bannerbanner
Высокие отношения
Высокие отношения

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 6

Первый, высокий, не по-местному, светловолосый, чем-то похожий на Ойгена в молодости. Второй – примерно на ладонь ниже – где-то как Хото ростом, получается – куда темнее, явно сиверянин. Первый – неспешный, даже чуть замедленный. Явно будет неплохим отделочником на больших площадях. Вывесил такого, и пусть себе болтается до темноты, знай только ведра с раствором подавай. Второй на месте устоять и минуту не способен – так и прыгает с места на место, словно бретер с наскипидаренной задницей. Такой от монотонной работы взвоет. Зато можно свалить быструю и опасную работу. Там где надо ужом преодолеть выступающий карниз, нырнуть вниз головой или работать где-то на куполе церкви, куда и вылезти-то целая история.

Сработаемся? Да хрен их знает. Там видно будет.

– Доброго вечера, уважаемые!

Хото шагнул к новичкам со спины, из-за выгоревших под жаркими лучами кустов.

«Уважаемые» повели себя, как и ожидалось. Светлый, не спеша, с достоинством повернулся. Темный подскочил, будто шилом пораженный в жопие.

– И вам, доброго вечера, мастер! – протянул руку светловолосый, – мы знакомились, но это было давно.

– И спьяну, – гоготнул Хото, и пожал ладонь, – тебя, помнится, зовут Анри, а твоего молчаливого товарища – Фэйри?

– Именно так, мастер!

Хото скривился:

– Так, говорю сразу: «Мастером» и прочими уважительными словами вы меня называете, исключительно в тех случаях, когда я вас не вижу. Когда хвастаетесь девкам, мол, работаем с самим Хото Высотой, мастером из мастеров. Или когда рассказываете доверчивым родителям, что ваш командир пропил ваши честно заработанные деньги. На крыше, на стене и в кабаке, я для вас – Хото. Можно – Высота. Как удобнее. Договор?

– Договор! – оба новичка заулыбались.

– Вот и славно, вот и хорошо. А теперь, пошли наверх. Точнее, полезли…

Огромным минусом этого заказа на восстановление штукатурки, обсыпавшейся от старости и прошлой хреновой работы было то, что хода на крышу из дома не было. А ломать потолок хозяин – странный человек! – категорически отказался. Соответственно, чтобы попасть на крышу, надо лезть по старой лестнице, прислоненной к стене. Оттого и пришлось искать легковесных работников – лестница была старше дедушки заказчика, и немилосердно скрипела, трещала и охала даже под нетяжелым Хото. Под Ойгеном она бы рассыпалась ко всем мяурьим хвостам. Так-то, старый друг без работы не останется – надо же кому-то отгонять праздных зевак и следить за материалом – чуть отвернешься, сопрут.

Но сегодня планировалась этакая пристрелка, не более. Посмотреть на новичков, показать им самое простое, спуститься пару раз – благо, сроки не поджимают, а хозяин, чувствующий за собой вину за опасный выход на крышу, обещал до конца работы завязать глаза на все происходящее. Получив такое необдуманное обещание, Хото тут же испытал лютое искушение закатить на доме пьянку, с привлечением половины Стрельбища. Но перегибать, разумеется, не стоило.

Первое испытание оказалось сложным, как ни странно, для Фэйри – парня ощутимо трясло в ритме, перекрывающим дрожь лестницы. А вот Анри влез без труда, не торопясь, ступенька за ступенькой.

– Приходим в себя, вытряхиваем штаны, осматриваемся, – скомандовал Хото, когда все трое оказались на верху.

Пока парни бродили по крыше, то и дело перегибаясь через край, нервно хохоча и подкалывая несмешными шуточками, Хото вытащил из-под наваленного в углу мусора, здоровенный тюк из вытертой парусины. Его он затащил на крышу еще позавчера, сразу после получения аванса. Оно, всегда убедительнее, когда на будущем рабочем месте сразу оставляешь снаряжение – заказчики куда легче расстаются с денежкой. Понимают, что ты вернешься еще минимум один раз.

– Ну что, пора знакомиться с будущим оружием, которым будет завоевано много серебра, а если повезет, то и золота?

– А если не повезет? – уточнил Анри.

– Если не повезет, то тебя отшкребут лопатой с брусчатки, сложат в мешок и закопают.

– Сомнительное будущее, – впечатлительного Фэйри передернуло.

– Поэтому, на ворон не смотрим, девкам в вырез не заглядываем. Как завещано предками, вам надо учиться, учиться, и еще раз учиться!

– Всегда готовы! – слажено, будто репетировали, гаркнули новички.

– Ну раз готовы, то приступим!

На развернутом полотнище лежали три беседки – широкие кожаные пояса со множеством пряжек и пришитыми к нижнему краю лямками для ног. На пояса были нашиты петли, из все той же парусины – на животе толстенная, из дюжины слоев. По бокам – на половину тоньше.

– Надеваем, надеваем! – поторопил Хото. И, подавая пример, взял одну из беседок. Самую вытертую, покрытую разноцветным узором из штукатурки, грунтовки и разнообразнейших красок. Куда там радуге!

– Летопись работ, – Высота ткнул пальцем в рисунки, – если заморочиться, можно восстановить года на три назад, что делали и чем. Вообще, положено стирать и все такое… Но никогда не успеваешь. То пьянки, то девки, то пожар в борделе.

– Серьезно, – протянул Анри.

– А то!

От разогретого асфальта одуряющее несло жаром. Скорее бы осень! Хрен с теми дождями, хоть не жарко. Денег-то, всяко заработано с запасом, дождливо-снежный сезон пересидится без труда. Главное, пить не начинать…

Хото содрал липкую рубаху, кинул к разложенному снаряжению, придавил карабином, чтобы не унесло порывом ветра – бегай потом, лови ее по дворам! Не через каждый забор можно безнаказанно перелезть. На ином – еще и штанов лишишься, превратятся в лохмоты.

– Ого…

Так, понятно. Парни увидели татуировку. На спине у Высоты раскинул черно-красные крылья огромный стенолаз, больше похожий на диковинную бабочку, чем на птицу. Ох, и долго же бился Грифф над рисунком! Еще жара стояла дикая – куда хуже, чем сейчас – спина мокрая, дико чесалась…

Высота повернулся к замершим новичкам:

– Вы еще скажите, что первый раз видели человека с рисунком на коже? Решу, что вы лгуны, и брошу на крыше. И денег за учебу не отдам! Не говоря уже о работе!

– Скажи, а что надо сделать, чтобы получить право на такое? – округлил восторженно глаза Фэйри. Впрочем, что парень туповат, Хото понял давно, еще когда договаривались об обучении. Что ж, не зря придумано, что ученик платит за учебу сразу…

– Не так уж и много, на самом деле, – начал загибать пальцы Хото, – сперва, разумеется, перетрахать всех давалок со Стрельбища.

– О! – вскинулся Фэйри. – С этим-то легко! Я там и Лилиту уествлял, и кучу других.

– Лилиту все трахали, она не считается, – не удержался Высота. – И кто с Ботэ шалил, пусть не гордиться. Ее тоже все заваливали.

– На то они и давалки, чтобы их на траву заваливать, – с умным видом констратировал Анри. А у Хото мелькнула мысль, что, возможно, оба ученика, не блещут разумностью. Впрочем, белобрысый может умничать и от волнения.

– Кроме тех, еще с десяток точно, – скромно признался Фэйри. – Поменьше, конечно, чем у Лутре…

– Счет господина Лутре не перебить, как ни старайся. Разве что командный счет вести… Ну то ладно. Тогда, значит, сразу ко второму пункту переходим, – кивнул Высота. – Он, с одной стороны посложнее, с другой – полегче.

– И что же сделать надо, ма… Хото?

– Выкрасить яйца бронзовой краской и пару месяцев так проходить. Она ничем не отмывается, и сходит только с кожей. Конечно же, можно совмещать оба пункта, чтобы не затягивать. Главное, девчонок не напугать, а то слухов потом не оберешься. Решат еще, что подхватил что-то хитрое.

– С бронзовой сложнее, – задумался Фэйри. – Но у меня есть немного свинцовой. Как думаешь, подойдет? Тоже ведь, металлическая?

Хото с Анри заржали одновременно:

– Ну ты, бля, и клоун, – прохрипел светловолосый, когда сумел разогнуться. – В цирк, к жонглерам!

– Не ту профессию выбрал, действительно, – поддержал Высота, – на сцене тебе не было бы равных, играй ты Стражника!

Стражник во всех представлениях бродячих цирков, персонажем был, мягко говоря, своеобразным. А говоря по-человечески – тупым и невезучим. Оттого Фэйри сразу насупился, готовый с кулаками кинуться на обидчиков.

Хото поспешил разъяснить – не хватало еще ученику в первый час работы бить морду…

– Как заработаешь, чтобы оплатить работу, можешь хоть стенолаза набивать, хоть мяура с крыльями, а хоть голую бабу, с вооот такими сиськами!

– Честно?

– Я с тебя уже деньги взял, зачем обманывать еще раз?

Отсмеявшись, принялись за учебу. Сложного-то, не сказать, что много.

Веревку к чему надежному привязать, не забыв про контрольные узлы – да проверить, чтобы надежное, таким и было не на вид, а на деле – а то было пару лет назад, когда кирпичная печная труба поползла по крыше. А Хото, соответственно, пополз по стене. С каждым мигом ускоряясь. Тогда Ойген спас, ухватившись ручищами за веревку, да уперевшись ножищами в парапет… Ух и весело тогда было! Штаны, правда, выкинуть пришлось.

Вторую веревку тоже не забыть привязать! А то всякое бывает! Сориентироваться, туда ли вообще их скинул – это сперва делать надо, но как получится. И длину, соответственно, чтобы до низу хватало.

Ведь когда кончик веревки вдруг вылетает из спусковушки, ты, соответственно, падаешь вниз… Нет, самому везло. Но тот же Ойген, к примеру, жопой в грядку вошел, рухнув с третьего этажа. Помяв все цветы, и подломив спину.

Беседку нацепить, под себя подогнать, пряжки все подтянуть. Проверить «усы» – короткие концы, встегнутые в центральное кольцо беседки. Впихнуть толстую, в два пальца, веревку в «рыбку» – хитрый зажим, намертво стопорящийся при рывке – это дополнительный шанс, если что.

Вторую веревку – в железку для спуска – стальную восьмерку, с большим, раза в три большим, чем нижнее, кольцом, с рогом сбоку.

В нижнее кольцо карабин, потом лечь на живот, перекинуть ноги через край, нащупать пальцами стену, упереться в нее, и потихоньку переносить вес, пока веревка не натянется полностью.

Теперь можно и спускаться!

Главное, все делать медленно, с подробным объяснением каждого движения. Новички с первого раза все равно не запомнят, но на пятое-шестое повторение, можно будет и самим доверить. Следя, разумеется, за руками, чтобы вовремя огреть по затылку, и не дать самим себя убить.


*****


Сложнее всего в профессии стенолаза вовсе не сама работа.

Дюжину мешков цемента и песку на крышу поднять не сложно. Кликнул на помощь «береговых» [местный аналог бичей], кинул им пару медяков на опохмел. Они и тебя поднимут на руках, бережно, словно бесценную фарфоровую вазу.

К высоте и ощущению пустоты под ногами и под задом тоже привыкаешь. Не сразу, постепенно… Потом так во вкус входишь, что ломает будто с похмелья, если долго не висишь.

Сама работа, тем более, не сложна! Два шпателя – ладонный и малолоктевой [по ширине рабочей кромки. 10 и, соответственно, 30-40 сантиметров], ведро с раствором, ведерко с водой, да стена. Ее с земли видно не особо, можно не выглаживать особо, не выделываться “под свечу”[в нашей реальности – “под лампочку»] не ровнять.

Сложнее всего – это с заказчиков деньги за работу получать. Вот тут свои тонкости. Малоприятные.

Приходи завтра! Сегодня сложный день, пойми! Я еще и в карты проигрался очень сильно! Кредиторы в жопу колючую акацию суют, а тут ты еще! Да отстань, потом, завтра, нет, послезавтра! А лучше – никогда, войди в положение!


Глава 3. "…а крови – сколько смесь возьмет!"


– Анри, чтоб тебя дикобразы любили! Или ты их! Ты что делаешь?!

Белобрысый высунул нос над парапетом, скосил взгляд на ругающегося мастера:

– Раствор! Ты же сам сказал, что мне рано на веревки…

– Ты понос делаешь! – для убедительности, Хото зачерпнул раствор шпателем, поднял. Темно-серая жижа стекла обратно в ведро, не задержавшись на полосе металла.

– А ты чего ржешь?! – развернулся Высота к висящему рядом с ним Фэйри. Черпанул уголком инструмента по краю ведра, метко швырнул кусок раствора в новичка. Попал точно в лоб. Чернявый уронил свой шпатель в ведро, схватился за пораженное место, размазал по лицу…

– Сам такой же рукожоп! Тряпкой вытри! Глаза выест к херам!

– Хото! – заревел снизу Ойген, прервав очередное нравоучение.

Высота, оттолкнулся ногой, крутнулся в воздухе, развернувшись спиной к стене, вызвав завистливый вздох, что у Фэйри, что у Анри.

– Чего надо? Денег нет!

– У тебя всегда нет! Тут с тобой поговорить хотят.

Стоящие рядом с Ойгеном крепкие парни замахали приветственно руками.

– Говорите откуда стоите. Мне и так слышно!

– Мастер Хото, – крикнул один из парней, – вы лучше слезайте!

Высота понял, что, действительно, лучше спускаться. Все равно работать не дадут. Еще начнут дергать за веревки. Ойген начнет их бить, они начнут отмахиваться. К делу подтянутся зеваки… И начнется пожар на тонущем плавучем борделе в шторм.

– А то что? Подниметесь ко мне?

Анри храбро свесился с крыши, высунув не только нос, но голову целиком:

– Если полезут, то мне как, лестницу отпихивать?

– Бить лопатой по башке, когда залезут! – рыкнул Хото. – Не чуди. Это стража.

– Тем более! Мастер, можно я на них хоть мешок уроню?

Хото сунул оба шпателя в ведро, прицепил его к рабочей веревке, болтающейся рядом, на расстоянии вытянутой руки:

– Забирай, роняльщик!

Анри потянул груз наверх. Ведро чиркало краем по стене, в смесь сыпалась крошка. Высота покачал головой – раствор будет проще выкинуть, чем снова пускать в дело. Можно, конечно, снять верхний слой… Но смысл? Стража вряд ли явилась пожелать хорошего дня, или уточнить, почем нынче «резанный лист» на Стрельбище. Нет, дело куда серьезнее. И, что уж тут, опаснее.

– Так, ты тоже давай вниз, – приказал он замершему Фэйри, ждущему мудрых указаний. – Не спеша, медленно. Успеешь еще веревки пожечь.

Сам же Хото, конечно, не собирался следовать своих же указаниям. Он же их не себе давал!

Скинув оба огона с «рога», Высота ослабил хватку… И полетел вниз, затормозив веревку в спусковухе буквально в паре локтей над землей. Так, чтобы «падение» закончилось эффектнее.

Один из стражников удивленно охнул.

А что вы хотели, ребята? Не с лесов штукатуров гоняете, к мастеру пришли. Хоть и не на поклон.

Высота отстегнулся от веревки, стараясь не коснуться разогретой быстрым спуском восьмерки – ожог схлопотать легче легкого!

Затем собрал обе веревки, отвел в сторону, придавил подходящим камнем – ветер поднимется, побьет свежую работу – не сдать потом такой орнамент даже самому непритязательному заказчику.

Стражники терпеливо ждали. Иногда, впрочем, оглядываясь. За ними стоял Ойген, похлопывающий по ладони «усом» с тремя карабинами. Убойнейший кистень в умелых руках, но при этом, совершенно законный. На аудиенцию к бургомистру не пустят, а так, гуляй смело.

– И что надо?

– Мастер-стенолаз Хото Норден, прозвищем Высота?

– Нет, блядь, разведчик с Островов! – вызверился Хото на стражника, решившего не вовремя соблюсти правила.

– Вас просит на разговор господин Фуррет.

Вот тут-то Высота и удивился…

Господин Фуррет занимал множество должностей, охватывая власть в Сивере с обеих сторон. С одной стороны, он был Капитаном Стражи, с другой – был человеком, на которого работали, или которому отстегивали часть прибыли все сукины сыны этого раскаленного города. Так уж сложилось, что Фуррет был самым опасным среди них.

На углу дома стояла обычная карета для перевозки заключенных. Впрочем, судя по тому, как она просела – не совсем обычная. Или внутри Высоту ждет полдесятка дюжих дознавателей с полевым пыточным набором и малой жаровней.

Однако внутри кареты Хото ждал только господин Фуррет. Без телохранителей и дознавателей.

– Привет, мастер! – кивнул Фуррет стенолазу, и махнул рукой стражникам, свободны, мол!

– И вам доброго дня, гранд мастер! Как поживаете, как здоровье дражайшей супруги? – с такими людьми излишняя вежливость никогда не бывает лишней.

– Вашими молитвами, – кивнул владыка города, и указал подбородком на сиденье напротив себя, – есть разговор, Хото Норден, по прозвищу Высота. Залезай.

Хото оглядел себя. После двух спусков, да жидкого раствора, что все никак не удавался у Анри, стенолаз в штукатурке был весь. Кроме, наверное, задницы и части спины – да и то, сверху капало, могло и там задержаться. Потом посмотрел на обивку кареты. Бархат цвета перезрелой малины. Недавно перестеленный, еще не вытертый в ногах и не засаленный в головах.

– При всем уважении, господин Фуррет, но я бы предпочел разговор на свежем воздухе. Вон и лавочка подходящая, в тенечке.

– Залезай, – повторил Фуррет. Тон его не менялся, по-прежнему оставаясь очень даже дружелюбным, но спорить Хото не рискнул. А то закинут вперед башкой, да еще и руки свяжут.

Дождавшись, пока Высота усядется, гранд мастер сложил руки на груди и произнес:

– Догадываешься?

– О чем? – удивился Хото. Удивился искренне. Интересы господина Фуррета были столь разнообразны, что угадать направление его мыслей представлялось совершенно невозможным.

– Разумеется, о многом. Но сначала, о событиях в Бурштынном квартале.

– Он большой, происшествий там тоже много… – задумчиво протянул Высота. В данный момент, стенолаз был занят тем, что незаметно отколупывал кусочки засохшей смеси с беседки, растирал пальцами и рассыпал под ногами.

– Такое происшествие, как ты выразился, на прошлой неделе стряслось всего одно-единственное, – веско, четко проговаривая каждое слово, произнес Фуррет.

– Ааа… – разочаровано махнул рукой Хото, не упустивший возможности сыпануть еще немного пыли, теперь уже на стенку кареты. – Это разве происшествие? Зарезали нашего Бубо, да подожгли его дворец. Дело житейское. Мелочь, можно сказать! Не стоящая внимания самого господина Фуррета! Я-то думал…

– Мне плевать, что ты думал, – отрезал Фуррет. – Бубо порезал на куски стенолаз.

– Или трубочист, – фыркнул Хото. – Что такого нашли ваши стражники, гранд мастер, что указывает именно на стенолаза? Там валялись карабины или его забили насмерть восьмеркой? Или на стене осталась надпись кровью: «Миня убил до смерти праклятый стинолас!». Куски веревок не считаются, мы их выбрасываем после полусотни спусков. На каждом углу можно найти обрезок.

Или остались свежие следы от тех же самых веревок? Если бы кто-то залез сверху, то на песчанике остались бы пропилы от веревок? Нету? И что от меня-то хотите? Кто-то убил, поджег, а потом вылез в окно.

– Ты так яростно отрицаешь, что мне начинает хотеться поверить в твою причастность.

– Тьфу на вас три раза, уж простите на дурных словах!

– Люди говорят, что у тебя была с ним ссора не так давно. Невыплаченный долг, тянущийся с прошлого года. И ты как-то спьяну орал, что не простишь, и обязательно его зарежешь.

Хото засмеялся.

– Господин Фуррет, вы серьезно? Тогда обвиняйте меня еще в массовом извращенном мужеложестве, потому что я иногда ору на своих оболтусов, что «ебать вас в голову, уроды?!». Мало ли что можно ляпнуть в рабочем угаре, а уж тем более, выпив? Что же до долгов… Бубо был подрядчиком двадцать лет. Из денег, что он не выплатил работникам, на его могиле можно сложить отменный курган. Кто-то не выдержал.

– Например, ты.

– Господин Фуррет! – буквально взвыл Хото, – да вы издеваетесь, что ли?! Бубо – редкостная сволочь, и мое сердце его гибель совершенно не огорчает. Но я же мирный человек! Курицу убить не могу! Хлеб с закрытыми глазами режу, чтобы слезы от жалости не пошли.

Фуррет несколько раз свел ладони, изображая аплодисменты.

– Хото, мне не надо врать. Я же пришел не как враг. Сказки про хлеб и куриц, будешь рассказывать своим поблядушкам на Стрельбище. Ты был Ловчим. И под птицей на твоей спине – крылатый мяур с огненным мечом. Ты убил народу больше, чем живет в этом городе.

Высота посерьезнел лицом, наклонился доверительно к Фуррету:

– Позвольте, гранд мастер, признаться?

Фуррет, не сдержавшись, потер руки:

– Позволяю.

Оглянувшись на стражников, что стояли у кареты, и внимательно наблюдавших за Ойгеном, Хото наклонился еще ближе:

– Господин Фуррет! Ваши дознаватели позволяют себе греховные утехи в глаза и уши, отчего страдает их взор и остатки ума! Все страсти, что вы мне тут рассказываете, это все некий доппельганнгер, позаимствовавший у меня внешность и харизму! Или не притворщик, а мой потерянный троюродный брат! Я, если хотите знать, от службы откупался. Надо мне та служба? Я и так при профессии и работе! И про партак – брехня! У Грифа спросите, что я чистый был, до его работы!

Фуррет, дождавшись окончания тирады, легонько щелкнул Высоту в лоб:

– Врать не хорошо. Я сказал все, что хотел сказать, и услышал все, что хотел. Сделай выводы. Ты мне как сын, но я всегда могу усыновить кого-то еще.

– Да понял я, понял!

Хото умудрился в тесноте кареты грохнуться на колени, поцеловать Фуррета в колено, обтянутое шелковыми чулками. Естественно, при этом, засыпать всю карету штукатуркой. Дрожащими руками, Высота полез за пазуху, вытащил кисет, в котором лежал серебряный грош. Еще более дрожащими руками, Хото протянул монету ошалевшему от такого напора Фуррету:

– Примите, господин гранд мастер, как дар за заботу!

– В жопу себе засунь! – грубо ответил господин Фуррет, отстраняясь от свихнувшегося стенолаза.

Хото тут же перестал паясничать, сел обратно:

– Простите, гранд мастер, но вынужден отказаться. Я же с Севера, а там ваших южных развлекушек не понимают. Увы, консервативны мы, и отсталы…

Фуррет только головой покачал:

– Ты себя в зеркало видел, «северянин» хренов?

– Внешний вид, – нравоучительно поднял грязный палец Высота, – сие лишь наносное. И судить по нему, признак поверхностного ума, в чем, вас, господин Фуррет, я заподозрить и не смею! Вы видите во мне всего лишь южанина, а я вижу перед собой честного уставшего человека, которого вусмерть достало приставать к другим честным и уставшим людям с глупыми вопросами. Но что поделать – служба!

Фуррет открыл дверь, указал на нее Высоте:

– Окажи мне последнюю услугу, исчезни.

– С превеликим удовольствием, – откланялся Хото.

Фуррет выдохнул с некоторым облегчением, когда проклятый стенолаз все-таки выбрался из кареты. И тут же увидел, что случилось с обивкой. Все поверхности, которые соприкасались с проклятым настенным штукатуром, были покрыты тонким слоем белесой пыли.

– Хото, мать твою! – не сдержавшись, Фуррет высунулся из окна. – Ты что мне тут натворил?!

– Я же предупреждал! – развел руками Высота. – И предлагал поговорить на лавочке. А вы со своей секретностью все носитесь и носитесь! Будто окружающие не знают, где вы ночуете раз в два дня!

Стражники дернулись было к наглецу. Но у того в руках сам собой появился нож, а за спиной коротко, но весомо свистнул импровизированный кистень Ойгена.

Господин Фуррет поморщился, махнул рукой, поехали, мол.


– Что хотели?! – кинулись к нему с расспросами новички, не успел Хото и на крышу подняться.

– Перепутали, – отмахнулся Высота. Второй раз пересказывать разговор, да еще и людям, по большому счету, случайным, ему не хотелось. Да и совершенно бессмысленное действие.

– Стража! – веско произнес Анри. – Их всех в детстве обижали, забирали игрушки и все такое. А как подросли, так им и бабы давать не стали!

– Это да, – поддержал товарища Фэйри. – Неудачники криворукие! Пошли в стражники, чтобы по улицам бродить, да отвлекать честной народ от работы!

Хото поднял двумя пальцами пустой кувшин:

– Так, честные люди, а что вообще происходит, не хотите ли мне объяснить? Почему это вы не на веревках, а воду хлещете?! Охренели?

Для убедительности, Высота схватился за мотыжку, которой Анри мешал раствор. Перебросил секущей частью назад, огрел древком по спине одного и второго.

– Мы за тебя волновались! Честное слово!

– Волновались они… – зарычал Хото, замахиваясь снова.

– Мы уже полезли, полезли! – заверещали новички.

Снизу обидно заржал Ойген.


*****


Стена из дикого камня, высотой в шесть локтей[местные «локти» – около 45 см. Ярды, соответственно – 90 см. Лига – около 4 км] могла стать препятствием разве что для полупарализованного слепца-сифилитика. Ну или завсегдатая дорогого кабака, с огромным брюхом и пальцами-сосисками.

Даже начинающий стенолаз перескочил бы такую в пять движений. Хото начинающим был лет пятнадцать назад, ему хватило трех – подпрыгнуть повыше, зацепиться за край, подтянуться…

Высота сел на крышу, ухмыльнулся, оценив ухищрения хозяев – стена поверху была обильно украшена вмурованными черепками от битой посуды. Незнающий, с размаху заскочив на стену и сделав бы выход силой, рисковал вспороть живот или порезать руки. Но Хото догадывался, к чему надо быть готовым. Оттого запас толстые перчатки и осторожность. Впрочем, любой стенолаз, если хочет стать не храбрым, а старым, должен всегда помнить об осторожности.

На страницу:
3 из 6