Сжигая мосты

Глава 5

POV Вероника

Я смутно помню, как наскоро собрала самые необходимые вещи для себя и Кати, ведомая лишь одним сильным желанием поскорее вырваться из этого дома, ставшего в одночасье таким ненавистным для меня. Дочь совсем не радовалась перспективе поехать в гости к дедушке, не попрощавшись с отцом. Пришлось соврать ей, что папа занят на работе ещё больше прежнего, и что он скоро приедет нас навестить. На самом деле мне не хотелось даже разговаривать с Власовым, не говоря уже о том, чтобы видеться. Мне больше всего на свете сейчас хотелось забыть его имя, его голос, его лицо. При воспоминании об ослепляющем взгляде Марка у меня невольно защемило в груди, отчего я машинально сжалась, обхватив себя руками, чтобы хоть как-то облегчить невыносимую боль.

Побросав сумки в багажник своего мини вена, я усадила дочь в автомобильное кресло и села за руль. От нервного напряжения и бессонной ночи руки тряслись так сильно, что я не с первого раза смогла попасть ключом в отверстие зажигания. Наконец мотор зажужжал, и этот звук как-то успокаивающе на меня подействовал. Я сильнее сжала руль пальцами, пытаясь унять дрожь, и какое-то время просто сидела и вслушивалась в шум равномерно работающего двигателя. После сегодняшней ночи мне казалось, что мое сердце стало работать беззвучно, почти неслышно, словно та боль, которая разъедала его изнутри, не давала ему биться в полную силу. Я знала, что оно всё ещё продолжает гнать кровь по венам только потому, что у меня было ради кого оставаться живой, именно поэтому я все ещё ощущала его слабые толчки. Я была уверена, что если бы не Катя, моё сердце остановилось бы в ту же секунду, когда Марк признался в своём предательстве.

Я вспомнила, как впервые узнала о своей беременности и безграничная нежность к ещё даже не сформировавшемуся ребёнку заполнила моё сердце. Оно как будто разделилось пополам в тот миг. Одна его половина принадлежала Марку, вторая же была для Кати. И вот теперь одна часть этого сердца умерла, и оно уже не может так слажено работать, как двигатель моего нового автомобиля. Я была уверена в том, что, в отличии от металлического мотора, мне вряд ли когда-нибудь удастся восстановить двигатель моего организма, изношенного до состояния утилизации всего за одну ночь.

Взглянув в зеркало заднего вида, я увидела Катюшку, которая тоже была погружена в какие-то свои детские размышления. Она молча смотрела в окно, и её грустный взгляд говорил о том, что мысли её были отнюдь не веселыми. Мне стало ещё больнее оттого, что хоть и не по своей вине, но всё же именно я причиняю страдания своему ребёнку. Ещё вчера она в отличном настроении украшала дом и наряжала елку в ожидании своего папы, а сегодня я ни с того ни с сего резко срываюсь и увожу её в Сосновый Бор от отца, от привычной для неё жизни. Сейчас она ещё даже не догадывается о том, что случилось и что ещё случится, но уже интуитивно предчувствует неладное. Моё заплаканное лицо, растерянный взгляд и красные от бессонницы глаза скорее только подтверждали догадки дочери, хоть я и пыталась делать вид, что всё в порядке, натянуто улыбаясь через силу. Дети всегда хорошо ощущают настроение матери, как бы искусно она не пыталась его маскировать.

– Малыш, всё будет хорошо, мы только поживём немного у дедушки, – попыталась я взбодрить дочь, хотя голос мой звучал фальшиво.

– Но как же украшения и ёлка, – Катя смотрела на меня обиженным взглядом, не понимая, почему я приняла решение уехать именно сейчас. – Папа ведь так и не увидел, как мы красиво всё сделали?

Я молчала, выруливая из гаража и одновременно обдумывая, что ей ответить. Скрывать от неё правду долго не получится, но и рассказать всё прямо сейчас я была не готова, я боялась её реакции, боялась за её детскую психику.

– Детка, папа обязательно оценит наши труды, не волнуйся. Просто он очень занят на работе и не сможет провести с нами праздники, поэтому я решила поехать к дедушке. Знаешь, дедушка Миша скорее всего ещё не покупал ёлку, мы попросим его выбрать для нас самую большую и украсим её как ты захочешь, хорошо?

Мой отвлекающий маневр с ёлкой подействовал как нельзя лучше, улыбка тут же поселилась на лице моей дочери и она радостно захлопала в ладоши.

– Самую большую? Ура!!! А можно мне с ним в лес пойти за ёлкой?

– Детка, в лесу срубать елку нельзя, их выращивают в специальных питомниках на такие случаи, но, я уверена, дедушка возьмёт тебя с собой в пункт продажи, – постаралась я улыбнуться ей в ответ.

Какую-то часть пути мы ехали молча. Катя с любопытством глазела на вид большого, кипящего бурной жизнью города, который вскоре сменился спокойным лесным пейзажем. Обилие белого цвета за окном вперемешку с коричневым, монотонный рёв двигателя и плавное движение по дороге сделали своё дело и вскоре дочь задремала, а я смогла больше не притворяться, изображая беспечность. Выехав на основную трассу, я надавила на газ, заставляя мотор шуметь ещё громче, как будто это могло помочь мне избавиться от боли и пустоты в груди. Может быть, впервые в жизни мне захотелось почувствовать скорость, ощутить прилив адреналина, увидеть боковым зрением, как деревья за окном сливаются в широкую коричневую-зелёную полосу…

Я так погрузилась в новые для себя ощущения, что опомнилась только тогда, когда ненароком бросила взгляд на спидометр и увидела, что его стрелка приближалась к ста шестидесяти километрам в час. Нога автоматически потянулась к тормозу, а кровь хлынула к лицу от осознания того, какой опасности я только что подвергла жизнь своей дочери, поддавшись порыву и разогнав автомобиль на припорошенной снегом трассе. Я никогда раньше не нарушала правил, я была воспитана на уважении к закону, ведь мой отец Михаил Александрович Новиков – начальник отдела МВД по городу Сосновый Бор Ленинградской области. Да и скорости я скорее боялась, хоть инстинкт самосохранения у меня не сильно развит, с моим-то «везением» вечно попадать в неприятности. Непонятно, что вдруг на меня нашло? Хотя такому необычному поведению я могла найти оправдание: я подсознательно стремилась забыть прошлую жизнь, а для этого мне нужно было и самой измениться, поменять свои привычки, своё поведение, свои черты характера, свои взгляды на жизнь, стать другой, чтобы ничего не напоминало мне о нём. Это своего рода защитная реакция организма, облегчающая ему привыкание к новым условиям. Если же говорить словами Дарвина, я эволюционировала, медленно, не спеша, но уже начинала приспосабливаться к новой жизни и первым шагом, судя по всему, стала зарождающаяся любовь к скорости и небольшое пренебрежение правилами дорожного движения.

За этими размышлениями я не заметила, как Лебяжье давно уже остался позади, а указательный знак сообщил мне, что я въехала в черту города, являвшегося до недавнего времени одним из 33 городов России, официально закрытых для посещения без специального пропуска – Сосновый Бор. Причиной закрытия – наличие в нём НИТИ им. А. П. Александрова, воинских частей и существование погранзоны вокруг города. Радовало, что ограничение на въезд отменили и достаточно предъявить паспорт РФ, чтобы попасть в него. Сердце снова защемило, когда я проехала мимо среднеобразовательной школы №9, воспоминания шквалом нахлынули на меня, заставляя предательские слёзы навернуться на глаза. Вот я вхожу в кабинет биологии и анатомии после того, как меня перевели в противоположный класс, вентилятор у доски развивает мои и без того непослушные волосы, вот я ищу глазами свободное место и вижу его, парня моей мечты, богоподобного Марка-Чёрт-Бы-Тебя-Побрал-Власова! Я тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, не хватало ещё, чтобы мой отец встретил свою дочь с зарёванным лицом, да и Катя уже начала просыпаться. Неужели я хоть и мысленно, но выругалась, причём не просто выругалась, а сделала это в его сторону? Похоже, моя собственная эволюция продвигается быстрее, чем можно было предположить. Раз уж я нашла в себе силы обругать Марка, видимо, моё сознание окончательно поверило в случившееся и убедилось, что половина сердца, принадлежавшая когда-то ему, растоптана окончательно и бесповоротно. Процесс запущен и теперь его уже не остановить. Сама я пока не понимала, радоваться мне таким скорым переменам или нет, одно было ясно – время покажет.

Мой отец жил на окраине города, в частном доме на проезде Энергетиков, он всегда ненавидел многоэтажные блочные дома, в которых люди, по его мнению, живут как муравьи, с одной лишь разницей, что каждый сам по себе и порой даже не знает имен соседа снизу или сверху. Подъезжая к дому Новиковых, в котором я выросла, я постаралась нацепить на своё измученное лицо выражение спокойствия. Я решила рассказать отцу правду, скрывать поступок Власова не было никакого смысла, всё равно рано или поздно это всплывёт наружу, да и с какой стати мне его выгораживать, сохраняя его репутацию идеального мужа и отца?

Припарковав мини вен рядом с домом, я взяла Катюшку на руки и направилась к дому, из входной двери которого уже выбегал его хозяин.

– Привет, папа! – поздоровалась я, выдавив нелепую улыбку. – Поможешь с сумками? Они в багажнике.

– Привет, дорогая! Привет, малышка! – обратился он к внучке, и та абсолютно искренне улыбнулась ему. – Идите в дом, я сейчас всё принесу.

Я благодарно кивнула отцу и зашагала по дорожке, крепко держа на руках всё ещё сонную дочь. В доме пахло какой-то едой. Судя по тому, что мой отец совершенно не умел готовить, это был скорее всего какой-нибудь полуфабрикат, разогретый в микроволновой печи или духовке. Мы разделись и прошли на кухню, чтобы помыть руки. В микроволновке действительно крутилась замороженная пицца.

– Мама, я хочу кушать, – проговорила Катя, желудок которой среагировал на аппетитный запах полуфабриката.

– Сейчас, детка, посмотрим, что тут есть у дедушки в холодильнике, – ответила я, не намереваясь кормить ребёнка подозрительной едой.

В холодильнике нашлось пяток яиц, молоко, пара помидоров и я решила быстренько приготовить омлет. Пока я взбивала яйца и нарезала помидоры, отец перетаскал все наши вещи наверх. В доме имелось всего две спальни, значит, нам с Катей придётся пока пожить в моей старой комнате вдвоём.

Я достала готовую пиццу из печи и выложила омлет на тарелку. Катя тут же взялась за вилку, не забывая предварительно подуть на горячие кусочки омлета. Мне же кусок совсем не лез в горло.

– Вижу, моё угощение вам не по душе? – стеснительно улыбаясь, спросил только что вошедший хозяин дома.

– Пап, ты же знаешь моё отношение к полуфабрикатам. Извини, нам приятно, что ты старался, но придётся тебе самому её прикончить.

– Ну ладно, – пожал плечами мужчина и сел за стол напротив Катюшки, предварительно достав из шкафа вилку и нож. – Вы на все праздники приехали? Марк когда подъедет? Вы обычно у них останавливались, дом-то у доктора Власова куда больше моего, а тут и меня вдруг осчастливили.

Я нервно сглотнула, услышав имя мужа, и устремила свой взгляд в стакан с водой, который вертела в руках, лишь бы не смотреть в глаза отцу.

– На все праздники, пап, а может и дольше. Я тебе позже всё расскажу, ладно, – я многозначительно стрельнула взглядом на сосредоточенного на поглощении пищи ребёнка.

– Э-э, ну хорошо, – растерялся отец, явно не ожидая такого ответа.

Повисло неловкое молчание, которое как нельзя кстати нарушила Катя:

– Деда, а когда ты поедешь за ёлкой?

Мужчина закашлялся, поперхнувшись куском пиццы, виновато поднимая на внучку взгляд.

– Вообще-то я не планировал украшать дом хвойными деревьями… – он осекся, наблюдая, как широкая улыбка медленно, но верно сползает с лица моей маленькой дочери. – Но если ты хочешь…

– Хочу! Хочу! – перебила его Катя. – Пойдём сейчас?

– Детка, дедушка уехал с работы, чтобы нас встретить, и ему сейчас пора снова возвращаться в отделение, да и ты устала с дороги, так что сегодня не получится, – как можно спокойно, но в то же время настойчиво ответила я.

– Но я хочу сейчас! – запротестовала дочь.

– Катюша, – ласково остановил её дедушка, – завтра суббота и я не поеду на рыбалку, а мы с тобой прямо с утра отправимся за ёлкой, как тебе?

– Ну ладно, – согласилась Катя. – Только можно я буду выбирать ёлку?

– Конечно можно!

Следующие несколько часов мы с дочерью провели, убирая комнату от приличного слоя пыли, распаковывая вещи и складывая их в мой старенький шкаф. Я никогда не любила обилие одежды, а теперь даже радовалась, что взяла с собой так мало, больше бы в это деревянное чудовище на кривых ножках не вместилось. Игрушки Катюшки, расставленные по комнате, придавали ей привычную атмосферу и уют.

Закончив, я решила, что необходимо навестить супермаркет и запастись продуктами. Катя только обрадовалась перспективе выйти на улицу. В магазине она хватала с полок всё подряд и бросала в свою маленькую тележку. Я разрешила ей такую вольность только с тем условием, что позже она всё положит на место. Ещё с тех самых времен, когда мы с Марком были студентами, и нам приходилось экономить на всём, потому что Власов не хотел вешать на своего отца обеспечение своей семьи, и я была с ним в этом согласна, я привыкла покупать продукты только согласно заранее составленному списку. Иначе дома оказывались горы печенья, конфет, кукурузных хлопьев, плавленого сыра и прочей ерунды, которые потом месяцами лежали в шкафу или холодильнике, пока не летели в мусорное ведро по истечению срока годности. Не говоря уже о каких-нибудь ненужных вещах типа запасной скатерти или нового чайника, заполонявших нашу и без того на тот момент мизерную квартирку.

Купив всё необходимое, мы вернулись в дом моего отца. Катя уселась в гостиной смотреть мультики, а я отправилась на кухню, чтобы заняться готовкой. Пока я чистила и нарезала овощи для рагу, я думала о предстоящем разговоре с отцом. Нужно будет как-то помягче ему рассказать, иначе Власов рискует получить пулю в лоб из табельного оружия Виктора Александровича. При мысли о муже, боль снова дала о себе знать. Не то, чтобы она утихла или ушла, нет, она прочно засела в груди и непрерывно зудела там всё это время, словно противный сосед, сверлящий стену в раннее утро воскресенья. Но при даже мысленном произношении его имени она резко усиливалась, переходя из разряда ноющих в колющие и режущие. Власов до сих пор не звонил, значит, ещё не знает, что мы уехали, это к лучшему, я не выдержу разговора с ним.

В семь вернулся мой отец как раз к моменту готовности ужина и мы все вместе поели. Позже я искупала дочь и уложила её спать, положив рядом её любимого белого медвежонка и оставив включенным ночник по её просьбе. Спустившись вниз, я застала отца за просмотром вечернего выпуска новостей, но он тут же оторвался от телевизора, как только заметил моё присутствие в гостиной.

– Ну, я себе места не находил весь день, что у вас стряслось? – серьёзно спросил он.

Я поёжилась и обняла себя руками, пытаясь согреться. Не разжимая рук, я прошла в центр комнаты и села в кресло рядом с диваном. Папа продолжал наблюдать за мной с настороженным видом.

– Мы с Марком разводимся, – выпалила я, не глядя в глаза отцу, как будто в этом была моя вина.

Мужчина какое-то время не мог поверить услышанному, но потом всё же выдавил из себя короткий вопрос:

– Почему?

– У него появилась другая…

– Что? Какого… Я знал, я так и знал, что этот папенькин сынок еще не нагулялся! А ведь руки твоей просил, как положено!..

– Тише, папа, Катю разбудишь…

– Как тут можно тише? Зачем я только разрешил тебе выйти за него в восемнадцать-то лет? «Люблю, жить без неё не могу!» – передразнил он слова Марка, сказанные почти шесть лет назад.

– Папа, это может случиться с каждым… Вспомни маму…

Отец застыл, переваривая мои слова.

– Именно поэтому я был против вашего брака в столь раннем возрасте. Сам я уже давно понял, что ничего хорошего не выйдет, если жениться сразу после школы! Нет, ну каков подонок!

– Папа, – осекла я его.

– Что ты теперь думаешь делать?

– Поживу пока у тебя, если позволишь. Закончится бракоразводный процесс, буду думать, что делать… Найду какую-нибудь работу в Сосновом Бору…

– Так, нужно твою старую комнату отдать Катюшке, а сама переезжай в мою спальню…

– Нет, папа, я не хочу выселять тебя из твоего собственного дома!

– Вероника, я всё равно постоянно засыпаю перед теликом на диване и моя кровать пылится там без хозяина, так что можешь смело там устраиваться, как тебе пожелается. Я и в гостиной поживу, мне тут нравится.

– Но как же твои вещи?

– На работу я хожу в форме, а все мои основные вещи – это рыбацкие принадлежности, резиновые сапоги и снасти – находятся в кладовой, а пара футболок влезет и вон в тот старый комод, – он указал в угол комнаты.

– Спасибо, папа, – я неуклюже обняла его.

– Всегда рад быть полезным, мышонок, – отец смутился не меньше меня. – Иди спать, ты устала, завтра всё подробно обсудим.

Я поднялась в комнату отца и прямо в одежде свалилась на кровать. Мысли кружились в моей голове. Где-то в глубине души я была удивлена, что Марк за целый день не позвонил. Да, я сама его выгнала, но неужели он так легко расстался с прошлой жизнью, со мной, с дочерью. Казалось, меня это не должно волновать, но я волновалась за Катю. Как он мог вот так забыть о её существовании, даже не удосужившись узнать, куда мы уехали. Или он думает, что мы продолжаем жить в его доме и пользоваться его кредиткой, что не мешает ему со спокойной совестью проводить время с этой блондинкой? Я вдруг поняла, что начинаю чувствовать к Марку злость. Пустая половина сердца нуждалась в заполнении и начинкой разбитому сердцу хорошо может послужить неприязнь, злость и обида, ведь для любви там больше нет места, она испарилась, оставив после себя лишь горький привкус боли и разочарования. Я злилась на Марка не из-за того, что он предал меня, это можно было ожидать, и в глубине души я всегда считала себя не ровней ему. Такие красавцы всегда пользуются успехом у девушек, что нельзя было сказать обо мне. Я все семь лет, пока мы были вместе, не могла поверить своему счастью, и вот теперь оно и вправду разрушено. Я злилась на Марка из-за его пренебрежения дочерью, она – самое дорогое, что есть у меня на этом свете, и мне больно, когда кто-то её обижает, особенно, если этот кто-то – её отец, которого она обожает. Боль в груди пульсировала, не давая мне уснуть, а злость и обида на Марка за дочь всё росла. Я не могла сказать, что ненавижу его, нет, невозможно в одночасье возненавидеть того, кого ты боготворила на протяжении стольких лет, но злиться на него я была вполне способна.

Нет, я не буду звонить ему, пусть это останется на его совести. Если ему не нужна дочь, что ж, так и быть, обойдёмся без его участия. Я буду уделять ей столько внимания и дарить ей столько любви, что она быстро забудет о существовании Марка. Я сделаю всё, лишь бы она была счастлива. Завтра же подам на развод. С таким волевым решением я провалилась в беспокойный сон.

Глава 6

Утром меня разбудили шорохи и смех, раздающийся откуда-то издалека. Я открыла глаза и несколько секунд пыталась вспомнить, где я нахожусь. Когда же сознание прояснилось, противная боль не замедлила заполнить пустое место в моей груди, напоминая о случившемся. Я попыталась встать, но от неудобной позы, в которой я проспала всю ночь, ноги и спина затекли, и я чуть было не рухнула на пол, вовремя схватившись за спинку кровати. Звуки снизу не затихали, и я поняла, что это Катя что-то весело рассказывает дедушке.

Шатающейся походкой я протопала в ванную и ужаснулась, увидев своё отражение в зеркале. С отражающейся поверхности на меня смотрело привидение с бледной, почти прозрачной кожей, глубокими синяками под глазами, растрёпанными волосами и потрескавшимися губами. Нет, так не пойдёт, я не собиралась хоронить себя заживо, нужно что-то сделать с этим отвратительным отражением, иначе так и собственную дочь можно напугать.

Я разделась и залезла под душ с намерением смыть с себя это отвратительное выражение скорби. В конце концов свет не сошёлся клином на Марке Власове и он не заслуживает, чтобы я так убивалась из-за него. Господи, кого я обманываю? Конечно же сошёлся! Он единственный мужчина, который смог так крепко поселиться в моём сердце, он один вызывал во мне чувства неземной эйфории только одним своим взглядом и прикосновением тонких длинных пальцев, только его аромат был способен свести меня с ума, только в его сильных руках я таяла, словно расплавленный воск, только его я видела отцом своих детей, только с ним чувствовала себя как за каменной стеной и только ради него готова была бросить всё и пойти за ним на край света… И только он смог растоптать все мои безграничные чувства к нему, разом опустошив мою душу, как залпом опустошают рюмку крепкого напитка.

Стоя под теплыми струями воды, я молила Бога, чтобы он дал мне сил разлюбить убийцу своей души, чтобы помог мне забыть его, помог начать жизнь с чистого листа ради дочери. Она заслуживает нормальную, адекватную мать, а не зомбиподобное существо, в которое я превратилась всего за сутки. Я всегда знала, что во мне живёт сильная зависимость от Марка, но я не осознавала, насколько сильной она была, пока он не предал меня. Но я не могу с головой погрузиться в свои страдания и оплакивания разбитой чаши любви, я не имею на это право. Я обязана быть сильной ради Кати, теперь она – единственный смысл моей жизни и уж она-то никогда не предаст меня, а я всегда буду рядом, чтобы окружить её любовью и заботой. Я забуду Власова, и первым шагом к этому станет развод и избавление от его фамилии. Мне необходимо научиться его ненавидеть, чтобы было легче забыть, легче смириться с его отсутствием в моей жизни. Но только как это сделать я пока не знала.

Переодевшись в белую футболку и бежевые хлопчатобумажные брюки, я наскоро высушила волосы и собрала их в аккуратный пучок на затылке. От водных процедур круги под глазами уменьшились, а щеки немного раскраснелись, чем я осталась вполне довольна, по крайней мере, инфаркт от вида дочери-зомби моему отцу теперь не грозит.

Спустившись вниз, я застала дочь за поглощением кукурузных хлопьев, которые дедушка залил для неё подогретым молоком. Сам же папа доедал свой бутерброд, прихлёбывая кофе из кружки.

– Привет, мамочка! – защебетала дочь, радостно улыбаясь в мою сторону. – А мы с дедушкой сейчас уезжаем за ёлкой! И ещё дедушка обещал покатать меня на полицейской машине с мигалками! Ты поедешь с нами?

Восторгу моего ребёнка не было предела. Что нужно детям для счастья? Большая ёлка и мигающая полицейская машина. У детей всё просто и им можно было в этом позавидовать.

– Нет, детка, вы езжайте, а я поищу на чердаке старые ёлочные украшения и приберу дом.

– Ника, точно не поедешь с нами? Уборка может и подождать.

– Нет, пап, мне нужно позвонить адвокату, чтобы решить один вопрос…

– Понял, понял, – затараторил отец, искоса смотря на Катю. – Ну, детка, ты готова?

– Да! – выкрикнула дочь и засеменила в коридор, чтобы одеться.

Оставшись наедине со своими мыслями, мне вдруг стало невыносимо одиноко и тоскливо. Развод – это отвратительно, а в таком маленьком городишке, как Сосновый Бор – это и вовсе считается позором. Чувствую, в ближайшем будущем я не смогу спокойно выходить на люди, в меня все будут тыкать пальцами и обсуждать за спиной, что я не смогла удержать собственного мужа и вернулась в родной город, поджав хвост. Меня передёрнуло, ведь так всё и будет. Самое страшное, что эти разговоры будут отражаться на моей дочери. Я ещё раз мысленно попросила Бога придать мне сил.

Поднявшись в комнату отца, которая должна стать моей на время, я отыскала свой мобильник и открыла в нём список контактов. Мне нужна была фамилия адвоката, услугами которого пользовался Власов и которого я неплохо знала, ведь он был довольно частым гостем в нашем доме. Марк платил ему немалые деньги, чтобы он проверял все заключенные сделки на юридическую чистоту, а также составлял контракты с наиболее выгодными условиями в пользу моего мужа, но при этом завуалировал их так искусно, что вторая сторона редко замечала подвох или скрытую опасность. Связываться с адвокатами города Сосновый Бор мне совсем не хотелось, чтобы не подбрасывать масло в этот костёр сплетен и осуждений, а адвокат из Санкт-Петербурга вполне бы подошёл. К тому же все документы остались в доме Власова и оттуда будет проще вести дела, чем из Соснового Бора.

Найдя, наконец, нужную фамилию, я нажала кнопку вызова и плевать, что сегодня суббота, наверняка он работает. С третьего гудка на том конце раздался уверенный мужской голос:

– Вероника Михайловна, чем могу помочь?

– Олег Алексеевич, прошу прощения, что беспокою вас в субботу, но не могли бы вы кое-что для меня сделать?

– Я вас слушаю, – учтиво ответил юрист.

– Не могли бы вы подготовить все бумаги для осуществления бракоразводного процесса между мной и Марком?