Казаки. Осознание себя. Казачий трагический век

Наступил февраль 1919 года. Главнокомандующий ВСЮР Деникин потребовал от казаков сместить командующего Донской армией и начальника её штаба за их, якобы, вину в отступлении. Из-за этого требования вместе с ними подал в отставку и войсковой атаман Краснов. 2 февраля Краснов приказал опубликовать в «Донских войсковых ведомостях» свой прощальный приказ, а 4 февраля навсегда простился с Тихим Доном. Ранней весной 1919 года казаки лишились наиболее достойного из своих вождей. После ухода атамана рядовые защитники Дона сохраняли тот же народный дух независимости, но последующие правители, приверженцы генерала Деникина, создавали в казачьих краях «политический климат» Добрармии и борьба приняла уже облик не национально-освободительной войны казаков, а отчётливо выраженный характер социальной, гражданской.

* * *

3 февраля 1919 года на Дону появился секретный приказ председателя РВС Республики Троцкого, 5 февраля – приказ №171 РВС Южного фронта «О расказачивании». Тогда же директива Донбюро РКП (б) прямо предписала: а) физическое истребление по крайней мере 100 тысяч казаков, способных носить оружие, то есть от 18 до 50 лет; б) физическое уничтожение так называемых «верхов» станицы (атаманов, судей, учителей, священников), хотя бы и не принимающих участия в контрреволюционных действиях; в) выселение значительной части казачьих семей за пределы Донской Области; г) переселение крестьян из малоземельных северных губерний на место ликвидированных станиц…

Как и следовало ожидать, большевики вскоре нарушили договор, заключённый с верхнедонцами. Они начали продвигаться в образовавшийся прорыв и весь казачий фронт спешно отошёл на линию Северского Донца, на чьих берегах была создана линия обороны. Верхне-Донской округ оказался за фронтом противника. Повсюду начался красный террор с арестами и расстрелами, ограничением свободы передвижения даже в границах своего поселения. По станицам и хуторам были размещены красные части. Их снабжение было возложено на местных казаков. Казачьи хозяйства, оскудевшие за время продолжительной войны, были обложены непосильной «продразвёрсткой» (сдачей продуктов питания), размер которой устанавливали власти на местах. Материальные тяготы усиливались полной бесправностью, так как большевики арестовывали и расстреливали всех своих возможных противников. Красные грабили и убивали буквально без разбору – генералов и боевых офицеров, гимназистов и чиновников, стариков, женщин и детей. Всего за пару месяцев 1919 года в станице Константиновской красные убили около тысячи казаков. Китайцы-интернационалисты стреляли и резали их прямо у церкви. И даже название Константиновской большевики сменили на идиотское «город Розы Люксембург» (С. Рубцов). И не удивительно, что вскоре против них поднялись те самые казачьи полки, которые ещё недавно в массе своей отказали в поддержке Добровольческой армии.

Осуществление директивы Оргбюро привело к Вёшенскому восстанию на Верхнем Дону 11 марта 1919 года. Побывавшие тогда в Вёшенской лётчики Бессонов и Веселовский докладывали Войсковому Кругу о событиях в районе восстания: «В одном из хуторов Вёшенской старому казаку за то только, что он в глаза обозвал коммунистов мародёрами, вырезали язык, прибили его гвоздями к подбородку и так водили по хутору, пока старик не умер. В станице Каргинской забрали 1.000 девушек для рытья окопов. Все девушки были изнасилованы и, когда восставшие казаки подходили к станице, выгнаны вперёд окопов и расстреляны… С одного из хуторов прибежала дочь священника со „свадьбы“ своего отца, которого в церкви „венчали“ с кобылой. После „венчания“ была устроена попойка, на которой попа с попадьей заставили плясать. В конце концов батюшка был зверски замучен…».

Красные сразу же бросили на подавление восстания крупные военные соединения. 27 марта на фронт прибыл сам Троцкий. 8 апреля 1919 года – очередная директива Донбюро: «Насущная задача – полное, быстрое и решительное уничтожение казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, распыление и обезвреживание рядового казачества…». 22 апреля Оргбюро ЦК приняло новые предложения: «По отношению к южному контрреволюционному казачеству проводить террор; заселять казачьи хутора выходцами из Центральной России; мобилизовать, вооружив, крестьян». Это решение, правда, трудно было осуществить, ибо казаки уже восстали.

Не имея тыла, на огромном фронте верхнедонцы сдерживали красных, напиравших со всех сторон. Выбора у них не было – они бились за свои станицы, за спасение своих семей. После трёх месяцев неравной борьбы цель восстания – освобождение от красных – была достигнута. Казаки-верхнедонцы, ещё раз вкусив кровавые прелести советской власти, с радостью, когда к ним пришла Донармия, вернулись в её состав.

* * *

Поскольку Деникин убеждал казаков, что стоит им лишь появиться в России, как там непременно восстанут угнетённые крестьяне, в штабе Донской армии летом 1919 года возникла идея провести кавалерийский рейд по глубоким тылам Красной армии. Генерал К. К. Мамантов должен был сам прорвать фронт красных между Борисоглебском и Бобровом. Его 4-й корпус был готов к выполнению этой задачи ко 2 августа. Сосредоточив корпус в районе станицы Урюпинской на реке Хопёр, генерал Мамантов 4 августа ударил на красных, прорвал фронт и двинулся на север, поражая противника в попутных боях. К 9 августа была расчищена широкая дорога в стыке 8-й и 9-й советских армий, а корпус сосредоточился в районе Еланского Колена.

10 августа корпус двинулся в прорыв, сметая встречные полки красных и подошёл к Тамбову, распустив по дороге десятки тысяч пленных красноармейцев из числа мобилизованных крестьян. 18 августа войска Мамантова уничтожили заслон, захватили батарею и ворвались в город. Здесь была взята в плен вся советская Тульская пехотная дивизия, часть которой пожелала остаться при корпусе под командой полковника Дьяконова.

Заняв Тамбов, передовые части казаков повели наступление на город Козлов, где находился штаб советского Южного фронта. 22 августа, после 4-дневных боёв, он был взят. Советский штаб бежал в город Орёл.

25 августа Мамантов двинул свой корпус дальше. 28 августа, пройдя за три дня около ста километров, генерал Мамантов без боя вошёл в город Лебедянь, а в ночь на 1-е сентября части корпуса заняли Елец. Через три дня полки двинулись тремя колоннами на юг и на восток. 6-го сентября ими заняты станции Касторная и Грязи. В тот же день командир корпуса получил приказ командующего Донармии двигаться на юг и содействовать 3-му Донскому корпусу в его боях с 8-й советской армией. На следующий день одна из колонн заняла Усмань, а к 11 сентября все три колонны, объединившись, ворвались в город Воронеж.

Несмотря на запрет, изданный специально против командира кубанского 3-го конного корпуса А. Г. Шкуро предпринимать самостоятельно какие-либо наступательные действия, сам Андрей Григорьевич, отчаянно храбрый, решительный и удачливый, решил на свой страх и риск совершить со своими конниками рейд на Москву и попытаться ликвидировать всю большевистскую верхушку одним ударом. Однако, зная его характер и настроение, командование заранее предупредило генерала Шкуро, что если он ослушается запрета, то будет, независимо от результатов, отдан под военно-полевой суд. И Шкуро смирился, хотя впоследствии в своих воспоминаниях писал, что, не подчинись он тогда распоряжениям, то, возможно, вся история Гражданской войны пошла бы совсем иначе…

В дальнейшем предстояла задача прорваться обратно к своей армии через насыщенный войсками фронт противника. Генерал Мамантов произвёл диверсию в районе Боброва, а когда советское командование направило туда значительные подкрепления из резервов, весь корпус переправился на западный берег Дона и прошёл по тылам красных к стыку Донской и Добровольческой армий. По пути конный корпус разгромил 1-ю советскую стрелковую дивизию и на её фронте встретился с кубанцами 3-го конного корпуса генерала Шкуро. Это произошло 18 сентября, а через три дня части генерала Мамантова снова вошли в состав Донской армии.

Деникин отнёсся к успехам генерала Мамантова скептически, хотя сам использовать его рейд не сумел. Объективную оценку «Рейд Мамантова» получил только со стороны противника. Бывший командующий советским Южным фронтом, царский полковник Генерального штаба А. И. Егоров, дал о нём такой отзыв: «Своим движением на север, вместо района Лисок, Мамантов бесконечно расширил цели и задачи своих действий, в расчёте, очевидно, на восстание крестьянства и городской буржуазии против советской власти. Это, конечно, авантюра, но Мамантов, имея более сильные средства для достижения менее обширных задач, был здесь в меньшей степени авантюристом, чем сам Деникин. К тому же, в отличие от Деникина, сам осуществлял свои идеи и – надо быть откровенным – имел с первых же дней рейда много ярких доказательств правильности своих расчётов. Мамантов не добился основного: крестьянство не восстало».

Деникинские пропагандисты всё время старались убедить казаков, что русский народ вот-вот очнётся от революционного угара. Но крестьяне не восстали! Ближайшее знакомство с зафронтовой действительностью углубило сомнения казаков в возможности справиться собственными силами с огромной и враждебной Россией, помощь же ниоткуда не приходила. Таким образом, Рейд Мамантова, несмотря на его блестящий военный успех, косвенно способствовал упадку духа и поражению доблестных, но малочисленных казачьих армий.

Но это ещё был не конец Казачьей Республики…

7. КУБАНЦЫ В БОРЬБЕ ЗА КАЗАЧЬЕ ГОСУДАРСТВО

Нас было мало, слишком мало.

От вражьих толп темнела даль…

Н. Н. Туроверов. «Перекоп».

В 1991 году Советский Союз распадался на новые суверенные и автономные национально-государственные образования. Тогда о своём праве на государственность или расширение прав прежних национально-государственных образований вспомнили не только чеченцы, ингуши, татары, карелы, якуты, но и казаки. Наряду с донским казачьим государственным образованием на территории Средней и Верхней Кубани в ноябре 1991 года были провозглашены в качестве субъектов РСФСР Армавирская Казачья Республика и Верхне-Кубанская Казачья Республика. Было ли это неким невиданным в истории изобретением? Нет! Кубанскую государственность казаки-энтузиасты уже создавали после распада Российской империи, но тогда, после двух лет борьбы, большевикам удалось подавить их национально-освободительное движение. Расскажем, как это случилось.

Как известно, казаки-кубанцы представляют собой в этническом отношении совокупность двух казачьих субэтносов – днепровских казаков (черноморцев), переселённых императрицей Екатериной II из Малороссии на берега Кубани, и донских казаков (линейцев), подселявшихся впоследствии для усиления Кубанского Войска. Тон в местной жизни, естественно, задавали старожилы, довольно высокомерно поглядывавшие на новопоселенцев. А поскольку они помнили о своём происхождении, то, вероятно, это и явилось причиной того, что следующей после днепровцев казачьей общностью, попытавшейся в период развала Российской империи создать свою государственность, стала именно Кубань, ориентировавшаяся на пример своей прародины. И более того, Кубань даже намеревалась составить с государством днепровских казаков – Украинской Народной Республикой – общую федерацию.

Таким образом, черноморцы, более сильные экономически и политически, стояли на федералистских либо сепаратистских проукраинских позициях. Линейцы же, в большинстве, представляли ориентированных на «единую и неделимую Россию». Кроме того, линейцы имели поддержку со стороны Вооружённых Сил Юга России (генерала Деникина) и значительной части кубанского офицерства. Политическая борьба этих сил продолжалась всё время существования Кубанской Республики, вследствие чего за два года сменилось 3 кубанских войсковых атамана и 5 председателей Кубанского правительства. При этом составы правительства сменялись 9 раз.

* * *

На Кубани первое казачье Войсковое правительство было создано в апреле 1917 года из членов Временного Кубанского областного исполнительного комитета (структура, подконтрольная Временному правительству) и членов Кубанской войсковой Рады (общественная организация, выросшая из Съезда уполномоченных представителей населённых пунктов Кубанской Области, прошедшего в апреле).

Второй съезд Кубанской войсковой Рады, проходивший 24 сентября – 12 октября 1917 года, образовал из своего состава Законодательную Раду и принял «Временные основные положения о высших органах власти в Кубанском Крае» (7 октября), дававшие привилегии казакам, горцам и коренным крестьянам относительно «понаехавших тут» рабочих и иногородних. До большевистского переворота активной частью казачества на Кубани проводился курс на создание сословной Казачьей Республики.

После победы большевиков в Петрограде, о принятии на себя всей полноты власти на территории Кубани объявили атаман Кубанского казачьего Войска А. П. Филимонов (избранный 12 октября 1917 года) и Временное Кубанское Войсковое правительство. 26 октября на территории Области было объявлено военное положение, запрещено проведение митингов и собраний. В столице Кубани Екатеринодаре по распоряжению Войскового правительства были заняты почта и телеграф, распускались местные Советы, проводились аресты советских активистов. 2 ноября большевики в Области перешли на нелегальное положение.

С 1 по 11 ноября 1917 года в Екатеринодаре проходила 1-я сессия Кубанской Законодательной Рады. Рада сформировала вместо прежнего Войскового правительства Кубанское Краевое правительство, заявившее о представлении интересов всего населения Края, а не только казаков, горцев и коренных крестьян. Его возглавил Л. Л. Быч.

В декабре на территорию Кубанской Области стали возвращаться с фронта казачьи части, при этом Краевое правительство возлагало на них надежду как на будущую военную опору своей власти. Однако, согласно утверждениям, встречающимся в кубанской печати того периода, «ни одна воинская часть, вернувшаяся с фронта, не подчинилась правительству». Более того, глава правительства Л. Л. Быч признавал, что именно эти части внесли большой вклад в последующий процесс большевизации региона. В этих условиях Кубанская Законодательная Рада начала формирование собственных «войск Кубанского Края» под командованием штабс-капитана В. Л. Покровского.

На Кубань прибыла с фронта, в частности, 39-я пехотная дивизия, солдаты которой заметно симпатизировали большевикам. 2 января 1918 года при их участии в Армавире, первом из городов Кубанской Области, была установлена советская власть. И в течение января большевики взяли власть на станции Тихорецкой, в Майкопе, Темрюке и ряде других станиц.

28 января 1918 года 1-я сессия Законодательной Рады под председательством Н. С. Рябовола провозгласила создание в границах Кубанской Области – Кубанской Народной Республики, входящей в состав России на федеративных началах.

Для активизации процессов советизации Кубанской Области был использован революционный потенциал соседней неказачьей Черноморской губернии. 31 января 1918 года было принято решение слить Черноморский военно-революционный штаб (военный орган большевиков губернии) с Военно-революционным комитетом Кубанской Области под председательством Я. В. Полуяна, который был сформирован несколькими днями ранее. Новый орган получил название Главный Кубано-Черноморский военно-революционный комитет (ВРК), его возглавил тот же Я. В. Полуян. В станице Крымской разместился штаб создаваемой под руководством ВРК Кубанской Южной революционной армии.

В феврале 1918 года под нажимом беднейшего казачества и части иногороднего населения Кубанская Краевая Рада вынуждена была издать «Проект правил об урегулировании земельных и сельскохозяйственных отношений в Кубанской Области». Но это уже не могло предотвратить выступлений иногородних. По всей Области начались самовольные захваты и переделы земли. Исполком Советов Кубанской Области объявил Кубанскую Краевую Раду и Кубанское правительство вне закона. Части 39-й пехотной дивизии и отряды местных революционеров развернули наступление.

В годы Гражданской войны среди казаков Кубани были весьма сильны федералистские настроения. В Раде образовалась группа «самостийников» из части кубанцев-черноморцев, которая посматривала в сторону Украины как союзницу своей национально-освободительной войны. 16 февраля 1918 года Законодательной Радой была провозглашена уже не автономная в составе России, а независимая Кубанская Народная Республика и была принята внешнеполитическая линия на союз с казачьей Украинской Республикой. Координатор Всеказачьего Общественного Центра в США В. К. Дёмин писал: «…правительство Кубанской Республики […] на совещании Рады в феврале 1918-го приняло безпрецедентное решение о вхождении Кубани в состав Украины, которая со своей стороны лишь приветствовала такое намерение кубанских казаков. Была принята Конституция Независимой Кубани, в которой говорилось: „Законодавча Рада Самостійної Кубанської Народної Республіки ухвалила резолюцію про прилучення Кубані на федеративних засадах до УНР“».

Но в том же феврале в Армавире прошёл 1-й Съезд Советов Кубанской Области во главе с Я. В. Полуяном. Избранный на нём Областной Совет объявил 22 февраля о переходе власти в руки Советов на всей территории Кубани и объявил Кубанскую Раду вне закона. Обстановка на Кубани с конца февраля – начала марта, ввиду очевидного поражения Кубанской Рады, для большевиков стала определяться угрозой с севера, исходящей от Белой Добровольческой армии Л. Г. Корнилова. 22 февраля она оставила Ростов, на который наступали красные части, переправилась через Дон и кружным путём вошла в Кубанскую Область, намереваясь соединиться с войсками Рады (1-й Кубанский или «Ледовый» поход). Но надеждам добровольцев на своё усиление за счёт войск Кубанской Рады не суждено было сбыться: к началу марта в руках Рады и правительства оставался лишь Екатеринодар.

10—13 марта 3-й съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Черноморской губернии, проходивший в Туапсе, преобразовал губернию в Черноморскую Советскую Республику. А уже 14 марта силы Юго-Восточной большевистской армии совместно с отрядами, наступавшими от Новороссийска, без боя заняли Екатеринодар. Руководство Кубанской Рады и правительство вместе с отрядом произведённого в полковники В. Л. Покровского, переправившись через реку Кубань, ушли в направлении Майкопа. Это значительно осложнило положение добровольцев, так как оказывалось, что цель их похода Екатеринодар, где можно было бы отдохнуть и пополнить силы, как они надеялись, – уже занят красными. Корнилов повернул армию от Екатеринодара на юг, чтобы, переправившись через Кубань, дать отдых войскам в горных казачьих станицах и черкесских аулах.

Несмотря на разворачивающиеся события, казачество на Кубани в большей своей массе в начале 1918 года всё ещё занимало выжидательную позицию. Оно довольно спокойно отнеслось к изгнанию большевиками Кубанской Краевой Рады и правительства Кубанской Республики, а также к занятию своих территорий советскими войсками.

К концу марта 1918 года почти на всей территории Кубанской Области была установлена советская власть, а 13 апреля на территории бывшей Кубанской Области была провозглашена Кубанская Советская Республика в составе РСФСР.

* * *

Но недолог оказался век Кубанской Советской Республики. Изо дня в день в населении нарастало раздражение от поведения своих и пришлых большевиков. Рождалось опасение, что вместо обещанных гражданских прав, свободы и всяческих благ, советское будущее сулит кубанским казакам власть проходимцев, нарушение привычного общественного быта и полный хозяйственный хаос. Однако и появление на Кубани армии генерала Корнилова было встречено с радостью только отрядом правительства и партизанами, поскольку, объединившись, все они получили возможность перейти на территорию поголовно восставшего Дона. Кубанская Советская Республика в составе РСФСР официально существовала по 30 мая 1918 года. После этого, в целях усиления большевистских позиций в регионе, она была включена в состав столь же недолго просуществовавшей Кубано-Черноморской Советской Республики.

31 мая 1918 года, после вступления красных войск в Екатеринодар, из Екатеринодарской областной тюрьмы вывели и расстреляли из пулемётов находившихся в ней казаков станицы Новотитаровской и других лиц, всего 76 человек. Часть трупов зарыли в яму, а не поместившихся в яме сбросили в реку Кубань. Жертвы были казнены без какого-либо подобия суда, всего лишь по предписанию ЧК. Убийства казаков производили красноармейцы Днепровского полка, в котором состояли и преступники; полк поэтому считался у Советов одним из самых надёжных.

На соединение с отрядом Кубанского правительства пришли партизаны Ковгана, члена Рады, а также отряд сотника Павличенко. Начали активные выступления и подгорные районы, Бекешевская и другие станицы Баталпашинского отдела с полковником А. Г. Шкуро во главе. При помощи немцев освободилась Тамань.

10-го июня Добрармия и Кубанское правительство со своими полками вышли во 2-й Кубанский поход. К ним стали присоединяться бывшие фронтовики встреченных по пути станиц. Красные уже потеряли их доверие, хотя не приобрели его полностью и белые. Более того, «Странными и тяжёлыми были взаимоотношения кубанцев и добровольцев, – писал впоследствии тогдашний член Кубанского правительства. – Бок о бок дрались, умирали, радовались общим успехам, а дойдёт дело до разговоров о смысле борьбы и её целях – вырастает стена между двумя сторонами, нет взаимного понимания, отношения неприязни и сарказма» (Д. Е. Скобцов. «Три года революции и гражданской войны на Кубани»).

Командующий добровольцами генерал Деникин начал утверждение своей власти на Кубани мерами устрашения, внедрением в сознание кубанских казаков чувства вины в том, что они не взялись за оружие по первому призыву и в некоторых случаях по мобилизации без сопротивления становились в ряды красных. Обычным явлением стали порка, виселицы, расстрелы, выдвижение на первые места вождей и казаков, воспитанных русскими школами – тех офицеров и интеллигентов, для которых интересы родного народа выглядели провинциальными частностями и блекли перед тускнеющим блеском империи.

Кубанские казаки оказались между красными и белыми, как между молотом и наковальней. Свирепую бесчеловечность большевиков ярко продемонстрировала на Кубани 1-я колонна красной Таманской армии под командованием Е. И. Ковтюха (август – сентябрь 1918 года), которая шла небезызвестным «железным потоком», грабя и разоряя казачьи станицы на Таманском полуострове. Свидетель событий – казачий офицер Николай Гулый так описывает взятие станицы Ахтанизовской большевиками:

«Ворвавшись в станицу, дикая орда хватала и расстреливала случайно оставшихся казаков, грабила дома, насиловала женщин. Так, например, жену священника изнасиловали на глазах у мужа и двоих детей 8 китайцев; диаконшу нашли спрятавшейся за станицею в паровой мельнице и изнасиловали «ваньки» и «тамбовцы», как называли их казаки, в числе 12—15 человек. Разгромили станичное правление, кредитное товарищество, общество потребителей, «похозяйничали» на почте, погромили и запакостили церковь, забрали там ценные вещи и деньги, сожгли церковные книги, в том числе и церковную летопись – ценный документ, в который из года в год записывалась история станицы в течение 120 лет…

Ворвавшиеся в станицу «товарищи» подожгли первую попавшуюся на их пути хату и надворные постройки. Этим они дали знать своим в тылу о взятии станицы и как сигнал к прекращению артиллерийского огня. Подожжённый двор принадлежал небогатой казачке, вдове с четырьмя малыми детьми Тутаревой, муж которой был убит под Эрзерумом».

Как следует из этого свидетельства, «воевавшие за землю, за волю, за лучшую долю», были обычными наёмниками (китайцы) или просто бандой разбойников. «Ваньками» и «тамбовцами» казаки называли полностью разложившихся дезертиров с Кавказского фронта – русских солдат, уроженцев Тамбовской губернии. А спасителями казаков оказались немцы, которые наголову разгромили банды Ковтюха. Вчерашних противников по Великой войне население встречало, как героев-избавителей, целовало им руки, а погибших немецких гренадер с почестями похоронили вместе с казаками на станичном кладбище.

* * *

А. И. Деникин противился созданию Кубанской армии, хотя кубанцы постоянно и настойчиво этого добивались, ссылаясь на такой прецедент, как Донская армия и на обещания добровольческого командования во время 1-го Кубанского похода. Но Деникин понимал, что создание казачьей армии даст серьёзный козырь в руки местных самостийников, а учитывая тяготение некоторых из них к Украине, превратит их в опасного противника добровольцев.

В день открытия Кубанской Рады в Екатеринодаре 1 ноября 1918 года генерал Деникин, призывая к единению, заявил о том, что «Добровольческая армия признаёт необходимость и теперь, и в будущем самой широкой автономии составных частей Русского государства и крайне бережного отношения к вековому укладу казачьего быта». Но, несмотря на это заявление, многие считали его обычной политической уловкой, поскольку Деникин всегда оставался сторонником «единой и неделимой» России. Также и по мнению П. Н. Краснова «генерал Деникин не имел ничего на своём знамени, кроме лозунга единой и неделимой России». Особенно обострились отношения кубанцев с деникинцами в связи с отправкой делегации представителей Кубани на Парижскую мирную конференцию. Основной задачей делегации было добиться признания если не государственной самостоятельности, то, по крайней мере, автономии Кубани.