Полная версия
Когда умолкает кукушка
Когда умолкает кукушка
Ольга Лисенкова
Посвящаю с любовью своей бабушке Валентине Петровне
«В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх,
потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершенен в любви»
1 Иоанн 4:18Иллюстратор Ксения Кабак
Редактор Людмила Шилина
Дизайнер обложки Ксения Кабак
© Ольга Лисенкова, 2022
© Ксения Кабак, иллюстрации, 2022
© Ксения Кабак, дизайн обложки, 2022
ISBN 978-5-4483-2020-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1
Все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит.
(Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц»)Глава 1
Уроки закончились, школа опустела. В кабинете английского Алена Вячеславовна села на подоконник, пытаясь согреться в прощальных лучах осеннего солнышка.
Сентябрь, в кабинетах и коридорах еще не выветрился запах свежей краски. Только недавно коллеги шутливо поздравляли друг друга: «С новым годом, с новым счастьем». Счастья не случилось.
Учебный год только начался, и уже сбежал из интерната ребенок. Никаких конфликтов у Лизы не было, просто не успело возникнуть. Да и девочка была… ой, господи, что за злополучная оговорка, «была», есть, есть, конечно же, есть! Девочка она спокойная, задирать никого не станет, и к ней никто не цеплялся.
Хотелось бы забыть, поверить в то, что никто не пропадал, ведь до сих пор не выяснили, что именно произошло. Когда двери запирали на ночь, Лизу видели, она готовилась ко сну. Сотрудников опросили всех, и не по разу. Возбудили дело по статье «Убийство», так положено. От этого слова внутри пусто, гулко. Страшно. Алена сердилась на Лизу: как она могла это устроить? Куда направилась? В чьи лапы попала…
Даже если не допускать мысли о злых людях, опасностей полно. Зимой беглецы замерзают насмерть, летом тонут. Есть такие, кого находят быстро, а некоторые исчезают навсегда.
Алена сидела на солнце, а по коже бежал холодок, дыхание замирало, согреться не получалось. Может, открыть окно? Солнце как будто бы решило расплатиться за сырое, гнилое лето и жарило вдогонку, как в тропиках. Она распахнула тяжелую раму и вдохнула запах влажной после дождя земли. Двор был полон осенних цветов. Алела рябина, но деревья не решались еще сбросить летний наряд. Только намеком начинала тут и там закрадываться желтизна.
Под рябиной стояла женщина в пестрых шароварах, в павловопосадском платке на плечах, длинные прямые волосы были убраны в конский хвост. Она шарила глазами по стене, цепляясь взглядом за окна, и шевелила губами. Раскрыв окно, Алена будто дала ей долгожданный сигнал: та зашагала прямо к ней. Стал слышен ее низкий голос:
Галки-хохлуши,Спасенные души.Воробьи-пророкиШли по дороге.Нашли они книгу…1– А что в той книге? – спросила она у Алены.
– Что?
– В книге, Алена Вячеславовна, что там написала пропавшая девочка?
– Вам что-то известно о Лизе? – Алена подалась вперед, насколько позволяла решетка на окне.
– Вы уже нашли ключ, Алена Вячеславовна? Все же записано в книгах.
Ее глаз не разглядеть, не видно из-под тяжелых, набрякших век.
– О каких книгах речь? Что вам известно? Кто вы?
– Я экстрасенс, – проговорила женщина скучным тоном. – Где Лиза, я не знаю. Пока. Какая книга – не вижу. Это должны знать вы.
– Лиза с кем-то познакомилась, к нему ушла? Вы ее видели?
– Ищите сами, Алена Вячеславовна. Это ведь не грабельки в песочнице выкапывать!
Алена ахнула. И правда, в детстве она зарыла в песочнице красные игрушечные грабельки, а когда пришла пора идти домой, их так и не нашли. Мама с Аленой перекопали, кажется, всю песочницу. Само по себе это событие ничего не значило, и стоила игрушка три копейки, поэтому вряд ли мама кому-то об этом рассказывала. А вот Алена не раз задумывалась, куда грабельки могли испариться из неглубокой, стандартной песочницы. Но то, что кто-то вспоминает об этом сейчас, казалось еще более странным.
– Что, второй раз с размаху на те же грабли, Алена Вячеславовна? – ехидно поинтересовалась гостья.
– Что мне делать?
Пришелица дернула плечом, накинула платок на голову и пошла прочь молодой походкой, необыкновенной для человека с такими тяжелыми веками.
Солнце спряталось за корпус, повеяло холодом. Но мороз по коже пробежал не только поэтому.
Алена захлопнула окно. Не под гипнозом ли она побывала?
Бумага с номером телефона Федора Кузьмина, руководителя поисково-спасательного отряда, была пришпилена к доске объявлений в учительской. Обычно при поиске оставляли номер координатора, но дети в Темноборе пропадали редко, это был исключительный случай. Федор сам повесил эту записку, вдруг кто-то вспомнит важные детали.
Алена хотела сразу сохранить номер в памяти мобильного. Но математичка Марина что-то мечтательно пробормотала про глаза цвета сосновой хвои, и Алене стало так неприятно: вдруг все подумают, что и она запала на пронзительный взгляд и мужественную фигуру. И вот наступила пора расплаты. Пришлось идти в учительскую и забивать номер в мобильник под взорами коллег. Как ветер по кронам, пробежал шепоток, и завуч Василиса Карловна вскинула свои далеко не светлые очи.
– Вы узнали что-то новое об исчезновении Лизы, Алена Вячеславовна?
Рассказывать Акуле о визите экстрасенса было немыслимо.
– Нет, я так… на всякий случай. Ведь у Лизы больше нет никого, кроме нас.
Солгав единожды, вляпаешься по полной программе. Алена долго искала место в школе, откуда можно было бы позвонить Федору так, чтобы ее никто не подслушивал. Наконец забралась на площадку у библиотеки, уже закрытой к этому времени, и встала так, чтобы видеть лестницу.
Федор серьезный, вдумчивый. Если честно, поначалу даже производит впечатление тугодума. Взвешивает шансы, проверяет варианты, принимает решение. И берет на себя ответственность за него. Настоящий мужчина.
Еще у него красивые зеленые глаза. Но это не имеет отношения к делу.
– Да? – отозвался наконец глухой голос.
– Федор? Здравствуйте. Это Алена Кривицкая, англичанка из школы-интерната. Сейчас приходила женщина, экстрасенс, она сказала…
– Наш поисковый отряд не работает с экстрасенсами.
– Она сказала…
– Девушка, нашему отряду восемь лет. И он не работает с экстрасенсами. За эти восемь лет ни один экстрасенс ни разу, повторю, ни разу не помог нам, ничем. Все их озарения и чакры – потеря драгоценного времени. До свидания.
Связь прервалась. Щеки у Алены горели. Какой она предстала сейчас в глазах Федора? Наивная провинциальная барышня, которая верит во все подряд, юбка в пол и училковские очки прилагаются.
Но должна была она хотя бы попытаться? Лиза – государственный ребенок. Хотя полиция объявила розыск, туда с рассказом о загадочном экстрасенсе не сунешься. И потом, необъяснимая уверенность этой женщины в том, что ей, Алене Вячеславовне, что-то такое известно, может сыграть злую шутку, и все станут ее подозревать.
Проводить собственное расследование? Но как к этому подступиться, с чего начать?
Больше всего Алене хотелось заползти в свою раковину, свернуться в клубочек и сделать вид, что ничего не случилось. А если что-то и происходит – это не имеет к ней никакого отношения. Она не была особенно близка с беглянкой. Если на то пошло, она вообще ни с кем из учеников не сближалась. Хотя Алена не так давно окончила институт, она явно видела пропасть, отделяющую ее от современных школьников. Она-то взрослела в мире книг, переписывала полюбившиеся стихи в блокнот круглым почерком и в самых смелых мечтах представляла, как вдохновит кого-нибудь на создание шедевра: сама в свои силы не верила. А нынешние дети жить не могли без музыкальной жвачки в наушниках и бесконечных перепостов двусмысленных картинок и видеороликов в интернете. Сподвигнуть их на чтение было нереально.
Но Лиза… Лиза любила литературу и историю. Наверное, она читать умела. И экстрасенс напевала: «Нашли они книгу, а что в той книге». Стряхнув оцепенение, Алена рассудила: надо сходить в комнату, где жила… живет Лиза, поговорить с девчонками, глянуть на вещи, которые остались. Может, что-то найдется в учебниках, как пела таинственная вещунья. Одежды у интернатских немного, и следователи с поисковиками должны были, наверное, изъять то, что вызвало подозрение. Но на учебники они вряд ли обратили внимание. Лишний осмотр ведь не повредит?
Она отправилась в то крыло, где жили воспитанницы. Как будто впервые, увидела выкрашенные скучной бледно-розовой краской голые стены, древние, выщербленные каменные ступени, обшарпанные двери и ковровую дорожку, которая когда-то могла похвастать красным ворсом, а теперь лежала вся в проплешинах. Застоявшийся воздух, запах плесени. Жить здесь постоянно? Надеяться – на что же?
Может быть, Лиза и правда сбежала сама?
Алена постучала в нужную дверь и вошла. Если в коридоре пахло куревом, то в комнате – затхлостью. Отвратительные грязно-коричневые обои, поглощающие любой случайный проблеск света. На них скотчем приклеены плакаты каких-то незнакомых артистов. Сладкие мальчики, грудастые девицы. Символы свободы и настоящей жизни.
– Здравствуйте, Алена Вячеславовна, – не слишком приветливо встретили ее Лизины соседки, пара одноклассниц.
И правда, досадный визит – ведь одной пришлось временно выбраться из дебрей сотового телефона, а второй вынуть из ушей наушники.
– Здравствуйте. Я бы хотела забрать Лизины учебники, – проговорила Алена торопливо, стараясь за напором скрыть неуверенность.
– Зачем?
Медлительный, почти презрительный тон.
– Вы ж не ее классуха.
Нынешние подростки как они есть.
– Оторвись от кровати, пожалуйста, София, и подай мне Лизины учебники. Ты же знаешь, где они лежат?
Скорчив гримаску, София поднялась на ноги, выудила из-под единственной аккуратно заправленной кровати небольшую серую сумку, перегнулась через стол и протянула ее Алене.
– Тут все, что не забрали следаки.
– Следователи, наверное?
Сумка была тяжелой, но все учебники явно не могли бы в нее поместиться. Может быть, что-то действительно изъяли.
– Без па-нятия.
Алена помедлила.
– Девочки, у вас есть какие-нибудь идеи? Где может быть Лиза? Почему она ушла? Или она не сама ушла?
– Нас уже спрашивали.
– И что же вы ответили?
– Да откуда нам знать.
Вторая девчонка, не из класса Софии и Лизы, воткнула в уши наушник.
– А что если Лиза в беде? – Алена резко дернула за проводок, настаивая на продолжении разговора.
– Ну и дурр-р-ра тогда сама, – отозвалась соседка, не моргнув и глазом. – Из-за этой дуры поганой нам дискотеку отменили.
Тупость и равнодушие зашкаливают! Алене хотелось схватить девчонку за плечи и потрясти, чтобы она опомнилась, чтобы в ней проснулось хоть что-то человеческое.
– Какая дискотека… – начала она и тут же сама себя перебила: – То есть ты думаешь все-таки, что Лиза ушла по своей инициативе?
– Уж не знаю, какие там у нее были инициативы, но следаки не нашли никаких признаков взлома, правда?
– Это так. Но не мог ее кто-нибудь… выманить?
– Да кому она нужна?
– Злых людей хватает. Вы вообще общались с Лизой?
Алена перехватила неудобную сумку.
– Мы с ней в комнате вместе жили, – сообщила София, глядя на нее как на умственно отсталую. – И в один класс ходили.
– Это мне известно. Вы с ней общались вообще? Что ей было интересно, знаете? С кем она в Интернете болтала?
– Не.
– А ее телефон? Наверное, забрали полицейские?
– Да наверное.
Дверь, которую подпирала Алена, дрогнула, и в комнату ворвалась воспитательница Мария Васильевна, душная немолодая женщина с волосами, крашенными хной.
– Вы что это тут, Алена… Вячеславовна, – задыхаясь, выговорила она, – что это вы тут ходите? Девочкам спать пора. Уроки делать. Что вы тут ходите, что выспрашиваете? Чего вы тут лезете постоянно? Дело передано… в компетентные органы. Вам-то чего? Больше всех надо?
– Она учебники хотела забрать, – подсказала вторая соседка сквозь жвачку.
– Учебники? Зачем забрать учебники? – Мария Васильевна схватила серую сумку и с силой потянула на себя. – Оставьте все, как есть! Что надо забрать, органы забрали уже, а что не надо – пусть тут лежит, не шныряйте.
Она тянула и тянула сумку, и наконец Алена вынуждена была уступить: скандал разгорался нешуточный.
– Что вы вообще делаете в этом крыле, вам чего надо? – наступала на нее Мария Васильевна. – Выйдите и идите, тут… посторонним вход воспрещен!
– Я не посторонняя, я педагог.
Алена пыталась сохранить остатки достоинства – перед собой и ученицами, но воспитательница была настолько толще, объемнее и тяжелее, что грозила попросту растоптать незваную гостью.
– Я за девочек отвечаю, идите уже отсюда.
«За Лизой не уследили, теперь над этими трясетесь», – хотелось съязвить Алене, но она понимала, что вообще-то правда на стороне воспитательницы и трястись над своими девочками – ее прямая обязанность. Правда, это поведение скорее смахивало не на заботу, а на самый настоящий страх.
– Учи пересказ, София, завтра спрошу, – бросила напоследок Алена. – До свидания, Мария Васильевна.
Та не ответила.
Не видя дороги, Алена выскочила на улицу. В интернатском крыле было нечем дышать. Угрюмая атмосфера. Возможно, это временно. Скорее всего, дело сейчас в том, что кто-то искренне опечален исчезновением Лизы, кто-то разочарован из-за отмены дискотеки, а персонал боится обвинений в халатности. Да, правда, только хотелось бы надеяться, что Лизе не пришлось изо дня в день выживать в таких условиях.
Сгустились сумерки, но дома Алену все равно никто не ждал. Она пошарила в сумке и вытащила мобильный.
– Федор, здравствуйте. Алена, англичанка… А чем я могу помочь? Забрать и расклеить ориентировки? Да, конечно. Сейчас. Куда подъехать?
Глава 2
Придя домой, Алена бухнула на кухонный стол батон и коробку с кефиром, зашторила окна и включила радиоприемник. Жить одной совсем неплохо: все лежит там, где оставила. И готовить не обязательно. Какое счастье, что она не делит комнату с противными соседками, как Лиза.
Она налила себе кефира и села за ноут.
Куда вообще деваются пропавшие люди? Интернет сообщил, что примерно одна пятая часть находятся сами, поскольку не пропадали, просто забыли кого-то предупредить. Одна десятая часть скрывается по своей воле, прячась от правосудия или от врагов. Около трети пропавших погибают от несчастных случаев или в криминальных происшествиях, тела находят не всегда. Похищения с целью выкупа редки, но иногда люди попадают в сексуальное или трудовое рабство. Еще есть секты.
Что же могло случиться с пропавшей ученицей? Алена таращилась в скучный экран, на котором, как осенние листья, осыпались ориентировки в красных рамочках: Ушла из дома, с тех пор о местонахождении ничего не известно… Пропал, дезориентирован… Особые приметы… Дома ждут дети… Алене стало невыносимо жутко. Она переметнулась в раздел закрытых поисков. Найден, жив. Найдена, жива. Найдена, погибла, наши соболезнования семье.
Закрыла форум, открыла социальные сети. Пальцы сами бегали по клавиатуре (котики – лайк, закат – лайк, бокал вина и подсвечник, подруга снова в баре – лайк), а ум Алены был где-то далеко. Она и боялась думать о том, где сейчас Лиза и что испытывает, и не могла не думать об этом.
Ладно, хватит отлынивать. Работа не дремлет. Она вынула из пакета увесистую пачку тетрадок, автоматически отметила дырку на пластиковой сумке: эти вечные углы книг, смерть пакетам. Хорошо хоть, что работа сегодня требовала интеллектуальных усилий не больше, чем чтение френдленты. Проверка школьного словарика для записи иностранных слов сводится к тому, чтобы поставить галочку собственно за его наличие, за присутствие предписанных граф (слово, перевод, транскрипция) и слов плюс-минус в приличном количестве. Перед ней лежали словари малышей, только начинающих изучать английский, поэтому трогательная старательность здесь сочеталась с безграмотностью, ведь транскрипционные символы были для них иероглифами. Обложки пестрели котятами и мультяшными героями.
Так, а это что? По ошибке в стопку со словарями попала тетрадка для упражнений Лизы Солопко!
«Я не знаю, что мне делать с этою бедой», – раздумчиво промурлыкала Алена. Собралась с духом, открыла, пролистала. Линованные странички, наивные кривоватые поля, отчеркнутые простым карандашом. Не слишком уверенный, но читабельный почерк. Алена встряхнула тетрадь – ничего. Открыла предпоследнюю страничку, где школьники и студенты иногда переписываются или рисуют. Там аккуратная Лиза оставила себе заметку на память: «Отдать чихалку Зое».
О, чихалка. Забава из детства, припомнила Алена. Если ты чихнешь в девять утра в понедельник, значит, ты ЕМУ нравишься. Каким мистическим образом могут быть связаны прочистка бронхов с утра и тот факт, что кто-то тебе симпатизирует? Неважно, детям все в мире кажется связанным невидимыми нитями. Потяни за одну – вытащишь весь клубок. Как бы еще ухитриться и чихнуть в урочный час?
Чихалки… Еще были спотыкалки. Споткнешься с пяти до шести часов вечера в пятницу – будет тебе обновка. Физика и геометрия не содержали в себе сколько-нибудь полезных сведений для фанаток мистических «законов природы», зато подобные опусы переписывались без устали, без лени.
Мило, что забавы детства еще живы, передаются из поколения в поколение. Судя по тем школьникам, с которыми доводилось общаться англичанке, можно было предположить, что фильмы ужасов и компьютерные игры про зомби полностью вытеснили подобные наивные игры. Однако Алена ожидала большего. Раз уж тетрадка оказалась у нее, раз ее привела к ней сама судьба, – там обязана была быть разгадка, или хотя бы намек на разгадку Лизиной тайны!
Подперев рукой щеку, Алена долго сидела над этой страничкой, забыв об учебных словариках. Что ж, совпадение и ничего больше. Никакого волшебства нет. Чихай и спотыкайся сколько угодно, не будет тебе ни симпатии, ни обновки.
Легла она поздно, и подъем промозглым осенним утром уже сам по себе сошел бы за подвиг. А ведь Алене требовалось не только встать, но и подготовиться к новой встрече с учениками – с равнодушными, непробиваемыми детьми, которые смотрят на тебя, как на врага, пока ты вбиваешь им в головы разумное, доброе и вечное: London is the capital of Great Britain.
Если честно, сказала себе Алена за чисткой зубов, ей и самой этот capital of Great Britain надоел хуже горькой редьки. Тем более что на учительскую зарплату туда особо не съездишь, и для нее, так же, как для школьников – тем более интернатских, – эти фразы обречены остаться пустым сотрясением воздуха. А если случайный иностранец и забредет в затерянный в провинции городок Темнобор, зачем сообщать ему то, что он и без того знает? Бессмысленная, бесконечная история…
В школе ее захватила отупляющая суета. Шум, как на оживленном шоссе, и уже к исходу второго часа начинает раскалываться голова. Мельтешение. Неуклюжий флирт старшеклассников, который чаще всего приводит к телесным повреждениям. Беготня и толкотня малышей.
Сами уроки прошли вяло. Развешанные по стенам класса фотографии красной телефонной будки и красного двухэтажного автобуса, Биг Бена и Тауэра были единственными, кто радовался привычной для Англии дождливой погоде. Карта Британских островов выцвела за лето. Тусклые очертания напоминали о том, что Альбион не случайно прозвали туманным.
Раздав словарики, Алена осталась с тетрадкой Лизы в руках. «Отдать чихалку Зое». Это была единственная зацепка. Задумавшись, она пристроила тетрадь на угол стола. Зоя в школе была одна, имя редкое. Зоя Остапова, помладше Лизы, но, наверное, они дружили.
К Зое можно было подойти и задать ей вопрос, но решиться было не так и просто. Бессовестная и наглая, девочка совсем не нравилась Алене. Судя по всему, чувства эти были взаимными. Не то чтобы англичанка позволяла себе демонстрировать, кто у нее любимчики, а кто наоборот, – она даже льстила себе надеждой, что это совсем не заметно. Но отношения с учениками всегда складывались одинаково: если в ком-то она видела симпатию (и интерес к предмету), ей было намного приятнее и легче иметь с ним дело. К сожалению, обычно для детей учителя – однозначно враги.
Собравшись с духом, она заглянула в кабинет географии, когда шестиклассники уже собирали вещи. Суббота, разгуляй, свобода! Нет, дорогие, придется вас разочаровать.
– Зоя, останься, пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить.
Девчонка оглянулась на однокашников.
– О чё-ом, Алена Вячеславовна?
– Узнаешь. Присядь, подождем, пока ребята выйдут.
Те не торопились, надеялись узнать, о чем пойдет разговор. Пришлось Алене подняться из-за парты, где она было расположилась, дойти до двери и подержать ее для особо любопытных, выпроваживая их наружу.
Зоя тем временем пристроилась прямо на парту, наверное, чтобы подчеркнуть, что уроки окончены и теперь она правилам школы может не подчиняться. Вся ее одежда была черной, радовали глаз только кроссовки цвета утренней зари: они бы как раз подошли для куклы Барби. Девочка уже успела густо подвести глаза и подмазать губы. С макияжем она выглядела на все шестнадцать.
Отдала ей Лиза чихалку или нет? Был только один способ проверить, и спрашивать тут было не с руки. Надо сразу утверждать. Алена подошла к Зое почти вплотную.
– Мне стало известно, что у тебя осталась одна вещь, которая принадлежит Лизе Солопко.
Показалось, или ученица и правда испугалась?
– А что? – сказала она хрипловато.
– Отдай ее мне, пожалуйста.
– Зачем?
– Мы со следователями и поисковиками прорабатываем все версии, чтобы найти Лизу. Никогда не знаешь, что окажется полезным.
Вглядевшись повнимательнее, Алена решила чуть надавить:
– Почему ты не сказала им о том, что тебе известно?
Зоя перехватила сумку с очередными модными монстриками, загородившись ею, как щитом.
– Ничего такого мне не известно, – протянула она плаксиво.
– Зоя… зачем ты так. Мы же все хотим одного и того же, правда? Чтобы Лиза оказалась в безопасности.
– Не, ну а я ей чё, мешаю? Если вернется, отдам я ей эту помаду.
– Только помаду!
Жгучее разочарование сменило вспыхнувшую было надежду.
Зоя вскинула глаза.
– Помаду. А зеркало я к ней в комнату сразу отнесла.
– Зеркало!
– Ну да, идите и проверьте!
Алена понятия не имела, о чем речь, но решила не отступать.
– Помаду давай сюда, – сказала она, безапелляционно протянув ладонь. – И подробно рассказывай, откуда ты забрала Лизино зеркало.
Зоя порылась в сумке и выудила оттуда блестящий цилиндрик.
– Я жду рассказа о зеркале.
– Зеркало я обратно в ее комнату отнесла, идите проверьте!
– В этом я тебе верю, но откуда ты его взяла, прежде чем отнесла в комнату к Лизе?
Девочка мялась.
– К Лизе, которая как раз пропала, да, Зоя?
Всхлипнула.
– Ты никому не рассказывала, да? – догадалась Алена. – Давай, скажи мне. Мы вместе подумаем, что с этим делать.
– Я тут вообще ни при чем! Лизка сама виновата!
– Возможно. Давай ты мне расскажешь, а я подумаю. Вместе подумаем.
Алена удобно устроилась на соседней парте и расправила складки длинной юбки: можно сидеть и тут, выглядит прилично. Если не застукает завуч.
– Ну потому что это детский сад, конечно, никто к этому серьезно не относился, кроме Лизы.
– Угу.
– Уж не знаю, кто ей сказал, что она так сможет узнать про своих родителей, понимаете.
– Угу.
– Вы никому не расскажете?
Алена вздохнула. На детский сад и правда все это смахивало. Лучший способ провести субботу.
– Я не могу тебе обещать пока, Зоя, я же не все знаю. Вы взяли зеркало и помаду…?
– Я сразу сказала, что это ерунда, а ей втемяшилось. Кто-то ей из взрослых сказал, представляете? Какая-то психбольная, наверное.
– Что она может узнать о своих родителях – как?
– Ну от Пиковой же Дамы.
Смутное воспоминание о детских поверьях зашевелилось, просыпаясь в Алениной голове. Она только надеялась, что не потеряет верный тон и дослушает историю до конца, прежде чем спугнет Зою неосторожным словом. К счастью, девчонка и сама хотела выговориться, ведь исчезновение подруги напугало ее до смерти. А тут еще и уголовное дело по статье «Убийство»!
– Значит, задать вопрос Пиковой Даме, – повторила она.
– И Лиза пыталась три раза, – продолжала Зоя.
«Как в сказке», – мелькнуло неуместное.
– Первый раз ничего не вышло. Не вышло, и все. Я, правда, с ней была, и мы почти сразу после отбоя пытались. И не вышло. Потом Лиза узнала, что надо, оказывается, в полночь. Ну понятно, как мы сами не догадались раньше. А девки, которые с ней комнату делят, над ней подшутили и часы перевели. Поэтому во второй раз тоже ничего не вышло.
