Поезд жизни на колее судьбы

«Для это все и придумано – литература, кино, музыка. Ты отвлекаешься, забываешься и два часа фильма или сорок минут музыки просто наслаждаешься. Кто-то ищет успокоение в алкоголе, кто-то в наркотика…но как по мне… Лучше тратить деньги на «духовную пищу», чем на злоупотребление алкоголем. Все хорошо в меру. И алкоголь это тоже великая придумка человечества. Главное – правильное использование. Не зря же существует фраза – все хорошо в меру. У человека идет перенасыщение любым…как сказать…перенасыщение от всего когда-нибудь наступает. От еды, от покупок, от всего. Даже от денег. Нет, ну по-идеи когда-то же оно должно наступить…хотя (Александр задумался). Для каждого человека свое. Но посмотреть вечером кино или послушать хорошую музыку в выходной день – это же здорово (он встал с дивана и подошел к стеллажу, где стояли виниловые пластинки. Да (он вел пальцем вдоль корешков) сколько удовольствия доставили «Мелодия» и, для рока, Андрей Тропилло. «АнТроп» это конечно было… (он улыбнулся) первый наш советский «пират». Не знаю какие они брали исходники, ну понятно, что с западных пластинок, но сделали многое, чтобы познакомить с западным хардом, и для развития нашего. Двойные Зеппелины, Шагин на обложке четверки, добавление себя на обложку Пеппера, вместе с Колей Васины (он смотрел пластинки и улыбался, вытаскивая какую-нибудь из них и рассматривая). Забавное было время. Забавное…».

Для Елизаветы во всех этих уроках и околошкольных делах время пролетало. Вечерами они с Александром смотрели кино или же, если показывали хоккей или другие спортивные соревнования, она читала в спальни.

Незаметно время подходило к двадцать первому числу, а значит и к расторжению брака между Екатериной и Антуаном. Елизавета и Александр ужинали, когда раздался телефонный звонок.

– Алло, – ответил Александр, дожевывая пищу.

– Александр? – он узнал голос Антуана.

– Да. добрый вечер, Антуан, – сказал Александр без эмоций.

– У нас через два дня с Екатериной развод, – говорил он неуверенно, – нет никаких изменений?

– Нет. Все также.

– Понятно.

Александр не выдержал и решил спросить:

– Ты знаешь, что твоя мать угрожает моей сестре, да и всей семье?

– Что? – Антуан явно не понял.

– Она хочет чтобы Екатерина отдала вам ребенка.

– Но я…я ничего не знал об этом. Мы этого даже не обсуждали. Я бы никогда не стал забирать ребенка у Катрин, тем более угрозами…, – задумчиво закончил он фразу.

– Ну как видишь, твоя мать иного мнения. Ты когда приезжаешь?

– Самолет прилетает в Санкт-Петербург в шесть часов утра и семь минут. Двадцать первого.

– Я тебе встречу. Там же, где и в прошлый раз. Уезжаешь в тот же день?

– Да, вечером.

– Один приедешь?

– Да.

– Отлично. Тогда тебя встречу и провожу.

– Да зачем…, – неуверенно возразил он.

– Чтобы все обсудить. Матери не говори об этом разговоре, хорошо?

– Хорошо. Как Катрин?

– Уже в больнице по воли твоей матери, но на развод привезу.

– Как? – болезненно спросил он.

– Все расскажу при встрече. В шесть часов в Петербурге, да?

– Да.

– Хорошо. До встречи через пару дней. Пока.

– Хорошего вечера.

Александр положил телефон и вернулся к столу.

– Антуан? – спросила Елизавета, когда муж сел за стол.

– Да. Не знал о том какую…, – он выругался, – творит его мать.

Они продолжили ужинать, обсуждая звонок из Франции.

Александр ехала на автомобиле по пустой дороге к аэропорту, ранним утром двадцать первого числа, первого месяца года. Ехал он не быстро и аккуратно, но даже так он припарковал машину за двадцать минут только до прилета самолета из Франции. Александр неторопливо пошел к зданию аэропорта. Внутри, он пошел к зоне прилета и, так как оставалось еще чуть меньше десяти минут, пошел в кафе и взял себе кофе. Он сидел и смотрел на выходящих, на встречающих. В такие моменты довольно просто отличить людей, которые прилетают по работе, от тех кто прилетает в туристических целях или к друзьям.

Выпив кофе, Александр, побарабанив по столу, встал и пошел ждать Антуана перед дверьми. Через несколько минут он узнал в выходящем мужчине Антуана. Он был чуть осунувшийся и уставший. Их встреча прошла практически также, как и в прошлый раз, за исключением того, что сейчас у француза был только небольшой кожаный портфель.

Когда они сели в машину, Александр сказал:

– Сначала отвезу тебя, а затем поеду за Екатериной. Ты пока там подождешь.

Они ехала в машине, не общаясь друг с другом. Александр пока особо этого не хотел, а Антуан не знал что сказать. Наконец, гость города начал говорить, извиняющимся голосом:

– Александр, я правда не знал о том, что ты рассказал мне по телефону…

Александр вел машину и смотрел на дорогу, не отвлекаясь. Но он только делал вид, что ничего не слышит, на самом деле он был внимателен к словам Антуана.

– Я же и не претендую на ребенка. Я все понимаю. Понимаю что произошло, – он сделала паузу, – ведь я искал в Катрин спасения от всего вот этого…, – голос Антуана становился чуть другим и Александр, не смотря на пассажира, понял, что тот начинает плакать, – но не вышло. Я полюбил ее искренне, очень сильно, – Александр слышал, что Антуан говорит правду, передает свои душевные чувства, – понимаешь, у меня уже что-то в голове совершенно не то. И это дерьмо мешает мне быть нормальным человеком. Я не знаю, – он достал платок и высморкался.

– Ты получал удовольствие от того, первого раза с ней, – подключившись к разговору, спросил Александр, сделав поворот.

– Честно…это был мой первый раз и я даже не понимал толком что это такое было. Все было как-то стремительно. Только с похорон отца и сразу так…

«После смерти отца, в шестнадцать лет… Эта баба точно неадекватная».

– Твоя мать вот тебе все и сбила в голове.

– Да я понимаю. Но не могу от нее отделаться, отойти от этого. Я как ее вижу…у меня сразу встает и я…у меня будто в мозгу что-то переключается и я уже кроме нее все остальное забываю.

– Ну это уже болезнь. Может, полечиться?

– Да если бы это было возможно…Да и мать не отпустит…

– Хватит на мать сваливать! – Александр перебил его, – ты взрослый человек и сам можешь все решить – чего ты хочешь, а чего ты не хочешь. Понимаешь, это не вопрос того, кто возьмет шоколадку или кому отдать круассан. Это твоя жизнь и ты в ней решаешь. Мать может советовать, помогать в чем-то, но ты уже вышел давно из того возраста когда она что-то решает за, – он сделал ударение на «за», – тебя. Ты умный мужик, по своему красивый. Но знаешь, скажу тебе честно, может это и мои придумки и заморочки, но я сразу увидел в тебе какой-то порок, что-то противоестественное. У тебя уже на лице написано, что что-то с тобой не так, – говоря, он порой на секунду поворачивал голову к Антуану, – но о таком, что произошло и что с тобой происходит я, конечно, не думал.

– А какой порок ты видел во мне? – даже немного заинтересованно спросил француз.

– Ну честно, я думал, что тебе помимо женщин нравятся еще и мужики.

Антуан чуть усмехнулся.

– Нет, это не для меня.

– Да я уже понял, – серьезно продолжил Александр, – скажи, ты облизывал губы, когда возбуждался от матери? – пришла резко идея в голову Александра.

– Да, – тихо ответил Анутан, – это тоже заметно?

– Если обращать внимание, то очень сильно. От чего это пошло у тебя?

Антуан замялся.

– Ну раз говорим откровенно, то давай.

Француз собрался и сказал на «одном дыхание»:

– Еще тогда, в первый раз, она мне прикусила губу, во время того, когда я был в ней и целовал…вот как-то с того момента и пошла эта самая привычка.

– Мда…

– Я много стал думать об этом. В последнее время, вот после того как ты нас увидел…

– Кстати, извини, что перебиваю, а твой то друг что за тип?

– Жорж? Он был и в первый раз тогда. Иногда, он…, – он сказал на выдохе, – к нам приходит. Но редко. Мать сама когда просит.

Александр лишь цокнул языком.

– Я понимаю, что все это уже болезнь. И, как я начал, в последнее время, когда потерял Катрин, я стал много думать обо всем этом. Но не могу найти выход.

– Так нужно действовать, а не думать! – громче сказал Александр. Сейчас он действительно переживал за Антуана.

– А как действовать, если я не знаю пока как именно? Не убивать же, – он задумался, – да я и не смогу.

– А если уехать? Никому ничего не сказать. Начать жить заново. Средства у тебя есть, как мне кажется. Ты же с ума сойдешь от такой жизни!

– Это, конечно, вариант…

– Вычеркни ее из головы. Пошли ее как можно дальше и сам уезжай как можно дальше от нее.

– Возможно, ты и прав. С Катрин то что?

– Есть опасению за ее здоровье и за здоровье ребенка. После того звонка у нее случился срыв. Сейчас постоянно под наблюдением, – Александр специально все утрировал, – большой риск потерять ребенка или риск того, что он родиться мертвым.

– Как?

– А вот так. Это и передай своей мамочке.

Они оба замолчали, пока Александр не сказал:

– Приехали почти, – и указал рукой на здание.

Они остановились, Антуан вышел, а Александр поехал в больницу к Екатерине.

Александр приехал, поднялся к Екатерине, которая была уже готова. Они спустились к машине, а через двадцать минут были уже на месте, где, стоя на улице, курил Антуан.

– Привет, – сказал он робко, открыв дверь перед Екатериной.

– Добрый день, – даже не смотря на него сказала Екатерина, вышла из машины и пошла в сторону входа.

Антуан закрыл дверь, переглянулся с Александром, который только помотал головой, словно говоря, можешь даже не пытаться, она не пойдет «навстречу». Но сам Александр был на распутии. Ему было жаль Антуана, но и он не хотел сестре такого мужа.

Вся процедура развода заняла несколько минут. У Екатерины, в момент официального расторжения брака были двоякие ощущения.

«А может и стоило дать «второй шанс»? Да, он сделал ужасную вещь и, как я узнала, делает это уже давно. Но это же его мамаша такая. А что с ним будет, когда он потеряет последнюю надежду…Надеюсь, он найдет тут девушку, с которой сможет вырваться из этой ерунды. Неплохой мужик…но его испортили».

Когда они втроем вышли на улицу, Александр открыл машину и спросил у Антуана.

– Тебя подвести?

– Да я пройдусь, погуляю, наверное, в последни раз по этому городу.

– Самолет то во сколько? – они говорили на улице, Екатерина уже сидела в машине.

– В семнадцать двадцать, кажется, – Антуан достал сигареты. Сейчас он выглядел как человек, который со всем смирился и которому было все равно.

– Послушай, Антуан. Беги от своей мамаши. Для тебя это единственный способ спастись. Я говорю тебе это, потому что мне не плевать на тебя, – Антуан прикурил, – ты глубоко увяз во всем этом, но еще есть шанс выбраться. Постарайся это сделать. Иначе…все кончится плачевно.

Антуан смотрел прямо в глаза Александру, который видел всю боль в глазах француза.

«Его уже не спасти».

– Спасибо, – Антуан, совершенно неожиданно для Александра, сам протянул ему руку.

– Всего тебе наилучшего, Антуан, – они пожали руки, а затем Александр пошел к машине.

Антуан смотрел на профиль Екатерины, которая сидела спереди и смотрела вперед, не поворчавшая головы ни на брата, ни на Антуана. Когда он затянулся, машина тронулась и Александр несколько раз мигнул в знак прощания сигналом аварийной остановки, вызвав на губах Антуана искреннюю улыбку. Он смотрел вслед уходящей вдаль машине и не знал, что через боковое зеркало заднего вида Екатерина смотрит на него.

В семнадцать тридцать три шасси самолета, на котором летел обратно Антуан, оторвались от земли, а на глазах Антуана появились слезы.

Наступил февраль. Екатерина уже около месяца лежала в палате и уже как десять с лишним дней прошла процедура развода. Она уже ждала, чтобы как можно быстрее ребенок появился на свет. На сегодня была назначена встреча с Александром, Елизаветой, и Андроном Ивановичем для подписания бумаг.

Раздался стук в дверь палаты.

– Да, – ответила Екатерина.

Внутрь зашли Александр с Елизаветой. После приветствия и передачи того, что «заказала» привести Екатерина, они сели на стулья перед ее кушеткой.

– Как самочувствие? – спросил брат у сестры.

– Ты каждую встречу будешь начинать с этого вопроса? – с улыбкой ответила вопросом на вопрос Екатерина, а сама подумала: «Надоел этот вопрос», – да хорошо все, вроде бы. Врачам виднее.

– И славно.

– Мытые? – спросила Екатерина, указав на персики, принесенные гостями.

– Да.

– У вас то как все? – спросила Екатерина, начав есть персик, – будете? – предложил она.

– Нет, спасибо, у нас дома хватает мандаринок, – начала Елизавета, – а дела…да вроде бы все у нас нормально.

– Родители звонили?

– Да, – ответил Александр.

– Ты им, кстати, рассказал о ребенке и всей это, – она покрутила пальцами в воздухе, – схеме?

– Обрисовал ситуацию. Они приедут сюда, числах в двадцатых.

– Хотят увидеть как я рожаю? – добро посмеялась Екатерина и выплюнула косточку от персика.

– И это тоже.

В дверь постучались и тут же она открылась.

– Добрый день, – вошел Андрон Иванович, держа в руке бумаги.

– Здрасьте, здрасьте, – сказала Екатерина, жуя.

– Добрый день, – Александр привстал и пожал протянутую руку.

– Здравствуйте, – сказала Елизавета.

– Ну что, – Андрон Иванович подошел к кровати, – я все подготовил по документам, – он протянул Екатерине бумаги, – можете ознакомиться.

– Саш, возьми. А то у меня руки персиковые. Пойду помою, – она встала с кровати и вышла в туалет.

Александр взял бумаги и они стали рассматривать их вместе с Елизаветой.

– Я все сверял, все данные, что вы мне дали, документов. Ошибок быть не должно. Вы оформлены как приемные родители ребенка. Мать, роженица, от ребенка отказывает.

– Понятно, – протянул Александр.

– А вот нужна подпись роженицы, – сказал Елизавета.

– Пускай Екатерина поставит любую закорючку. Это вполне пойдет за подпись. Все документы официальные, юридически заверены. Подкопаться к нем никак. Свидетельство о рождении ребенка тоже идет к вам. Все ваше, будто вы, – он указал на Елизавету, – рожает сами.

Вернулась Екатерина.

– Ну что у вас тут? – спросила она, войдя.

– Да вот, последние вопросы решаем.

– Можно посмотреть? – она села на кровать и протянула руку к брату.

– Да, конечно, – он вложил листы в раскрытую ладонь.

Екатерина принялась листать, попутно читая слова, выведенные на печатной машинке. Она дошла до страницы с подписями.

– Дайте ручку, – без эмоций попросила она.

Андрон Иванович вынул ручку из нагрудного кармана и дал ей. Екатерина быстро поставила подпись, которую, как увидел Александр, придумала. Бумаги и ручку она положила на колени. Ей было очень трудно в этот момент. Ведь она отказывает от родного ребенка, да еще и до его рождения. Она не плакала, да и не хотела плакать в этот момент. Нельзя даже сказать, что она была расстроена. Все эти событи последних месяцев опустошили ее. Ей просто было трудно. И это подпись далась ей с трудом, но еще приблизила на шаг конец всех проблем вокруг нее.

– Теперь вы, – она передала ручку и бумаги брату.

Первым расписался он, а следом за ним Елизавета, которая и вернула бумаги Андрону Ивановичу, державшемуся чуть в стороне. Он специально не хотел вмешиваться в такие личные дела.

– А что с моими бумагами? – спросила Екатерина, посмотрев на лицо с пенсне на глазах.

– Они уже готовы. Нам осталось поставить там дату и время.

– Спасибо, что вы нам так помогает, – искренне поблагодарила она.

Андрон Иванович лишь чуть наклонил голову, а затем вышел из палаты.

– Ну вот и осталось меньше месяца до рождения, – сказала Екатерина, смотря на брата и Елизавету, – скоро же все это закончится?

– Да, Катя, – ответила Елизавета.

– Понимаете, я устала от всего этого. Устала думать, что где-то там, – она показала рукой на запад, – есть женщина, которая хочет забрать моего ребенка, чтобы сделать из него свою игрушку. Уже вторую.

– Кать, я не хочу говорить банальностей типа «не думай о ней», «забудь». Я понимаю, что это невозможно, и я думаю, и Лиза думает об этом. Но, – Александр взял ладони сестры в свои, – у тебя же есть мы. Мама, папа, мы с Лизой. Почему бы тебе не думать и о нас, о тех кто ближе. И, – он прикусил верхнюю губу, – Антуан тоже мыслями с тобой. Правда. Против нас только его мать. И я уверен, что Антуан сам не даст ей активно действовать.

– Но…

– Кать, Кать, Кать, – он намеренно не дал ей говорить, – ты же мне веришь?

– Верю.

– А почему, кстати? Почему ты не уехала к родителям в Москву, а решила остаться с нами?

Екатерина переводила взгляд с брата на Елизавету, которая гладила ее по плечу.

– Я…не говори только родителям, – она усмехнулась. Усмехнулись и Александр с Елизаветой, – я просто больше тебе доверяю. Доверяю тому, как ты шел против и оказывался прав, когда все остальные говорили мне хорошие слова, пели дифирамбы, ты говорил правду и по существу. Родители любят меня по-другому, нежели ты. Порой, им не хватает объективности, из-за сильной любви ко мне. Но я их, конечно, не виню. А с тобой… Наверное, и Лиза со мной согласиться, ты бываешь невыносим, бываешь дотошен не по делу, но ты всегда…находишь слова которые нужны, совершаешь поступки, которые необходимы. Даже сейчас. Да, ты мог сказать, чтобы я не думала о ней, забыла бы про нее, отделавшись общепринятыми словами. Но ты сказал иначе. Ты сказал мне правду и одновременно показал путь как я могу обойти мысли об этой суке. Ты не сказал общие слова, а дальше разбирайтесь, мол, как хотите. Ты вытаскиваешь меня своими же силами, помогаешь мне. Да, иногда, твоя правда может обидеть…но на то она и правда, она много кого обижает или же заставляет злиться. Я поняла это недавно. Раньше, хоть я тебя сильно очень и любила, но вот эта твоя правдивость порой меня доводила. А сейчас, пройдя через все это рука об руку с вами, я понимаю, что это то мне и необходимо. Я и осталась с вами, зная, что вы не будете окружать меня огромной, не нужной мне заботой, и в то же время, всегда найдете для меня нужные слова. Не зря ты женился именно на Лизе, другая бы хрен тебя выдержала, – они втроем посмеялись, – и тебя, – она смотрела на Лизу, – я приняла как родного человека. Поэтому, хоть я обожаю и очень сильно люблю маму и папу, но вы найдете ко мне более действенный подход.

Наступила пауза.

– Ладно, – прервала молчание Екатерина, – поезжайте домой. Это только в кино или книгах всегда у людей есть что сказать друг другу в любой момент. А в жизни, – она переплела пальцы рук, – в жизни зачастую не так как в фильмах и литературе. Каторжники не исправляются, человеку не благоволит удача как главному герою, а мимолетная встреча не повторяется, – она сказала это одновременно с горькой и мечтательной интонацией.

Александр и Елизавета, попрощавшись, вышли из здания. Им, действительно, больше было нечего сказать Екатерине сейчас.

– Твои то приедут? – спросил Александр у Елизаветы, когда они ужинали пятничным вечером.

– Вот сегодня буду маме звонить. Еще бы придумать, как ей все объяснить.

– А что здесь придумывать? Говори ей все как есть.

– Ну а как? Мы скажем, что усыновили, а потом она расскажет это все ребенку, когда тот вырастет, а то и раньше, когда этого не следует делать.

– Твои родители взрослые люди, они все поймут. Тем более, мы же сами расскажем ребенку об этом, со временем.

– Зачем?

– А ты собираешься и будешь его обманывать?

– Сейчас всё знают твои родители, Катя, и мы.

– И, поверь, всем будет трудно это скрывать. Особенно Катерине, – Александр положил приборы на обод тарелки, а руки на стол, – Лиза, твои родители знают лучше всех, что рожать ты не можешь, – он сказал это с холодной нежностью,– не заявишься же ты к матери и не скажешь: «Мама, через две недели я рожаю. Приезжай!». Логично?

– Логично, – согласилась она.

Елизавета и правда забыло, что рожать она не может. Это же понял и Александр, но специально не стал акцентировать внимание на забывчивости жены по этому поводу.

– Поэтому, я считаю, что всем родным нужно рассказать все как есть. И никаких проблем.

– Ну просто…вся эта ситуация… Значит, нужно рассказать родителям обо все?

– О чем обо все?

– Ну про Катю, Антуана, – ей даже вспоминать этого не хотелось сейчас.

Александр задумался.

– Вот это. конечно… Ну а как иначе? Рассказывай все как есть, только не по телефону, а лично.

–Само собой.

– Ладно, не переживай, – пока они разговаривали, Елизавета тоже прекратила есть, – все будет в порядке. Сейчас, после ужина, позвони родителям, опиши ситуацию в общих чертах, пока без подробностей. Скажи, что расскажешь обо все тогда, когда они приедут, – он взял приборы, – хорошо? – Александр улыбнулся.

– Хорошо, – ответила Елизавета. Уверенность, с которой говорил муж сейчас передалась и ей.

Александр продолжил ужинать. Его примеру последовала и Елизавета, которая не могла сконцентрироваться на еде, прокручивая в голове план того, как построить вечерний телефонный разговор с родителями.

Как часто и бывает в таких ситуациях, конкретного Елизавета ничего не придумала и поэтому решила, что называется, импровизировать, набирая телефонный номер родителей. Она сидела на диване в комнате. Туда зашел Александр и она поприветствовала его улыбкой губ и радостью глаз, приложив телефонную трубку к уху. Одновременно с тем, как Александр сел рядом, на другом конце связи ответил женский голос.

– Алло.

– Алло, мам, привет, – Елизавета сказала это так быстро, будто одно слово и сама чуть посмеялась себе.

– О, Лиза, привет, – мама Елизаветы сразу же повеселела, – ну как вы там?

– Мы хорошо. слушай, мам, у меня для тебя новость, – уверенно начала Елизавета.

– Какая?

Один вопрос так подействовал на Елизавету, заставив ее за секунду вспомнить все, о чем она должна рассказать матери, что от уверенности не осталось и следа. Но Александр, находясь рядом, поддерживал ее, придавая уверенности.

– Мы с Сашей решили усыновить ребенка, – наконец смогла сказать она.

– Ух ты! Какие молодцы! И когда же вы будете…, – она подбирала слово, – усыновлять?

– Скоро. Недели две. Расскажу подробнее, когда приедете. Приедете же?

– По такому поводу – конечно! – мама была воодушевлена.

– Отлично. Когда вас ждать?

– Ну мы с папой посмотрим когда билеты есть на поезд, гостиницу нам забронируете, пожалуйста?

– Конечно. Ту же, что и в прошлый раз?

– Да, нам там понравилось. Спасибо. Ты сама то скажи, на какие нам даты смотреть.

– Смотрите на начало марта. Мы как раз все решим и сможем, так сказать, это отметить.

Они чуть помолчали.

– А мальчика или девочку вы хотите? – мама Елизаветы продолжала говорить добрым, нежным родительским голосом.

– Мы еще думаем. Еще есть время.

– Ну хорошо. Ладно, Лиза, мы посмотрим все, и потом вам позвоним, когда будем готовы приехать. Договорились?

– Да. Папе «привет» передавай.

– Передам, – она посмеялась, – все, пока. Целую.

– Пока. Пока.

– Ага, пока.

Они отключили связь друг с другом. Елизавета положила трубку рядом с собой.

– Ну как?

– Да все хорошо. Видишь же, – она улыбнулась, – мама очень рада, что мы с тобой решились, – она сделала акцент на слове «решились», – на ребенка.

– Что, спрашивала девочка или мальчик?

– Конечно. А Катя же не говорит. Пришлось сказать, ну ты сам слышал, что мы еще думаем. Кстати, а чего она не хочет нам говорить пока?

– Хочет хоть что-то держать в тайне, – Александр улыбнулся мыслям, – она то сама знает. Ну не хочет так не хочет. Не у врачей же мы будем узнавать, – он с улыбкой посмотрел на жену.

– Такой ерундой мы заниматься не будем, конечно. Елки-палки, Саша, ведь осталось всего пара недель, а то и меньше, – Елизавета откинулась на спинку дивана и подняла глаза на потолок.

– Время летит. Только, вроде бы, недавно мы об этом узнали, а прошло уже… Да и событий немало вместилось в этот промежуток.

– Это уж точно. Как думаешь, вся эта затея с ребенком получится?

– Думаю, что да. Тем более, я все еще рассчитываю на нашего французского друга. Который сможет удержать свою мамашу.

– Ты так веришь Антуану? – она повернула голову в сторону мужа, – а зачем ему идти поперек…как бы сказать… Она же его потом загнобит.

– Ты так думаешь? – Александр посмотрел на жену, а затем вглубь комнаты, – он до сих пор очень сильно любит Катьку. А главное – это чувство искренне. Он за нее цеплялся также, как утопленник за брошенный канат. И пускай он этот канат не удержал, но бушующей воде он сдаваться не собирается до последнего и может нанести ее волнам еще несколько ударов. Тем более, во время нашей с ним встрече я чуть приукрасил, сказав, что ребенка Катерина может потерять из-за нервов и именно потому она сейчас в больнице. Поэтому…Антуан еще сыграет, скажем по театральному, свою роль. И роль эта, – он вновь повернул голову к жене, – будет важной.