Героновы глазки

– Мы запросили у айтишников, стало известно, фото Александр отправил к вам на компьютер со своего, сохранил, дальше разослал всем от вашего имени. Вы понимаете серьезность ответственности, если выяснится, что вы как-то участвовали в этом всем? – и не дав ответить продолжил, – здесь собрались только заинтересованные лица, поэтому лучше сразу поведайте нам обо всем, что вам известно.

– Я ничего об этом не знаю. Фотографию в тот день я даже не увидел, мне ее Маша, коллега, прислала потом. Я просто ушел домой, когда он… ну, накричал на меня. И нет, я не хлестал его плетьми и не снимал этого…

Возникла пауза. Минуту восемь глаз смотрели на Антона, оценивая его слова. Наконец, Сергей Семенович вопросительно взглянул на Степана Риммовича, тот одобрительно кивнул.

– Хорошо. Вам нужно изложить весь свой рабочий день до и после конфликта с начальником отдела. Напишите все, что помните. Но прежде, вам нужно ознакомиться вот с этим. – Он протянул Антону лист Согласия. Антон прошелся по строчкам и изумленно вскинул брови.

– Детектор лжи?

– Скорее, полиграф, – поправил «С.С.», – возможно, из-за стресса, вы упустили какие-нибудь детали. Полиграф позволит прояснить ситуацию. Конечно, если вы не возражаете. Кстати, чтобы вы знали, юридический отдел подготовил несколько исков в связи с инцидентом и увольнением здесь не обойтись. Вот только имя ответчика, – небольшая пауза, – все имена ответчиков пока не названы.

«Что ж, – подумал Антон, – лучше так, чем через суды и следствия». – и подписал Согласие.

– А что теперь с Александром?

– Он отстранен до выяснения всех нюансов. Но теперь уже ясно – нам нужен новый начальник отдела архива.

– Молодой человек, стоит ли вам сообщать, что все происходящее в связи с этим должно оставаться неразглашенным?

«Вот и познакомились», – заключил Антон, к нему обращался сам Кронберг.

– Конечно. В смысле, нет, я все понимаю. («Какой же я идиот» – подсказывал внутренний голос.)

Ничего не сказав более, а в случае с юристконсультом, не сказав и не сделав на этой встрече вообще ничего, трое мужчин, кроме «С.С.» удалились. Сделали они это на 9,9 по градации оценок синхронного вставания.

«С.С.» не давая передышки Антону, повел его к специалисту полиграфа на допрос.

«Ага, значит он уже ждал меня. Конечно, с чего мне отказываться от детектора лжи, если я не виноват.» – пронеслось в голове.

Процедура оказалась длительной, больше часа, включая подготовительную работу, хоть скрывать ему было нечего (почти, если не считать позаимствованные канцелярские товары и игру в онлайн казино. Он очень надеялся, что так как тема для разговора другая, вопросов о содеянном не зададут на полиграфе). Хорошенько взмокнув, к трем часам он освободился, получив ценные указания по поводу своих дальнейших действий и отправился домой. Как сказали в службе безопасности, ему необходимо ждать звонка и если все в порядке, то он сможет вернуться к своей работе.

«Интересно, как все это восприняли коллеги? Те самые стервы и стервятницы, вьющиеся у ног Александра, бывшего начальника отдела архива.» – Приставка бывший приносила два ощущения, тревожное – новый босс, новые правила, и совсем не факт, что его заинтересует в своей команде человек, из-за которого (в некотором смысле), уволили предыдущего босса; волнующее – «А может назначат меня? Ну хоть Вр. И.О…»

Даже когда дома Антона ждала семья и глюк в пять этажей высотой, с которым он до сих пор не понимал что делать, его не отпускали мысли о возможности прорваться на работе. Стать высокооплачиваемым, ценным сотрудником с ДМС-программой «Руководство» и собственным единственным во всей компании кабинетом начальника отдела.

Грезы о безоблачных буднях затуманили разум настолько, что Антон и не заметил как вернулся домой.

На следующее утро, в первый день уик-энда, Вика собрала детей и уехала к родителям. Встречу планировали давно, но так как Антону запретили покидать город, он остался дома. Лицом к лицу со своей Трансляцией. Пока он не знает, что это такое.

Как-только дверь захлопнулась, он сел с кружкой крепкого мятного чая напротив наиболее необычного окна своего дома. Около пяти минут Антон просто сидел и грелся горячей кружкой. Тепло от нее дарило умиротворяющее ощущение защищенности. Из динамиков компьютера на полную мощность «Пинк Флойд» воспевал Сида Майера в своей «Сияй, чокнутый бриллиант».

Антон распахнул окно. Осенний теплый ветер ворвался в комнату сквозь человека, одной ногой взобравшегося на широкий подоконник. Ему очень хотелось потрогать самолет, но сделать это руками невозможно, слишком далеко. Роджер Уотерс на полную вел свое соло и Антона вполне приняли бы за обезумевшего фаната, наслушавшегося психоделики, шагнувшего к звездам, если бы он попытался потрогать.

В кабину вошли люди в форме пилотов. Перебросились парой фраз, на ходу включая свои приборы. Антон обомлел. – «Что, если они заметят меня?!» – эта мысль испугала его, но ничего не произошло. Он или невидим для них, или они плод его «съехавшей с катушек» фантазии.

«В конце концов, а что произойдет, если они меня заметят? Передадут диспетчеру, что незнакомец смотрит на них из своего окна на восьмом этаже? Бред.»

Пилоты продолжали подготовления к полету. В кабине включился мягкий свет, двое мужчин прямо перед его глазами о чем-то говорили, допивали кофе в бумажных стаканчиках.

– Разве так можно? – спросил ни у кого Антон.

Вдали что-то показалось…

По воздуху, на уровне шасси самолета приближался трап.

«Сюда везут пассажиров?»

Трап пристыковался, дверь открылась, две стюардессы заняли свои позиции. Еще один человек на расстоянии метра от остальных, готовился проверять маршрутные квитанции. Автобус салатового цвета подъехал и выпустил счастливых путешественников. Они заходили на борт под приветственные, с ярко накрашенными губами, улыбки сотрудниц авиакомпании «Гигант Аэро».

– Почему я раньше не заметил логотип авиакомпании?

Уже больше половины пассажиров заняли свои места, когда в конце колонны Антон заметил знакомое лицо. Фигура этого плетущегося в хвосте человека была ему отлично знакома. Это Александр. Одетый явно не по погоде, возможно, самолет летит на юг, он шел с нескрываемой улыбкой, оглядывая все вокруг.

– Он увидит меня, он точно меня заметит, – потревожился Антон и слегка отклонился к стене, как будто это имело значение. Александр был последним пассажиром, поднимающимся по трапу. Наверху он замер, быстро сделал селфи и поторапливаемый бортпроводниками зашел в салон.

Антон вспомнил день знакомства с этим авиалайнером, по спине пробежали мурашки.

– Вы же разобьетесь! – закричал он пилотам, но его никто не слышал.

– На себя посмотри, идиот! – на балконе этажом ниже сосед поливал цветы. Антон даже не взглянул на него. Ему не пришло на ум, что сосед не видит ничего впечатляющего, кроме своих цветов.

– Надо что-то делать, срочно! – он кинул в кабину пилотов первое, что попалось под руку – кружку, подаренную мамой на новый год. Кружка исчезла в фюзеляже и через мгновение вырвалась из дна лайнера, пролетела восемь этажей и разбилась в десяти сантиметрах от дворового кота. Кот получил инсульт, потерял сознание, но остался жив. К его боевым заслугам – ломаному хвосту и рваному уху, прибавился рубец на маленьком кошачьем сердечке.

– Слышь, ты чего творишь? – осведомился сосед.

Антон проигнорировал его.

– Вот значит как! Его нет, даже для меня, какого тогда черта я вынужден его видеть? Все равно нужно сделать хоть что-то. Саша чуть старше меня, у него есть жена, родители. И все эти люди…

«И что ты сделаешь, позвонишь во все аэропорты и поделишься соображениями на счет возможной катастрофы? – поинтересовался внутренний голос, – Тебя пошлют, сначала вежливо, затем настоятельно, потом просто арестуют.»

Тюрьмы Антон очень боялся, так как был кормильцем семьи и не имел права не то чтобы отлучаться за решетку, он старался не болеть и не пропускать рабочие дни, за которые ему не заплатят. (Сейчас, как он выяснил, смены ему засчитывают, так как он освобожден от работы не по своей вине).

– Надо позвонить Саше! – первая разумная мысль и он в миг соскочил с подоконника, чтобы найти свой телефон.

– Абонент вне зоны действия сети. – нежный голос на той стороне провода.

Антон открыл «Фейсбук».

«Sasha CheKavo – online»

– Он все-таки в сети! – Антон не совсем понимал, что именно нужно написать:

«Саша, я понимаю, что ты сейчас подумаешь, но пожалуйста, не лети на этом самолете, у меня есть сведения, что он разобьется.» – отправил.

«Придурок, отвали!» – ответ.

Александр уже основательно выбрал виски из бара зала ожидания. Он очень боялся летать, но понимал, что по статистике авиаперевозки – самый безопасный вид транспорта. Поэтому он всегда мариновал себя алкоголем на время полета. Сообщение Антона он воспринял как способ поиздеваться над начальником, который попал в передрягу. Тем более он уже ему не начальник и может писать, что вздумается. В довесок к своему пожеланию для Антона, он опубликовал на своей странице соцсети селфи, где он улыбается, стоя на трапе самолета.

С Александром разговор от лица службы безопасности был менее любезный, чем с Антоном. Ему пообещали иск от ОАО «СтрахАльянс» и еще один от Владимира Кронберга. Так же предложили мировую с компенсацией морального вреда три миллиона рублей. Медиаторы, пригласи их любая из сторон для разрешения конфликта, конечно, снизят сумму компенсации. Но адвокаты Кронберга, дойди дело до суда, ее удвоят. Поэтому Александр решил взять тайм аут и отдохнуть на теплом берегу Сочи. Все взвесить, а так же дать время своему адвокату подготовить мощную линию защиты. То, что в этой истории не обойтись без юридической поддержки сомнений не было. Кронберг – акула. И эта акула не любит, когда мальки хлещут ее своими мерзкими плавничками. Адвокат Александра, его друг детства, Леонид, вел успешную практику. Он сказал, что они будут настаивать на расстройстве Александра на почве алкогольной зависимости, и если им и придется что-то заплатить Кронбергу, то как минимум один ноль в названной потерпевшей стороной сумме, лишний.

3

Длинная очередь из сотни людей в центре зала метро Белорусская, возле стенда с картой московского метро и кнопкой SOS. Сотня людей стоит по двое, трое, четверо и ждет своего счастливого билета. Прохожие недоуменно оглядываются, туристы фотографируют. Это очередь людей, желающих попасть зрителями на политическую программу, место отбора претендентов – московское метро. За это им заплатят четыреста пятьдесят рублей. В одиннадцать утра придет куратор и начнет отбор. Он пойдет вдоль толпы, вручая форматным лицам с правильной для программы одеждой, талончик – пропуск на студию и гарантию оплаты. Нервное напряжение возрастает с приближением одиннадцати. Многие люди здесь знают друг друга, они ходят зрителями на программы, «съемки», – как они сами называют, – регулярно, и это их основной заработок.

Денис, мужчина двадцативосьми лет, стоит в конце очереди, потеснившись между прихорашивающейся в свое зеркальце пенсионеркой, с давно окрашеными средней длины волосами, впалыми щеками, яркой помадой, и совсем молоденьким парнем, едва ли совершеннолетним, с модной стрижкой и оранжевым кардиганом. На женщине с зеркалом, как и на большинстве здесь стоящих, деловая одежда. В основном это дешевые костюмы у мужчин и много раз стираные блузы с юбкой у женщин. Некоторые и вовсе одели все лучшее сразу – желтую рубашку, коричневый галстук, неизвестного кроя брюки. Обувь подавляющего большинства постоянных зрителей не по сезону. Им просто не удается обновлять гардероб, когда ежедневный заработок уходит на первые нужды – еда, мелочи хозяйского быта, проезд.

Сегодня Денис впервые очутился в этом мире, обратной стороне шоу-бизнеса, подворках закулисья, вчера он и представить этого не мог.

Он ушел с работы три месяца назад, счастливо захлопнув за собой дверь, в поисках лучшей жизни и большего заработка. Конечно, ведь он классный специалист сверки и учета документов, работал в банке, знает основы логистики и хорошо разбирается в офисных программах. Деньги, полученные при увольнении, растаяли меньше, чем за месяц, временная подработка продлилась до нового года, и незаметно для себя, Денис оказался вне игры. Между государственными праздниками – новый год, 23 февраля, 8 марта, устройство на новое место оказалось трудной задачей. Компании продолжают публиковать вакансии, но приглашений на собеседование все нет. Денис уже не раз слышал, что его резюме впечатляет, опыт больно уж хорош и им нечего предложить специалисту его уровня. Теперь он сожалеет о своем решении уйти из банка. Вдвойне сожалеет – банк отправлен на санацию, в его бывшем отделе сейчас проходит масштабное сокращение. Он потерял три оклада. Три тысячи «легких» долларов проплыли мимо. В марте денег просить ему было не у кого, жена не общается с родственниками, а его родня никогда не была обеспечена настолько, чтобы помогать финансово. Друзья Дениса уже выдали ему огромные суммы с пометкой «отдашь когда сможешь» и понимают, что давать еще, значит расставаться с деньгами навсегда.

Разделавшись с временной работой, предложенной ему по знакомству, Денис встретил Новый год с бокалом шампанского и пожеланиями всех благ. Первого января он остался лицом к лицу с безысходностью и нищетой. В одночасье он превратился из подающего надежды молодого человека все в того же молодого человека в поисках подаяния.

Наступила весна. В этот раз он ожидал перевода от матери, абсолютно спокойно продолжая рассылать свое резюме, не обращая внимание на пустеющий холодильник. Во вторник, сразу после праздника восьмого марта, мать пришлет деньги и еще чуть-чуть – ему позвонят с предложением о работе. Вторник настал, холодильник опустел. Мать Дениса позвонила, извинилась, что сейчас у нее нет возможности помочь.

Денис не сразу понял смысл. Как же так? Он уже должен идти в супермаркет и только для порядка дожидался звонка. Подгузники, творожки и прочее, прочее. Все это должно уже лежать в тележке.

Когда Денис понял, то похолодел, ему словно влепили пощечину.

– Придурок! Ненавижу тебя, – в ярости от собственной немощи.

Когда он был клерком в банке, преуспевающим мужем и отцом, он предпочитал не докучать жене о финансовых аспектах их быта. Сам оплачивал счета за коммунальные услуги, съемное жилье и Рита, в общем-то, никогда не знала, сколько у них сейчас денег. Она понимала, что все в порядке, он играл роль добытчика и всех все устраивало. Теперь ему пришлось обратиться к ней за советом.

– Ероша еще спит, ты идешь? – подгоняла Рита.

Денис молчал, он не знал как сказать, что именно сейчас они очутились на дне. Он надеялся, что она все поймет. Рита поняла.

– У тебя нет денег? – спросила она.

– Нет. – он отвел глаза.

– И что делать? Подгузников хватит только до завтра.

«Подгузников, она только и думает о подгузниках!» – Денис паниковал и в этой панике злость и ужас переплелись, готовые выплеснуться.

– Надо что-то придумать.

– Да что ты говоришь? Надо было придумывать, когда ты увольнялся из банка. – она присела, ее мрачное лицо готовилось принимать слезы. – Ну делай же хоть что-то. Иди в магазин, попроси любую работу. Разгрузи им машину.

Пойти в магазин и униженно просить о куске хлеба. В магазин, где Денис всякий раз поправлял тон кассиров и совал в лицо чеки администратору, чтобы вернуть деньги за некачественные товары. Нет, он не может этого сделать. Он готов звонить друзьям и снова унижаться, спрашивая денег «до следующей недели», хоть пятьсот рублей, хоть триста. Но он не пойдет в супермаркет, чтобы получить ответную пощечину.

«В конце концов, сегодня мы еще не голодаем.»

– Это сетевой магазин. Там есть свои грузчики. – ответил Денис и очень надеялся, что есть другой вариант раздобыть средств.

– Я так и знала. Белоручка. Ты ищешь работу, чтобы опять ничего не делать, просиживая у компьютера, не думая о семье. Во всем, что случилось, виноват ты! – она встала и пошла в комнату к спящему сыну, чтобы обнять его и прослезиться в подушку.

Денис остался один. В широкое окно кухни он видит играющих на площадке детей, их родителей. Он видит припаркованные автомобили и людей, спешащих к себе домой, в свои квартиры. Он сидит в съемной однокомнатной квартирке, у него нет машины, сегодня у него нет денег, завтра ему нечего будет есть.

Денис в отчаянии, но он понимает, что не исправит ситуацию, если буквально куда-нибудь не пойдет, дома решения нет. Бабушка говорила ему перед шагом в большую жизнь: «Когда будет очень плохо, не сиди дома, пройдись по улице.» И Денис вышел на прогулку.

– Что же мне делать? Что делать? – «отскакивало» от него без смущения перед прохожими. Денис прошел мимо супермаркета, одиноко стоявшего посреди единственной площади их маленького городишки.

– Господи, помоги мне! – самое время обратиться к Господу. Он пренебрегал этим всякий раз, пока не попадал в тупик. В Новом Ступино, «Первом эко-городе России», расположенном в восьмидесяти километрах от Москвы, где живут Денис, Рита и их сын, есть два места для прямого общения с Богом – святые источники, по одному с каждой стороны города. И церковь, конечно, но ее Денис не посещал. Он отправился к ближайшему источнику. Пройдя по тропинке около ста метров, недалеко от церкви, он обнаружил на земле десятирублевую монету.

– Спасибо! – удивленно обратился он к Богу. – Мало, конечно, но для начала сойдет. – Находка ободрила его и он с уверенностью пошел дальше к источнику, позволяя лучам солнца греть лицо. Вчера было восьмое марта, праздник и выходной. Многие жители Н.С. ходили к источникам, несмотря на мороз. Денис тоже решил умыться святой водой. По пути ему встретились горожане, несущие воду в девятнадцатилитровых пластиковых бутылках. В городе принято употреблять ее в пищу, она считается чистой и целебной. Сам источник представляет собой часовенку, внутри обустроенную как мини бассейн с ключевой водой, так что в любое время года можно принять «освежающую ванну», и рядом колодец для питья, с той же водой. Именно поэтому Денис брезговал ее пить.

Он остановился перед мостиком, за которым на поляне, окруженной лесом, с ним готов побеседовать святой источник. Справа, в полусотне метров над землей, как врата от чужаков, высится мост побольше, железнодорожный. Денис оглянулся в ожидании, когда люди исчезнут с горизонта. Ему не хотелось делить с кем-то еще свой скорбный поход. У часовни с источником никого не оказалось.

Он зашел, присел на корточки, умылся в ключевом бассейне. Обратил внимание на образ святой Марии, с приставленным к ней поликандилом. В песочке стояли недавно горевшие свечи. Видимо, еще часов шесть назад, на рассвете, смельчаки искупали здесь свои грехи.

Из песка торчали монеты. Пятерки, десятки, рубли, копейки. Всякий, кто купался в бассейне, считал правильным оставить монетку под образом Марии. На пожертвование церкви или просто, потому что так все делали. У Дениса «загорелись» глаза: «Деньги!»

Ни секунды не сомневаясь, он потянулся к монетам. Господь услышал его! Денис вонзил пальцы в песок и начал рыть, жадно, как волк дерет свою добычу. Он не пропустил ни одной монеты, оставил только копейки – десятки и пятерки. Деньги он клал в карман быстро, так что там оказалась не только медь, но и песок. В какой-то момент ему показалось, что кто-то идет. Он резко развернулся и прогулочным шагом вышел из часовни. На улице никого. Он сделал вид, что позабыл какое-то дело, стукнув ладонью по лбу, спокойно закрыл дверь и рывком бросился заканчивать раскопки. На подоконнике он заметил еще кое-что интересное. Там лежали свежепринесенные яблоки, мандарины, хлеб, яйца, блины. Многие вместо денег оставляли продукты. Секунду поколебавшись, он стал рассовывать еду по карманам. Свечи попадали, часть песка высыпалась на пол, подоконник опустел. Денис разровнял поверхность поликандила, смел просыпавшийся песок в бассейн, подумал, не оставить ли все-таки рубль-другой под свечками. Не оставив, вышел. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Денис впервые в жизни воровал.

«Можно ли назвать воровством, когда берешь поданное не тебе, чтобы накормить свою семью? – думал он шагая по тропинке в город. – Это ли было ответом Господа на мою просьбу? Или же я согрешил, взяв чужое, взяв деньги и еду у церкви…»

Перед выходом на главную улицу Денис заметил, как из храма выходит сгорбившаяся женщина с одетыми в тулупы и валенки ребятишками, в руках у них по маленькому пустому пакетику. Они завернули к источнику.

Угрызение совести свербило саму душу. Они идут за тем, чего уже пять минут там нет. Вместе со страхом пришло удовлетворение – он снова добытчик!

Пройдя почти до дома, все еще озираясь, не следят ли за ним, Дениса осенило.

– Есть ведь еще и второй источник! – он побежал. Оказавшись на новой тропинке, пошел быстрым шагом, вглядываясь и прислушиваясь.

«Нет ли помех?» – звучало в туманной голове от имени страха.

«Преступник всегда возвращается на место преступления,» – вспомнилось ему.

Никого нет.

Денис осторожно заглянул в часовню – пусто. Не совсем пусто – те же продукты на подоконнике, то же поликандило. Осталось проверить главное, деньги.

Он вонзил свои пальцы в холодный песок в поисках клада. Сначала ему показалось, что здесь уже кто-то побывал или жители не очень ратуют для купания этот источник.

– Есть! – металлический кружок вынырнул из песка. Денис обрадовался пополнению своего сундука сокровищ как мальчик, случайно вырывший на заднем дворе ножик. Он еще раз исследовал место хранения монет подаяния, положил в карман все, что мог найти и принялся за урожай под окном. Все карманы его куртки уже полны едой, деньгами, песком. Он рассовал новую еду в рукава и за пазуху. Объем тела заметно увеличился. Закончив, Денис отошел от источника и облегченно вздохнул. Он выполнил то, что просила жена: «Делай же хоть что-то», – сказала Рита. Пожалуй, это что-то он и сделал.

Возвращаясь по тропинке он думал как лучше объяснить дома такой странный набор продуктов. Его нет уже почти два часа.

На горизонте появились три точки. Денис не хотел быть замеченным, поэтому сразу прыгнул в кусты, оттуда зашел в лес и пошел, пробираясь по сугробам, параллельно тропинке, в город. Послышались детские голоса.

– Это они! – он понял, что к нему приближаются та женщина в платке и ее ребятишки. Больше никому не пришло в голову идти утром буднего дня, в мороз, на источник. Кроме попадьи и нищего, бывшего клерка.

Он затаился между ветвей березы, решил слегка уменьшить объем топорщящихся карманов, стал есть вареные яйца. Остальные продукты он еще мог объяснить, как свой особый выбор в супермаркете, но не вареные яйца, их просто не продают. Нужно съесть восемь штук. Голоса приближались. Денис уже мог видеть их хозяев. Дети весело шагали, напевая песню, их мать шла спокойно, держа в руках все тот же пустой пакет.

– Какая же я скотина! – очень отчетливо выразил свои чувства Денис, прожовывая третье вареное яйцо. – Ворую у детей священника. Хоть бы чуть-чуть оставил им яблок или блинов. Делиться поздно. Он дождался, пока они уйдут и побежал по сугробам прочь, в город.

Добравшись до супермаркета, пересчитал деньги. Четыреста тридцать семь рублей мелочью в песке. Денис присел за крыльцом магазина, высыпал все деньги в небольшой сугроб, хорошенько провалял их и собрал в свой шарф, чтобы высушить. Высыпал в карман, отчего тот изрядно отвис.

«Я же не могу выдать на кассе гору грязной мелочи.» – он зашел в магазин. Подступился к ячейкам хранения вещей и начал выгребать весь свой урожай в одну из них, между делом выискивая обвинительные взгляды. На лице образовалась глупая непринужденная улыбка. Опустошив карманы от продуктов, он зашел в торговый зал и выбрал несколько нужных в доме мелочей. На кассе взял большой и маленький пакеты, а так же с десяток прозрачных бесплатных для текучих и сыпучих товаров.

– Сорок шесть рублей. – Нисколько не дружелюбно подвела итог кассир. Дениса тут знали как хама и ворчуна. И даже если бы он сразу сделал покупку на всю сумму, вывалив кучу мелочи, сотрудники никак бы это не прокомментировали, опасаясь записи в жалобной книге, вызова администратора и напоминания от Дениса, что они никчемные создания, раз сидят здесь и даже не могут нормально выполнить свою простую работу.

Расплатившись, он подошел к ячейкам, открыл свою и разом стряхнул все в большой пакет. Вышел на улицу в похудевшей куртке, ему полегчало.

Теперь он спокойно добрел до автомата по продаже билетов на электричку, выбрал билет до Коломенского и обратно на экспресс. (Электрички на Москву здесь не проходили, но автомат стоял, так как в девяти километрах от Нового Ступино располагается платформа Жилево Павелецкого направления) Необходимо внести четыреста сорок рублей.

Он засовывал монеты одну за другой, слегка отряхивая от налипшей грязи. Когда деньги закончились, до билета не хватало сорок девять рублей. Отлично, ему и не нужен билет, он нажал «отмена» и получил возврат средств. Только на этот раз купюры по сто и пятьдесят рублей. А так же мелочь, четыре новеньких десятки и рубль. Плюс этого аппарата в том, что он принимает монеты даже по пятьдесят копеек, а сдачу всегда дает не теми деньгами, которые в него только что вошли.