bannerbanner
Поцелуй феи. Книга1. Часть2
Поцелуй феи. Книга1. Часть2полная версия

Полная версия

Поцелуй феи. Книга1. Часть2

Язык: Русский
Год издания: 2018
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
32 из 36

– Вот уж нетушки, – весело посмотрела на него Лала. – Ты только мой.

– Ну вот. И сам не ам, и другим не дам, да? – деланно укорил её Рун. – Ну и фея.

– Тебе, Рун, другие феи не подойдут, – заметила Лала шутливо.

– Это почему же?

– Ты сильно любишь… обниматься. Только я такая, кому это настолько надо.

– Ну да, – признал он с улыбкой.

Лала прошлась около него ещё раз, с удовольствием глядя, как он ей любуется. Сделала пред ним игривый реверанс, чуть приподняв пальчиками юбки.

– Между прочим, мой дорогой, в короткой юбочке походка девичья гораздо боле впечатленье производит на мужчин, чтоб ты знал, – сообщила она невинно.

– Надеюсь, ты покажешь мне, – высказал пожелание Рун.

– Если заслужишь, – усмехнулась Лала.

– И как же?

– Нежностью объятий.

– Если заслужишь, может и обниму, – проронил он.

Лала разулыбалась.

– Да ты первый побежишь ко мне обниматься, мой заинька, – заметила она не без юмора.

– Может и так, – кивнул Рун добродушно.

Лала прошлась ещё.

– Тяжёлое такое платьице. По сравнению с моим, – проговорила она. – Я бы наверное не смогла в нём летать, даже будь в нём прорези для крылышек. И ощущения все другие у тела. От ткани, от того, как облегает. Но в нём приятно. Особенно, когда есть кавалер, кто смотрит с восхищением. Как ты. А то что крылышек не видать, как это для тебя, Рун? Как я без крылышек выгляжу? Всё равно красиво?

– Лала, тебе крылья очень идут, – отозвался Рун искренним тоном. – Но они тоже как и платье. Лишь подчёркивают твою красоту. Ты и без них прекрасна. Загляденье. Ты без них другая. Как человек почти. Если б была чуть некрасивей, сошла б за девушку нашу. Но не сойдёшь. Любой, кто взглянет, сейчас же скажет: «либо фея, либо богиня».

Лала фыркнула со смеху, довольная:

– Смотри, какой ты стал галантный у меня, Рун. Столько приятных комплиментов. Спасибо, славный мой.

– Я теперь вон какой! У правителей по гостям хаживаю! – похвалился Рун с шуточной самоироничной гордыней. – Считай, почти что знатный кавалер.

Лалин звенящий колокольчиком смех снова разнёсся по коридору.

– Рун, а ты хочешь ещё меня увидеть в других платьях? – поинтересовалась она. – У барышень их много. Очень хочется ещё примерить. Но совестно тебя заставлять тут томиться одному, мой хороший.

Она смотрела на него просяще, и виновато, и ласково, и с надеждой, и с блеском воодушевления в глазах от возможности узнать себя в других нарядах чужеземных. Рун улыбнулся.

– Мне тоже очень хочется увидеть тебя и в другом, невеста моя любимая, – признался он. – Я не один, ты же рядом совсем, тут за дверью. Я буду ждать сколько надо, хоть целый день. Но только в каждом платье покажись мне, ладно?

– Конечно! – восторженно просияла она. – Спасибо, мой добрый рыцарь. Я тебя как-нибудь вознагражу вечером за это.

– И как же? – весело полюбопытствовал он. – Жертвами?

В его голосе звучала невинная уверенность в правоте своего предположения. Лала покраснела.

– Нет, как-нибудь иначе, – мягко и чуть иронично ответила она. – Похожу ножками. Если захочешь.

– Пойдёт, – согласился он.

Лала вдруг поглядела на него немного с тоской и вздохнула.

– Ой, как хочется в объятья, – произнесла она тихо.

– Терпи, любимая, – приободрил её Рун.

– Я потерплю, – проговорила она. – Зато вечером… О, как это будет! Волшебно! Когда так хочется. Прям трепет и волнение внутри. И предвкушенье счастья бесконечного.

– А вышла б замуж, всегда так могло бы быть, – поведал Рун с юмором. – Не понимаешь, какого жениха теряешь.

– Что делать, глупенькие феи. Не всё дано нам понимать, – посетовала Лала с шутливым сожалением.

Послышались шаги, голоса. Рун с Лалой замолчали, обернувшись. Появился барон в сопровождении старших сыновей. Не было только младшего, Ландомгнопа. Облик Лалы произвёл на барона и Саатпиена большое впечатление, в их глазах застыл удивлённый восторг. Ещё два благодарных зрителя нашлось у неё.

– Сражён! – покачала головой барон восхищённо. – Лежу у ног, убитый красотою невиданной доселе, неземной. Бальзам для глаз, божественное чудо, гимн совершенству девичьей красы. Нет слов чтоб выразить, нет од достойных, чтобы воспеть в стихах. Сражён. Погиб. Разбито на осколки сердце. Но рад, что выпало мне счастие узреть. Такое восхитительное диво. Божественны! Я потрясён!

– Благодарю, милорд. У вас душа поэта, – отозвалась Лала с теплотой. – Всегда мне трогает сердечко, когда вы говорите комплимент. Приятно, очень.

– Вам спасибо, прекрасное созданье. За лестные слова, и за то чудо, которое являете собой, одаривая счастьем любоваться вами. И удовольствием служить вам, дорогая леди.

Лала разулыбалась, словно освещая лорда с сыновьями добрым очаровательным радушием.

– И я, признаться должен, что сражён, как и отец! – заявил Саатпиен не без восторженного пыла. – Чудесней не видал картины. И думаю, уж не увижу впредь за будущий остаток жизни. Навряд ли есть ещё в природе что-то, сопоставимое с подобной красотой. Теперь я знаю, что такое совершенство. Мои глаза его постигли в данный миг. Я ослеплён блистательностью вашей, великолепнейшая госпожа моя.

– Спасибо, милый Саатпиен! – просияла Лала. – Вы в папу весь, такой же поэтичный. Благодарю, друзья. Прям захвалили. Мне приятно. Милорд, Фаанселина в своей опочивальне вас ждёт, вся истомилась в нетерпеньи, чтобы показаться вам в моём наряде. Он ей к лицу. Прелестница.

– Сказать по правде, любопытно посмотреть, – промолвил барон. – Вы мне составите компанию, госпожа моя? Всё же при вас она стыдиться меньше будет, я думаю. Лишь вы из здешних дам не осуждаете подобных облачений.

– Я с удовольствием, милорд, – чистосердечно ответствовала Лала.

Саатпиен распахнул двери покоев сестёр, отступил в сторону, давая Лале проход. Она повернулась к Руну. В глазах её читалось много всего. Приязнь, тепло, желание объятий, чуть грусти и сожаления из-за нужды расстаться, чуть радости, что скоро снова в иных одеждах выйдет, и удивит его. Как всегда, была переполнена разнообразными чувствами.

– До встречи, любовь моя, – ласково произнесла она. – До следующего платья.

– Я буду ждать, – улыбнулся он.

Она тоже одарила его улыбкой нежною и скрылась. Закрылись вскоре двери. Рун снова в коридоре был один. Но он не ощущал себя одним. Душа его была полна до края её присутствием. Он даже рассмеялся почти беззвучно счастью своему. Ох, Лала. Что же ты за чудо. Собою целый мир затмила. Сейчас в нём только ты, и всё. Ни солнца не осталось, ни луны. Померкло небо, измельчали боги, став чем-то малозначимым. Лишь ты сияешь путеводною звездою. Загадочно устроена природа людских сердец. Они лишь половинка от целого, им надобно вторую. Когда находят, обретают смысл, без этого пуста жизнь и уныла. Любовь смысл бытия. Иного нет. И в этом гениальность высших сил, вселенную когда-то сотворивших. Зачем ради себя существовать? Ведь всё равно настанет время тлена. Но тлен не важен, если жил для той, что всех других была тебе дороже. Если с тобою счастлива была, если сияла радостной улыбкой, согретая теплом твоей любви. Тогда ты в этом мире был не зря. Вот истина главнейшая на свете. Которую постичь не суждено. Тому, кто не любил.


***

Яльса зашла в небольшую комнату, где на диване сидел, развалившись, начальник стражи Дэарнасах, с задумчивым видом. Яльса плотно затворила за собой дверь.

– Ну, чем порадуешь? – спокойно спросил Дэарнасах.

Яльса поглядела на него виновато и испуганно:

– Я с ним говорила. Наедине.

– И что?

– С ним сложно всё. Ни на кого и смотреть не хочет. Кроме своей феи. И подозрителен. К нему похоже много кто уж лез. Желая дружбы. Он сердится как будто теперь на тех, кто это предлагает.

– Ну, ты-то вроде не для дружбы должна была с ним завести знакомство.

– Так начинать-то надо издалече, – промолвила Яльса. – Когда б он был прожжённый жизнью муж, то да, тогда и без подходов можно. Он юноша неопытный, наивный. Влюблённый. В фею. Нужно осторожно, чтобы понять, как с ним себя вести, где слабые места, играя на которых, добиться от него расположенья.

– Ты тут не философствуй. Расскажи, как было.

– Я притворилась, что его не знаю. Не ведаю, кто он. И кажется ошиблась. Все говорят, он глуп. Считала, что не трудно будет к нему в доверие войти. Он сразу попросил меня уйти. Пришлось немного… в крайности пуститься. Сказала ему так, чтоб чувства пробудить, пускай недобрые, но сильные ко мне. Дабы запечатлеться у него в уме. Покрепче. Чтоб запомнил, чтобы думал. Чтоб вспоминал. Пускай осознает и интерес к нему мой, и своё влеченье. Ко мне. Из этих мыслей исходила. Но почему-то пробудила лишь жалость у него к себе. Он странный. С ним потребуется время.

– То есть результат-то нулевой? – в голосе Дэарнасаха послышалось недовольство.

– Не нулевой, мой господин, – робко возразила Яльса. – Я теперь лучше понимаю, как с ним себя вести. Но это будет нелегко. Я фее не чета. А он… он недоверчив очень. Когда бы их поссорить с феей. То может быть сам прибежит. Чтоб ей больнее сделать, или чтоб утешить себя с другой. Иначе… трудно будет. И не быстро. Простите, господин.

Дэарнасах встал. Подошёл к Яльсе неспешно. Она вся сжалась:

– Вот дура! – он отвесил ей оплеуху, так что она упала, заплакав. – Всего-то надо соблазнить деревенского дурака. Что может быть проще!? Никакого от тебя толку.

– От меня есть толк! – сквозь слёзы проговорила Яльса, всхлипывая, сидя на полу. – Если всё так просто, зачем я вам? Такие господа разумные учёные сами нечего с ним сделать не можете, а на Яльсу гневаетесь. Я не волшебница.

– Не дерзи, – равнодушным тоном велел ей Дэарнасах.

Яльса замолчала, только всхлипывала тихо, не поднимаясь. Дэарнасах глядел на неё задумчиво.

– Ну может ты в чём-то и права, – признал он. – Чего я от тебя хочу. Дешёвая девка. Но всё ж таки надеялся. Он деревенщина, дурак. И юноша, а значит кровь кипит.

– Может ещё и выйдет, – поведала Яльса, утерев слёзы. – Я ему повод дала, как будто благовидный, для измены. Мужчины часто ищут оправданья своей неверности, быть может и придёт. Но может быть и нет. Уж больно недоверчив. Только он, господин мой, совсем не дурачок. Видала я немало дураков, он не из их числа. Пожалуй малость странноват. И всё.

– Ну, это уже частные детали, – сказал Дэарнасах. – Насколько глуп он, мне неинтересно. Мне нужен результат, и только. Не упусти, коли придёт.

– Коли придёт, то уж не упущу, – заверила Яльса. – Но всё же, я считаю, господин, не помешает и с другой девицей попытаться. Он недоверчив, просто так не подобраться. Тут или очень постепенно надо, не торопясь, не торопя события, иль надо всё подстроить так, чтоб он как будто спас её, тогда она ему признательною станет, и у него не будет повода не верить и прогонять её немедля от себя. К примеру, может стоит притвориться расстроенной, расплакаться вблизи, чтобы он мимо шёл и начал утешать. Вот как-то так, напором не возьмёшь. И мне теперь он будет верить меньше, чем прочим девушкам, кого ещё не знает. Со странными, мой господин, сложней всего. Их не поймёшь, чего они хотят.

– Ценю твои советы, – не без сарказма проронил Дэарнасах. – На тебе за труды.

Он кинул на пол несколько серебряных монет. Они покатились, Яльса бросилась собирать их. Дэарнасах смотрел на это с толикой презрения.

– Ступай домой, – приказал он. – Больше пока к нему сама не суйся. Кажется у милорда появились более интересные варианты. Придёт, тогда действуй. Сама не ходи к нему, поняла?

– Всё поняла, – ответственно кивнула Яльса, поднявшись.

Она поклонилась и вышла, закрыв дверь. Дэарнасах вернулся на диван. Сел.

«Что-то произошло», – размышлял он. – «Милорд уже не озабочен. Наоборот, с довольной миной ходит. И не торопит, и не требует отчёта. И ничего не говорит. Как будто уверился в успехе неизбежном. Тем лучше, меньше спрос с меня. За неудачи. Принесли же черти на наши земли эту фею. Опасности сулит знакомство с ней. Плебей вон ходит горделиво. Однако скоро перестанет. Настанет очередь милорда. Гордиться. В вожделении своём он и не думает, что тоже превратится в цель для немалого количества людей. Включая и монаршую особу. Хотелось б шею сохранить от плахи. И спину от кинжала уберечь. Не просто будет».


***

Был вечер. Двое сидели у избы на лавочке, в объятиях, любуясь на закат. Он и она. Рун и Лала.

– Какой ты сегодня пылкий. Аж голова кружится снова, – поведала Лала с нежностью, сияя. – Не отпусти меня только, Рун, а то упаду. Что это с тобой?

– Ну так. Насмотрелся эдакой красоты. Даже слегка нехорошо, – улыбнулся он.

– Почему нехорошо? – удивилась Лала.

– Переполняет… что-то тёплое к тебе. В душе. И так, что жжёт аж. Вот почему. Я много ждал сегодня. Но всё равно прекрасно провёл время. Масса впечатлений. И от того, что гостем был барона. И от тебя. Но от тебя сильней гораздо.

– Говори, говори ещё, – попросила Лала, довольная.

– Не знаю, что сказать. Насмотрелся таких картин. Ты в разных платьях, прямо королева. В глазах стоит. Но, по-моему, всё же твои собственные платья самые красивые. И ножки что видно, это… ну… не знаю. Вот если взять мои ноги и твои. Вот это разница! Ну всё в тебе сошлось, всё красиво, на что не глянь, не налюбуешься!

– Такой приятный день, все меня хвалят, – порадовалась Лала. – Даже мой кавалер, обычно столь скупой на комплименты, сегодня мне их щедро раздаёт. Какая я счастливая!

– Да ты счастливая всегда. Когда мы обнимаемся.

– Всегда, любимый. Но слов приятных много не бывает. Для девушки.

– А объятий бывает много? Для девушки.

– Со мной такого не было пока. Давай проверим, прямо в этот вечер. Сейчас.

– Давай.

– Что ж ты меня в карете-то не обнял так трепетно. Держал за ручку лишь, и только, – пожурила его Лала.

– Да там этот рыцарь. Уставился. Зачем он с нами ехал? Прям без него бы мы не обошлись, – посетовал Рун.

– Опять смутился? – добродушно спросила Лала.

– Хоть бы знакомый кто. Пусть снова герольд. Тот вроде ничего. А тут. Да ещё так уставился, – принялся оправдываться Рун.

– Ну хоть не укачало тебя, и то хорошо.

– Немного-то тошнило.

– Скоро привыкнешь, котик мой. На третий раз и не почувствуешь ничего, надеюсь, – предположила Лала. – Взрослых не укачивает. Лишь деток. Ито редко. Я первый раз вижу, чтобы взрослого укачало.

– Ну прости, – вздохнул он.

– Да не за что тебе просить прощенья, мой славный. Ты самый лучший у меня.

Лала сияла и сияла.

– Хорошо как! – произнесла она. – Я так наскучалась, так наскучалась. Еле дотерпела. До дому.

– Сама и виновата, – усмехнулся Рун. – Надо было вместо платьев со мною быть.

– Ну как же я могла тебя лишить таких незабываемых картин, – с юмором посмотрела не него Лала. – К тому же ты теперь пылаешь. Это моя награда за терпенье.

– Как бы до пламени не вспыхнуть, – проронил он.

– Нет, – заверила Лала ласково. – Тебе не даст проклятье. Не бойся, мой котёнок, не сгоришь.

– Тебе видней, – молвил он, любуясь на её личико и её счастье.

– Как тебе обед у милорда? Правда понравился? Что более всего? – засыпала Лала его вопросами не без любопытства.

– Не хочется тебе врать, любимая. Ничего не понравилось, – с весёлым сожалением признался Рун.

– Правда-правда? – бесконечно изумилась Лала.

– Не привык я к такому, – объяснил он. – Да и честно говоря… это фейская пища.

– Фейская? – Лала рассмеялась. – Что значит фейская?

– Ну, для фей. Я, знаешь, в тайне надеялся, вот раз один трапезничать буду, без тебя, отвалят мне кусок мяса. Жаренного. А как бы нет так.

– Ох, бедненький. Уж так страдаешь, – полушутя полусерьёзно посочувствовала ему Лала. – Прости, мой хороший, я не догадалась попросить милорда. И не думала, что тебе не по вкусу придётся.

– Да нет, оно даже ничего было. Просто соленовато. А пирог был с ягодами, которые я не люблю. А просить не надо ничего. Ты что! Нельзя. Итак барон как гостя принимал. Ещё ему заказы делать? На еду. Это будет оскорблением для него.

– Может и так, – согласилась она.

– Мне не тяжело без мяса, Лала, поверь. Мне без тебя лишь тяжело, – очень искренне сказал Рун.

– О, снова приятное! – порадовалась Лала. – Расскажи мне, Рун, что ты делал, пока меня ожидал. Мне интересно. Просто сидел скучал, али с кем познакомился или даже подружился? Может с девицей какой из прислуги. Я заметила, как они на тебя поглядывают.

Она побуравила его глазками пристально.

– На сей вопрос нельзя ответить однозначно, – поведал Рун. – И познакомился как будто бы, и нет. Чужие есть чужие, просто люди, с которыми поговорил разок, и всё. Ни холодно от этого, ни жарко. Но я бы предпочёл не говорить. Я раньше никому не нужен был. Меня никто вокруг не замечал. И в том имелись плюсы, если честно. Свободен был как будто бы. А ныне. Все замечают. Я ведь не впервые пересекаюсь с слугами из замка. До этого для них был пустотой. Допустим, для служанок. А Теперь. Посмотрит каждая, а те что помоложе, порой и улыбнутся, и глядят приветливо, и даже что-то скажут. Не очень нравится мне это, Лала.

– Почему? – удивилась Лала. – Внимание всегда приятно.

– Мне что-то нет. Ведь я же понимаю, что это потому что я с тобой, я стал хорош. До этого был плох. Они считают, что я глуп, и если прикинутся мне другом, то тогда удастся и с тобою подружиться. Я им не важен, дураком считают, изображая что я им по нраву. Чего ж приятного?

– Рун, ну ты наверное преувеличиваешь, не все же такие плохие. Пойми, раз у тебя была дурная слава, люди думали о тебе плохо. Откуда им было знать, какой ты на самом деле? Сейчас все видят, что ты с феей, и понимают, значит есть в тебе хорошее. И тянутся, и конечно им интересна я, а тебе более всех обо мне известно, поэтому и ты им интересен. Как тот, кто сведущ, с кем любопытно будет поговорить. Не только потому что все желают ко мне быть ближе. Ты стал им интересен, пойми же. Знаешь какое самое главное богатство у всех нас, Рун? Ни злато, ни роскошные одежды, ни дворцы. Уважение. Когда тебя вокруг все уважают и ценят, даже без денег ты легко проживёшь, тебя любой с радостью пустит в дом, накормит, даст одежду. Даст работу. Сейчас, пока ты со мной, с тобой хотят общаться. Так не теряй эту возможность, Рун. Копи людское уваженье. Будь добр, разговаривай со всеми, заводи друзей, пусть все узнают, какой ты есть на самом деле. Тогда и после моего ухода не будешь боле одинок.

– Ну, может ты и права, – вздохнул Рун. – Проблема лишь в том, что сейчас ко мне притягивает самых дурных людей. Скромный да порядочный вряд ли настойчиво начнёт искать со мною встречи. А вот нечистоплотный, хитрый да ушлый. Попробует войти со мной в знакомство. Я ж дурачок по-ихнему, я тот, кого не трудно облапошить. Такие у меня были интересные беседы сегодня. Например в последней одна дева мне предлагала искреннюю дружбу. А когда я ей не поверил, стала угрожать. А после предложила навестить её, и чтоб ты понимала… Не днём, а как бы… на ночь.

Лала ошарашено и недоверчиво уставилась на него, слегка покраснев.

– Это у вас такие нравы? – тихо спросила она.

В её голоске слышалось глубокое разочарование.

– Ну, не у всех, – ответил Рун. – Навряд ли в нашей деревеньке есть подобные девицы. А в городке, выходит, есть.

– Да уж, – вымолвила Лала в задумчивости и посмотрела расстроено ему в глаза – И что, ты к ней пойдёшь?

– Ты что, с ума сошла?! – вырвалось у Руна. – Зачем мне это?

– Ну мы же всё-таки не пара, – грустно сказала Лала. – Имеешь право, коль захочешь.

– С чего мне этого хотеть? Лала, сидение в лесу годами хорошо прочищает мозги. Начинаешь понимать, что ценно, а что нет. Я хочу… быть дорог кому-то. Хочу… близости сердец. Эта девица никогда не станет мне дорога. И я ей никогда не стану. Я для неё пустое место. Лишь деревенский дурачок, не боле. Она мне неприятна. Хотя красива, прямо скажем.

– Красивее меня? – Лала побуравила его глазками с печальным укором.

– Ты шутница, – рассмеялся Рун. – Так не бывает, солнышко моё. Ты ей польстила очень сильно своим вопросом.

– Ну ладно, – успокоено улыбнулась Лала.

Её личико постепенно снова просветлело, засияв умиротворённым счастьем. Она положила голову ему на грудь:

– Между прочим, Рун, феи довольно ревнивые созданья.

– Правда? – удивился он.

– Ага. Когда бы мы с тобою были парой, то даже если б ты, ну например, чрезмерно тёплым взглядом одарил другую. Всего лишь. Это б стало для меня достаточно для искренних обид и слёз. Хотя по правде мы с тобой не пара, и знать тебе быть может нет нужды об этом.

– Да нет, мне интересно. А почему у вас всё так? Я думал что у вас не изменяют.

Лала от изумления даже снова подняла голову, воззрившись ему в глаза недоумённо.

– Причём тут измены, я даже и не пойму, Рун, – заявила она. – Я кажется про взгляды говорила. Измены, Рун, это… за гранью! Это предательство. И подлость. У нас такого не бывает. По-моему.

– А почему тогда нельзя смотреть? – поинтересовался Рун непонимающе. – От взглядов дети не родятся вроде.

– Ну, Рун, ну я же говорю, когда чрезмерно тёплым. Взглядом ты одаришь. Все свои чувства нежные ты должен сохранять лишь для одной. Для той, что твоя суженая. Во взглядах, и в речах. Во всём. Иное обижает. Очень. Болит от этого сердечко.

– Понятно, – кивнул Рун. – Ну, со мной-то у тебя бы не было проблем. У меня нет привычки таращиться на дев и без тепла. А уж с теплом тем более. Чтоб не пугать их.

– Вот и славно, – разулыбалась Лала. А потом в её глазках отразилось немножко грусти. – Хотя знаешь, Рун, я ведь когда-нибудь уйду. Поэтому если и посмотришь, то ничего. Вдруг да найдёшь девицу себе по душе. С которой будешь счастлив. Когда я ворочусь домой.

– Отлично, – порадовался Рун, – Раз ты разрешаешь. Тогда начну просмотр с той, что приглашала меня на ночь. Она хорошенькая, есть на что смотреть. Возьму с собой фонарь, чтоб было видно во тьме её получше. И пойду.

– Я тебе пойду! – шутливо пригрозила Лала.

– Да, – покачал он головой, улыбаясь. – Вот и пойми вас, девушек.

– Не суждено сие мужчинам, зайка мой, понять девичьи чувства до конца, – поведала Лала с ласковым ироничным сочувствием.

– Да что тут понимать, – усмехнулся он. – Объятий хочется, и нежных слов, и нежностей. И чтоб вертеть бы парнем можно было. Как вздумается.

Лала рассмеялась:

– Наивный юноша. То лишь вершинка. От айсберга девичьих грёз.

Открылась дверь избы. Вышла бабуля.

– Идите ужинать, дети, – позвала она.

– Бабушка Ида, ещё несколько минуточек, – мягко взмолилась Лала. – Соскучилась по милому.

– Да вы же вместе были у барона, – подивилась старушка.

– Ну там же не обнимешься особо. Там Рун стесняется, – объяснила Лала с улыбкой. – Хоть вас вот перестал, и то слава богам.

– Мне всё равно неловко. И при бабуле, – вставил своё слово Рун. – Но она всё же родной человек. При ней попроще.

– Вот видите! – пожаловалась Лала.

– Остынет всё, дети, приходите скорее, – смирилась бабуля.

Она зашла в избу.

– Я-то голодный, – проронил Рун с юмором

– Сам виноват, не стал дворянских яств, – Лала была безжалостна в своём намереньи не отпускать его.

– Поедим и снова. Прям до темна, – пообещал он. – На сытый-то желудок приятней обниматься.

– Извечный есть соперник у девиц. Мужской желудок. Где тут победить, – посетовала Лала.

– Ну ладно, посидим ещё. Пару минут, – смилостивился Рун.

Лала вздохнула счастливо. Положила голову ему на грудь.

– Лала, – сказал он вдруг серьёзно тихим голосом.

– Что, мой хороший?

– Я сегодня окончательно понял. Я тебе не защитник. Я ничего не умею. Против такого же крестьянина я тебя защищу. Я уверен. Но против разбойника вооружённого, умеющего владеть мечом. Даже одного. Я смогу лишь умереть за тебя. Только вот тебе это вряд ли поможет. Я не хочу с тобой расставаться. Никогда. И ты не хочешь со мной расставаться. Я чувствую это. Но ты подумай. Тебе с бароном безопасней будет в замке. Безопасность важнее наших желаний. В конце концов мы лишь друзья. Мы пара только понарошку. Подумай, Лала.

– Считаешь, на меня могут напасть у вас? – спросила Лала спокойно.

– Не знаю. Навряд ли, – проговорил он. – И всё же перестраховаться не помешало бы. Даже один умелый воин… Ты видела, что может начальник стражи? Я думаю, и господин Саатпиен таков же. Все знают, что барон в учителя хороших воинов нанимал сыновьям. Подумай, Лала.

Он вздохнул.

– Всё, я подумала, – весело сообщила Лала. – Я остаюсь. Доволен?

– Ага, – улыбнулся он. И снова вздохнул.

– Пойдём кушать, милый, – промолвила Лала. – Такие звуки у тебя в животике. Примешиваются к стуку сердца. Взволнованному. Что даже стыдно. Буду первая злая фея, уморившая кавалера голодом. Пойдём, мой славный. Только придержи меня. А то как бы не упасть.

На страницу:
32 из 36