемых они с Питером вышли на главную площадь города и начали опрашивать всех прохожих, не видели ли они похожего шарфа на ком-нибудь.

А на площади было очень многомышно. Посередине возвышалась красавица-ель, густо украшенная всеми игрушками, которые только смогли добыть горожане. Она пылала огнями, которые к тому же расходились от неё во все стороны. Также ель была окружена множеством маленьких рождественских лавок, где торговали превеликим разнообразием товаров – от пряничных домиков и леденцов до утюгов, расписанных зимним узором. Отовсюду слышалась веселая музыка, мыши улыбались и неспешно прогуливались. Пахло глинтвейном, корицей и счастьем. Начинал идти снег, который ещё сильнее превратил всю картинку в настоящую открытку.

Полицейские опрашивали каждого из проходящих, но никак не могли напасть на след. Все либо не видели подобных шарфов, либо не могли вспомнить, где их видели, либо говорили, что у их собственных детей такой же и указывали на них лапками. В расследовании это не помогало нисколько, и лейтенант и майор начинали отчаиваться.

Постепенно начинало темнеть, мышей становилось всё больше, снег падал всё быстрее, заметно холодало. Опрашивать прохожих стало ещё сложнее.

Вдруг откуда-то из-за домов на площади появился необычный мышь – он был очень деловито одет, имел точно такую же походку, а в лапках нёс маленький саквояж. Ещё он носил очки и черную шляпку. В общем, внимание он к себе привлекал моментально.

Когда этот гражданин проходил мимо полицейских, то заметил в их руках шарфик и подошёл сам.

– Простите, уважаемые, – начал он. – А чей это шарф?

– Мы сами пытаемся уже который час это выяснить, – недовольный и насквозь продрогший ответил майор.

– У меня есть чувство, что точно такой же шарф я отправлял как подарок своей племяннице в прошлом году… – протянул гражданин. – С ней всё хорошо?

– Вот это мы и проверим, – мрачно отозвался Гуд, который уже о чём-то начинал догадываться. – Вы можете отвести нас к ней?

В ответ кивок.

– Не успел приехать, а тут уже что-то происходит… – Промямлил себе под нос мышь.

И тут Питер узнал его. Это был мистер Крауд, брат миссис Мэрдок, который лет пять назад уехал из Литтл-Чиза на заработки в город покрупнее. И всё у него сложилось отлично – по слухам он успел довольно-таки разбогатеть и жил припеваючи. Как только его сестра и племянники жили в такой бедности – оставалось загадкой…

И правда – мистер Крауд привёл майора и лейтенанта в дом миссис Мэрдок. На их удачу, и сама она и её мышата были дома. Мэрдок и открыла дверь, когда Крауд постучался.

– Брат! – Кинулась миссис Мэрдок к нему на шею.

– Прости, милая, что в таком виде, – сказал мистер Крауд, нежно обнимая сестру. – Я только с дороги. Случились… Непредвиденные обстоятельства.

Миссис Мэрдок заметила полицейских.

– Добрый день, – холодно-вежливо поздоровалась она, очевидно, оскорблённая тем, что подозрения на ней ещё остались. Изнутри дома раздался кашель, и мышка поторопилась туда.

– Что мы делаем, майор? У миссис Мэрдок есть алиби! – Удержал Питер Гуда за лапу, когда тот собирался войти. Тот в ответ лишь мрачно взглянул на него, и лейтенант понял, что ещё не догадался до чего-то.

– Мэри, отчего ж у вас так холодно? – Спросил Крауд, входя в дом. – Ах, вот ты где!

Он столкнулся с Джеймсом – старшим сыном и сердечно его обнял, но что, впрочем, получил такой же ответ.

– Святые сырки, во что же ты одет! – Воскликнул мистер Крауд, отстраняясь и оглядывая племянника. – А ты, Мэри!

Миссис Мэрдок как раз вошла в комнату, и они правда были одеты довольно бедно и просто.

– Прошу тебя, Майкл, не сейчас, – тихо сказала она и покосилась на полицейских.

Майор Гуд достал шарф и протянул его миссис Мэрдок.

– Это же шарф Милли! Поэтому-то она и заболела… – Мышь резко замолчала, поняв что-то. Потом она обернулась к Джеймсу.

Тот уже давно подавал все признаки беспокойства, но теперь снести подобного он не смог.

– Я покажу вам, – тихо сказал он.

Джеймс проводил майора и лейтенанта в коридор, где достал одну из половиц, и начал по одной выуживать все игрушки миссис Харрис. Полицейские аккуратно переставляли коробки и сверяли со списком.

– Мы только съели коробку конфет, – стыдливо сказал Джеймс. – Милли очень их хотела.

Миссис Мэрдок готова была провалиться под землю. Её собственные дети, которых она учила уважать свою честь и не поддаваться на искушения, украли рождественские игрушки! В обморок она не упала только потому, что мистер Крауд держал её под лапки.

– Зачем вам это? – Изумлённо спросил Питер.

– Мы хотели подарков на Рождество, – Джеймс тоже горел от стыда. – Больших. Красивых. И много. А они так заманчиво лежали…

Питер горестно вздохнул.

– А теперь вы серьёзно вляпались, ребятки, – протянул Гуд.

Приболевшая Милли босиком вышла в коридор и увидела взрослых с печальными лицами, почти плачущего брата и кучу подарков. Она заплакала, раскаиваясь, а Джеймс подхватил её на руки и унёс в комнату утешать.

– Мы отнесём игрушки миссис Харрис, – в повисшей тишине заключил майор. – И вернёмся к вам.

Мистер Крауд осторожно под руки довёл свою сестру до стула и усадил. Стремясь отвлечь её от печальных мыслей, потому что она всё ещё была бледна, как мел, он спросил:

– А почему вы так бедно живёте, Мэри? Мне казалось, я передавал вам достаточно денег, чтобы жить и ни в чём не отказывать.

– Передавал? – Удивленно переспросила она. – Через кого?

– Хилли Хантинг. Она сказала, что поддерживает с тобой связь.

Миссис Мэрдок грустно покачала головой.

– Почему ты сама не просила меня? – Крауд просто терялся от такого поведения сестры.

– Мне стыдно, Майкл. Стыдно ещё что-то просить. Все и так добры к нам, помогают нам. И вот чем мы отплатили…

В это время в коридоре послышался скрип половиц. Вошли Джеймс и Милли, усердно старающиеся не разрыдаться.

– Мама, дядя, – начал Джеймс явно заготовленную и отрепетированную речь. – Мы знаем, что совершили ужасный поступок и больше не достойны вас и вашего воспитания, но если есть хоть какой-нибудь шанс исправиться, то мы им воспользуемся с огромным рвением.

– Простите нас, – шепнула Милли, едва сглотнув слёзы.

Мэри Мэрдок протянула руки в жесте, приглашающем к объятиям. Мышата радостно кинулись к ней.

– Конечно, я вас прощаю, я ведь ваша мама – я не могу поступать по-другому. Но вы должны знать, что всякое действие имеет последствие. И последствия вашей кражи зависят теперь не от меня, – голос её немного дрогнул.

Мистер Крауд наблюдал за этой сценой и сам себе поклялся, что больше так жить его племянники и сестра не будут. Если всё уладится, то он заберёт их к себе в город и у мышат будет всё, что они захотят иметь.

Миссис Харрис, конечно, не могла не поинтересоваться, кто украл её игрушки. Когда она узнала, что это сделали бедные Джеймс и Милли, потому что хотели порадоваться Рождеству, мышь глубоко о чем-то задумалась. Она попросила полицейских сходить к семье Мэрдоков вместе с ними, и Гуд и Питер не смогли отказать.

Чем ближе они подходили к их дому, тем решительнее становилась поступь миссис Харрис. Она что-то решила для себя, и собиралась это исполнить.

Едва они вошли, в комнате повисло молчание. Джеймс и Милли испуганно смотрели на миссис Харрис, которую с глубоко детства знали как милую и добрую мышку. Она же и прервала молчание:

– Майор, лейтенант. Я собираюсь воспользоваться своим незыблемым правом, – такого холодного тона от миссис Харрис ещё никто не слышал. – Дело может быть прекращено за соглашением сторон. Вот мои условия соглашения.

Повисла напряжённая тишина. Миссис Мэрдок готовилась брать четыре, нет, пять смен! – только чтобы заработать денег и выплатить весь ущерб. Вместо этого голос миссис Харрис вдруг смягчился до её обычного, а на лице расцвела улыбка:

– Я хочу, чтобы Джеймс и Милли помогли мне доделать приготовления к Рождеству, а потом отпраздновали его вместе с моими детьми, в тепле и с подарками. И, конечно, их замечательные мама и дядя тоже приглашены.

Вздох облегчения прокатился по комнате. Джеймс и Милли расцвели и кинулись на руки к миссис Харрис. Миссис Мэрдок чуть опять не расплакалась. Полицейские переглянулись и пожали плечами. Майор Гуд уже собирался что-то возразить, но Питер впервые за всё время службы прервал его словами: «Она имеет полное право».

Глава 5, где все празднуют Рождество

Следующий день был крайним перед Рождеством, поэтому на то время, пока миссис Мэрдок была на работе, а мистер Крауд управлялся с рабочими делами, Джеймс и Милли отправились помогать миссис Харрис.

Весь их дом был наполнен праздничной суетой. Все мышата Харрисы сновали туда-сюда, таская за собой коробки с украшениями и подарками, суетясь и споря, стоит ли повесить над камином еще и мишуру, или гирлянды будет достаточно. Самая младшая мышка Молли всюду таскала за собой своего любимого игрушечного оленя – неизменный атрибут праздника. Да и все в доме постепенно начинали преображаться: кто-то надел носки с надписью «Счастливого рождества!», у кого-то на кофте были нарисованы праздничные огни, а кто-то постоянно таскал за собой кружку, полную какао с зефиром и выпил всё молоко в доме, из-за чего пришлось срочно идти в магазин. Откуда-то играла веселая рождественская музыка, что тоже добавляло шума и веселой суеты.

Джеймс и Милли, нужно отдать им должное, усердно помогали миссис Харрис и всем, кто просил их о помощи. Так они и пекли пряники, и заворачивали подарки в новую упаковку, потому что старая пострадала от сырости и снега, и помогали оценивать, правильно ли стоит елка, и даже двигали её потом. Они брались за труд не покладая лапок и старались использовать возможность искупить свою вину. Миссис Харрис, наблюдая за их упорством, улыбалась и убеждалась в правильности своего решения. Милли она отпаивала горячим чаем, и к вечеру ей стало гораздо-гораздо лучше.

Наконец, настал вечер. За окном медленно, спокойно кружась, падали большие хлопья снежинок. Внутри было тепло – всех обогревал камин. Изредка колебалось пламя свечей, создавая на стенах причудливые тени. Суета постепенно улеглась, все мирно сели вокруг камина. Мышата играли в настольные игры или читали, болтали и смеялись. Миссис Харрис сделала последнее, почти самое важное приготовление – повесила над камином именные носочки для подарков. Их было аж целых семь – по количеству её мышат, только никто не обратил внимания, что в этот год появились ещё два, на которых миссис Харрис ещё не успела вышить имена.

Наконец, когда стало совсем поздно, Джеймса и Милли отправили домой. Мышата шли по улице, радовались новому снегу, пытались поймать своими язычками снежинки и кидали друг в друга снежки. Когда они вернулись домой, мама собиралась ругать их за мокрую от снега одежду – так ведь легко заболеть, а Милли вообще ещё не до конца выздоровела! – но когда увидела счастливые улыбки мышат и задорный румянец, то передумала. Миссис Мэрдок отпоила их горячим чаем, а Крауд одел в новые теплые вещи и завернул в большие мягкие пледы.

Мышата заснули. Заснул и весь Литтл-Чиз. А с неба так и сыпались мягкие белые алмазы, переливавшиеся множеством граней и образовывавшие на земле огромные белые шапки с плавными линиями. И звёзды всё также мерцали, освещая путь кому-то, кого знали только они, а остальные не могли даже догадываться. Бесшумно мелькали гирлянды, с елей сваливался тяжелый снег, и во сне сопели маленькие мышата всего города. И никто не мог заметить на небе колесницу, запряженную оленями, которая издавала веселый звон бубенчиков.

На следующее утро Джеймс и Милли проснулись невероятно бодрыми и счастливыми. Всей семьёй они были приглашены к Харрисам и не могли дождаться окунуться в рождественскую сказку. С пустыми лапами было идти некрасиво, поэтому миссис Мэрдок купила скромную коробочку конфет – всё, что она смогла позволить. Снег за ночь перестал идти, и теперь его было столько, что можно было местами провалиться по пояс. Конечно, мышата не могли не воспользоваться случаем и не сделать «рождественских ангелов» на снегу, но им быстро запретили это делать, потому что «вы ведь засыплете весь ковёр миссис Харрис снегом!».

На улицах не было мышей, но в светящихся окнах было видно, что все остались дома, со своими семьями. Везде были только улыбки и радость, смех и любовь. Внутри Джеймса и Милли тоже бушевала какая-то светлая радость от всего вокруг, и они старались всеми силами подавить в себе мечты о подарках, ведь в этом году они вели себя плохо.

В доме Харрисов опять обитала суета. Все мышата радостно распаковывали подарки, так что от упаковочной бумаги было некуда деваться. А после этого начался громкий визг и крики радости, моментальное испытание красного деревянного коня-качалки и примерка нового платья. Джеймс и Милли радовались вместе со всеми, смеялись и помогали ничего не сломать ненароком. И взрослые радовались, глядя на искренние чувства детей.

– Джеймс, Милли, а загляните-ка вон в те носочки, – лукаво сказала миссис Харрис и указала на два носка сбоку от камина.

– Мы не заслужили, мэм, – смущенно и не веря своему счастью, сказал Джеймс. Милли ещё ничего не поняла.

– Нет, теперь заслужили. Я знаю, что больше вы этого не сделаете никогда в жизни.

Джеймс грациозно и с неизъяснимой благодарностью кивнул, взял сестру на руки, чтобы она смогла дотянуться до подарка.

Для Милли в носочке была большая, красивая книжка с картинками, каких она ещё никогда в своей жизни не держала в руках. Милли рассматривала её, аккуратно перелистывая страницы, и ей казалось, что она попала в волшебную сказку, и стоит только моргнуть, как всё исчезнет. Но сколько бы раз она не моргала, книга не исчезала, было всё также тепло, а семеро Харрисов и взрослые смотрели на неё с таким же умилением.

Джеймс достал из носка красивые, тонко выделанные шахматы. Он сразу же поклялся научиться играть лучше всех в мире, а сами шахматы передать своим детям как семейную реликвию. Ещё в течение всего дня он просто так доставал их из коробки, рассматривал, пока не запомнил каждую деталь, но ему всё ещё казалось, что он слишком плохо всё помнил, и он снова принимался их разглядывать. Наконец, старшей из Харрисов, Оливии, это надоело, и она стала учить его играть.

Миссис Мэрдок расплакалась, когда благодарила миссис Харрис, но та утешила её, заверяя, что детская радость бесценна. Мистер Крауд во всеуслышание объявил, что как можно скорее он заберёт с собой в город сестру и племянников, чтобы устроить их быт гораздо лучшим образом. Джеймс и Милли не могли поверить, что увидят большой город.

Под вечер в дом заглянули майор Гуд и лейтенант Питер. Конечно, и они не остались без кружки какао и пряников, от которых Питер счел кощунством отказываться. Гуд сначала был сердит и колюч, но когда мышата позвали его играть с ними в прятки, он не смог отказаться и быстро повеселел.

В полицейской конторе Гуд отпер пончики Питера из сейфа, потому что дело было окончено, да ещё и так счастливо. Где-то внутри себя Гуд даже признал, что Питер – хороший работник, что было большой победой.

Так и закончилась эта история в маленьком мышином городке Литтл-Чиз. На улице снова повалил снег, и начинали зажигаться звёзды. Пахло корицей, апельсинами, елками и настоящим праздником. Все были счастливы рядом со своей семьей и друзьями, и никто не заметил, как сквозь морозные узоры на окне за ними наблюдал дедушка в красном кафтане, с белой бородой и большим мешком на спине. А он наблюдал и был очень доволен своей работой.

Хо-хо-хо!