За то, что дорого

Не обращая внимания на ее тщетные попытки вырваться на волю, я наклонился вперед и похлопал взмыленного Пожирателя Кактусов. Пот стекал у него по бокам и из-за ушей, но он, наблюдая за пленницей, держал веревку натянутой.

– Ай, браво! Молодец, малыш. Ты просто молодец. Настоящий ковбойский норовистый бронкс.10 Умница!

Я соскочил с седла и медленно направился к дикарке. Хулиган не сдвинулся ни на дюйм, веревка была натянута как струна и казалась очень тонкой и ненадежной.

– Ай, хорошая… Красавица моя… – размеренно, успокаивая и себя, и лошадь, заговорил я. – Ай, умница…

Она замерла, услышав мой голос, и нетерпеливо фыркнула. В ее глазах горел злой огонек, она готова была драться за свою свободу, и я почувствовал бы разочарование, если бы не увидел этого огонька. Я подходил все ближе и ближе, и она пригнула голову, вся красиво «собравшись». Шаг… еще один… еще…

Внезапно я остановился.

Этот мустанг… Чертовски красивый мустанг, ровно стоявший передо мной и не спускавший с меня темных, умных глаз. И вдруг я вспомнил. Вспомнил эту лошадь.

Когда у хозяина ранчо, где я работал, конокрады угнали табун отменных, лучше, чем иная чистокровная лошадь, мустангов, ей было три года. Ее звали Рамона, это я ее так назвал, вспомнив имя знакомой девушки, которая как-то помогла мне и провела через заваленный снегом перевал. Отчаянная девчонка, тем более что тогда у меня на хвосте «сидела» банда серьезно настроенных преследователей.

Я не знаю почему, но из всех ковбоев Рамона выбрала именно меня. Сесть на нее мог любой, а вот ездить… Но я нашел с ней общий язык, потому что всегда любил непокорных. А она никогда не покорится до конца. На ранчо никто не испытывал к ней особой любви. Если ей что-то не нравилось, она делала одну «свечку» за другой, лягалась и изредка наступала на ноги. Это было довольно больно. Вам лошадь когда-нибудь наступала на ногу? Если нет, поверьте мне на слово.

– Рамона… – прошептал я. – Ну здравствуй, девочка.

Я сделал очередной шаг, и она больше не пыталась убежать. Не говорите мне, что лошади не помнят! Она помнила меня, это была моя лошадь, которая сейчас тыркалась теплым носом мне в ладони.

– Здравствуй, девочка. Здравствуй…

Я обнял ее за шею, прижался щекой к ее мягкой шерсти, и замер. Игреневая, словно почувствовав всю трепетность момента, тоже стояла не шелохнувшись. Я не верил, что такое может быть, что среди тысяч диких табунов возможно встретить лошадь, которую воспринимал когда-то не иначе, как друга. Не верил. И встретил.

Я вернулся к терпеливо ждавшему Хулигану, отвязал лассо от луки седла и почесал мерина за мокрыми ушами.

– Устал, Пожиратель Кактусов? Давай, пожуй травки.

Потом, постепенно сворачивая веревку, вернулся к Рамоне и отвел ее в тенек под деревья. Хулиган направился сюда же и стал пихать меня мордой в спину, требуя заботы и о его персоне. Я вынул из кармана куртки несколько длинных сыромятных ремешков – «свиную тетиву», которые ковбои всегда носят с собой: мало ли придется спутывать ноги бычку. Я выбрал два самых крепких ремешка, связал их вместе и стреножил Хулигана. Теперь далеко не удерет. Я снял с него оголовье и расседлал своего помощника. Его спина, как раз под седлом была темно-рыжей, почти коричневой от пота. Я растер его травкой, а он спокойно стоял на месте и только довольно жмурился. Отпустив мерина, я положил вальтрап на солнце, чтобы просох, а сам уселся неподалеку под кустами и принялся жевать кусочки вяленого мяса и аппетитные «медвежьи ушки» Тома. Рамона к этому времени совсем успокоилась, щипала траву и, кажется, больше и не вспоминала о подругах.

Когда вальтрап высох, я аккуратно сложил его и направился к мустангу. Она подняла голову от травы и, не выказывая никаких признаков беспокойства, понюхала протянутое одеяло. Так, это хорошо… Рамона никак не реагировала на мои действия даже тогда, когда я просовывал ее уши между ремешками оголовья и затягивал подпруги.

Хулиган стоял в стороне и смотрел на нас. На его коварной морде было написано что-то вроде удивления.

Рамона была подозрительно тихой, и я прекрасно понимал, что она приготовила мне сюрприз. Большим пальцем руки я опустил левое веко лошади на ее глаз, чтобы она не видела меня, и быстро сел в седло.

Существует огромная разница между первой и последующими объездками молодого дичка. В первый раз лошадь просто старается сбросить с себя седло и оголовье, во второй раз она становится умней и осторожней и уже пытается избавиться от самого седока. Рамона же знала, что такое и седло, и всадник. И еще она была умна.

Она разом сорвалась с места и понеслась легкими скачками, словно проверяя держусь ли я у нее на спине так же крепко, как и два года назад. Ей совсем не понравилось то, что за прошедшее время моя посадка если и изменилась, то только к лучшему. Мне уж стало казаться, что все пройдет мирно, как она вдруг «сломалась» надвое. Седло почти вывернулось из-под меня, и я чуть не потерял равновесия. Сильные прыжки пошли и вбок, и вверх. Я не препятствовал лошади и с каждым скачком все больше узнавал свою Рамону. Дикарка в прериях ничуть не стала хуже, даже наоборот.

Сейчас у меня была одна задача: не упускать из виду голову мустанга. Это было важнее всего, потому что потерять в данной ситуации голову, значило скакать с завязанными глазами: ты готовишься к одному толчку, а встречаешь другой. Когда мустанг останавливался, я пользовался случаем и каждый раз заставлял его идти рысью, так что вскоре лошадь почти перестала кидать вверх задними ногами. Она сделала несколько длинных скачков и остановилась, жадно глотая воздух.

Я коснулся правой ногой земли, но левую все еще держал в стремени. Рамона наблюдала за мной, а мне этого только и надо было. Я заставлял ее вспоминать все, уже почти забытые уроки, которым учил раньше. Я постоял так минуты две, а потом снова сел в седло. Раз за разом я садился и спешивался, но она стояла не шелохнувшись.

– Умница!

Я похлопал ее по шее и угостил кусочком хлеба из моего обеда. Она осторожно, – так, как только она одна и умела, – взяла с ладони лакомство. Снова я сел в седло и немного пошагал ее, внимательно прислушиваясь к ее дыханию и радуясь тому, что оно довольно быстро приходит в норму. Я привязал лошадь к кусту, распихал свои пожитки в седельные сумки и накинул на рыжего лассо. Сел верхом и развернул Рамону.

В пылу погони я и не заметил, куда меня занесла судьба. Местность вокруг была совершенно незнакомой, но я решил довериться Хулигану. Уж он-то дорогу домой точно найдет. Он направился строго на запад, а я поглядывал по сторонам, всматриваясь и прислушиваясь. Прерия была пустынна, только где-то на горизонте ветер поднимал небольшие тучки песка. Плавно покачиваясь, я ехал на запад. Ехал… ехал… ехал…

…Я проснулся от того, что Рамона остановилась. Медленно открыл глаза, и передо мной во всей красе предстал какой-то каньон. Черт знает, как он назывался, но это место мне не очень-то понравилось. Если учитывать, что солнце уже собиралось удалиться на покой, в густых тенях высоких скал он казался почти зловещим. Я выругался и обозвал себя дураком. Это ж надо было умудриться уснуть, когда за рыжим пройдохой нужен глаз да глаз! Сам виноват в случившемся, в следующий раз ушами хлопать буду меньше.

Да и вообще – слава Богу, что меня не пристрелили…

Хулиган невозмутимо щипал траву, а Рамона обрывала листики с росшего рядом куста.

– Эй, ты, Пожиратель Кактусов! – заорал я на мерина.

Мой голос гулкими скачками запрыгал от одной стенки каньона к другой и вскоре растворился где-то в бесконечных ущельях. Рыжий испуганно захрапел и прижал уши. Игреневая ударила копытом и нетерпеливо затанцевала на месте.

– Тихо, тихо, – произнес я, укорачивая повод. – Ничего же пока не произошло.

На меня самого удручающе подействовало это слово – «пока». Пока, на мой взгляд, предусматривает продолжение или что-то похожее на продолжение. Уж лучше бы его не последовало.

Я подозвал мерина поближе.

– Теперь я буду руководить операцией по возвращению домой. Хватит с меня проводников. Вот и верь таким, как ты.

Но рыжий на мое возмущение не обратил никакого внимания. Он только продолжал настороженно храпеть и смотрел куда-то или на что-то у меня за спиной. Недолго думая, я оглянулся и увидел деревянный сарай. Сарай в таком месте? Я шагом направил Рамону к постройке, уверенный на все сто, что она пуста как ореховая скорлупа без ореха. Иначе меня уже не было бы в живых. Или я был бы жив, но под чьим-то прицелом… У нас тут разговор короткий.

Мерин нехотя поплелся за мной, продолжая тревожно фыркать. Никуда не торопясь, я завернул за уступ скалы и внезапно увидел… город.

Это был самый обыкновенный городишко Запада, не хуже или не лучше того же Бут-Хилла. И он ничем не отличался бы от других поселений, если бы не был… мертвым. Когда я с опаской въехал на главную улицу, бывшие жилые дома уставились на меня как на непрошеного гостя. Ни в одном из них не горел свет, нигде не лаяли собаки, в конюшне не хрумкали сеном лошади. Здесь стояла такая оглушающая тишина, что был слышен каждый шорох, каждый скрип седла, каждый удар подковы о камень. Я скинул ременную петлю с правого револьвера, удерживающую его в кобуре, и медленно продолжил путь. С легким шелестом меня обогнал шар перекати-поля. Налетевший порыв ветра качнул вывеску с названием салуна. Она тихо, зловеще заскрипела.

Я мучил себя догадками и вопросами. Что это за город? Кто его построил? Куда делись все его жители? И почему они решили жить именно здесь, в суровом каньоне, куда с трудом проникает солнечный свет? Я не мог найти ни одного разумного, логичного ответа, и в голову стали лезть всякие мысли о призраках, неуспокоившихся душах и прочей нечисти.

Я читал все, что было написано на вывесках. Магазин Джеймса Хокса… салун «Тропа Гуднайт»… ателье мадам Винсент… Это что-то французское… Но Франция! Тонкая, изысканная Франция в сумрачном каньоне, среди голых скал?! Невероятно! Я читал про эту страну, когда учился в школе, да и после школы никогда не ленился брать в руки хорошую книгу. Книги надо уважать, это верные друзья.

Около раскрытых нараспашку дверей бара я остановил лошадь и, чуть пригнувшись, заглянул вовнутрь. Чистый песчаный пол, типичные для подобных заведений столы и стулья, на гладкой, без единой пылинки, стойке стоял стакан с недопитым виски, словно тот, кто пользовался этим стаканом, куда-то вышел на минуточку и сейчас вернется. На широких полках, рядом с которыми висело большое зеркало, стояло множество бутылок отменного «бурбона». Внезапно я понял, что у меня по спине давно бегают мурашки. И опять-таки тишина…

Но больше всего меня удивило отсутствие пыли на предметах в салуне, паутины или еще каких-то следов запущения. Снова между лопаток прополз неприятный холодок. Я мало кого боялся на этом свете, но тот свет, за гранью объяснимого и понятного, действительно меня пугал.

– Что за чертовщина?..

Эхо только насмешливо передразнило: «Чертовщина… чертовщина…» Мой взгляд соскользнул с полок со спиртным на зеркало. В нем я видел свое собственное отражение, отражение настороженной Рамоны и стоявшего рядом с ней Хулигана, нервно прядавшего ушами. И все было бы вполне нормально, если бы прямо за нами, в зеркале, я не видел несколько светящихся, бело-зеленых огоньков. Они все время двигались и перемещались, постоянно меняясь местами. Я резко обернулся, чувствуя, как первый раз в жизни меня трясет от страха. От страха перед чем-то неизвестным. Огоньки лихорадочно заметались, а потом спокойно, не торопясь, поддерживаемые туманными тенями подлетели к одному из домов и скрылись в темном дверном проеме.

Где-то ставня ударилась об стену. Хлопок прозвучал в тиши как выстрел. Рамона взвилась на дыбы и, рванувшись вперед, помчалась прочь из города. Вслед за ней припустил, что есть духу и рыжий. Лошади понесли.

Не помню, как я добрался до конюшни Тома, но, когда вернулся, было, судя по звездам, далеко за полночь. Я расседлал лошадь, в темноте растер ее пучком сена и завел вместе с Хулиганом в корраль. Ничего, сегодня она пускай переночует с остальными, под открытым небом. Прихватив седло и винчестер, я с трудом вскарабкался на сеновал.

Несмотря на то, что я очень устал и действительно был напуган, я испытывал чувство огромного удовлетворения. Ведь теперь Рамона была рядом.

V

– ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Заарканил все-таки!

Вандер стоял около корраля и никак не мог налюбоваться на мою красавицу. В его голосе слышалось сдержанное восхищение.

Сунув под мышку трензель, я стоял рядом и почти не слушал его. Все думал о том городе в каньоне. Может, мне все приснилось? Может, вовсе и не было никаких огней? Если честно, я вообще уже не знал, что было, а что – нет.

– Фокс!

– А?.. – я рассеянно посмотрел на Тома, а он, но только внимательно, на меня.

– Ты сегодня какой-то странный, – заметил он. – Что вчера произошло? У тебя какие-то неприятности?

Я отрицательно мотнул головой.

– Что-то непохоже, – засомневался Вандер. – Ну а если молчишь, значит, есть на то причины. Я говорю тебе, что вечером, когда тебя не было, Айелло устроил в салуне грандиозную попойку.

– В честь какого праздника? – поинтересовался я. Попойка у них… Я вот интересней повеселился.

– Он расширил свои владения и теперь, вдобавок к остальному, ему принадлежит еще и земля маленького ранчо «Лилия». На нем уже давно никто не живет, а старого хозяина не помнит ни один человек в Бут-Хилле. Площадь ранчо крошечная, но там столько воды и густой травы… Луга питает талая вода со снежных вершин гор.

– Мечта любого скотовода, – пробурчал я, сбивая пыль с джинсов.

– Вот именно. Это лакомый кусочек. Поэтому Айелло твой должник.

– С чего ты это взял?

– Так ведь это ты привез ему купчую.

– Да? Может, он теперь начнет в силу признательности дружить со мной семьями?

Решив, что трензель уже достаточно согрелся и что хорошее настроение Рамоны обеспечено, я зашел в корраль, взнуздал игреневую и вывел ее наружу. Потом сходил в конюшню за щетками и принялся наводить блеск на шоколадную шкурку. Рамона стояла спокойно, как подобает воспитанной лошади.

– Поедешь в город?

– Да, хочу купить новые сапоги.

– Будь осторожен, ладно?

Я затягивал подпруги, когда на дороге появился какой-то всадник. Он гнал карьером, благодаря чему подскакал к конюшне довольно быстро. Со взмыленной кобылы темно-гнедой масти с широкой белой полосой на морде соскочил парень лет 18-ти и торопливо перекинул Вандеру поводья.

– Господи, Том, мистер Менард уволит меня! Я опаздываю на работу на 15 минут! – воскликнул он. – Я пропал!

Он развернулся, бросил быстрый взгляд на Рамону и бегом побежал в город. Только пятки засверкали. Мы с Вандером переглянулись и захохотали.

– Чепуха! – усмехнулся конюх. – Менард выгоняет, если опаздываешь на 20 минут.

Сегодня я собирался завтракать в «Заходи, приятель!». Пускай все те, кто позавчера был в салуне и слышал мою перепалку с Айелло, узнают, что я не сочинял и что у меня действительно есть лошадь. По городу пойдут слухи о красивой кобыле игреневой масти, и эти слухи достигнут, рано или поздно, «Звездного». Именно поэтому просьба Тома об осторожности была весьма и весьма уместна.

Я привязал Рамону к коновязи рядом с еще двумя лошадьми и вошел в салун. Он был пуст, если не считать двух ковбоев, которые с поразительной быстротой поглощали завтрак. Я занял место у стойки и, когда огромный бармен подошел, чтобы принять заказ, весело поздоровался:

– Доброе утро, Джо!

Он ничего не ответил и только не спускал с меня глаз в ожидании заказа. Мы смотрели друг на друга. Я решил, что он меня не расслышал.

– Привет! – я хотел даже помахать ему рукой.

Опять никакой реакции.

– Джо, ты что, никогда не здороваешься?

– Он здоровался, – поправил меня один из ковбоев. Как же я его не узнал! Это был Фрэнки. – До той встречи с конокрадами он всегда говорил «Привет!» Вернее, кивал головой, давая понять, что прочел по губам. Он тогда едва шкуру свою спас и вот теперь очень редко, когда здоровается. Он глухонемой, приятель.

– Глухонемой, который потом обязательно заговорит? – не поверил я, но тут же сообразил, что чья-то беда вовсе не повод для зубоскальства. – Да, паршивая шутка… Извини, Джо.

Фрэнк неожиданно отложил нож и, медленно поднявшись из-за стола, двинулся в мою сторону.

Не понял?.. Бить, что ли, идет из-за неудачной шутки? Уже и сказать ничего нельзя… Я внутренне собрался.

Но не дойдя до меня пары шагов, Фрэнк остановился и смущенно переминулся с ноги на ногу. Тоненько звякнули шпоры.

– Кстати… – он запнулся, и я понял, что внесение изменений в мой портрет покамест откладывается. – Я хотел извиниться за тогдашнее. Я не хотел к тебе лезть. Ты… ты нормальный парень.

– Забудь, Фрэнк. Я не в обиде.

Теперь к моим блуждающим огням присоединились еще глухонемой бармен и воспитанный ковбой. Одно чудо быстро сменялось другим.

После завтрака я, как и говорил Вандеру, направился в магазин за новыми сапогами. Продавец тоже узнал меня и, протягивая мою покупку, сказал:

– Клинт не забудет того, позавчерашнего. Здесь с ним таким образом еще никто не разговаривал. Он захочет с вами поквитаться, мистер. А когда увидит вашу шоколадную красотку, так и вовсе одуреет. Берегитесь!

– Спасибо, непременно учту, – поблагодарил я и вышел.

Если честно, я сам себя не понимал… На кой черт я схлестнулся с Айелло? Что он мне, жить мешал, что ли? Или мешает?.. Спрашивается, почему бы не забрать Рамону и не убраться отсюда подальше. Таких, как Айелло, на Западе полно, всех все равно не перестреляешь. Так почему стрелять должен именно я?..

Я сунул сапоги в седельные сумки, вздохнул, так и не найдя решения нешуточной дилеммы, и оглянулся. По улице, в мою сторону направлялись три всадника. Кавалькаду возглавляла блондинка лет восемнадцати, верхом на высоком, примерно ладоней семнадцать11, вороном мерине с белым носочком на задней левой ноге. На лошади она сидела боком, в дамском седле, как полагается всем благовоспитанным леди. За девушкой ехали два парня на крепких каурых лошадях. Однако это не мешало им иметь по увесистому револьверу системы старины Кольта.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Бут-Хилл – так традиционно в городах Дикого Запада назывались кладбища, где хоронили убитых в перестрелках стрелков. Название (Boot Hill – Сапожный холм) обязано своим происхождением тому обстоятельству, что похороненные здесь люди умирали, «не сняв сапог».

2

«Пони экспресс» – почтовая система, которая начала функционировать в 1860 году, и действовала от Сент-Джозефа, штат Миссури, до тихоокеанского побережья страны.

3

«Руссель, Мейджор и Ваддель» – фирма, основавшая «Пони экспресс». Фирма закупила полтысячи выносливых и резвых индейских пони и наняла 80 крепких, не слишком высоких курьеров.

4

На самом деле в то время, так называемых, русских «смит-и-вессонов» еще не существовало. Их стали выпускать только в 1869 году.

5

Винчестер – заряжающаяся с казённой части винтовка, обычно с продольно скользящим затвором, управляемым рычагом, и подствольным трубчатым магазином, впервые изготовленная Оливером Ф. Винчестером и выпускаемая фирмой «Винчестер Армази Ко».

6

Lobo (исп.) – волк.

7

Кит Карсон, Дядя Дик Вуттон, Джим Бриджер – американские первооткрыватели и первопроходцы.

8

Индейский пони – здесь: объезженная, строптивая лошадь или мустанг.

9

Шериф – начальник полиции округа.

10

Бронкс (от испанского «bronco» – дикая, необъезженная лошадь) – объезженная, но строптивая лошадь.

11

Ладонь – мера роста лошади, равная четырем дюймам (около 10-ти см).