Басурманин. Крылья каарганов

В дверях молодые остановились, поклонились гостям. Яр Велигорович, на правах старшего боярина, расцеловал в щёки княгиню, передав ей поднос с мёдом, обнял и расцеловал князя, что-то шепнув ему на ухо. Гогоча и подшучивая над робостью молодых, послы вновь подхватили их под руки и втолкнули в покои, крепко затворив двери, у которых тут же встали послухи черниговские, по три с каждой стороны, да по две мамки-няньки, да ещё по две матроны рязанские да муромские, роду знатного, боярского.

Хохоча и переговариваясь, гости вернулись в трапезную и пиршество продолжилось.

***

– Позволь мёду тебе поднести, – услыхала Влада тихий, вкрадчивый голос Дарины, когда двери за ними закрылись.

Она посмотрела на молодую. Томный взгляд с поволокой, гибкий стан, плавные движения.

– Поднеси! – согласилась Влада, чувствуя, как её начинает трясти.

Дарина поклонилась и пошла к столу, а Влада принялась оглядывать комнату. Заприметила угол в котором Яр Велигорович кубок припрятал. Увидала ложе просторное.

Дарина подошла, держа перед собой поднос:

– Отчего печалишься, княже? – заглянула она Владе в лицо, протягивая кубок. – Неужто страшишься меня? Али не сказали тебе, что ведома мне тайна твоя? Сколь уж с той поры прошло, как сосватали? Никому не открылась я, а теперь и подавно молчать стану.

Влада взяла кубок, отпила глоток и, подойдя к ложу, присела на край.

– И какая тебе в том выгода? За меня пойти, тайну сохранить… Отвечай, да ничего не утаивай.

– Ничего не укрою, всё скажу, – поклонилась Дарина. – Ведомо тебе, что вина за мной немалая есть? Кто беспутницу в жены возьмёт? Да и тебе нелегко жену добрую сыскать, аки сама девица. Вот и решили мой дядюшка с твоим батюшкой сей союз создать: престолы муромский и рязанский укрепить, тебя защитить, да вину мою сокрыть. Дядюшке не к чему поношенье и срам. Его всё хвори изводят. Того гляди духи призовут. Не желаю, чтобы из-за меня он тревогой маялся. Но как срок его придёт, ты стол муромский примешь. А я слово дала – князю, мужу моему, тебе значится, быть послушной во всём.

– Покорной, стало быть, сказываешься? Что велю, то и сделаешь?

– Так и есть. Чем в позоре жить сосланной, лучше я при тебе в терему останусь. Быть обузой тебе не желаю. Если надобно что – подсоблю.

– Сын твой где?

– В деревеньке, под присмотром у дядюшки. Без его на то дозволения, в Рязани он не появится. Не со мной об том будешь сговариваться, с князем муромским. Я приму любое ваше изволение. Только вот…

– Тревожит что? Сказывай.

– Послухов нам под двери черниговских поставили. Боязно мне, что подлог раскроется.

Влада посмотрела на Дарину. Та готова была вот-вот расплакаться.

– В углу под лавкой кубок стоит. Плеснёшь чуток, авось хватит им.

Разговаривая с Дариной, Влада по глотку отпивала из кубка мёд.

Как-то вдруг образ княгини поплыл. Почудилось, будто лицо её исказила усмешка. Опочивальня перед глазами заплясала, тёмные оконца закружилась в мрачном хороводе и откуда-то издалека, проваливаясь в черноту, Влада услышала голос:

– Спи, муженёк!..

…С трудом разлепив глаза, Владелина проснулась и огляделась. Она лежала на ложе в своих покоях. Голова гудела будто после увесистого удара мощной булавы воеводы в нешуточном бою. Тело ныло. Старые рубцы на груди и спине саднили. Во рту пересохло. Поднявшись, она добрела до лохани и ополоснула лицо студёной водой. И как оказалась в своих покоях?

Налив квасу, сделала глоток, другой, третий. В голове немного прояснилось.

Свадьба! Вчера князь Владислав женился княжеской племяннице Дарине. Шумное застолье, ещё более шумные проводы в опочивальню… Владелину бросило в жар. Она вспомнила, как они зашли в покои Дарины, как молодая княгиня поднесла кубок мёда, и… Дальше темнота. Что было в том меду? Сонное зелье? Тогда отчего она проснулась не в её покоях, а в своих?

Внутри забурлило. Страх окутал и сковал тело. Мысли, что её тайна раскрыта, словно кнут обжигали и заставляли кровоточить давно зажившие раны.

Если кто и мог поведать, что произошло, так только она, Дарина.

Широкими шагами Владелина шла к палатам княгини. От осуждающих взглядов горело лицо. За спиной то и дело раздавался шёпот, а то и вовсе не страшась обсуждали в голос. Подходя к покоям, Владелина уже знала, что произошло: молодой князь оказался силы не дюжей, на ночные утехи несдержан, княгиню не пощадил, снасильничал. Но больше всего бояр и послов волновало не то, сможет ли княгиня выйти к обеденной трапезе, а то, что брак состоялся.

Увидав князя, мамки и няньки взвизгнули, и разбежались в разные стороны, поспешив поскорее забиться в самые дальние и тёмные щели терема. Остановившись на миг, Владелина шумно выдохнула и, распахнув дверь, вошла.

– Ты пошто мне травы сонной в питье подмешала? – зашипела она, едва за спиной раздался стук.

Дарина, словно ничего и не случилось, сидела у окошка.

– Об чём ты, князюшка! Притомился видать, вот и не помнишь чего было. Мёд-то боярин твой подал. С него и спрос.

Владу будто водою ледяной окатили. Она и не помнила откуда поднос взялся.

– А кровищи нашто налила? Полтерема ведает, что ты нечиста́.

– Тех, кому об том знамо было, посередь свадебного посольства нет. Да и послухи, и матроны муромские да рязанские подтвердят, что князь меня в жены непорченой взял. А ещё снасильничал, – тяжело вздохнула Дарина. – Пойдёт теперича молва по округе.

– У тебя на челе твоя чистота сажей начертана. В брехню эту разве что челядь поверит, да и то во хмелю́.

– Ой, муженёк, не спеши понапрасну гневиться и бранью терем сотрясать. Нешто пойдёшь на торжище жалобиться? Нам-то надобно, чтобы в Чернигове поверили, будто в жены ты меня честной взял. Об остальном им знать не должно. А, что кровищи много оказалось, так то рука дрогнула, вот и налили лишнего.

Влада тяжело выдохнула и села на скамью.

– Об том думай, чего с тобой будет, когда в Чернигове прознают, про престол Рязанский незаконно занятый тобой, – из угла выбралась Сида, проковыляла до стола и, схватив чарку, жадно глотнула.

– Ежели про то кому ведомо станет, – схватила её за шкирку Влада, – то свадьбу сею ярмарочным балаганом почитать станут, а княгиню твою в пустынь сошлют. Да ещё обвинят – ради княжеского венца не то, что за бабу, за козла бы замуж пошла. Ясно тебе?

Карлица завертелась, завизжала, будто порося.

– Сида! Умолкни! – замахнулась на карлицу Дарина.

– Я-то умолкну! А ты подумай, как дружина взбунтуется, когда прознает об том, что ими баба заправляет? Вот потеха будет! – отмахнулась Сида, вырвалась из рук Влады и, схватив кувшин с мёдом и чарку, поковыляла в угол.

– Я со своими воинами сама разберусь. А ты помалкивай, коли в тереме остаться желаешь. Не то враз сошлю тебя назад в Муром, – пригрозила Влада и зло поглядела на Дарину. – Уйми карлицу свою, не то худо будет.

– Не из пужливых чай. Чего стращаешь? Басурмана своего на нас с матушкой напустишь? – не унималась карлица.

– Я и сама с тобой скорехонько управлюсь!

Владу уже трясло от гнева, но выпустить всю ярость она не могла. И без того в переходах терема шептались о её несдержанности.

– Нешто у тебя рука поднимется? А вот с басурмана твоего станется! Он кинжалом получше тебя управляется. И на ложе, ой, горазд!

Влада сцепила зубы.

– Заставь свою знахарку молчать или я её в подпол посажу, – приблизившись к Дарине, прошипела Владелина.

Внутри всё сжалось и к горлу подступил удушающий ком.

– Чего лик светлый прячешь, князюшко? Матроны видали, как из покоев княгини ты к басурману своему побежала, а потом до первой зорьки крики по всему терему неслись.

– Сида! Прочь! – лениво велела Дарина, поднялась и подошла к столу налить квасу.

Влада повернулась к ней так резко, что княгиня попятилась и повалилась на лавку.

– В Муром воротиться желаете? – процедила она сквозь зубы.

– Нет, – не сводя с Влады перепуганного взора, Дарина вжималась спиной в простенок между оконцами.

– Помалкивайте тогда… Вы! Обе! Ясно тебе? Княгиня!

– Ты не серчай на эту беспутную, – попыталась оправдаться Дарина. – Языком, что подолом метёт, долго не помышляя. Она молчать станет. Верь слову моему! Не то и правда, сошлёшь её волей своей назад. Я противиться не стану.

Смерив княгиню злобным взглядом, Влада выбежала из светлицы и едва не столкнулась с Жаданом, который торопливо шёл по переходу. Он шарахнулся в сторону, поклонился, да так и остался стоять. Но когда Влада прошла мимо, то за спиной услышала торопливые шаги и скрип двери.

Жадан вошёл в светлицу и уставился на Дарину, сидевшую под окнами.

– Что это с князем? Выбежал от тебя, будто смертушку увидал. А ты у меня ладная такая, спелая!

– Я велела тебе подле быть, – набросилась на него Дарина. – Куда ты ночью подевался?

– Сон сморил меня, лапушка. – Жадан смотрел на неё растерянно, виновато. – Пробудился и сразу к тебе.

Он потянул Дарину за руку. Княгиня поднялась, оттолкнула его и заходила по светлице туда-сюда.

– Вот чуяла неладное! Не обманешь бабу, кем бы она не была: хоть крестьянка, хоть боярыня, хоть княжеской крови девица. А Сида ладно всё исполнила! Довела князь-бабу до трясучей.

– Об чём ты, лапушка?

– Ой, Жаданушка!.. Беда! Послухов нам под двери поставили. Я-то кровищи налила, а как дальше быть не ведаю. Думала князь-баба спужается, кроткой будет. Сиду подговорила, чтобы она про подлог ей напомнила. А баба эта, муж мой, ей подполом пригрозила да сказывала, что обоих нас в Муром сошлёт, коли баять станем об том, чего никому ведать не полагается.

– Как так?

– Да так, пустая твоя голова. Не спужалась она, баба эта, князь ряженый!

– Да, ну! Быть того не могёт! А коли узнают все, что муж твой охальник срамной? Видано ли, с басурманом по углам обжимается. А ежели ещё поведать, что князь и того хуже – баба?

– Что ты, Жаданушка! Нешто назад в деревню воротиться желаешь?

– Нет, лапушка! Но что будет, коли бояре прознают?

– Пошто нас загубить хочешь? Да и ведают они небось об том. Я об чём подумала-то… Коли кому ведомо станет, что де муж у меня баба, так меня не мужней обзовут и сошлют. Куда мне тогда – к дядьке в Муром, или в деревню возвращаться? Не желаю! Дядька Ярослав коли опять не так станется, и вовсе грозил в пустынь сослать за наши с тобой шалости, сладкий мой! Я лучше при бабе-муже в Рязани княгинею останусь. И тебе спокойнее будет. Заживём жизнью вольной, раздольной. Будем в княжеских хоромах в меду кататься!

– Эт ты ладно придумала! Токмо что с князь-бабой делать станем?

– Уж я придумаю! Сколь не ряди бабу в мужика, а она всё одно, бабой остаётся.

– Я всё в толк не возьму, как такое возможно стало?

– Мне вот надобно знать зачем! Коли до сих пор про подмену никто не прознал, значится всё давно сговорено. Стало быть, на то чья-то воля была? Коли дядюшка ведал, то и ещё кто-то? Токмо для какой выгоды всё затевалось?

– Пустое, лапушка! Нам-то без надобности! – Жадан обхватил Дарину. – Сказывай лучше, что делать станем, коли про наследника спрашивать станут?

– Ох, Жаданушка! – Дарина покосилась в угол, откуда доносился хмельной храп Сиды. – Тут ты прав! Кровушки-то я налила, что с поросёнка заколотого. И откуда столько взялось? Чтобы усидеть на княжеском престоле, младенчик нужон. Не будет дитяти, так того гляди ещё пустобрюхой сказывать станут и всё одно в пустынь сошлют. Да и князю наследник надобен. А иначе зачем свадьбу затевали? Только как с таким князем забрюхатеть?

– С наследником мы князю подсобим – притянув Дарину, Жадан чмокнул её в щёку.

Дарина упёрлась в грудь руками.

– Ох, и голова у тебя, Жаданушка! А ведь наследник княжеский и нам выгоден. Мы своего сыночка заведём и на престол посадим. А ежели дочка народится, так у нас уже сынок имеется. А маленьких кто их разберёт?

– Верно, лапушка! И не княжеский, а наш сыночек править в Рязани станет. А с князем ряженым я подсоблю. Ступит за ворота – не воротится.

И, обхватив Дарину, Жадан повалил её на ложе.

***

Влада влетела в покои и с размаху опустила тяжёлые запоры на двери.

– Что с тобой, княгиня моя?

Дамир неслышно вышел из тёмного угла на свет. Не ожидав никого, она выхватила из-за пояса кинжал и повернулась.

– Ты будто вновь Джанга увидала. Только теперь… – Дамир хмыкнул. – Не желал бы я оказаться на месте твоего врага.

Владелина окинула его гневным взглядом и, пряча кинжал, отвернулась.

Ей хотелось наброситься на него за то, что не послушал и пошёл к молодой княгине ночью. Но ещё пуще её беспокоили слова Дарина о них.

– Проведали обо мне. О нас.

– Как не таись, а сокрытое всё одно наружу просится. Так ли, и́наче ли… Но о нас многим в тереме ведомо.

– Ежели б только те, кто тайну мою хранит! Дарина сказывала, матроны её видали, как затемно я выскочила из её опочивальни и к тебе побежала. И мы потом… они ей сказывали…до первой зори крики наши терем сотрясали.

– Брешет, баба окаянная!

Влада подняла на Дамира взгляд. Её хан был непривычно тих и спокоен.

– Об чём это ты?

– Ты и правда посреди ночи ворвалась в мои покои: дрожащая, будто травинка на ветру, бледная, как ночное светило.

– Я ничего… Отчего я не помню, как пришла к тебе?

– Тшш.... Тише, княгиня моя!

Дамир обошёл Владу со спины, бережно взял за плечи и притянув к груди, зашептал на половецком:

– Однажды я видел, как атасы велел дать отвар воину, пришедшему из-за реки. Тот уверял, что там в степи гонят табун славных лошадей и отару. Говорил, что устал скитаться в одиночку и желает обрести народ. Потому и пришёл с дарами – он покажет место, где пройдёт табун, а его примут в становище. Атасы решил проверить, правду ли он говорит и велел подать скитальцу питьё. А потом вновь спросил о том, что за рекой.

– И что он открыл Явуз-хану?

Дамир усмехнулся:

– Он поведал, что там идёт войско Улубия и его послали заманить вольный народ в ловушку.

Влада охнула. Дамир сжал её плечи и легонько коснулся губами шеи.

– Когда воин пришёл в себя, атасы сказал ему про Улубия, а потом казнил.

– Почему он признался?

– Отвар, что ему дали, забрал у него самоё себя. Вот он и раскрыл тайное.

– Неужто такое возможно?

– Много разных кореньев и трав кладут в питье. Есть те, что облегчают боль, унимают телесные муки, успокаивают тяжкие думы, даруют крепкий сон. А есть и те, что затуманивают мысли, очерняют взор и открывают нутро тёмным духам. Тебе в питье подмешали такие. Оттого ты и не помнишь, как пришла ко мне, как желала, чтобы я отходил тебя хлыстом, как стала требовать, чтобы истязал тебя, мою рабыню.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Куатан – жена.

2

Хулить – поносить, порочить, доносить, ябедничать.

3

Русь – в старину так называли свет, мир, светлое место, место силы. «Вернуть на русь» в данном случае – вернуть к жизни, в этот мир, вернуть к свету.

4

Призреть – приютить.

5

Рожон – длинная толстая палка с заострённым или металлическим наконечником, с Х века использовалась на Руси в качестве орудия при охоте на медведя.

6

Хмыстень – обманщик и вор; тот, кто ворует у своих.

7

Хабар – добыча, прибыль.

8

Хлеборост – месяц с середины июня по середину июля.

9

Страдник – месяц с середины июля по середину августа.

10

Лютень – время с середины января по середину февраля.

11

Гри́дница – большое помещение в княжеском дворце для дружинников.

12

Лытать – уклоняться, отлынивать.

13

Колготиться – суетиться.

14

Тать – вор, грабитель.

15

Крамола – бунт смута восстание мятеж.

16

Беспутица – середина ноября.

17

Буйство насущее – настоящее безумие.

18

Младоумие – неразумные поступки. Незрелость ума.

19

Хабир – шпион, осведомитель.

20

Кызырак – молодая, не жеребившаяся кобыла.

21

Байэр – муж.

22

Куатан – невеста.

23

Куатан-хан – жена, старшая женщина в семье.

24

Анбар – у степняков сарай для скота и хозяйственной утвари.

25

Нарсугур – наложница.

26

Куатан – жена, первая, старшая, главная.

27

Хабир – шпион, осведомитель.

28

Сааршы – колдун.

29

Грудень – конец октября – начало ноября.

30

Нарсугур – наложница.

31

Поварня – кухня.

32

Бездорожник – конец ноября.

33

Всё лицо в саже – так говорили о девицах, чей порочный образ жизни очевиден.

34

Волочайка, Безсоромница – гулящая девка.

35

Послухи – тайные свидетели.