Тот, кто придет отомстить

Раньше все эти слова она ни за что не спустила бы ему с рук. Раньше она заставила бы его ответить за каждое слово. Но после того, как папа перестал отвечать на ее звонки, у нее словно что-то сломалось в душе. И злая суть его слов значила теперь не больше, чем бессмысленное ворчание водопроводных труб за соседской стенкой. Ей было все равно. Все вокруг вдруг стало невыносимо противным. Таким противным, что она просто не понимала, как столько времени могла находиться здесь.

Жизненный смысл оказался потерян. Поэтому, молча развернувшись, она вышла из кухни, проходя мимо него как мимо пустого места, и, вернувшись в спальню, стала быстро одеваться.

Он снова возник у нее за спиной.

– Что ты делаешь? Куда ты идешь? На работу?

– Я еду к отцу. С ним что-то случилось.

– Ты не поняла ничего из того, что я тебе сказал.

– Я понимать не хочу. Мне нет до этого никакого дела.

– Ты точно сумасшедшая. Такая же, как твой отец. Похоже, яблоко от яблони действительно недалеко падает.

Она больше не слушала его слова- потому, что вдруг поняла: во всех этих словах нет никакого смысла. Она подхватила свою огромную сумку- саквояж, с которой всегда ездила в офис. И быстро пошла к выходу. Она даже не заметила, сама ли закрыла входную дверь, или он захлопнул двери за ней, пустым недобрым взглядом гипнотизируя ее спину.

6

Прислонившись к стене, она стояла под дверью реанимационного блока, чувствуя такое страшное одиночество, которого не испытывала никогда в жизни. Этим одиночеством был страшный холод больничных стен, в которых, отчаявшаяся, потерянная, она металась, обезумев от горя, оставшись наедине со своей страшной бедой в равнодушном, чужом мире, навсегда огражденном от нее варварски высокой стеной.

Вход в реанимацию был запрещен. И, застыв под дверью, как изваяние скорби, она ожидала врача. Сколько времени она провела тут? Время для нее словно остановилось.

В первые минуты в больнице горло ее было сдавлено таким невыносимым отчаянием, что она боялась разрыдаться на каждом шагу. Невероятным усилием воли взяв себя в руки. Она запретила себе плакать, оставляя на душе кровоточащие, живые раны. Слезы не могли ей помочь-точно так же, как не моли помочь ни действия, ни слова.

И если бы ее то-то спросил, сколько времени она провела тут, в этой больнице, похожей на разверстые врата ада, она ни за что не смогла бы ответить, как ни ответила бы на простой вопрос о том, какое сейчас число, какой год.

Но еще хуже дело обстояло с отсчетом времени до момента появления в больнице, между тем, как она появилась здесь, и страшным телефонным звонком. Она спускалась с лестницы, когда вдруг зазвонил ее мобильник. И она мгновенно схватила его, надеясь, что звонит папа. Но номер был не знаком.

– Алина? Это говорит коллега вашего отца по работе. Ночью с ним произошел несчастный случай. Я звоню, чтобы вам сообщить.

– Папа… Где он? Что случилось?

– Он сейчас в больнице. В третьей городской. Ночью, по скорой помощи, его доставили туда. Вы можете сейчас приехать туда, если хотите.

– Какое отделение?

– Он в реанимации.

– В реанимации? – страшные слова потрясли ее настолько, что она без сил опустилась на лестничную ступеньку, чувствуя только, как перед глазами вдруг поплыл весь окружающий ее мир.

– Да, состояние вашего отца достаточно тяжелое. Врачи борются за его жизнь.

– Что произошло? Что с ним произошло?

– Подробности вам расскажет следователь. Он приедет в больницу. Могу только сказать, что возле дома, куда на вызов приехал ваш отец, погибли два сотрудника полиции. Он тоже серьезно пострадал.

– В него стреляли?

– Нет. Мы пока не знаем подробностей. Но ваш отец в коме. Ночью он впал в кому. Мы бы хотели услышать подробности от него, если он придет в себя.

«Если»… Бросив мобильник в сумку, она помчалась на улицу, остановила первую попавшуюся машину, и в считанные минуты добралась до больницы, даже не представляя, что ожидает ее там.

– Мне жаль, но… – быстро сказал врач, опережая вопрос, – ничего нового. Это все, что я могу сказать.

Выслушав врача, она бросилась в бой:

– Я уже поняла, что нет никаких изменений. Еще поняла, что без своих коллег вы ни на что не способны. Круговая порука- друг друга покрывать! Но я хочу услышать ответ на один- единственный вопрос: что с моим отцом? Услышать что-то вразумительное хотя бы один раз! Я могу на это рассчитывать?

Врач вспыхнул:

– Вы позволяете себе небывалую наглость! Если вы думаете, что оскорбляя всех и каждого…

– Слишком много текста, доктор! Спрашиваю еще раз- что с моим отцом?

– До вас с первого раза не дошло, что он в коме?

– По- моему, не дошло до вас! Хорошо. Тогда сформулирую вопрос по- другому: почему мой отец не погиб?

– А он должен был погибнуть?

– Вы же прекрасно знаете, что был обвал, погибли двое сотрудников полиции и еще какая-то старуха, живущая в аварийном доме! Так вот, я вас спрашиваю: почему мой отец, водитель такси, лежит в коме, если он даже близко не подходил к месту происшествия, к месту гибели этих троих людей?

– Но ваш отец был там… Я слышал…

– Был. В подъезде. Обвал произошел во дворе возле аварийного флигеля. Мой отец был в машине, потом зашел во двор. Произошел обвал, но в него не попал ни один камень. Не попала даже щепотка пыли! И вот я спрашиваю: почему же он лежит в коме? От чего?!

– Известны случаи, когда нервный стресс, к примеру, от звука и вида падающего дома способен довести человека до…

– Не смешите! У моего отца были стальные нервы и абсолютно здоровое сердце! Он вообще был здоров, как бык! Даже простудой не болел! И вы хотите уверить меня, что этот здоровяк впал в кому из- за того, что упало несколько камней?!

– Несколько камней- это одно, а вид чужой крови, тел, раздавленных…

– Но он этого НЕ ВИДЕЛ! По вашим же собственным словам! Ведь именно вы дали заключение, что время комы совпало с обвалом почти до секунды! Мой отец не мог видеть, как раздавили людей! Что же произошло?

– Вы требуете от меня объяснить то, что я объяснить не могу! И никакая медицина не может! Разве вы еще не поняли, что с вашим отцом произошел случай, не известный в медицине! Он впал в кому БЕЗ ВСЯКИХ НА ТО ПРИЧИН! На теле вашего отца нет ни единой царапины! У него абсолютно здоровое сердце. Ни черепно- мозговых травм, ни травм спинного мозга- НИЧЕГО! Даже давление у него 120 на 80, и это в 65 лет! И несмотря на все это ваш отец лежит в самой настоящей коме, при смерти! Он не слышит, ни видит, жизненные показатели почти отсутствуют, он находится между жизнью и смертью, и может находиться в таком состоянии черт знает сколько времени! Современная медицина еще не научилась выводить людей из комы. Вы можете стоять здесь сколько угодно, оскорбляя меня и моих коллег, но пользы это не принесет. На данном этапе мы ничем помочь не можем. Мы пытались вернуть вашего отца, но ничего не получилось. Я почти в таком же неведении, как и вы. И это все, что я могу сказать! Может быть, завтра утром мои коллеги скажут чуть больше, но… но я очень в этом сомневаюсь. Пока он подключен к системе. Дальше будет видно.

– Вы хотите сказать, что абсолютно здоровый мужчина, не травмированный, не больной, без малюсенького пореза от камней или осколков штукатурки вдруг упал на асфальт в состоянии комы?!

– Именно это я и хочу сказать.

– Но это невозможно!

– В жизни бывает и не такое. Разве вы не слышали, что существует много загадок и в природе, и в медицине? Люди знают об окружающем мире очень мало.

– У него в крови должен быть яд!

– Ни яда, ни алкоголя- мы взяли анализ крови. У вашего отца не было ни аллергии, ни обычного пищевого отравления. Ничего. С кем он жил?

– Один, после смерти мамы. Я живу отдельно. Но мы все время виделись. Отец работал в частной службе такси. Работа ему нравилась, его все любили… У него было много друзей… Может быть, его отравили ядом неизвестного происхождения?

– Могло быть все, что угодно! Абсолютно все! Хотя я в это не верю, но…Случай с вашим отцом- за гранью разумного. Сверхъестественное- понимаете?

– Вы осматривали одежду моего отца?

– Да. Вы хотите ее забрать?

– Что было у него в карманах?

– Что?! – от удивления глаза его полезли на лоб. Несколько секунд он пытался взять себя в руки, потом ответил:

– Обычные вещи. Носовой платок, мобильный телефон. Телефон вы можете забрать. И… – внезапно голос врача прервался, а по лицу пролетела мимолетная тень.

– Значит, что-то все- таки показалось вам странным. Что?

– Ну… странным я бы это не назвал… скорей, необычным…

– Что же там было?

– Перья. В кармане брюк у вашего отца были перья.

– Перья?!

– Самые настоящие. Мне показалось, что это перья белой курицы.

7

Двое мужчин копались в обломках бывшего дома, совершенно не обращая внимания на пыль и грязь, пачкающую их одежду. Трупы давно убрали из- под камней, бурые пятна крови засыпали песком, а всю территорию двора тщательно огородили. Несмотря на то, что во флигеле кроме старухи никто не жил и он давно был предназначен на слом как аварийный, обломки все равно выглядели печально. И даже запах вокруг был какой-то затхлый, особый. Пахло пылью, плесенью и чем-то неопределенным- будто бы кровью.

Мужчин было двое, и они совершенно не походили друг на друга. Старший был маленького роста, лысый и очень полный. Он напоминал шарик или детскую плюшевую собачку с круглым розовым носиком. На его добродушном лице блестели очки в дорогой оправе из белого золота, и, судя по одежде (безупречным серым брюкам, белой рубашке- все из самого дорогого магазина), он был очень богат и следил за собой. Впечатление богатства еще больше подчеркивали массивные золотые перстни на обеих руках, тяжелый золотой браслет на правом запястье и дорогой мобильник последней модели, выглядывающий из кармана рубашки. И было очень странно видеть такого богатого человека, ползавшего на коленях в руинах старого дома, почти по горло в пыли, не обращая ни малейшего внимания на мусор. От физических усилий мужчина заметно вспотел. Лысина стала малиновой, так и полыхала жаром, а по лицу катились крупные капли пота. Дышал он тяжело, с присвистом. Ему было не меньше 50 лет.

Второй был молод. Некоторые люди при встрече с ним на улице не дали бы ему и 20-ти. На самом деле впечатление это было ошибочным: ему уже исполнилось 27. Это был высокий, худой парень с длинными волосами золотистого цвета и вытянутыми, угловатыми чертами лица, из- за которых его можно было принять почти за подростка. Впечатление незрелой детскости еще больше подчеркивали зеленые, чуть выпуклые глаза за толстыми стеклами очков.

Очки были совсем не такие, как у его спутника. Это были дешевые очки в простой пластмассовой оправе. Одна дужка была сломана и прикручена простой проволокой. Кроме того, стекла были такими грязными, что казались мутными. Из- за поломки очки сидели на носу косо, и парень время от времени поправлял их рукой. Рука его тоже была примечательной: грязные пальцы с обкусанными ногтями, с детскими цыпками, от чего кожа казалась сероватой. Одет парень был в рванные джинсы- такие засаленные и грязные, что казалось: поставь их на землю- так и будут стоять торчком. Каких только пятен не было на них: от масла и кетчупа, от земли и известки, от кофе и зеленки, всего и не перечесть. Майка (линялая и застиранная до блекло- зеленого цвета) выглядела соответственно джинсам. На плече зияла огромная дырка. На ногах были дешевые кеды со стоптанной подошвой. Словом, двух более не похожих друг на друга людей трудно было найти!

С внешней стороны ограждения стояли их вещи: новенький черный портфель из блестящей дорогой кожи и матерчатый рюкзак из серого брезента, с клетчатыми заплатами и мягкой детской игрушкой – плюшевой мышкой.

Эти двое рядом могли бы вызвать смех, если бы не мрачная напряженность, застывшая на их лицах, да еще сосредоточенность, с которой они ползали среди руин, пытаясь что-то найти. Искали они очень тщательно: заглядывали под каждый камень и каждую груду мусора перебирали руками.

Наконец старший, тяжело вздохнув, плюхнулся на груду деревянных опилков, даже не глядя, куда сел.

– Всё, Алик, больше не могу! Мы ползаем тут уже битый час, а всё без толку!

– Подождите, Алексей Сергеевич! – отозвался парень, ни на секунду не прекращая своих поисков, – вчера, конечно, я быстрее ее нашел… Но если провести траекторию, определенную через косинус квадратного корня из степени квадратической амплитуды падения…

– Говори по- человечески! – взмолился толстяк, – я не в состоянии слушать эту твою тарабарщину!

– Это не тарабарщина! – веско возразил парень, – это уравнение я составил еще позавчера! Я же рассказывал вам, что проверял его тысячу раз и… словом, всё сходится!

– Да, да, ты мне говорил, – поспешно согласился толстяк, глядя на парня с каким-то подобострастием (что выглядело очень странно), – я знаю, ты никогда не ошибаешься.

Парень что-то усиленно бормотал себе под нос, и это что-то напоминало сложные математические формулы, разобраться в которых было не под силу простым смертным.

– Нашел! – голос парня прозвучал тихо, но его спутника словно подбросило в воздух, и он бросился вперед- разрывать огромную кучу мусора возле противоположной стены, довольно далеко от рухнувшего здания, из которого торчал кусок деревянного бревна. Оба копались в земле, как кроты, и вскоре их глазам предстала целая и невредимая деревянная подпорка, еще день назад подпиравшая стену аварийного флигеля. Подпорка была абсолютно не повреждена – даже под мусором. Но мусор этот был совсем не там, где упал дом…

– Вот она, – парень сел прямо на землю, – все совпадает. Я еще позавчера провел расчеты. И вот результат.

– Она целая… – протянул Алексей Сергеевич, нерешительно прикасаясь к деревянной поверхности, – но почему она здесь? Почему так далеко?

– Ну вот, – парень кивнул, – то, что и требовалось доказать.

– Ты хочешь сказать…

– То, что сказал вчера. То, что показали соседи – о том, что вчера подпорка была на месте, возле стены флигеля, а значит, в месте, противоположном отсюда. То, что показали мои расчеты. Вы помните, что именно эта подпорка была центральной? Значит, на нее приходился весь центр тяжести. На подпорке нет даже царапины. Это означает…

– Но это просто невозможно! Невозможно! Я знаю, что ты никогда не ошибаешься, но это невозможно!

– И это означает, – сухим голосом продолжил парень начатую ранее фразу, – что стена не рухнула. Подпорку кто-то убрал. Намеренно убрал, толкнув стену. А затем взял- и отнес так далеко, вот сюда, к противоположной стене. Вы сами понимаете, что доказательства бесспорны.

Оба уставились друг на друга, причем у старшего заметно побледнело лицо.

– Кто мог это мне сделать?! Кто?! – зрачки его расширились, в голосе зазвучал металл.

– Не знаю. Но мои расчеты показывают и другое. Вот, смотрите, – парень вытащил из кармана штанов мятую порванную бумажку, на которой были написаны какие-то цифры, – вот вес человеческого тела… вес подпорки… точка приложения силы. Смотрите! Вот…

– Но получается… – его спутник побледнел еще больше.

– Получается, что эту подпорку не мог убрать человек. Человеческой силы было бы здесь недостаточно. Силы не хватило бы, даже если бы действовали трое или четверо сразу. Но факт остается фактом. Подпорка не обломилась. Подпорку кто-то убрал. А затем- унес.

– Пойдем. Возвращаемся в офис. Я должен все это обдумать.

Спутник парня обернулся только один раз, когда выходил из- под заграждения. Он бросил взгляд на деревянную подпорку, неприкаянно лежащую в глубине двора.

В его глазах был страх.

8

«Девушка с коммутатора» энергично водила по ресницам щеточкой туши, с трудом примостившись на узком подоконнике окна общежития. Окно на пятом этаже было распахнуто настежь, но, не боясь выпасть, девушка сидела к открытому окну спиной. Узкая и тесная комнатка общежития была завалена грудами мусора и громоздкими вещами, из чего следовало, что обитательницы комнаты терпеть не могут уборку.

«Диспетчер- оператор» (так звучала ее официальная должность в полиции) была занята тремя важными делами одновременно. Правой рукой красила ресницы, левой пыталась впихнуть ненужную пудреницу в карточную коробку из- под духов, и обсуждала с подругой вслух новый косметический каталог. Подруга, развалившись на кровати, ждала, когда высохнут ее белые брюки, торжественно разложенные на стульях посреди комнаты.

К вечеру общежитие гудело, как растревоженный улей. Из окон слышалась громкая музыка. Дверь комнаты распахнулась и на пороге возник парень, живущий по соседству, с требованием одолжить утюг. Парень был довольно красив, высок ростом и хорошо сложен, но ни одна из подруг даже не повернула головы, обращая на него не больше внимания, чем на дождевые подтеки на потолке. Это объяснялось двумя важными обстоятельствами. Так же, как и они, парень проживал в общежитии, и на нем были форменные полицейские брюки. Ни одна из подруг не упала бы так «низко», чтобы обратить свое внимание на безквартирного мента. Впрочем, он сам и не ждал этого внимания. Его так же интересовали совсем другие девушки. Девушки, у которых главным условием было только одно: они не проживали в общежитии.

Отыскав среди коробок с хламом старый утюг, парень обернулся к «девушке с коммутатора».

– У вас уже была комиссия?

– Вчера, – оставив в стороне тушь, она принялась за перламутровую помаду сиреневого цвета, которая совершенно не подходила к ее костюму ярко- красного оттенка, – потолкались- и ушли. Визит весь был- минут десять. И то у начальства сидели, к нам даже не зашли.

– Ты не говорила, что у тебя неприятности! – с жадным любопытством вмешалась подруга.

– Это не неприятности, – ответила та (лицо подруги сразу же разочарованно вытянулось), – после того жуткого происшествия они все проверяют.

– А что случилось? Ты ничего не рассказывала! – подруга продолжала расспросы, скорее от нечего делать, чем от интереса.

– На вызове погибли два сотрудника полиции, – сказал парень, – кстати, из нашего взвода. Один жил тут. На третьем этаже. Хороший был парень… Поступил вызов, они приехали в квартиру, а дом рухнул. Аварийный был. Убило мгновенно. Обоих. Камнями завалило.

– Ужас какой! – подруга охнула.

– Хорошо хоть дети не пострадали! – девушка спрыгнула с подоконника, одергивая короткую юбку.

Парень и подруга посмотрели на нее очень странно, потом парень спросил:

– Какие дети?!

– Ну там же дети были… Полный двор детей. Да не смотри ты на меня так! Это же я принимала тот вызов и точно знаю, что там было на самом деле. Позвонила старуха, противная такая, склочная, орала, что дети ей спать не дают, а она больная и все такое… Ну, я и послала машину, чтобы разобрались на месте. Ужасно, конечно, Комиссия уже установила, что звонок поступил из квартиры старухи. Как в жизни происходит: жлобня малолетняя довели хороших людей до смерти! Хорошо хоть сами не пострадали.

Парень растеряно моргнул:

– Подожди… Да не могло там быть никаких детей! Точно их не было! Дом аварийный был, давно отселен. В нем только одна старуха жила, погибшая. У нее был склочный характер, все не могла подобрать себе подходящий вариант жилья. А на улице никто не играл. Не было там детей! Соседи сказали…

В этот самый момент «девушка с коммутатора» взглянула на ручные часики (надо сказать- ядовитого зеленого цвета с синими стразами), охнула и, подхватив черную сумочку, сорвалась с места, громко стуча каблучками коричневых туфелек на шпильке. Мысль о вздорной старухе, ее несуразном звонке и мифических детях со скоростью ветра вылетела из ее головы. Подруга (питая последние надежды получить удовольствие) радостно крикнула вдогонку:

– У тебя вся юбка мятая!

«Девушка с коммутатора» обернулась гордо, с достоинством:

– В дорогой иномарке это не видно!

По лестнице громко застучали ее каблучки (лифт в общежитии не работал). Парфянская стрела попала в цель. Лицо подруги стало мрачным. Парень тяжело вздохнул (его последняя пассия, хоть и имела городскую регистрацию, ездила не в иномарке, а в трамвае), и поплелся прочь вместе со своим утюгом. Брюки подруги продолжали высыхать под порывами легкого ветерка, врывавшегося в раскрытое окно на пятом этаже.

9

Джип мчался по городскому шоссе, заметно превышая положенную скорость. Впрочем, лысый толстяк, нервно сжавший руль мокрыми от пота руками, никакого внимания на это не обращал. Он усиленно гнал вперед по инерции, словно надеясь, что шум ветра, ворвавшийся в раскрытые окна машины, наведет некий порядок в его бешенных, невероятных мыслях. Но вместо порядка в голове образовался еще больший сумбур.

Алик рассеянно скучал рядом. Он обдумывал задачу, которой занимался накануне (судя по всему, задача подходила к своему логическому завершению). О рухнувшем доме он не думал. У него было слишком мало информации, чтобы думать об этом.

Наконец толстяк не выдержал. Нервно хлопнул по рулю обоими руками, он воскликнул:

– Ты хочешь сказать, что какой-то ублюдок специально толкнул подпорку, чтобы завалить весь дом?!

Парень с сожалением оторвался от своих мыслей, но, взглянув на расстроенное лицо своего спутника, несколько смягчился:

– Похоже, толкнул. Подпорку не тащили по земле. Я посмотрел внимательно- следов этого нет. Кроме того, чтобы сдвинуть подпорку с места, понадобилась бы слишком большая сила, приложенная в одном определенном месте. И такую точку еще потребовалось бы найти. Для расчетов необходимо определенное время, и в результате они вполне могли оказаться ошибочными.

– И что все это означает?

– Моя мысль абсурдна, и, наверное, она действительно является абсурдом, но… Но мне в голову приходит только одно: кто-то взял подпорку, поднял в воздух и отнес на некоторое расстояние. Поднимая подпорку вверх, он толкнул концом стену и дом рухнул.

– Что за бред?

– Да, это бред. Я могу даже сказать больше: все это не мог сделать один человек. Это просто невозможно.

– А группа сильных людей?

– И вы хотите сказать, что эти люди пошли на такой риск, когда из любого окна двух оставшихся жилых домов их могли заметить и вызвать полицию, или, на худой конец, просто выйти из домов и устроить скандал?

– А если их приняли бы за рабочих?

– В половине второго ночи? К тому же, в домах почти все знали, что там живет старуха.

– Люди могли подумать, что она выехала. Жизнь такая тяжелая, люди мало интересуются чужими проблемами. О старухе могли просто не подумать.

– Ты знаешь, у меня появилась мысль. И звучит она так. Этим поддонкам просто надоело ждать, и они убили старуху, каким-то образом разрушив дом вместе с ней. Они убили ее под видом несчастного случая. И так все и вышло- как несчастный случай! Но я этого так не оставлю! Богом клянусь- найду этих уродов и за все заставлю заплатить! Им это просто так с рук не сойдет! – он нервно сжал кулаки.

– У вас ведь были плохие отношения с матерью, Алексей Сергеевич! – парень вздохнул.

– Очень плохие! Даже больше, чем плохие! Но все равно… Все равно, я… А, какая разница! Ты и сам все понимаешь! Порой мне хотелось ее убить! Я ненавидел ее так, как никого и никогда в жизни! А вот теперь…

– Теперь вы вините себя за то, что она умерла.

– И это тоже. Все внутри жжет- если бы все сложилось по- другому, если бы, если… А… что теперь… – он безнадежно махнул рукой.

– Вашей вины здесь нет. В конце концов, если бы она сразу согласилась переехать в предложенную квартиру…

– Она не могла согласиться. Такой уж был у нее характер. Знаешь, она сама виновата во всем. Она не просто оттолкнула меня, она меня уничтожила. Разбила всю мою жизнь. Я родился во второй раз- после этого. Любой другой человек умер бы- но только не я.

– Вряд ли она хотела, чтобы вы умерли.

– Кто знает… Хотя допускаю, что ей было просто все равно. За всю свою жизнь она любила только одного человека, и никого больше- себя.

Джип на бешеной скорости мчался по городу, выбивая из- под колес фонтанчики дорожной пыли.

Охранник сидел в самом начале коридора. Вообще-то он должен был осматривать всю территорию, но ему было лень. На входе в здание тоже была охрана, и он считал неразумным проверять всю территорию еще и наверху. Да и кто мог пробраться в маленький, замаскированный офис на пятом этаже огромного делового улья, где были офисы и больше, и шикарней.

Охранник не знал, что роскошная контора на первом этаже, официальный офис холдинга- всего лишь пышная видимость. А настоящая деловая жизнь, сердце огромной компании располагалось в маленьком офисе наверху. Охранник не был проинформирован, поэтому относился к своим обязанностям достаточно прохладно. Именно потому он и не заметил красные пятна напротив кабинета директора в глубине коридора. Пятна, тянувшиеся прямо к лестнице через весь коридор.