Когда умолкает кукушка

Опасливо она покосилась в сторону зеркала. Отражение так же плыло, перетекало само в себя. Это было похоже скорее не на туман, а на кипящую в кастрюле жидкость.

Как молоко в котлах, где сварились желавшие омолодиться цари из народных сказок или хоть вот из ершовского «Конька-Горбунка».

Она невольно протянула руку, чтобы оценить, насколько горячий этот пар – или туман. Он был холодным.

«Решайся».

Если она правильно понимала, портал – что-то вроде лифта или даже автобуса. Он сейчас закроет двери и уедет. Без нее.

«Решайся».

Словно Алиса, которая обнаружила себя на каминной полке, Алена вдруг поняла, что зеркало перед ней – круглая дверь, в которую она замечательно проходит по размеру.

«Сейчас – или никогда».

Она зажмурилась и шагнула вперед.

В лицо подул прохладный ветер, и…

Алене казалось, что она готова была очутиться где угодно. В свободном падении, как в кроличьей норе, или в собственной квартире шиворот-навыворот. В сказочном лесу перед избушкой на курьих ножках или в подвале, где тихая, нежная Лиза ведет себя, как типичный подросток-наркоман. Но того, что на самом деле ожидало ее, она не могла и вообразить.

Она очутилась в лодке. В лодке посреди моря.

Часть 2

Мама, когда ты умрешь, напиши мне письмо – это все сон или нет.

Гриша, 6 лет(из книги Елены Макаровой «Движение образует форму»)

Глава 1

Понедельник, утро, звонок на урок. Шумные классы затихают постепенно, один за другим. Но в кабинете английского языка развеселые хохмы и громкий смех продолжаются и после звонка.

Василиса Карловна прошла по коридорам и достигла этого недоразумения как раз в тот момент, когда возбужденный девичий голос кричал: «А давайте тихо сидеть, чтоб никто не слышал, что училка не пришла!»

«Что?!»

Установить тишину и покой для опытного педагога было делом одной секунды. «Какую тему проходите? Открывайте учебник. Доставайте двойные листочки. И пишите перевод текста! Получите две оценки, по английскому и по русскому, ошибок не допускайте».

Однако Кривицкая совсем отбилась от рук! Позволяет себе опаздывать на урок на целых… пятнадцать минут?

Звонки по мобильному телефону оставались без ответа. Урок близился к концу, а Алена так и не объявилась. Разъяренная завуч подняла личное дело и отправила по адресу наглой англичанки секретаря директора с наказом немедленно позвонить ей, когда прояснится, куда делась в рабочее время сотрудница.

Однако ничего не прояснилось. Дверь никто не открыл.

– Куда она могла деться? – орала завуч.

Но никто не знал.

– У нее есть какие-нибудь родственники вообще?

«Да, к такому „Алиса“ меня не готовила», – пробормотала растерянная Алена. Над ней поднималось бесконечно высокое, безупречно голубое небо. Берегов впереди было не видно. Вода – спокойная, гладкая, как зеркало, – все же медленно влекла куда-то почти невесомую лодку.

Алена опасливо привстала, осматривая суденышко. Весла – ноль штук. Паруса – ноль штук. Руль – ноль, если она себе правильно представляет, как должен выглядеть руль вообще. Мотора тоже не наблюдается. И как этой посудиной, простите, управлять?

Очевидно, никак. Сиди себе, плыви по воле волн и размышляй, во что ты ввязалась.

В какой мир можно перейти при помощи зеркала, как это сделала Лиза и она сама? Что знаем мы о зеркалах?

Ну… что их занавешивают после смерти кого-то в доме. Боятся, что в отражении привидится покойник? А если привидится – того и гляди, заберет с собой…

То есть они с Лизой что, прямиком на тот свет перепрыгнули?

Алена посмотрела на свои ноги, руки. Одежда та же, что и с утра. Очки на месте.

Лодка укладывается в эту теорию. Некоторые древние люди верили, что душа отправляется в мир иной по воде, и так и снаряжали покойников в последний путь: вниз по течению близлежащей речки. Пожалуй, это даже романтично. Во всяком случае, приятнее, чем лежать в земле и кормить червей. Хотя… стать кормом птицам тоже не лучше.

Алена испуганно подняла голову. Птиц не было видно.

Вообще ничего не было видно, кроме голубого неба и серебристой воды.

Вечность на размышления.

Ну это пока ее не начнут мучить жажда и голод, потом будет не до размышлений.

Алена коснулась воды – прохладная, но чистая, как слеза. Зачерпнула горстью, попробовала на вкус: чуть солоноватая, как минералка, но можно считать пресной. Значит, от жажды она все же не умрет. Это хорошо, без еды можно прожить до сорока суток, если питье под рукой.

Опять же, если она уже умерла, то голодать не будет.

Только вот досада – зачем она все это натворила, если Лизы тут как не было, так и нет?

На большой перемене Василиса Карловна созвала внеочередной педсовет.

– Достаньте все свои мобильные телефоны и проверьте, не звонила ли вам наша учительница английского Алена Вячеславовна. М-мм? Никому не звонила?! А вы в курсе, что она срывает учебный процесс? Не явилась на работу?! Я целое утро сидела, перетряхивала расписание, чтобы у детей не было «окон»! Где может быть эта мерзавка? И почему она заранее не предупредила о том, что будет отсутствовать?

– Может быть, она не могла предупредить… Может быть, что-то случилось, – предположила отважная математичка.

– Ну что с ней могло случиться?!

– Ну… что угодно. Под машину попала?

Василиса Карловна вздрогнула. Казалось, ей не приходила в голову такая простая и очевидная версия.

– Почему под машину?

Учителя загалдели:

– А почему бы и нет?

– Гоняют, как бешеные!

– Да еще пьяные!

– И что, предупредить не могла?

– А может, насмерть, – вякнул кто-то.

Василиса Карловна, которая собиралась всего лишь заносить выговор в личное дело, растерялась.

– А что делать-то?

– У нее вроде и нет никого, сирота, – высказалась историчка. – В полицию надо звонить.

– А может, она, как Лиза Солопко… – сказал кто-то тихо.

Но кто – выяснить так и не удалось, хотя опомнившаяся Василиса Карловна и готова была излить на глупца весь свой гнев.

Квартиру вскрыли в присутствии понятых и представителей ТСЖ, как положено. Вначале понадобилось объявить Алену в розыск, но с учетом того, что никто не видел ее с пятницы, проблем с этим не возникло. Если не считать проблемой то, что завуч не хотела с этим делом «иметь ничего общего», директор пребывала на больничном, и заявление пришлось писать той же математичке. Впрочем, она не слишком сопротивлялась, потому что это давало ей повод позвонить председателю поискового отряда, Федору, такому интересному мужчине с глазами цвета хвои…

Федор Алену вспомнил быстро и версию о том, что ее исчезновение связано с пропажей Лизы, исключать не стал. Правда, визит в школу отложил, а вот адрес Алены узнал и полетел туда, благо со следователем они были давние друзья и бывшие коллеги, а в последние годы сотрудничали, разыскивая «потеряшек» и «бегунков».

Стандартный советский подъезд, впрочем, чистый. Однокомнатная квартирка на втором этаже.

Он приехал вовремя: осмотр квартиры был в самом разгаре. Растерянные соседки-понятые и представитель жилтоварищества сидели на кровати и уныло следили за тем, как полицейские переворачивают вещи, вполголоса переговариваются и что-то записывают.

Квартира показалась Федору малообжитой. Вся в книгах, но кроме них – ни фотографий, ни картин, ни хотя бы постеров на стенах. Телевизора у Алены тоже не было.

На журнальном столике стоял раскрытый ноутбук. На письменном столе аккуратные стопки ученических тетрадей, школьных учебников и пара словарей в обрамлении свечей, как у дореволюционной институтки. Стопки были сдвинуты к стене, ближе к краю тускло посверкивал мутноватый круг зеркала. Рядом, стеклом вниз, лежало еще одно зеркало. Тут же были рассыпаны игральные карты. Обложкой вниз на край стола была пристроена какая-то старая книга. Федор взял ее в руки – кэрролловская «Алиса» с библиотечным штампом. Закладка, дама червей, указывала на первую главу «Зазеркалья».

– Из соцсетей она не разлогинивалась, – подал голос паренек, сидевший за Алениным ноутбуком. – Никаких подозрительных сообщений в личке. На стене последние обновления – ориентировки на Лизу Солопко. Просьбы перепоста. А вот история поисков в браузере любопытная. Читала о детском школьном фольклоре, поисковые запросы: «как вызвать Пиковую Даму».

– К урокам, может, готовилась, – сказал Федор, вновь взяв в руки книгу и поглаживая пальцем Даму червей. – Или к какой-нибудь школьной самодеятельности.

– Возможно, – согласился следователь. – Нам это ничего не дает.

– В помойном ведре разорванная дама пик, Серег, – крикнули с кухни.

– Порванная?

– Пополам.

– Телефон ее где? – спросил Федор.

– Мобильник? Вон в сумке был. А сумка под ногами в прихожке валялась.

Федор нахмурился. Ежу понятно, современная девушка мало куда выйдет без сумочки, и практически никуда – без мобильного телефона.

– Что там?

– Неотвеченные вызовы: школа, коллеги. Больше ничего интересного.

– Смс?

– Ничего особенного. Рассылка парфюмерного магазина.

– Кошелек в сумке?

– Да. И паспорт тоже.

– Хреново, – сказал Федор, покачиваясь с пяток на носки и обратно.

– А то! – отозвался Сергей.

Оба знали, что в таких обстоятельствах дело надо было открывать по статье «Убийство».

– Соседей опросили уже?

– Да вот они сидят. Вроде видели ее в субботу.

Бабулька кивнула. Она мяла в руках фартук и явно чувствовала себя не в своей тарелке.

– Что вообще вы скажете об Алене? – обратился Федор к соседям.

– А что про нее сказать можно? – проскрипела бабушка. – Тихая, вежливая. Шумных компаний не водила. Просклизнет по стеночке – и нет ее.

– Ничего не можете сказать?

Та покачала головой.

– Друг есть у нее? Парень?

– Не видали.

– Родственники что? – безнадежно спросил Федор у участкового.

– Она одна жила. Да и нет никого у нее.

– Откуда это известно?

– Девочки из школы говорили, которые заявление на розыск подали, – вмешался Сергей. – Ну она им сама так рассказывала.

– Понятно…

Федор прошелся по комнате, заглянул в кухню. Отрывной календарь нейтрального содержания, последняя дата – воскресенье. На плите засохшая сковорода, не вымытая после яичницы. Ничего нового, конечно. Всего лишь подтверждение тому, о чем кричали кошелек, паспорт и сотовый в сумке: Алена не собиралась никуда надолго уезжать. А календарь ничего не доказывает. Листочки мог оборвать кто угодно.

– Дверь отперта была? – спросил он.

– А? Нет. Личинку замка мы вон вынесли.

– А ключи ее?

– В прихожей на тумбочке.

– Замок такой, что дверь можно просто захлопнуть?

– Нет, ключ нужен. Балкон был приоткрыт…

– Под балконом, конечно, ничего?

Участковый покачал головой.

– Больницы, морги – ничего.

– Ничего.

– С ценными вещами что, Серег?

Следователь пожал плечами.

– Нашли тут двадцать тысяч рублей. Похоже, неприкосновенный запас на черный день, знаешь. Вряд ли у нее было больше – одинокая училка. Всё в описи.

– И ноут на виду. Никаких корыстных целей, значит, не прослеживается.

Федор снова вышел в прихожую и внимательно посмотрел на вешалку и обувную полку. Вот кожаные туфли с присохшей грязью, обувь по погоде. Чистые босоножки и кроссовки. Ветровка, куртка, плащ.

– Похоже, что она оставалась в домашней одежде, так?

– Спросим у коллег, конечно, в чем она ходила. Но похоже, что так, Федь. Ты что думаешь, – Сергей понизил голос, – это связано с исчезновением девочки, да?

Ответа на этот вопрос не было, и думать в этом направлении казалось нестерпимым.

– Не знаю точно. Одно могу сказать: Алена эта, англичанка, она единственная из всей школы как-то шевелилась. Помогала ориентировки расклеивать. Мне звонила со своими идеями бредовыми.

– Так, отсюда поподробней!

– Я говорю: бредовыми.

– А я говорю, сам знаешь, какая у нас тут статья вырисовывается. Давай подробней.

Федор закатил глаза.

– Да экстрасенс какая-то к ней приходила и что-то про Лизу пыталась втирать.

– Какая? Что именно?

– Не знаю. Да не знаю, я и слушать не стал.

– Дур-рак, – от души припечатал следователь.

– Блин, Серег, кто мог предположить? К нам все эти восемь лет всяческие провидцы и экстрасенсы прут, как мухи на мед! Ни разу еще ни одно их пророчество не подтвердилось.

– Но она что-то хотела тебе сказать, а ты не стал слушать. Так, Федор?

– Так, – поисковик скрипнул зубами. – Мне понадобится фотография для ориентировок.

– В соцсетях возьмешь. Экстрасенс, значит. – Сергей вернулся в комнату. – То-то я смотрю, тут карты везде…

– Карты чего?

– Игральные карты. Может, экстрасенс была гадалкой?

– И учила Алену гадать на картах? – скептически добавил Федор.

Но Сергей, даром что старый приятель, уже обозлился на него за упущенную зацепку в деле, вероятно, об убийстве, и не собирался дальше делиться информацией. Пора было уходить; так Федор и поступил.

Глава 2

Федор подошел к своему белому фольксвагену, который уже успела замаскировать опавшими листьями осень.

Друг имел все права: и злиться, и не пускать человека со стороны в собственное расследование. Ведь Федор больше не служит в полиции, теперь он юрист в крупной компании. Вот на машину, кстати, заработал, в отличие от Сереги…

Отцепляя от мокрого лобового стекла красно-желтые кленовые листья, он позвонил своей помощнице по поисковому отряду, координатору с позывным «Сойка».

– Привет, Соечка. У нас тут плохо. Пропала учительница Лизы. Зайди, пожалуйста, в соцсети, разыщи такую Алену Кривицкую. Фотографию на ориентировку оформи, и распространяем. Возраст… ну там указан будет в профиле, наверное. Особых примет не знаем. В чем ушла – не знаем пока тоже. Родственников близких нет. Укажи, что мобильный телефон и паспорт оставила дома, так что… Что тебе объяснять, ты же сама умница. Пока.

Сел за руль, бросил мобильник на соседнее сиденье – и сидел так еще долго.

Пытался вызвать перед внутренним взором образ Алены. Немножко нескладной, слегка сутулой, но в целом стильной в своей длинной юбке, курточке с вышивкой. То ли игра в народные мотивы, то ли какая-то непонятная мужскому уму стилизация. Глядя ей в лицо, легко было увидеть в ней училку: строгий взгляд сквозь очки, профессионально поджатые губы. Но лицо при этом было совсем юным, даже слишком для ее двадцати пяти, что ли, лет, и так просто было заставить ее растеряться, совсем как ребенка. Да еще эти вьющиеся волосы цвета меда.

А вот цвет глаз вспомнить не мог.

Алена выделялась из ряда коллег, потому что единственная была неравнодушна к судьбе Лизы. Знала что-то сверх того, что сообщила им? А может, после узнала что-то, что выдаст злоумышленников, похитивших Лизу? Напала на след?

Федор был в теме давно, очень давно. Понятно, что детдомовского ребенка похитили не для выкупа. А для чего еще похищать девочку, почти подростка? Все возможные версии включали растление, насилие и, возможно, убийство. Раз еще и Алена пропала, значит, точно не несчастный случай и не внезапная непреодолимая любовь.

Если училка напала на опасный след, ее не пожалели.

Ну почему она этот след нашла, а он нет?

Неужели дело в экстрасенсе… Но что могла сказать ей мошенница? В том же, что все экстрасенсы мошенники, Федор ни капли не сомневался.

И с какой целью она вышла на Алену?

Мысли эти были бесплодны – и тем мучительнее было проходить по этому кругу. Федор поехал в школу. Судя по всему, близких Алене людей можно было найти там. Или оттуда начать.

Алена опустила глаза, торопливо проверяя, не изменилось ли что. Но на ней были все те же старые-верные синие джинсы, удобная рубашка в пеструю клетку и на шее – мамины янтарные бусы. Вот только ногам непривычно и зябко без обуви. На дне лодки было немного воды, и один носок подмок.

Воздух стал сгущаться. Спускался туман, белый, как саван. Вначале казалось, что отдельные клочки его оседают, подобно снежным хлопьям. Так или иначе, довольно быстро горизонт затянулся, и лодку будто укрыло призрачным плывущим сугробом. Стало еще тише, хотя и раньше до Алены не доносилось ни звука, кроме плеска воды. Тишиной заложило уши. И даже привычная к одиночеству Алена вдруг испугалась. Куда плывет это судно? А что если – никуда? Что если теперь так будет всегда, до скончания вечности?

«Ау», – сказала она несмело.

Голос рухнул в туман и исчез. Она подумала было затянуть песню, но не решилась.

Алена глянула за борт и не увидела там воды, только дымку. Она поспешно сунула руку и с облегчением выдохнула, когда пальцы все же смочились. Пить не хотелось, но она сомневалась, на каком свете находится, поэтому зачерпнула горстью и глотнула воды. Зачем отказывать себе в единственном доступном удовольствии? Обливаясь, она стала с наслаждением пить воду. И еще, и еще, пока не утолила внезапную жажду.

Странный звук, похожий на жалобный крик, прорвал в тумане прореху. «Мартышки? – подумала некстати Алена. – Нет, чайки! Конечно же, чайки!» А это значит – рядом берег?

Увидеть его было невозможно, но старинные морские приметы ведь не обманывают, что на этом свете, что на остальных?

А вдруг в тумане она пройдет совсем рядом с берегом и даже его не заметит?

Алена стала вглядываться в белесую дымку в поисках маяка, желтого пятна. Хоть какого-нибудь пятна. Но все было одинаково уныло.

«Без руля и без ветрил» ей оставалось только ждать.

«Лоша-адка, – сказала она себе тихонько, вспомнив старый анекдот по мотивам мультфильма „Ежик в тумане“. – Лоша-адка…»

Очень хотелось плакать, но она сдержалась.

И ждала, пока лодка не уткнулась мягко носом, как в колени маме, в берег.

Плавание было окончено, и Алена поспешила покинуть странное суденышко, как будто обладавшее собственной волей. Только сейчас она заметила, что нос лодки был оформлен как голова птицы, а борта украшала затейливая резьба.

Алена понятия не имела и не смогла бы даже примерно сказать, сколько продолжалось путешествие. Мобильник, который нынешнее поколение привыкло использовать вместо часов, остался дома, в сумке. Конечно, здесь не может быть связи, но время он бы ей показывал, пока не разрядился. Возможно.

Что бы там ни было, приятно ощущать под ногами твердь. Алена села на некачающийся холмик и стянула мокрые носки. Туман царил и здесь, но не был таким глухим и беспросветным. Шагах в тридцати от воды темнели силуэты деревьев и кустов.

Теперь пора разыскать туземцев. Вдоль берега всегда что-то расположено, это факт.

Если только это не необитаемый остров.

На случай такой невезухи лодку надо было привязать. Но чем? Носки не подойдут. И к чему? Пришлось вытащить ее на берег волоком. Памятуя о том, что приливы иногда бывают страшными, Алена постаралась оттащить лодку так далеко от линии прибоя, как только смогла.

Дальше… надо было идти. Но куда – вглубь, повернувшись к морю спиной (если это было море – вода-то почти пресная), или вдоль берега, чтобы не потеряться?

Обозримый участок берега был покрыт белым песком. И Алена решила, что босиком по песку идти логичнее. Она кинула еще один взгляд на прячущуюся за туманом водную даль и зашагала влево.

Идти пришлось долго. Хорошо хоть песок был теплым – правда, непонятно почему. Но касаться его было, пожалуй, даже радостно. Она сто лет не ходила босиком! Только страшно было вдруг наступить босой ногой на шальную змею, поэтому приходилось внимательно сканировать пространство перед собой.

Алена шла и размышляла, что за водоем дышит рядом с ней, как море. Громадное озеро? Водохранилище?

Туман ослабил свои объятия, из белизны временами доносились вскрикивания чаек.

Но вот деревья, прятавшиеся поодаль, стали смелее приближаться к берегу. Ивы и еще какие-то кустарники преградили Алене путь, спускаясь прямо в воду. Продираться через них было бы бессмысленно. Пришлось свернуть.

Еще через сотню шагов под ногами возникла утоптанная тропинка. Приободрившись, Алена пошла живее и вскоре увидела небольшой дом, больше всего похожий на маленькие железнодорожные будки у станционного поселка.

Не удивляясь, Алена вошла в неосвещенный зал.

– Вам чего? Кого? – спросили сверху.

Она запрокинула голову.

– А вы кто?

– Наглёж. Я вас спрашиваю.

Глаза не сразу приспособились к темноте.

– Я не знаю, кого мне, – отвечала Алена со всей возможной учтивостью.

– Вы на экскурсию, что ли? Экскурсий нет!

– Да и я не на экскурсию.

– Нет, а чего вы хотите-то? Что вы тут выискиваете? Как вас пропустили?

– Откуда столько вопросов? – отозвалась в тон Алена.

Под арочным потолком зала сидел (висел?) кто-то, похожий на летучую мышь, – это все, что она могла разглядеть. Говорящая летучая мышь. Огромная говорящая летучая мышь.

– Вы не принадлежите этому миру. Как вас пропустила Привратница? Зачем? Об этом я вас и спрашиваю.

– Значит, сочла нужным, – наобум сказала Алена.

– Изумленью нет предела. Ну ладно, вы за нее не в ответе, ясно. А за себя? Что молчите? Что вам надо-то?

Алена раскрыла рот и снова его закрыла.

Мысль ускользала, как клочья тумана в сгущавшейся вечерней темноте.

– Мне? – пролепетала она.

– Ну не мне же. Я тут на месте. А вы нет.

– Действительно.

Алена определенно чувствовала себя не на месте. Но вот где ее место?

– Ела-пила что? – спросил голос.

– А?

– Ты пила или ела что-то тут?

– Воду пила.

– Какую?

– Морскую. Ну не знаю. Вон ту.

– Понятно, – мрачно сказали сверху.

Зависло тягостное молчание.

– Вы летучая мышь? – ляпнула Алена.

– Я? Ну да. Примерно. А вот ты кто?

– Не помню, – честно призналась девушка.

– Это я уже поняла. Прекрасно, просто прекрасно.

Аленины ноги совсем закоченели на ледяном полу. Опустив глаза, она отметила, что часть плиток черного цвета, а другие – светлые. Выложены они были в шахматном порядке. «Чего и следовало ожидать», – подумала она, но почему так – не могла бы ответить. Стены были белыми, окошек касс не видно.

– Пойду я, – сказала она вслух.

– Куда?

Она пожала плечами. Вышла наружу и села на песок.

Темнело. Где ей предстоит провести ночь?

Алена пересыпала песок из руки в руку и размышляла об амнезии. Разве бывает так, что не помнишь вообще ничего? Она ведь многое помнила. Но что она тут делает и даже как сюда попала – стерлось напрочь.

Шелест гигантских крыльев прозвучал, как порыв ураганного ветра, и летучая мышь опустилась неподалеку.

– Давай сначала, – предложила она. – Это – промежуточный мир. Транзитный, понимаешь?

Алена кивнула. Чего ж тут непонятного.

– Тут никто не живет. Кое-кто работает, как я. Через нас проходят те, кому предстоит родиться в твоем мире, и те, кто из него уже умер.

– Ага.

– Ты не умерла. И родиться не будешь заново. Никаких новых дат до прочерка и после него у меня нет для тебя.

– Какого прочерка? – не поняла Алена.

– Который между датами рождения и смерти на памятнике пишут.

– А, тире…

– Тире. Или прочерка.

– То есть для вас вся жизнь человека – всего лишь прочерк.

Недовольная Мышь зашуршала крыльями.

– Для нас-то ладно. Нам-то что, – проворчала она. – Как мы можем обращать внимание на это? Это ж бесконечный трафик. Ну представь себе оживленное шоссе. Одна полоса туда, одна оттуда. Катите сплошь, плотненько.

Алена содрогнулась.

– Но ты, – внушительно сказало существо, – не катишь. Ты, дорогуша, валишься как снег на голову. Твой срок там еще не кончился, но ты прорвалась сюда. Вопрос – зачем. Ответ твой – не помню. Понимаю, напилась водицы. Давай тогда думать. Ищешь кого-то или преследуешь. Ну, преследуешь вряд ли, если человек уж умер – так умер, чего его добивать. Сам рассыплется. Значит, ищешь.

Алена прислушалась к себе и кивнула.

– Отлично. Маму, папу?

Это Алена помнила.

– Нет, они умерли… раньше.

– Полюбовника?

Девушка хихикнула.

– Нет, этот жив… но в разряде бывших.

– Ребенка? – недоверчиво проговорило существо.

– Да!

Мышь кинула на нее быстрый взгляд.

– Нет, ты не рожала.

Алена качнула головой, потом кивнула.

– Не рожала, – согласилась она, – но… кажется, ребенка. А откуда вы знаете, что я не рожала пока?

Летучая Мышь помолчала.

– Роженицы… приближаются к нашему миру на время, – объяснила она наконец. – Они отсюда достают себе ребенка. Это потом по ним видно. Так же можно сказать и про убийц. И про скорбящих сверх меры. Они тоже заглядывают сюда, но печать получается другая. Ты оплакала мать, но ищешь не ее. Тот, кого ты ищешь… ты не скорбишь по нему.