Школа будущего. Учителям и Родителям

– Приучай ученика работать, заставь его не только полюбить работу, но настолько с ней сродниться, чтобы она стала его второй натурой.

«Полюбить работу» – это ключевые слова в данном правиле. Не принудить, не исполнять под угрозой оценок или какого-либо давления, а именно полюбить. Собственно, о преподаваемых дисциплинах говорится то же самое:

– Старайся сделать обучение увлекательным!

В данном случае расшифровки Дистервег не предлагает, поскольку этот секрет индивидуален для каждого педагога. И это первейшая задача учителя – научиться преподносить материал интересно. Каждый урок – своеобразный аттракцион, энергетический натиск, театральное шоу. Увы, учителю приходится бороться за свою харизматичность. И конечно же учитель должен любить свой предмет. Любовь учителя к предмету передаётся ученикам…

– Обучай наглядно!

В последующих своих трудах Дистервег расшифровывает это более подробно:

«Развитие человеческого ума начинается с чувственного восприятия внешнего мира. Оно выражается в ощущениях, которые связываются в наглядные представления, а последние возводятся разумом в общие представления или понятия. Поэтому понятия должны основываться на представлениях, представления – на ощущениях. Иначе они окажутся лишенными содержания, пустыми, а обозначающие их слова – обычным пустословием».

– Веди обучение не научным, а элементарным способом.

И это уже хорошо нам знакомое – «от простого к сложному»…

– Считайся с индивидуальностью твоих учеников.

Та самая природосообразность, понимание, кого ты учишь и на что они способны. Ученики – не глина, из которой можно вылепить все, что угодно, скорее уж они – подобие камней, поделочных и драгоценных, каждый со своим уникальным рисунком, своей необычной формой.

– При обосновании производных положений возвращайся почаще к первоначальным основным понятиям и выводи первые из последних. Распределяй и располагай материал таким образом, чтобы на следующей ступени при изучении нового снова повторялось предыдущее.

Это уже чисто технический прием, помогающий не забывать и, возвращаясь к истокам, прибегать к помощи логики.

– Связывай родственные по содержанию предметы.

Вновь истина, открытая еще знаменитым Декартом, доказывавшим общность всех наук и учебных дисциплин.

– Обучай энергично.

Правило, которым пренебрегают, и на которое обычно не обращают внимание. А, между тем, оно абсолютно справедливо – в особенности, когда соотносится с сегодняшними открытиями в области физиологии человека. В самом деле, это же очевиднейшая вещь: дети не умеют учиться медленно! Таково их восприятие мира, таков их метаболизм. Время 7—8 летнего ребенка бежит вчетверо и впятеро быстрее учительского! Посадите любого взрослого за парту и заставьте его выдержать в неподвижной позе долгие 45 минут. А потом потребуйте, чтобы он повторил этот нелепый подвиг окаменелости еще трижды и четырежды – ровно по количеству уроков, которыми нагружают наших первоклашек и второклашек. Не знаю, останется ли ваш подопытный после означенного испытания живым, но, уверен, поглядев на него, ничем иным, кроме как пыткой наши сегодняшние школьные занятия вы не назовете.

– Заставляй ученика правильно устно излагать учебный материал. Следи всегда за хорошим выговором, отчетливым ударением, ясным изложением и логическим построением речи.

Риторика и красноречие, о которых мы говорили ранее. Педагог Дистервег полагал приучение детей к логически последовательной речи крайне важной ступенью в школьном образовании. По его мнению, это прямым образом сказывалось на развитии умственных способностей и логического мышления учеников. И неудивительно, что Дистервег считал страшным пороком манеру преподавания, когда уроки превращаются в подобие заунывных лекций, где вещает один учитель, а ученикам отведена роль молчаливых слушателей. Известный артист Армен Джигарханян говорил по этому поводу: «Дети запоминают не слова – они запоминают поступки. Если целый час читать ребенку лекцию, а потом перед ним высморкаться, то он запомнит только, как вы сморкались». И это абсолютная правда! Могут ли вообще ученики подвигаться вперед, только слушая учителей – пусть даже самых красноречивых? Вопрос – отнюдь не риторический! Заговаривать учеников до одури, обрекая их на вечное слушание, по мнению Дистервега, было вреднейшей привычкой. Требуется непременно двухсторонний контакт, и потому

дети должны максимально активно участвовать в обсуждении предмета, уметь спорить, формулировать свои мысли, делать суждения и выводы.

И напоследок придется повториться, поскольку эта мысль, открытая множеством достойных педагогов, мысль простейшая и очевиднейшая – безусловно, того стоит. Хотя бы потому, что по сию пору о ней не вспоминают при разработке школьных программ. А посему устами бессмертного Адольфа Дистервега еще раз напомню:

Ум человеческий наполнить ничем нельзя. Он должен самодеятельно все охватить, все усвоить и переработать…

Глава 3 Учитель учителей – Иоган Генрих Песталоцци (1746—1827)

«Наше предназначение – найти свое предназначение и посвятить ему все свое сердце и душу».

Будда

Обойти имя Иоганна Генриха Песталоцци, швейцарского педагога, одного из первых разработчиков теории элементарного природосообразного воспитания, также невозможно, как и умолчать о трудах Яна Коменского. Именно Песталоцци наиболее грамотно сформулировал мысль о необходимости параллельного и гармоничного развития всех задатков человеческой личности. Иными словами – не только интеллектуальных, о чем твердила педагогическая наука того времени, но и нравственных, физических. Главным коньком Песталоцци можно назвать развивающее обучение – в пику царствующему и поныне методу унылого изложения азбучных истин на всех уроках без исключения. Ребенок, по мнению Песталоцци, должен размышлять, проявлять инициативу, наблюдательность. Поскольку слепое запоминание правил и формул – не есть истинное знание. Это лишь блеклая его тень. Таким образом, Песталоцци уже тогда объявил войну бессмысленной зубрежке. Неудивительно, что российский педагог Константин Ушинский заявлял, что «метод Песталоцци» является открытием, дающим право его автору считаться первым народным учителем. С ним можно согласиться. В сущности, Песталоцци стал той искрой, от которой разбежались огоньки новационной педагогики по всей планете. Блохманн, Ушинский, Водовозов, Дистервег, Фрёбель, Гугель, Хованский и так далее, и так далее. Имен продолжателей этого великого педагога – великое множество. Зажигаясь идеями Песталоцци, они развивали их и совершенствовали на практике.

А теперь о самом Песталоцци…

Родился Иоганн Генрих Песталоцци 12 января 1746 года в небогатой семье глазного врача. Отца он лишился рано и воспитывался матерью. В 1751 году поступил в начальную немецкую школу, где мальчики занимались чтением, письмом, элементарным счётом, заучиванием молитв, текстов из Библии и катехизисов. Отмечу момент, который я поминал уже не раз – так вот, в школе юный Иоганн успехами отнюдь не блистал, а в среде учителей считался учеником весьма и весьма посредственным. Позднее и сам Песталоцци признавал, что учился крайне неровно. Быстро схватывал суть, но совершенно не мог слушать учителя на протяжении всего урока. Ничего не получалось у него и с правописанием (орфографией) – также важнейшим качеством, о котором мы поговорим чуть позже.

Так или иначе, но с грехом пополам получив школьное образование, в 1763 году Песталоцци поступает в высшую Цюрихскую школу Коллегиум Каролинум, готовившую как к духовной карьере, так и к занятию различных государственных должностей. Однако очень скоро он отказывается от духовной карьеры и покидает Цюрихское заведение. Увлекаясь революционными теориями, в собственном небольшом имении он тщетно пытается приобщить к свободному земледелию местных крестьян. И в это же самое время к нему приходит понимание того, что более всего в помощи его нуждаются не взрослые, а дети. Песталоцци решает отдать все свои силы воспитанию детей бедняков, организовав в своем имении «Учреждение для бедных» – этакий прототип первой трудовой школы. Благодаря поддержке местной общины Песталоцци собирает у себя до полусотни детей, которых обучает летом полевым работам, а зимой – каким-либо ремёслам. При этом проводятся занятия по чтению, устному счету, письму. К сожалению, недостаток средств вскоре вынуждает его закрыть «Учреждении для бедных».

Песталоцци берется за перо и в период с 1780 по 1798 год пишет целый перечень произведений, в которых ясно высказывается о своих взглядах на образование. Если первый его сборник афоризмов «Досуги отшельника» успеха не имел, то уже следующий роман «Лингард и Гертруда, книга для народа» был встречен восторженно. Книга рассказывала о том, как мудрая крестьянка, умело воспитывая своих детей, убедила односельчан открыть в деревне школу. То, что у Песталоцци не получилось осуществить в жизни, он воплощает на страницах романа, попутно объясняя читателям, что корень всех бед кроется в отсутствие народного образования. И раз уж у народа не имеется средств на обустройство школ, задачу образования, по мнению Песталоцци, нужно доверить непосредственно матерям. Для них-то и предназначалось написанное Песталоцци руководство.

Семена упали на благодатную почву. Именно в эти годы Французская революция основательно перетряхнула всю Европу. Коснулись новые веяния и Швейцарии. Трудное время востребовало талант Песталоцци, и после того, как в кантоне Нидвальден после подавления восстания горцев остается множество осиротевших детей, он едет туда и занимается организацией приюта. Под приют ему отдают полуразрушенное здание местного монастыря. Песталоцци с энтузиазмом берется за дело. Число воспитанников постепенно возрастает до 80 человек. Разновозрастные, несчастные и изнуренные, они заставляют его крутиться как белка в колесе. Можно считать чудом, что Песталоцци справляется с этой непостижимой нагрузкой. Имея минимум помощников, Песталоцци вынужден был исполнять функции начальника учебного заведения, учителя, дворника, казначея, врача, истопника, сиделки и пр. Вероятно, у него ничего бы не вышло, если бы не помощь самих детей. Имея великолепный талант организатора, Песталоцци сумел привлечь их к труду, в короткий срок сплотить в дружную семью. В сущности, он стал для этих сирот любящим и заботливым отцом.

Увы, вскоре педагогическая деятельность Песталоцци была грубо прервана. Вошедшим в Швейцарию французским войскам монастырские помещения понадобились под госпиталь. Школу пришлось прикрыть.

В 1799 году Песталоцци отправляется в Бургдорф, где вскоре создаёт Бургдорфский институт – среднюю школу, совмещенную с интернатом, служившую базой для подготовки учителей. Именно здесь Песталоцци начинает стремительно обрастать единомышленниками. Совместно они проводят эксперименты по апробации тех или иных методик обучения, и в 1801 году Песталоцци пишет свое программное произведение «Как Гертруда учит своих детей». По сути – это продолжение его первой «Книги для народа».

В 1804 году учреждение Песталоцци перебирается из Бургдорфа в Ивердон, и здесь институт получает поистине международную известность; слава Песталоцци достигает своей вершины. В Ивердон едут педагоги со всей Европы. Едут сюда и учителя из России. Теперь уже в учебное заведение Песталоцции стремятся отдать своих сыновей самые богатые семьи Швейцарии, Германии, Англии, Франции и т. д. Растет число и обучающихся воспитанников. В 1809 году в Ивердоне создается женский институт.

Важно отметить, что Песталоцци не ограничивает свою деятельность обучением одних только детей. В Ивердоне проходят школу педагоги со всей Европы. Именно для них постоянно работают учительские семинары, в которых педагоги получают теоретическую и практическую подготовку по усвоению основ метода элементарного образования. Впрочем, не все протекает гладко, и причиной тому стали воспитанники института – выходцы из семей власть имущих, во многом определяющих политику данного учреждения. Памятуя о прежнем своем опыте, Песталоцци вновь пытается воссоздать «Учреждения для бедных», однако на этот раз его предложение понимания не встречает. Лишь в 1818 году ему удается открыть в Клинди неподалеку от Ивердона школу для бедных. Замечу, не на средства от правительства, а на деньги, полученные от издания его собственных сочинений. В это время он уже много болеет и не может отдавать школе все силы. Однако он продолжает писать, особое внимание уделяя темам воспитания и обучения детей-сирот и детей из малоимущих семей. Одновременно поддерживается связь с организованными им институтами. Но силы этого человека стремительно иссякают, как иссякают и средства, отпускаемые государством на обучающие заведения. В 1825 году институт в Ивердоне закрывается, и Песталоцци вынужден вернуться в свое поместье Нейгоф. В предсмертном сборнике работ он подводит итог своей жизни и научных изысканий. Сборник, законченный в 1826 году, так и называется: «Лебединая песня». А 17 февраля 1827 года Песталоцци покидает этот мир – покидает, оставив после себя множество учеников, подхвативших его педагогические идеи.

Собственно, главную цель обучения по Песталоцци можно сформулировать просто: это стимулирование умственной деятельности обучаемого. При этом основой воспитания должна быть природа человека, его способности и склонности. Простое накопление знаний, согласно Песталоцци, бесполезно и даже вредно, поскольку всякое знание должно побуждать к действию, закрепляться обязательной практикой. Отсюда принцип наглядности всего изучаемого. Подобно Яну Коменскому Песталоцци так же уделяет много внимания природосообразному образованию. Иначе говоря, обучение детей должно максимально увязывать быт и реалии ребенка с тем, что он изучает. Именно это развивает интерес и практическое мышление ребенка, влияет на развитие того, что сегодня именуют когнитивными способностями.

Вновь и вновь великий педагог доказывал, что обучение и воспитание – неразрывны. Задача же воспитания – создание гармонически развитого человека, человека, растущего в согласии с собой и природой. Средства же воспитания – игра, труд и обучение. Обратите внимание! – три кита и три важнейших элемента. Именно этот триумвират, по мнению Песталоцци, как раз и закладывает фундамент того, что позволяет человеку гармонично развиваться. Не умственное запоминание, а чувственное восприятие! При этом необходимо соблюдать крайнюю постепенность процесса, для чего требуется величайшее терпение педагога. Дьюи предупреждал: «Лучше притормаживать на первых этапах, чем скакать потом по кочкам над топями незнания и недопонимания.» А еще одно непременное условие – это педагогический такт. Под этим Песталоцци понимал недопущение в окружении учителя «фаворитов», так как на пристрастное отношение к отдельным детям будут болезненно реагировать остальные. «Где имеются любимцы, там прекращается любовь» – таков один из девизов Песталоцци.

Еще раз стоит подчеркнуть: как и многие мудрые педагоги, Песталоцци делал акцент на ведущей роли воспитания в деле формирования здоровой человеческой личности. Само же обучение (получение знаний), согласно его утверждениям, являлось всего лишь сегментом этого многосложного процесса. При этом деятельность учителя рассматривалась как деятельность творческая, в корне исключающая рутину и однообразные приемы. Та же инициатива поощрялась и у детей. Каждый шаг в воспитании, по мнению Песталоцци, должен быть направлен на развитие активности ребенка, стремления к самообразованию и самовоспитанию – того, что, к сожалению, у нас не любят и поныне…

В сущности мы видим те же бородатые истины, поминаемые еще Декартом, но это именно то, что следует повторять вновь и вновь. Любое познание мироздания, его предметов и явлений возможно только через чувственное восприятие подрастающей личности. Именно чувственное восприятие является той основой, на которой должно выстраиваться обучение детей. Чувственное восприятие является первым шагом в познании и осмыслении мира. Поэтому особенно важно, чтобы дети, насколько это возможно, приобретали знания «не из схоластических книг и чужих, воспринимаемых на веру слов, а из собственных наблюдений за вещами окружающего мира, закрепляя их вопросами и самостоятельными рассуждениями».

Чтение, счет, умение наблюдать! Все три вида деятельности нужно закреплять параллельно. Они не оторваны друг от друга, а теснейшим образом связаны.

Обучение письму, как полагал Песталоцци, возможно лишь на базе умения ребенка как читать, так и рисовать, а первоначальное обучение арифметике и геометрии возможно лишь на речевой основе, используя уже развитое умение излагать и рассуждать.

Из всего этого следует, что Песталоцци был ярым противником теорий формального и материального образования – к сожалению, всего того, что главенствует в образовании сегодняшнего времени. И он же предлагал опираться на знание психологии ребенка, что идеальным образом объединяет обучение с воспитанием. «Каждое слово, сказанное с целью воспитания, заключает в себе обучение, а обучение является в то же время и воспитанием. Одно непосредственно переходит в другое».

Любое знание, по Песталоцци, должно излагаться детям таким образом, чтобы они могли видеть связь этих законов с уже познанными и понятыми. Дети должны учиться говорить и думать «в соответствии с законами природы». Одним из необходимых условий усвоения знаний Песталоцци считал осознанное приобретение знаний, убежденность детей в их пользе и необходимости. Таким образом, учитель превращается в художника, разжигающего интерес ребенка к предмету, объясняющего конкретную пользу изучаемого материала непосредственно для ребенка. При этом важно соблюдать баланс соответствия сложности обучения силам воспитанника. Только тогда будет сохраняться интерес к учебному материалу, а процесс перехода от простого к сложному, от легкого к трудному, от близкого к далекому не будет травмировать и демотивировать ребенка.

Вы будете удивлены, но в эту же необъятную теорию природосообразности Песталоцци органично встроил систему школьной гимнастики! Данная гимнастика состояла из последовательного ряда естественных движений членов всего тела. При разработке системы упражнений, входящих в курс элементарной гимнастики, Песталоцци предлагал ориентироваться на те движения, которые ребенок совершал в повседневной жизни (езда на лошади, рубка дров, сбор урожая и пр.). При этом физическое образование Песталоцци трактовал довольно широко, памятуя не только развитие всех членов ребенка, но и его органов чувств. Педагог писал, что

глаза, уши и руки – это то, что относится к физической структуре ребенка, а значит должно получать соответствующее развитие.

Поэтому в понятие физического воспитания детей Песталоцци включал обязательные занятия музыкой, пением, рисованием.

А еще Песталоцции уделял внимание воспитанию нравственности. Так, прилагая теорию элементарного образования к вопросам воспитания нравственности, он считал чрезвычайно необходимым развитие у детей высоких моральных чувств с тем, чтобы формировать моральные устои, закрепляя их участием в добрых и полезных делах (все та же обязательная практика!).

Речь в данном случае идет о нравственных навыках – о взаимопомощи, о человеческой дружбе, об эмпатии (хотя слова такого в те времена еще не существовало). Нравственное воспитание, по Песталоцци, может быть эффективным только в случае целенаправленного и планомерного осуществления. Скажем, чувство любви, ориентированное первоначально на мать, Песталоцци предлагал постепенно распространять на более широкий круг людей. Отталкиваясь от любви к близкому, ребенок, медленно, но неуклонно продвигается к более далекому, начинает питать любовь к Родине, к своему народу, наконец, ко всему человечеству. Поэтому Песталоцци делал все, чтобы создать в школе «дух семейной жизни», когда школа становилась для ребенка большой семьей, где между преподавателями и учащимися возникала неформальная близость и взаиморасположение. Он писал: «Необходимо поставить дело так, чтобы ребенок мог доверять учителю, видеть его искреннее благожелательство к нему. В этом плане – не следует чураться совместных игр учителей и учеников. <…> Учителя и ученики смешиваются во время игр, учителя участвуют в этих играх не только как надзиратели, они сами играют наравне с детьми».

И снова в том же ключе:

«Благодаря тому, что учителя в состоянии поддерживать веселое, радостное и непринуждённое настроение, знаменующее невинность и святое счастье детей, они, безусловно, с удвоенной силой могут выполнять свои функции воспитателей».

В новогодней речи 1811 года Песталоцци говорит сотрудникам Ивердонского института: «Я хотел бы, чтобы вы в полной мере обладали сердечным отношением к детям, которое увеличит ваши воспитательные возможности».

Неудивительно, что и лозунгом на знамени Ивердонского института была надпись «В любви – добродетель».

Стоит отметить, что Песталоцци был сторонником совместного обучения мальчиков и девочек, и в этом с ним солидарно большинство современных педагогов-новаторов. В романе «Лингард и Гертруда» великий учитель писал:

«Мальчики, если их воспитывать одних, становятся чересчур грубыми, а девочки – замкнутыми и чересчур мечтательными. Ведь часто наиболее воспитанные дети выходят из семей, где брат и сестра долго живут бок о бок».

Швейцарский педагог также считал целесообразным привлекать старших и более подготовленных детей к обучению своих товарищей. Взаимное обучение он рассматривал как метод, призванный развивать знания как одного (более старшего), так и другого (более младшего) ученика. Здесь же, по его мнению, крылась своеобразная эстафета знаний, умение опекать и помогать более слабому – тот самый фундамент, на котором прорастают ростки дружбы. Об этом Песталоцци не уставал повторять, утверждая, что воспитательное учреждение обязано стать для ребенка вторым домом и второй семьей, куда ученик ходил бы, не испытывая страха и дискомфорта…

Положа руку на сердце, признаем, что сегодня подобные картины – величайшая редкость. Вторым домом и второй семьей школа отчего-то не становится.

И все же, протестуя против господствовавшего в те времена режима, держащегося на муштре и насилии, Песталоцци полагал необходимым соблюдать в процессе воспитания определенный разумный порядок, четко доведенный до сознания детей. Сам Песталоцци пишет: «не должно быть никакой неясности в отношении того, что запрещено… Мы не должны воображать, что ребенок сам может догадаться, что может быть вредным и что для нас является важным».

Справедливости ради стоит заметить, что в условиях учебного заведения типа интерната Песталоцци не находил возможности обходиться вовсе без телесных наказаний, однако применялись они не за дисциплинарные проступки, а за жестокость, грубость и другие проявления худших качеств воспитанников. При этом применять подобное наказание мог только человек, наиболее близкий к воспитаннику, в каком-то смысле заменяющий ему мать и отца, пользующийся особым доверием. Да и смысл телесных наказаний заключался не в причинении боли ребенку, а скорее в демонстрации крайней степени возмущения совершенным проступком. При этом Песталоцци подчеркивал, что столь же важен и акт прощения, который должен следовать через какое-то время после наказания. Такой постановкой воспитательного процесса, по мнению Песталоцци, можно было добиться не только послушания ребенка, но и сохранения его душевного здоровья с одновременным развитием чувства справедливости.

Спорно? Не знаю. Пожалуй, по нынешним временам и эта позиция может получить статус революционной, поскольку человечество обожает крайности и от эпохи тотального насилия легко перескакивает в эпоху всеобщей безответственности и вседозволенности.

Не знаю, как кто, но, знакомясь с трудами Песталоцци, я не раз и не два испытывал потрясение. С трудом верилось, что все это писалось в эпоху ужасающих смут, революционных казней и кровавых войн. Пересказывать все труды великого педагога – неблагодарный труд. Я всего лишь обрисовал основные идейные векторы, предложенные этим умнейшим человеком. И, на мой взгляд, он сказал если не все, то добрую половину того, что положено знать всякому образованному преподавателю. Еще более ценно, что свои идеи он успел донести до широкой массы педагогов планеты, зародив те самые искорки, о которых я поминал выше. Это и дает надежду, поскольку искорки не затухли. Бесспорно и то, что, внедряя в жизнь те или иные идеи Песталоцци, многие из педагогов добивались и добиваются даже более впечатляющих успехов. Каждый из них сумел подбросить в общий образовательный костер свое бесценное полешко, но вот разжечь тот первый очажок педагогического пламени довелось именно Иоганну Генриху Песталоцци. И, честное слово, перед ним стоит склонить головы.

Глава 4 Уникальные дары Фридриха Фрёбеля (1782—1852)

«Ребенок является центром педагогической вселенной, и все средства образования должны вращаться вокруг него»