Спящие Боги. Роман

– Это не так, – возразил Мартин.

– Я верю вам, – кивнул доктор. – Повторюсь, я никогда в своей жизни не встречал ничего подобного.

Маша в упор смотрела на Мартина, пытаясь разглядеть тот самый невообразимый ореол, о котором говорил Захар Борисович. Но, как бы она ни старалась, ничего, кроме белой стены за его головой, увидеть не могла.

– А какого цвета его излучение? – спросила она.

– Ярко-голубого, – промолвил Захар Борисович. – Нечто подобное можно увидеть, сжигая в темном пространстве вату, пропитанную чистым спиртом. Представляете себе этот цвет? И оно все искрится, словно зажженные бенгальские огни. Вы можете его не видеть, но чувствовать должны точно. Протяните свою руку к его плечу. Не бойтесь, давайте.

Маша недоверчиво вытянула руку.

– Чувствуете? – настороженно спросил доктор.

– Я чувствую тепло. Здесь, здесь горячо. Боже, да он весь горит!

– Именно. Вокруг него – пламя!

– Что все это значит? – голос Маши упал до чуть слышного шепота.

Захар Борисович покачал головой, разводя руками.

Внезапный порыв ветра с грохотом распахнул окно. Потоки дождя хлынули на письменный стол. Внезапный порыв ветра с грохотом распахнул окно. Потоки дождя хлынули на письменный стол. Небо прорезал разряд молнии, и следом оглушил гром.

Маша вскрикнула. Захар Борисович бросился закрывать окно, но не успел он добежать, как створки в момент закрылись сами собой, сразу заглушив шум грозы.

– Не утруждайтесь, доктор, – проронил Мартин.

Вода, успевшая пролиться на стол и подоконник, вмиг испарилась, вздыбив и растопырив промокшие страницы книг.

– Да-да, вы правы, – пробормотал Захар Борисович, возвращаясь к креслу. – Зачем дергаться, когда можно все вот так, усилием воли… мысленным приказом… действительно.

Маше стало нехорошо. Она впервые по-настоящему испугалась. Одно дело – слушать все эти разговоры о свечениях и сверхспособностях, другое – увидеть их проявление наяву. Она вся сжалась и напряглась.

– Маша, не бойся, – Мартин придвинулся к ней и попытался успокоить. – Я все тот же человек, которого ты знала и раньше, – тихо прибавил он, и вдруг понял, что не уверен в своих словах.

Он отвернулся и взглянул на плакат на стене. Внутри его раздирало на части, как и того, кто был там изображен, воин или мудрец, кем бы он ни являлся. С каждой секундой его сила только крепла, ему становилось тесно в самом себе. Холодное чувство собственного могущества завладевало им изнутри, словно властно пробудившийся инстинкт.

– Как бы странно это ни звучало, – произнес доктор со всей серьезностью, – но ответ на свой вопрос, Мартин, вы должны искать внутри себя. Ничего не случается, если на то нет причины. Ваши новые способности все время таились внутри, а теперь вы каким-то образом выпустили их наружу. Я могу только догадываться, какую цену пришлось за это заплатить.

– С дьяволом я сделок не заключал, если вы об этом.

– Кто знает, кто знает, – вполголоса промолвил доктор. – В любом случае сейчас вы здесь и обладаете сверхсилой, не понимая, куда ее направить. Знайте: психический мир, в который вы ворвались случайно и без должной подготовки, гораздо более сложный и многогранный, чем физический. И законы, которые там правят, вам неведомы. Я предупреждаю об этом, так как искушения порой бывают слишком велики.

Он взглянул на часы.

– Мой пациент!

Доктор вскочил и подошел к шкафу. Схватил запечатанную упаковку стальных игл и вскрыл их острыми концами вверх.

– Прошу прощения, я должен вас ненадолго покинуть, – с этими словами он вышел прочь.

– Что он делает этими иголками? – спросил Мартин, когда они остались одни.

Маша все еще ежилась на диване и не могла найти себе места.

– Вонзает в разные точки на теле, – с трудом выговорила она. – Восстанавливает течение энергии. Все болезни, по его словам, либо от ее избытка, либо от недостатка.

Мартин подошел к окну и припал лбом к холодному запотевшему стеклу. Дождь как заведенный барабанил по подоконнику.

– А ведь он прав, – сказал он. – Нас всех окутывает энергия. У кого-то ее больше, и у него все получается легко и просто, у кого-то меньше, и такой человек вечно спотыкается и падает. Потому сильному сопутствует успех, а слабого постигает неудача. Все просто.

Он с интересом провел перед собой рукой, наблюдая за искрящимся в воздухе шлейфом. Потом сделал пару пассов, будто подбрасывая невидимый мяч.

– Что ты делаешь?

– Сейчас я вижу энергию. Она подобна электричеству.

– Электрическому току?

– Да, невесомый нервный флюид, искрящийся сгусток непонятно чего. Похож на кусочек грозовой тучи, скрывающий потенциальный разряд молнии, – Мартин развернулся спиной к окну. – Хочешь, я передам его тебе?

– Не надо.

– Да не бойся.

Мартин внимательно посмотрел на Машу.

– Эй, да у тебя все еще болит голова.

– Даже не буду спрашивать, как ты догадался.

– Сейчас все пройдет. Ну, что чувствуешь? – спросил он чуть погодя.

– Тепло и покалывание в висках. Слушай, неужели ты правда видишь меня насквозь? – спросила она, чувствуя, как ее вновь охватывает паника.

– Нет, не насквозь. Но твоя головная боль должна уже пройти… А-а-а!

Мартин согнулся и резко упал на колени. Яркая вспышка пронзила мозг. Потом еще одна. Они сверкали со всех сторон, точно молнии.

Дикая боль вновь сдавила грудь, перекрыв кислород. Он стал судорожно делать частые вдохи, но выдохнуть не мог – просто разевал рот, как рыба на песке, бледнея и слабея на глазах.

Маша ринулась к нему.

– Мартин, что с тобой? – закричала она.

Он не мог вымолвить ни слова – зрачки сузились, лицо стало синеть.

– Боже, да что же это?

Корчась от боли, Мартин сгибался все ниже.

– Дыши, Мартин! Дыши! – умоляла она, пытаясь вспомнить правила первой помощи и хотя бы уложить его на диван. Но Мартин оказался значительно выше ростом и тяжелей, чем ей представлялось.

Послышался хриплый горловой стон, и Мартин навзничь повалился на пол. Его сознание отключилось.

Глава 6

I век, 29 год нашей эры

Город Кесария, Древняя Иудея

Ада бежала впереди и смеялась.

Теплые солнечные лучи рассеивались между стволами высоких сосен и стелились по земле. Повсюду трещали цикады, где-то далеко стучал дятел, а гулкий шум прибоя говорил о том, что они поднялись в гору уже достаточно высоко. Дул прохладный бриз, наполненный соленым запахом моря.

– Эй, Мартин, а ты никогда не приводил меня сюда!

Ветер развевал ее светлые локоны, а белая струящаяся туника, подпоясанная под грудью, подчеркивала ее трепетную молодость.

– Отсюда же открывается изумительный вид на море! – не переставала улыбаться она.

Грациозная, юная, полная чистоты и жажды жизни, она была похожа на нимфу, сошедшую с античной мраморной фрески.

Дорожка вывела их на небольшую скальную террасу, поросшую травой. Сзади них шумел сосновый бор, внизу – крутой обрыв, под которым плескались волны Средиземного моря. Спрятанное от посторонних глаз, это место словно было создано для влюбленных.

– Я любил приходить сюда в детстве, Ада. Здесь я чувствую покой и безопасность.

Она прижалась к нему, обвив руками шею.

– Я хочу знать все твои тайны, слышишь? Потому что когда я смотрю в твои глаза, то вижу себя.

– Теперь ты знаешь мою тайну.

Они уселись на траву, облокотив спины о скалу и любуюсь горизонтом. Затем, расстелив скатерть, она достала из сумки козий сыр, хлеб, пару смокв и гроздь темного винограда.

– Знаешь, мне кажется, я буду любить тебя вечно, – с неподдельной искренностью произнесла Ада.

– Что бы ни случилось?

– Что бы ни случилось, какие бы события не произошли в нашей жизни, ты всегда будешь в моем сердце, вот здесь.

Она прижала руку к груди.

– Ада, ты еще слишком молода, чтобы говорить такие серьезные вещи.

Она на секунду задумалась, и на ее гладком лбу появилась морщинка.

– Давай поклянемся, что наши души всегда будут вместе?

Напустив на себя притворную важность, Мартин сделал вид, что клянется.

– Нет, давай поклянемся по-настоящему, перед Богом!

Он рассмеялся.

– Но у нас с тобой разные боги, Ада. Ты римлянка, я иудей. Кому мы будем приносить нашу клятву?

– Богу любви. Только ему. И давай попросим, чтобы он никогда не разлучал нас, и чтобы даже после смерти мы всегда были вместе.

– Хорошо, – сказал Мартин. – Клянусь.

– А я клянусь тебе в своей.

Ее миндалевидные глаза смотрели на него с бесконечной нежностью. Он порылся в кармане, а потом взял ее руку и надел на безымянный палец маленькое золотое кольцо.

– Ты выйдешь за меня?

Ада заулыбалась, а ее щеки залил румянец.

– Да, – почти сразу ответила она.

Песня пролетавших чаек по воли случая превратилась в их венчальный гимн. Было только солнце, море и небо, как вечные зримые боги природы, и две молодые и любящие друг друга души, которые впервые встретились на этой земле.

Потом они еще долго любовались проплывающими над ними облаками, похожими на натянутые паруса кораблей.

– Мой отец будет против нашего брака, – наконец тихо сказала Ада. – Ведь если мы поженимся, мне придется принять твою веру.

– Милая моя Ада! Наш род весьма уважаемый и богатый, я смогу обеспечить тебе достойную жизнь. Много римлянок выходит за иудеев, сейчас этим никого не удивишь. А твою религию давно уже заменила философия. Кто сейчас верит в Юпитера или Марса? Лишь поэты, которые воспевают их в стихах, да жрецы, которым выгодны службы в храмах.

– Но ты ведь знаешь, кто мой отец, – вздохнула она. —Полководец, командовал легионом, да и сейчас на службе у прокуратора. Да и время сейчас неспокойное – сколько распрей!

– Если он будет против, мне придется тебя украсть.

Ада рассмеялась.

– Я надеюсь, мы все же сможем его уговорить.

– Знаешь, я хочу тебя кое с кем познакомить, – вдруг сказал Мартин, привстав на локоть. – У нас в общине уже пару дней гостит один чужестранец, пришедший из Египта. Его истории весьма интересны и завораживают своей глубиной. И он так же, как и мы, обладает Силой, например, умеет исцелять.

– Египет вечно полон тайн, – Ада отщипнула виноградинку и положила ее в рот.

– Он не только жил в Египте, но и долгое время странствовал по Персии и Индии. Его познания весьма и весьма велики.

– Он тоже верит в единого Бога?

– Да, – сказал он, поднимаясь. – Ты должна его увидеть, пока он не покинул нас. Идем прям сейчас!

Собрав вещи, они стали спускаться вниз с холма, и очень скоро оказались у восточной окраины Кесарии. Солнце уже клонилось к закату. Вбежав в городской парк, поросший ветвистыми деревьями, они быстро пересекли его по диагонали и вошли в город. На окраине, вдали от центра и знаменитого кесарийского ипподрома, на узкой улице стоял двухэтажный каменный дом из белого песчаника. Отворив железную дверь, они проследовали вглубь и оказались в просторном внутреннем дворе, посередине которого журчал скульптурный фонтан.

Со всех сторон двор окружали колонны. Возле одной из них на полукруглой площадке-эстраде сидел и мягким голосом что-то рассказывал красивый молодой мужчина. Его волосы спадали до плеч, тело покрывал длинный хитон из грубой верблюжьей шерсти, перевязанный у поясницы веревкой, ноги были босы. Вокруг него собралось уже порядка двух десятков слушателей.

– Это он, – шепнул Мартин на ухо Аде. – Его имя Иешуа.

Они бесшумно обогнули фонтан и присоединились к сидящим вокруг него людям. Двор выходил на восток, оттого в это время суток уже освещался свечами. На небе слабо начинали мерцать первые звезды.

Иешуа говорил спокойно и уверено. Он был без бороды, кожа его загорела в долгих странствиях, поэтому его темно-голубые глаза казались еще ярче. Весь его вид, несмотря на простоту одеяний, был складен и приятен. Каждый мог найти в его лице то, что хотел: покой, сострадание, любовь, доброту, силу.

Ада прижалась к Мартину и стала слушать подвижника, который казался совершенно своим среди собравшихся. В тот момент он рассказывал об одном восточном мудреце, во дворце которого провел несколько месяцев.

– И посему говорю вам, – молвил Иешуа, – то, что рассказывал мне Вальтасар – истинно, так как существует лишь одна истина, хотя люди дают ей много названий. Наша душа тоньше эфира и неуловимее света. И когда подойдет вам время умирать, она освободится от тела и продолжит свой путь. Ибо духовное царство, что скрыто от глаз ваших, важнее во сто крат, чем земное. И только оно приносит покой в сердца.

– Как же достичь нам царства этого, покуда мы на земле? – спросил один из сидевших подле него.

– Все люди ищут на земле постоянства, тогда как мир этот изменчив и подвержен колебаниям, а все вещи в нем искажены. В жизни вашей теперешней все время будет что-то происходить и меняться, а потому не ищите здесь покоя и равновесия, не для того создавался он. Идеалов здесь тоже не ищите, потому как идеал всегда зафиксирован и неизменен, как статуя или идея. Но не люди и не предлагаемые обстоятельства, превратны они. Задача же ваша – делать правильный выбор, исходя из велений сердца своего. Ибо в нем и сокрыто духовное царство. Но сохранить в себе добро или открыть дорогу злу вольны только вы сами. Так говорил мне Учитель, и так говорю я вам.

– Иешуа, – обратилась к нему одна из женщин, – ты, как и многие наши братья, владеешь Силой: можешь исцелять больных, обладаешь даром предвидения, тебе повинуются стихии природы. Скажи, как ты развил в себе столь сильный дух?

И Иешуа отвечал:

– Каждый владеет этими знаниями, ибо внутри нас – беспредельная глубина. Это и есть ключ к тайнам всех сокровенных учений. Но истинная Сила может произойти только лишь из глубокой духовной воли. А потому служите верою Отцу вашему Небесному, все остальное приложится. И не давайте пищи сатане, не применяйте тайные силы в корыстных целях. Ибо он искушает каждого тем, к чему душа его лежит более всего.

Мартин склонился к Аде и тихо произнес:

– Он так молод, но ты чувствуешь, как крепко уже его слово? Уверен, когда-нибудь он станет великим учителем.

Ада кивнула и, улыбнувшись, посмотрела на Мартина. На секунду ей показалось, что они с Иешуа чем-то похожи: оба чернобровы и кудрявы, оба в расцвете сил. Только красота Мартина была роскошной и сладострастной, а красота Иешуа – строгой и целомудренной. Она перевела взгляд на небо, которое уже полностью погрузилось под покров ночи. Теплое мерцание свечей, россыпь серебристых звезд, любимый Мартин и этот загадочный незнакомец наполнили ее душу покоем. Свет жизни словно сиял внутри нее.

– Уже совсем темно, я должен отвести тебя домой, Ада, – вполголоса проговорил Мартин. – Твои родители, наверное, волнуются. Лучше не огорчать их без повода, нам еще предстоит важный разговор.

– Ты прав, – согласилась она. – Но здесь так хорошо, что хочется и дальше слушать речи этого чужестранца, так складно он говорит.

– Он пробудет у нас какое-то время, ты сможешь увидеть его завтра.

– Что-то подсказывает мне, что больше я его не увижу, – промолвила она.

– Ада, любовь моя, твое сердце слишком впечатлительно.

Мартин помог ей подняться. Стараясь не привлекать внимания, они пересекли внутренний двор и вышли за ворота.

Улица была пустынна, лишь откуда-то издалека доносились голоса прохожих и глухой стук лошадиных копыт. Пахло пряностями, растопленным воском и пылью. На верхнем этаже дома горели два факела.

Мартин притянул Аду к себе и поцеловал. Она рассмеялась.

Но спустя минуту их уединение нарушилось – из железных ворот показался Иешуа.

Увидев влюбленных, он хотел было вернуться обратно, но Мартин остановил его.

– Иешуа, друг мой, – одной рукой он обнял его за плечи, – твои речи прекрасны и полны мудрости. И сегодня ты пленил ими мою будущую жену, Аду!

Ада опустила глаза, а ее щеки порозовели. Проницательный взгляд чужестранца неизгладимо запечатлевался в памяти.

– Я вижу, что вы по-настоящему любите друг друга, – с улыбкой проронил Иешуа. – Это благословление, такие чувства даются далеко не всем.

– Без любви мы ничто, верно? – усмехнулся Мартин.

– Без любви душа не развивается, – согласился Иешуа. – Можно обладать всей силой и мудростью мира, но так и не познать истинного света. А ведь он всегда рядом.

– Но у нашей любви есть и препятствия, – еле слышным от волнения голосом произнесла Ада.

– Любовь терпелива, – ответил он. – И препятствия ей не страшны. Ибо что связано и разрешено на земле, будет связано и разрешено на небесах. Ваша история только начинается. Хоть вы пока и не можете понять то, о чем говорю я вам.

Меж облаков появилась полная луна и на секунду окутала Иешуа ярким светом. Он подошел к Аде, положил руки ей на голову и поцеловал в лоб, затем то же самое проделал с Мартином.

– Любите друг друга и запомните, что на земле только через любовь можно приблизиться к Богу, – сказал он. – А теперь идите! И пускай каждый из вас да не усомнится в чувствах другого. Мир вам.

Они распрощались и, преисполненные радости, поспешили в ту сторону Кесарии, где располагался дом Ады.

Нужно было пройти несколько кварталов, пересечь центральную площадь, а затем обогнуть Ицтадион – амфитеатр царя Ирода, за которым и стоял дом ее родителей.

Они быстро добежали до центральной площади, по периметру которой возвышались огромные статуи римских богов. Но тут путь им преградили всадники.

– Легионеры! – вскрикнула Ада.

Она спряталась за спину Мартина, стараясь не показывать своего лица.

Шестеро всадников, судя по всему, просто прогуливались по улицам города, возвращаясь домой с ипподрома. Мерное раскачивание прямоугольных красных щитов, блеск блях и пряжек, смелый ход гнедых коней и гордая осанка легионеров явно свидетельствовали о том, что римляне считают себя здесь богами.

Они неспешно двигались вдоль площади и уже почти миновали Мартина и Аду, как вдруг один из офицеров, со светлыми глазами и тонким орлиным носом, обернулся и тут же развернул коня.

– Посмотрите-ка, кого я вижу! – нарочито растягивая слова, воскликнул он. – Ада! Ты ли это? Моя невеста, обещанная мне твоим отцом еще с детства!

Ада вжалась в спину Мартина, который недоуменно смотрел на всадника.

– Ты знаешь его? – тихо спросил он Аду.

– Это Гай, – с дрожью прошептала она. – Центурион одной из когорт моего отца. Но не верь ему, я никогда не обещала, что выйду за него. Мы и вправду знакомы с детства, и я с детства его ненавижу!

Тем временем центурион спешился. Он был широк в плечах, высок ростом, облачен в чешуйчатый панцирь-катафракт и шлем с коротким поперечным гребнем. На левом боку его висел короткий меч. Остальные всадники тоже остановились: кто-то устало зевал, кто-то с любопытством наблюдал за разворачивающимися событиями.

– И вы посмотрите, с кем она! – обратился Гай к своим солдатам, подходя к Мартину. – С иудеем. Да еще и ессеем! Ада, куда подевалась твоя патрицианская честь? Неужели высокому благородству римской крови ты предпочитаешь этого жалкого представителя племени Моисея?

Ада решительно вышла из тени Мартина.

– Прекрати, Гай! – с гордо поднятой головой крикнула она. – Мартин – мой жених, и наша любовь выше кровей. Тебе даже близко неведомы такие чувства!

Гай высокомерно рассмеялся.

– Ну почему же, Ада, – сказал он, снимая шлем. – Клянусь Громовержцем, я питаю к тебе самые нежные чувства. И даже хочу жениться, и тем самым уберечь твой род от позора, который ты, в плену юной слепой страсти, собираешься на него навлечь, встречаясь с ним!

Он несильно ткнул Мартина рукой в грудь. Двое из всадников рассмеялись.

Кулаки Мартина сжались. Центурион явно пытался его задеть и унизить, и он с трудом сдерживал гнев, стараясь не поддаться на провокацию. Здесь, в Кесарии, административном центре римской прокуратуры всей Иудеи и основной базе легионов, римское происхождение оправдывало любую заносчивость.

– Позволим Аде сделать выбор самой, – спокойно сказал Мартин. – Я собираюсь просить ее руки. Официально. Законы не воспрещают этого.

– Что ты, достопочтенный, сможешь ей дать? – язвительно спросил Гай. – Увезешь в пещеры Кумрана к Мертвому морю? Где вы будете вместе молиться вашему суровому Богу? Я же дам ей жизнь, полную приключений и удовольствий. Клянусь Юпитером, я вскоре получу должность легата. Собственный дворец, пиры с поэтами и философами, игры, путешествия!

– Гай! – воскликнула Ада, сделав шаг вперед. – Что твои пиры по сравнению с чувствами любящей души! Я же искренне люблю его!

– Как ты можешь любить этого семитского пса! – с негодованием отрезал Гай, а затем быстро схватил Аду и насильно впился в ее рот своими тонкими губами.

В омерзении Ада стала отпираться от него, но он крепко держал ее в своих руках. Этого Мартин вынести не мог.

Он резко схватил центуриона и с силой отбросил от Ады. Тот отлетел на два метра и ударился о круп лошади, стоявшей сзади. От испуга лошадь взбрыкнула и задним копытом со всего размаха ударила Гая в затылок. С хриплым стоном он тут же свалился наземь – тоненькие струйки багровой крови стекали из рваной раны в его голове. Когда к нему подбежали легионеры, он был уже мертв. Мартин и Ада в оцепенении стояли рядом.

Вокруг начала собираться толпа. Кто-то крикнул:

– Иудей убил центуриона!

И тут же эту фразу подхватила вся площадь.

– Боже, Мартин, что же теперь будет? – дрожащим голосом шептала Ада.

Он обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Именем Империи вы арестованы! – грозно выпалил один из офицеров подоспевшей стражи. – Свяжите его и тащите в тюремную башню. За убийство римского подданного вы будете приговорены к смерти!

Двое солдат тут же связали руки Мартина.

– О боги! – из глаз Ады покатились слезы. – Пощадите его! Он же не виноват!

Но никому не было дела до ее слов. Мартина в мгновение водрузили на лошадь. Один из офицеров повел коня, держа за уздцы, следом четверо солдат несли на плечах тело мертвого командира. Остальные легионеры сомкнули щиты, и процессия скрылась в темноте.

Ада в полном отчаянии продолжала стоять возле лужи крови на пыльных плитах городской площади, а собравшаяся толпа продолжала скандировать:

«Иудей убил центуриона!»

Глава 7

Откуда-то издалека, в полной темноте доносился обеспокоенный голос Маши:

– Захар Борисович, это что, обморок?

– Пульс есть, дыхание слабое, но ровное. Потеря сознания.

– Слава богу, он начал дышать. На миг мне показалось, что он не сможет сделать вдох и умрет у меня на руках.

– Странно все это, даже более чем. Его здоровье отменно, такому можно только позавидовать. Но что сейчас происходит с его сознанием?

Резкий запах нашатыря врезался в нос. Мартин открыл глаза.

– Господи, Мартин, да ты нас до смерти напугал! – Маша заботливо обняла его за плечи.

– Да, голубчик, – озадаченно покрутил головой Захар Борисович, – ну и штуки вы выделываете! То окна одним взглядом закрываете, то падаете на пол чуть живым.

Мартин попытался встать, но голова кружилась, ноги подкашивались. Ему потребовалось время, чтобы снова обрести контроль над телом, казавшимся чужим.

– Я отключился? – испуганно спросил он. – Сколько прошло времени?

– Да пару секунд только, – сказала Маша, а потом добавила: – Но, знаешь, ты упал на пол навзничь. Было страшно.

Вместе с Захаром Борисовичем она помогла ему встать и усадила на диван.

– Чаю выпейте, – сказал доктор, пододвигая к нему чашку, – полегчает! Это обморок. Так бывает, вы просто перенервничали. Если бы у меня вдруг открылись такие способности, я бы не меньше испугался. Посидите пока какое-то время.

В глазах у Мартина двоилось, его лихорадило. Сознание судорожно пыталось увязать все события воедино.

«Значит, я просто отключился и мне все это привиделось? – соображал он. – Кесария, Иешуа, легионеры, Ада…»

– Ада! – вслух произнес он.

– Ада? – Маша удивленно взглянула на него.

На дворе стоял XXI век: Маша, с короткой, почти мальчишеской стрижкой, была одета в потертые синие джинсы, белую футболку и черный пиджак. Как он мог ей объяснить, что минуту назад находился с девушкой в белой тунике и кожаных сандалиях, что за секунду пережил день в Древней Иудее и разговаривал с самим Иисусом? Что был подвижником, и его только что арестовали за убийство центуриона? Однако все было именно так.

– Нам пора идти, – сказал Мартин, поднимаясь.

Он жаждал глотка свежего воздуха. Не мог надышаться.

– Вы уверены, что ваше самочувствие нормализовалось? – обеспокоенно спросил доктор.

– Да, вполне, – ответил Мартин. Ему и вправду стало лучше, кровь прилила к лицу. – Спасибо вам, что помогли.

– Чем мог. Но вам лучше не оставаться сейчас одному. Ваше состояние неустойчиво, могут происходить разные явления.