«Черное» и «Белое»

– Хоти знать, кто вы и что с вами происходит, – начал тот, что был в морге, отойдя к бару и взяв из него бутылку. Вы сказки, мифы, часть фольклора множества народов и наций, я знаю, как это звучит но…, – затих он на полуслове, достав стаканы со стойки. Вы думаете что сказки, это просто выдумка, и не чего больше, что это аллегория, литературное преувеличение и все, нет, это не так! Там есть ложь, но совершенно иного толка, чем вам кажется, – наполнив стаканы, закончил он. – И какого, – произнес я, приблизившись к стойке. – Зло, не столь очевидно, она знает, о чем я, так ведь, – указав на Сашу, отхлебнул тот из фужера. – В смысле, – обернувшись, поинтересовался я. – Если взглянуть на сказки, с точки зрения повествования и логики, и взять первоисточник, – встряла сестра приблизившись к стойке. – То все приобретет иной смысл, так ведь, – выйдя из-за стола, внемлил тот ей. – Что, – удивленно произнес я. – Герои и есть те самые злодеи, а не наоборот, – ответила она, взяв наполненный стакан со стойки.

Да именно так, – подтвердил человек из морга и продолжил, – кощей, баба яга, лещий, ведьмаки и прочие, все это реально существующие люди. А то, что происходить сейчас ни что иное, как пресечение наших историй, новое начало, конец или еще что-то. И понимая твой скепсис, я сразу скажу, что ты один из них! И охраняли они не какие-то абстрактные сокровища, а совершенно определенные вещи, столь причудливые, что и представить сложно. – Опустим первое и сразу перейдем ко второму, что это такое, – поинтересовался наконец я. – Что может быть ценнее самого чистого металла, и драгоценнее алмаза? – Что же, – переспросил я. – Знания, – ответила за меня Саша. – Да, это самый ценный из товаров, что есть и был, две мировые войны завязались за обладанием этими знаниями, и сейчас мы на пороге третье, – произнес он, отхлебнув из фужера. – Так отдайте их, – произнес я. – ХМХМХМХМХМХМХМХХ, мир не готов к этому, к тому. Вы бы отдали Гитлеру, ключи от знаний, думаю излишне даже спрашивать. Но вы так не думаете и поэтому ведете охоту за ними, но ваше цель лишь обладание ими не более. – А мы же хотим совершенно иного, – произнес он. – Чего же, – прокричал я. Что бы человечество увидело все это и было готово, мы устали охранять их, очень устали!

– И что вы охраняете, спросила Александра, – опустошив стакан. Тот улыбнулся и вернувшись в бар достал из него бутылку водрузил на стол и обновив ее стакан начал.

– Если провести аналогию. Есть магазин сладостей, он полон конфетами, разными, всевозможными, буквально невообразимыми. И есть некий сластёна он очень хочет одну конфету, определенную и только одну. Но проникнуть в этот магазин, во время того, когда там не будет охраны, работников никого, и когда тебе дозволено все без последствий, думаешь, он ограничиться только одной конфетой?

А теперь представьте знания способные создать целые миры, и здесь я не приуменьшаю. Думаете, планеты, создаться из облаков газа и звездной пыли под воздействием гравитации и прочих сил, да это так, но не все так созданы. Те, кто сами дошли до знаний, до этих знаний стали мини богами, создали жизнь. Но были и те, кто украли эти сведенья и самое безобидное, что они создали это юродивые жизни, уничтожили других, или у них ничего не получилось. Но были и те, что создали нечто иное. – И что же это, – спросил врач. – Черные дыры, те бреши самой ткани материи, и это самое безобидное, вот от чего мы охраняем, – ответил тот. Но интересно не это, а то почему вы здесь, и как именно вас привела сюда. – Что, спросил я недоумевающе, но в то же время такого выражения не было на лице сетры.

– Он не знает, – посмотрел тот на сестру, хм, – а ты в курсе, так, – произнес тот тыча своим стаканом. – Я ему говорила но он не услышал, поэтому мы здесь, – произнесла та. – Вы, ххихмхмхмхм, – рассмеялся я, – вы. Тот сделал пару шагов ко мне говоря.

– Думаешь, случайность, что она умерла именно в этот день, случайность, что Саша попала именно в твою больницу, совпадение, что прибыл ваш отец, это все звенья одной цепи, – смотря только на меня, вещал тот. Он захотел сыграть в бога, и все из-за… Из-за чего, – спросила Саша холодным голосом будто знала. – Не из-за чего, из-за кого, – уточнил тот, не отведя взгляд от меня не на йоту мгновения. – Ииии… – Из-за, него, – указав пальцем на Лазарева ответил человек из морга. – Что из-за меня, – удивленно, с ехидной улыбкой на лице произнес я. – Да именно, он захотел изменить мир, что бы оставить твой разум тебе, что бы ты не сошел с ума. – И что в этом, что в этом плохого, – повысив голос, продолжил я. – То, что в кондитерской слишком много сладостей, и ты точно не возьмёшь одно, зная, что можно попробовать все без последствий, так, – посмотрев на меня, произнесла Александра. – Хм, ты на его стороне, так ведь, – произнёс я, ты знаешь его сколько, предашь меня и отца. – Вы причинили мне боли больше чем кто-либо, а теперь можете разорвать мир в клочья, и все из-за вашего эгоизма, вы не слушаете, – выкрикнула она. – Что ты говоришь, – прокричал я. Она подскочила ко мне и произнесла, – вот опять, я не на его стороне не твоей, я хочу понять… Я посмотрел в ее глаза и ответил, – я уже все понял, с меня хватит, – я покачал головой посмотрел по сторонам и снова произнес, – хватит. Вы хотите наши жизни, что бы мы стали солдатами в вашей войне, идите вы все нахер! Есть пару вопросов, на которые я хочу знать ответ, и я знаю, где их получить, но точно не хочу в вашу секту. – Лазарев, – произнесла сестра. – Нет, хочешь снова бегать по этому кругу и винить в своих бедах всех, но нет, ты принимаешь решения. И кого после этого будешь винить, а, – спросил я. Это было необычайно жестоко, но иного варианта не было. Я развернулся и пошёл к выходу, – Лазарев, – выкрикнула она, – хватит, прокричал я в ответ и отворив дверь тихо еще раз произнес, хватит!

Было лишь одно место, где я мог получить ответы, вернее они ждали меня там, но на месте где я оставил свои источник было лишь карточка с надписью world of lies.

Я буквально вылетел от туда, переполненный ярость и отвращение к «новому» миру, эти эмоции на ложились на прежний и в итоге коктейль. Я шел, шел пока, и незаметно для самого себя прошагал пару кварталов и стоило мне осознать этот свершившийся факт и поднять глаза. – Хм, вот оно что, – вымолвил я, увидев пред собой вход в кафе с названием world of lies. Оно было небольшим, но и не малым по размером, интерьер представлял собой эдакий английский паб, оголенной проводкой на стенах, и яркой кирпичной кладкой столетней давности, которая была, кажется всех оттенков оранжевого, что можно вообразить. Да именно так перечисление всех названий только этого цвета заняло добротных пол-листа рукописного текста. На дворе было порядка двух часов нового дня, так что паб был полупуст, я прошел внутрь и сел за барной стойкой. Бармен стоял ко мне спиной но, его силуэт показался мне знаком. Он обернулся в его руках был стакан, который он натирал белой тряпкой, если бы не этот клочке ткани я бы и не увидел этой емкости, настолько она была прозрачной, в этом была его заслуга. Повернувшись, он водрузил его на стол и произнес, – предложить вам что-то, или же вы здесь по иной причине? – Пожалуй, виски, не разбавленный с тремя кусочками льда, – ответил я, ему пытаясь понят, откуда мне знаком этот человек, и знаком ли вовсе. – Хороший выбор, а разрешите полюбопытствовать какова причина, или же ее нет, – откупорив бутылку и наливая в стакан, продолжил тот. – Мир манятся, а не хочу жить, нет скорее привык жить в старом, и не хочую меняться, ответил я. – Хм, – улыбнулся он и, кидая кубики в стакан продолжил, – нет, это ошибочное суждение мир это константа, изменяются лишь мы, наше восприятие, и другие вещи. Он закончил и продвинул стакан ко мне я сделал пару глотков и произнес, – я пытаюсь понять мы с вами встречались или нет, и потом это не так мир манятся! – Да, но это не мир заставил вас прейти именно сюда, это не мир говорит со мной, это вы сами. Он подвинулся, чутка вперед и продолжил, – Лазарев, ты хочешь повесить все, что с тобой происходит на несправедливость вселенной, так? Быть личностью, отличной от толпы, значит задавать вопросы, ответа на которых нет, но ты не перестаешь их задавать! Быть другим это и бремя и дар, эта одна монета, но тебе решать какой стороной она повернута к крышке стола, а какой к зрителям! – Я знаю тебя кто ты такой, – отстранив напиток, промолвил я. Тот улыбнулся и спросил, – где ты? Я, и тут я понял, – я в world of lies. – ici vous et là, – промолвил он.

– Yes, и ты хочешь остаться собой и при этом откусить часть торта, – продолжил тот, взяв второй стакан и начиная его так же натирать, как и прежний. – Предыдущие ораторы меня не убедили, а ты сможешь, – опустошив стакана, произнес я. Тот водрузил стакан на стол, взял бутылку, кинул в опустевший еще три кусочка льда и, наполнив его до краёв начал. – Лазарев как ты думаешь, выглядел бы наш разговор на страницах книги, и твоя жизнь. Она бы была как обилие произведений, множества слов, но развития и действия никакого. Тебе предложили наполнить эти слова хоть каким-то подобием сюжета, и ты сетуешь на то, что не хочешь? Я прочитал много книг, еще больше бросил где-то на половине, а все, потому что на протяжении сотен страниц ничего не происходило, а душевные терзание главного героя по поводу его тягостей жизни были, как и твои, сильно натянутые. – Натянутые, – раздосадовано ответил я ему. – Да именно, – снова взяв стакан в руки и продолжая его тереть, продолжал тот. Ты пытаешься строить из себя лирического героя, но вот тебя дали шанс и… You are afraid to find out the truth about the mother and father about the set about all. – Снова перешёл тот на другой язык. -And all from the fact that you really are a lyrical hero.

– Я об этот не просил, – произнес я. – Ни кто не просит, если бы мы знали о последствиях наших решений, то мы бы их не принимали. Человека определяет, не то падает ли он от удара, а то встает ли он и дерется или же просто бежит. – Значит по твоему моя жизнь, это сплошной длинный монолог, лишенной всякого смысла, – отпив глоток из стакана произнес я. Тот поставил стакан, натертый до состояния невидимости, и только стекло коснулось стола как я тут же потерял его из виду, и, взяв другой он ответил, – знаешь, есть произведение целая книга, известного автора, в ней герой гонится за человеком в черном, по сути целых триста страниц бредет по пустыне и все. Зачем и почему, читателю так и не говорят. Но настигнув, наконец, его они просто говорят, и человек в черном просто умирает сам. Твоя жизнь сейчас примерта такая, лишённая мотивации, но с потенциалом. – Что, – уставившись на него, произнес я и было хотел продолжить, но тот не закончил. – Но вот что интересно, за этой книгой последовало еще шесть и в них все стало понятно, оказалось, что незавершённое произведение, а история, растянутая на десятилетия. В дальнейшем все стало понятно мотивы, цель, подоплека, но если бы я остановился на первой, то я бы ничего из этого не узнал! la vie est action, peur des nouveaux moyens d’arrêter de vivre.

– Я не боюсь, – ответил я, поняв то, что произнес тот. – Да тогда почему ты в «Мире Лжи»? – Потому что это твой бар, – ответил я. Трим, улыбнулся и, пододвинувшись ко мне, промолвил, – I’m not talking about the name of the bar! – Там две стороны и какую я должен принять, на какую встать? – Это уже решать тебе, твоя же история, – вернувшись обратно ответил он. Я погрузился в раздумья, внутренний голос напомнил о себя, взвешивая все и обдумывая по нескольку раз каждый из вариантов, возможностей. Эти мысли могли бы вылиться на десятки станиц текста, это образ был навеян Тримом, но во всех этих раздумьях я упирался в одну и ту же стену, я не мог выбрать сторону, и все от того что принадлежал к одной, а жил по принципам иной, но только вмести они составляли меня. Так что я непрошено, к какому из выводов, хотя нет к одно решения принял! – Я наполню книгу смыслом, – произнес я обратившись к бармену. Тот стоял ко мне спиной и, повернувшись, произнес, – что простите? Это был уже не Трим, а кто-то иной. Я улыбнулся и произнес, – да ничего, – мой взор упал ниже на стол и я увидел плоды стараний Тримма. Пирамиды из стаканов стояла чуть левее меня, она была прямо под потолок, и все это время я ее не видел, как и ту часть мира. – Вот о чем ты, меняется лишь наш взгляд, – я оставил деньги за напиток и проследовал к выходу. На секунду я задержался в дверях, обернулся, что бы убедится в том, что пирамида не плод моего воображения. Поразительно с входа ее было отчетливо видно, лучи света от лампы, что висела над баром освещало ее, но стоило отойти на шаг и она тут же скрывалась, прямо на виду.

Выйдя из бара, моя рука нырнула в карман, достав из него, телефон… Бездушная вещь, вот только смотря на нее, я осознал, что этот прямоугольник, словно Крестраж, в нем часть нашей души. Экран засветился… И я нажал на контакт. Гудок, затем еще, еще и еще, и вот, – да. – Да, я слушаю, – произнес снова голос на том конце провода. – Я иду, не знаю, остановить его, помочь, или еще, что-то, – произнес я. – Лазарев, давай встретимся и все обговорим, ты не знаешь слишком много, – ответила она. – О, сестренка, не важно, что я сделаю, важно то, что к чему все в итоге приведет…, – ответил я. – Лазарев, Лазарев, – прокричал она, а я отстранил телефон от уха, посмотрев на экран вызова а мгновения спустя, его закрыл. Затем, контакт – Отец, набор. – Я иду за тобой, – произнес я. – Мне, открыть двери, или же нагнать охрану, вернее армию, – ответил он. – Решать тебе, но я знаю правду, или часть, или хоть что-то отдаленно приближенное к ней, – произнес я. – И как поступишь, – задал вопрос тот. Тут завелась вторая линия звонила Сестра, я отвел телефон от лица и сжал его с такой силой, что тот треснул и потух, тем самых прервав связь сразу с двумя абонентами.

Кисть руки расслабилась, и осколки, в которых некогда была моя «сущность», устремились на землю. В доли секунды превратившись из «средства» в бесполезный мусор. – Аллегорично, – смотря на «мертвое тело технологий», начал я, – как поступлю…

Как сделать плавный переход? Как не разглагольствую о высоком, или о низменном прейти к самому главному к тому, что ты хочешь сказать, без всей этой шелухи? Ведь обернув в нее наши жизнь, произведение станет объемнее, но пересказ все так же останется длинною в предложение. Так как мне сделать этот переход? Как сделать вас причастными и вовлечёнными в мою историю, со всеми этими долгими пространными монологами в начале середине и конце, в которых описывается какой я. Или же просто сказать, без прикрас и позиций что поступил я так исключительно по тому, что я такой и можете меня осуждать, но признаться честно, вы поступили именно так! Ну ладно я думаю «переход» завершён, хоть и он должен быть в ином месте, но так же интереснее теперь вы знаете, что поступлю я скверно! И начнете искать оправдания в мои дальнейших действиях, ну что ж тогда удачи вам!

Огромное здание. Изваяние из куска стали, бетона, стекла, проводов, пластика… Как много «химии» в этом изваяния сколько крови, сил положены в его фундамент, а после и сам обелиск, что простерся к небу! Огромная лестница словно постамент, перед памятником, таким, что ставят, который есть в каждом городе. Памятнику победы, без кавычек именно – ПОБЕДЫ. Где каждая буква заглавная и при этом, я готов кричать, что именно так правильно!

Таков был постамент. А после обелиск в небо, из стекла, днем даже казалось что здания попросту нет, так играли лучи света. Вот только сделав шаг, изменив угол, всего на секунду угла, и вот оно. Напоминание, осознанье или попросту реальность?! И вот я стою у него, не в силах двинуться вперед… – Нет ничего более страшного как ждать рассвет и в самую последнюю секунду зажмурить глаза, и пропустить этот момент, – прервал тишину голос. – Толики секунды, что прогонят тьму и зажгут свет над миром, – посмотрев на меня, закончил этот человек.

– Ты же мертв, – посмотрев на него, произнес я. – Это долгая история, твоя же там, за теми дверьми, или ты хочешь зажмуриться?! Но тогда ответы пройдут мимо тебя, вот только вопросы останутся… Я моргнул и тот исчез, а был ли он, был ли Костя, или все это лишь… Одно точно я сделал шаг и начался подъем по ступеням. Что было дальше… Вернее хочется сказать, что было в «конце», вернее его я не настиг!

Я не буду описывать антураж, детали. Какого цвета стены, двери, где расставлены столы, стулья, розетки, а где дремлют пальмы и цветы в горшках. Потому как вся линия жизнь выпрямилась в тот момент настолько, что был виден ее край. От этого действо перестало играть красками, оно свелось к поступкам, которые неминуемо подведут к этому обрыву. Поэтому нужно было подобрать слова; направить все свое естество; принимать решения быстры оперировав всем, сведя месяцы в секунду! Так что все эти детали можно очертить линиями контура, так оно и рисовалось. Да же больше именно так я и видел.

Двери здания, что передо мной, были обозначены линиями, на белом листе бумаги. А с сади все пиршество красок. Холл, то же линии стола, лифта, ковра, лестницы, кнопок, дивана, и не единого цвета более. За столом не было никого, хотя должно было быть. У лифта нажал на кнопку и вот новый цвет красный, означающий что лифт не работает. Ну и лучше, я не знал где и куда идти, а так пройду по каждому этажу. 1. 2. 3. 4. 5. 6. Затем еще и еще, я уже сбился, вернее перестал считать.

И вот идя по очередной, какой уже по счету? Заходя на каждый этаж ведь не знал на какой произойдет действо. И вот зайдя, я просто не могу не повторить, на очередной увидел картину, «цвет» что видел только у входа. Пол. На этажах была плитка, на каждом из них – была плитка, не важно какого цвета. Этажи были разбиты на комнаты, но контур этой плитки заходил в каждую, пол был един. Представьте сколько это метров такого огромного здания, не сто, а тысяча, и не одна, всего на одном этаже. И вот зайдя на один из этажей, вернее с лестницы, с последних двух ступенях что… С последних двух уже капал кровь. А открыв дверь на этаж, я увидел пол, на котором не было видно плитки, идеально гладкая поверхность, ярко алого цвета. Не было ни единого пятна, только красный цвет. Ни единого шва плитки, словно весь пол – из ярко алого мрамора. И тела людей. Вот что было. Все белое, кроме крови, тел, оружия, а все остальное, словно рисунок карандашом на бумаге!

Где, есть только контур, а здесь на этом этаже. Были не только границы, была эта кровь, и черная дверь в отдалении, у которой. Что за дверь, я ее узнал, понял на каком именно этаже я… Кабинет. Хм, хм, даже кровь не осмелилась хоть едва заступить за порог. Жидкость остановилась в сантиметре от двери, очертив ровную прямую. Отворив дверь я не увидел отца, ни единой капли крови, отпечатка ботинка. Но мои то в крови и сделав шаг, я словно сотру эту «линию», что остановилась?! И так оно и вышло сделав шаг это грань, вернее так, линия осталась, а то место где была моя нога прежде. На нем стала едва просвечиваться плитка, а то место, куда я водрузил свою поступь, округлилось, ярка алой «краской». А затем краски вернулись, но только именно в этот кабинет, за порогом все так же был набросок карандашом.

На столе было множество бумаг, их было столько, но отчего-то я взял вот этот листок с наброском, написанном от руки. Фразы вырванной из контекста но отчего-то именно за эти строки зацепился мой глаз.

Отдаваясь на волю случая, на откуп случайности, вопрос да или нет. Неважно как: бросая монету, вытягай жребий, или создавая иллюзию выбора ситуации. Мы выстраиваем мир, мир, где мы поступили диаметрально, да же если не в реальности, но в голове точно…

А затем я увидел конверт с моим именем. « Сыну».

Я бежал по лестнице все четче и четче слыша их слова. Я убил двадцать человек, что бы добраться до тебя, что бы ты не погубил миллионы…. – Нет, сейчас ты не помнишь, но я помню, вспомнил там, я хочу спасти вас, вас глупцов, сейчас именно ты зло, так что не стой у меня на пути! – Не надо, остановись или… – Или, – ответил один. – Я уничтожу вас всех, хватит доброты, – произнес второй. – Звучит, угрожающи, но ты не сможешь, – ответил Король! – Благодаря тебе смогу.

Я ворвался, выбив дверь на этаж вскинул пистолет и выстрелил.

Я должен рассказать что дальше. Кто пал, но не могу. Потому как направил после дула пистолета на человека, а тот на меня! И не знаю… А в голове звучат слова отца, а следом стихи, что навоял и я.

– Если мне приодеться выбирать из двух зол: я не выберу не одно! Вот почему мы так цепляемся за жизнь, за время?! За минуты, что они были с нами, мы цепляемся за людей не хотим с ними расставаться, нам ненавистна сама мысль их потери. Ведь стоит их вырвать и у нас не останется ничего, одно лишь время…

Вцепившись в жизнь, во время – зубами.Оставив минуты – те, что те были с нами,Минуты и годы, быть может – мгновенье.Секунду, еще бы секунду!Как таяло время, сколь много «проблем»?Так мало секунды, и что же поведать…Как цепко вцепились – «проблемы»!?Но только секунда, его лишь она!Еще бы секунду, еще бы секунду…

История вторая Сестра

– Это когда ты не уверена…

– Это если сомнения все еще остались у тебя…

– И эта что бы после всего ты помнила кто ты…

Все аспекты асоциального поведения можно свести к определенным группам, разделить на категории, и дать им характеристики. Привязать каждый из многочисленных признаков к определенной травме, шраму, полученных в детстве, к тем, что нанесли нам самые близкие или же мы сами. На бумаге все это так просто и правильно, но стоит свести этот рисунок с кальки на реальный мир как, становиться очевидно что мы поступаем так, не из-за шрамов а из-за того что не хотим получать новые. Удивительно не находите, такого вам не скажут на дорогих сеансах у психотерапевта, иначе они попросту будут не нужны. Целая индустрия престанет работать, а миллионы людей обманывать себя и других, это ведь непостижимо в эпоху развитого капитализма. Не возможно свести обычную банальную проблему, к очевидному ответу, который вы сами знаете, нужно ее раздуть да невероятных объёмов, что бы получит клиента, зависимого от банальностей которые он и сам знает, но не может произнести их самому себя глядя в отражение. Иначе он станет сумасшедшим? А мы так боимся, что на нас приклеят ярлык, который не приемлет общество, так обманываемся!

Но вот что поразительно, зная и понимая, все это мы все равно, идем на этот самообман. Почему? Просто человек сидящий на против вас в кресле не будет осуждать, он не отвернуться от вас если вы скажите ему правду, да скажем откровенно вам абсолютно плевать что он вам скажет и осудит он вас или нет. Вам важно лишь, что вы высказались, только это имеет вес, все остальное не имеет значения. По тому, единственное, что действительно имеет значения для всех нас так это то, как мы видим друг друга, и по этой банальной причине мы боимся по-настоящему лишь одного…

Мы боимся что нам причинят боль, а некоторые настолько бояться ее что готовы на все чтобы не почувствовать ее снова, и не со зла причиняют ее другим, лишь потому что не в силах выдержит еще хоть каплю своей. А когда, этот последний кусочек воды переполняет их резервуар, они всполыхают словно спичка, и вот уже их нет! Но до этой точки невозврата они всеми силами кричали, о помощи но, всем было просто не до них… Так что я оказалась именно там.

Хотя неверно говорить, что во всем, что случилось со мной виновны, люди, что меня окружали, а не я сама! По большей части это все моя вина, но почему? Почему они не отогнали меня от края может им было просто на меня плевать? Почему за сотни звонков, что я посылала им они не ответили не на один, и было нужно лишь сказать пару слов и тогда… И что самое ужасное я почувствовала себя нужной лишь переступив грань, но я не хотела ее переступать. Но волей судеб вернувшись обратно, я, наконец, стала именно тем словом, что буквально заменило мне мое имя. Я стала бедой, и моя смерть, даже ее в последствии отобрали у меня, посчитав это не моим поступком, или стечение обстоятельств, а очередным хитрым замыслом человека, что именовался мне отцом, но вел себя совершенно не так! Но перед тем как я очнулась, в комнате с кучей тел, была другая жизнь.

Наверно не самая плохая, но кусочка в ней недоставало, я это чувствовала, но не могла даже представить чем это оказалось в итоге. Точкой отсчета наверно можно назвать мой день рождения, с которым помимо телефонных эсемэсок от всевозможных банков и оператора мобильный связи меня поздравил старый друг, от которого я этого никак не ожидала. Это был вечер среды. Такое знаменательное событие, что я даже захотела его отпраздновать и для этой цели отправилась в место столь мне не свойственно, что на секунду даже показалось, что эта мысль и вовсе была не моей. Место это именовалось – клубом, но не таким как все привыкли его видеть и такое что всплывает в вашем воображении – нет, это было помещение немного иного толка, так сказать сделанное для людей любящих смотреть на рыб, как они плавают в аквариуме. Сложное сравнение, но все же более близкое его описание, а если более подробно то.