Дух Альбертины и тайна древней книги. Трилогия

«Первые опыты, по словам профессора, он провел с ртутью и мышьяком, применение которых в определённых дозах вызывали у людей сильный понос и кишечные колики. Приготовленные по его рецептам эти опасные вещества стали облегчать страдания даже у холерных больных. Сера, вызывающая на коже язвы и нарывы, стала способствовать очищению паршивых, золотушных и прокаженных, а препарат из пчел – апис – отлично помогал при отеках и нарывах, сопровождающихся острой жгучей болью.

– Тогда мне стало ясно, — говорил Пильц, — что специфичность всех лекарственных веществ в этом и заключается: они вызывают у здоровых людей болезненные состояния, подобные тем, какие они же излечивают у больных! Попутно я отметил, что чайный лист является противоядием для всех приготовленных мной лекарств…»

Слушая Учителя, Иоганн неожиданно почувствовал, что начинает путаться. Смысл сказанного наставником сначала проникал в его мозг, возбуждая течение мыслей… затем, подобно дыму из курительной трубки профессора, куда-то исчезал. Из рассуждений Учителя следовало, что его эксперименты позволили ему сделать важный вывод: врач должен действовать в том же направлении, что и сама болезнь, а для окончательного излечения необходимо, чтобы в теле пациента возникла вторая болезнь, подобная первой, но более сильная, которая и погасит разгорающийся недуг. С этим Иоганн так сразу согласиться не мог…

– Предвижу, какое огромное число просвещенных коллег обрушится на меня с упреками и обвинениями в ереси и отступничестве от догм классической медицины, – продолжал Пильц. – Скольких непримиримых врагов обрету, но я предпочитаю оставаться верным этой точке зрения, так как практика доказала ее эффективность!

Иоганн накинул плащ. Давно следовало откланяться и идти домой, но что-то удерживало его. Наконец, после нескольких месяцев непринуждённых, поучительных бесед он услышал нечто поистине сокровенное! Именно этого он ждал, к этому стремилось его внутреннее желание и природная любознательность. Перед Иоганном начал раскрываться как великий замысел его Учителя, так и личность самого Вильгельма Пильца. Хотелось и далее слушать, внимая мудрым мыслям этого незаурядного человека…

Профессор вышел из дома вслед за Иоганном. Он кивнул предупредительному Паулю, выразившему готовность проводить студента домой, хотя бы до Королевского замка, после чего слуга отправился убирать со стола. Дождь закончился, лишь кое-где с карнизов падали крупные капли. Чувствовалась вечерняя прохлада.

– Самая мудрая и безупречная книга всех времен – Святая Библия, гласит, что простым смертным свойственно заблуждаться, – горячо говорил профессор своему собеседнику, держа его под руку. – Меня все чаще терзали крамольные мысли: что, если учение античных мудрецов Аристотеля24 и Цельса25, а также Бируни26 и Авиценны27 тоже не является истиной? Тем более, что наши предшественники: древние греки, римляне и арабы не были христианами… Пойдём, Иоганн, я провожу тебя до Альтштадта, а по дороге продолжу свой рассказ…. Ты готов слушать?

– Конечно, Учитель… Это так интересно!

Прохожих на улице было немало. Многие учтиво кланялись профессору, поскольку хорошо знали этого почтенного человека, и внимательно присматривались к его спутнику. Мимо, разбрызгивая воду в лужах, с шумом проезжали повозки, развозя товары с закрывшегося рынка. Где-то совсем недалеко играла шарманка.

– Мир таков, мой мальчик, как он есть: добро в нем так тесно переплетено со злом, что непосвященному трудно отличить первое от второго. На каждом шагу мы сталкиваемся и с тем, и с другим. В результате своих размышлений и наблюдений, я пришел к выводу, что не всякое знание и опыт мы получаем от Господа. Несомненно, что любовь, милосердие и сострадание – все это от Всевышнего, но зависть, жадность и уныние, конечно же, происки и козни Сатаны. Но коль мы не сомневаемся в существовании животворящей светлой энергии, то следует мириться и с тем, что всегда и всюду нам будет противодействовать злая черная сила…

Я решил подчинить человеческому разуму силы зла и направить их темную энергию против них же самих. Вот что стало целью моих многолетних исследований… Пожалуй, здесь я приблизился к ответу на твой вопрос о скрытых ресурсах, которые я назвал «жизненной силой». Но чтобы пробудить эту данную нам Богом силу и помочь ей раскрыться, нужно научиться управлять той силой, которая ей противодействует! На этом тернистом пути я достиг многого, но радости и удовлетворения мне это не принесло… И вот почему так произошло… – они свернули влево, огибая Королевский замок и спускаясь к пруду Лебедей28. Отсюда до Альтштадта было рукой подать.

– Я слушаю вас, Учитель, – произнёс Иоганн.

– Приступая к работе, мне предстояло, во-первых, понять в какой момент энергия страданий покидает тело? Это было не так уж сложно: конечно же, в момент кризиса и перелома болезни. Во-вторых, следовало выбрать вещество, способное поглотить в себя выходящую из человеческого тела силу зла. Я остановился на минерале галите, точнее – растертых кристаллах каменной соли, так хорошо впитывающей в себя влагу и окружающие запахи, что ее приходится хранить в закупоренных сосудах.

Они разговаривали под развесистым клёном. Мимо прошла группа студентов, оживлённо обсуждавших какую-то важную, на их взгляд, проблему. Неожиданно Иоганн подумал о том, что вопросы, решаемые его товарищами, слишком мелки, и что только ему одному повезло прикоснуться к чему-то особенному, важному, великому…

– Я не утомил тебя, мой мальчик?

– Нет, что вы, Учитель. Я только сейчас начал понимать всю ширь и размах ваших мыслей и трудов. В своем учении вы соединили доказательность науки и гуманность религии. Пожалуйста, не прерывайте нити ваших рассуждений на самом любопытном месте! Ведь именно к этому исподволь стремилась и моя душа, но нехватка знаний и опыта не давали возможности поставить перед собой конкретную задачу! Так вы нашли способ улавливать силу зла?

– Отойдём-ка в сторонку… вот сюда, в этот тихий уголок. То, что я скажу тебе сейчас, не должно касаться чужих ушей. Это великая тайна, Иоганн…

Они свернули к пруду, спустились к самой воде и укрылись под роскошной дубовой кроной. Пильц осмотрелся по сторонам и убедился в отсутствии поблизости нежелательных прохожих.

– Ну, так слушай дальше, Иоганн. Врачуя тяжелых пациентов, я помещал колбу с солью на область сердца больных лихорадкой, коликами, падучей болезнью, в те самые периоды, когда у них наступало облегчение и избавление от недуга. Путем разведения и возбуждения полученного экстракта на сыворотке из женского молока я получал многократно усиленную энергию самых тяжких недугов. Позднее мне приходилось использовать для этих целей и измельченный магический электрон – янтарь. Если потереть этот целебный камень, то он источает приятный запах хвои, и начинает притягивать другие предметы, а цвет его такой же, как у золота… Подобным образом мне удалось экстрагировать и потенцировать фактор страха, боли и отчаяния. Однако эти духовные категории не подчинялись в ходе экспериментов закону «подобия», а, напротив, влияли на людей вопреки ему. Воздействуя с их помощью на больных, я обычно добивался улучшения состояния последних, но случаи испытаний на здоровых людях почти всегда заканчивались трагически… Такие вытяжки приносили человеку только страдания и горе, а нередко заканчивались безумием!..

Я заметил, что, разводя такие тинктуры29, я начинал себя ужасно плохо чувствовать, а несколько раз даже падал без чувств. Чтобы вернуть себе силы и способность продолжать начатое дело, мне приходилось по нескольку раз умываться родниковой водой и держать свои руки над пламенем свечи. Смешивая «факторы болезней» в сыворотке крови казненных преступников, мне, наконец, удалось извлечь энергию Смерти в чистом виде – Vis mali30! К сожалению, действие такого сильного яда уже не сочеталось с Молитвой и Святым Причастием и, видимо поэтому, также не подчинялось принципу «подобия», сея одну только смерть…

Медленно следуя по узким улочкам засыпающего города и неторопливо беседуя, собеседники не заметили, как оказались в Альтштадте.

– Вот так, – вздохнул профессор, – я выделил силу Зла, но пока не научился манипулировать ею. Для того чтобы определить основные пропорции, необходимые для пробуждения жизненной силы, нужно провести много опытов. В случае неудачи это грозит пациентам верной гибелью. Единственное, что могло бы пролить свет… сдвинуть с места мои исследования, это учение французского врача и мыслителя Габе, изложенное в его книге «Теория и практика врачевания»…

– Я не слышал такого имени, Учитель…

– Это неудивительно. Его имя проклято… Я и сам совершенно случайно узнал о нём, прочтя один из трудов Габе. Это – великий врач, Иоганн! Он исследовал человеческое тело с анатомической точки зрения в мельчайших подробностях и писал как раз что-то о… «хранилище жизненной энергии»… К сожалению, сам ученый попал в руки инквизиции и был сожжён, а его книгу пока невозможно отыскать. Я веду переписку со многими европейскими коллегами, а также с книготорговцами, и не теряю надежды ознакомиться с нею… Идя же иным путём, нам придётся оставить на нём множество погибших…

Глава 5. Член тайного общества

«…Когда я стал бакалавром, у нас, молодых врачей, появилась возможность для практики. Мы лечили больных, как под руководством наших преподавателей, так и самостоятельно. Профессор Пильц пригласил меня в качестве ассистента. Для меня это была великая честь – вместе с Учителем исцелять людей от их недугов. Часто больные находились в состоянии между жизнью и смертью. В тех случаях, когда университетские светила рекомендовали прибегнуть к ланцету, Пильц успешно обходился тинктурами и экстрактами из различных лечебных трав. В безнадёжных случаях, когда больного спасти было практически невозможно, мы применяли метод „лечения подобного подобным“. Я научился выделять Vis mali. С великой благодарностью к Всемогущему Господу нашему, могу признаться, что во многих случаях нам удавалось спасти больного. Увы, это удавалось не всегда. Выделяя „энергию смерти“, мы не могли определить точное место в теле человека, на которое следовало её направить. Нам очень не хватало книги великого врачевателя Габе. Но, не смотря на это, мы продолжали наши опыты, хотя нам и было нелегко, но nihil sine labore31…»

Светлое утро, начало сентября. Пауль, слуга профессора Пильца, прогуливался в Кнайпхофе возле Зелёного моста. В это время из семи мостов Кёнигсберга больше всего народу притягивал к себе именно Зелёный мост – стык между речным и морским портами, откуда открывался замечательный вид на всю гавань – жизненную артерию Кенигсберга, а также Зелёные ворота32. Издавна повелось, что сюда прибывали гонцы, развозящие почту, и приходили люди, которые её ожидали. В основном, это были деловые горожане, занимающиеся торговлей. Не так давно в Кнайпхофе начала действовать первая торговая биржа, построенная как раз рядом с этим мостом. В ожидании свежих новостей здесь толпились люди, которые вели оживлённые разговоры. Обсуждались разные вопросы: от состояния здоровья томящегося в темнице Иеронима Рота33, до скачущих неизвестно отчего цен на соль, рыбу и янтарь, а также сроков поставки пушнины из России. Неподалёку от Пауля два господина беседовали по поводу углубления канала между Кёнигсбергом и Пиллау.

– Прегель углубляли более ста лет назад, – убеждённо говорил один другому. – И этого недостаточно! Большие, тяжёлые суда не проходят, они вынуждены разгружаться далеко до места назначения. Поэтому строятся дополнительные причалы, портовые сооружения! Гораздо проще и выгоднее будет углубить дно канала хотя бы до семи локтей34!

– Затея интересная, – соглашался второй. – Вы не первый, кто подает подобную идею… Да, рассуждая по-флотски, Кёнигсберг – это река, выходящая в море, а Пиллау – это уже настоящее море! Покажите ваши расчёты…

Пауль рассеянно смотрел на выкрашенные в зелёный цвет опоры моста. За более чем двадцатилетнюю службу у профессора, он занимался не только домашними делами, но привык выполнять и другие, не совсем обычные поручения. А именно, принимать письма от каких-то тайных посланников. Старый слуга не вникал в дела профессора, хотя краем уха слышал, что корреспонденцию ему передают люди, связанные с таинственным Братством каких-то «мыслителей», или addito sodalium disputatores35, как его называл сам Пильц. Ещё он что-то говорил о Братстве Гиацинта, но, было похоже, речь шла об одной и той же организации. Что это за сообщество, и чем оно занимается, у Пауля не хватало духу поинтересоваться, но он подозревал, что за этим братством тщательно присматривает другое, именуемое «Святой инквизицией». А вот с ней-то никто не хотел иметь никаких трений.

В утреннем небе раздавались пронзительные крики чаек. Послышался цокот копыт и скрип колёс – к зернохранилищу потянулись лёгкие и тяжёлые повозки. Свежий ветерок донёс аппетитный, дразнящий ноздри запах со стороны коптильни. Невдалеке от моста старый хозяин книжной лавки своим дребезжащим голосом начал зазывать покупателей:

– Знаменитая новинка! Книга испанца Сервантеса!..

Вот мимо прошли мальчишки с корзинами, наполненными свежевыловленными угрями и раками. Было ясно: рыбаки проверили поставленные на ночь ловушки. Пауль подумал, что неплохо бы купить несколько рыбин на обед, но в этот момент его окликнули.

– Здравствуйте, дорогой Пауль! Раз меня встречаете вы, значит, профессор опять занят! – произнёс с лёгким славянским акцентом сошедший с моста молодой человек в помятом дорожном костюме, в шляпе, и с короткой шпагой на боку.

За последние два года слуга Пильца несколько раз общался с этим человеком. И он ему нравился. Вид молодого и жизнерадостного лица сразу избавил Пауля от горестных раздумий.

– Рад видеть вас, герр Новак, – улыбнулся в ответ слуга. – Я полагал, что вы прибыли морем. Но у вас такой вид, словно вы путешествовали верхом…

– Вы правы, мой друг. Я добирался по суше. И сейчас прямиком из Варшавы. Как ваши дела, как поживает профессор Пильц, чем он занят в настоящее время? – говоря эти слова, господин Новак вынул из куртки свёрток и протянул его Паулю. – Здесь то, что он просил. Сведения об интересующем его предмете.

– У нас всё в порядке: профессор читает лекции в университете и занимается практикой. А сейчас у него важные дела в госпитале иезуитов… Несколько тяжелобольных… А разве вы не заглянете в его дом? Он будет чрезвычайно рад вас видеть…

– Увы, мой дорогой Пауль, – широко улыбнулся Новак. – Не сейчас. Может быть, ближе к вечеру.

– Простите меня, герр Новак, – Пауль спрятал свёрток в сумку. – Мне хотелось бы задать вам ещё один вопрос, если вы не очень торопитесь.

Молодой человек улыбнулся ещё шире:

– Спрашивайте, дружище, и пойдёмте к Кузнечному мосту. Мой, да и ваш тоже, путь лежит как раз через него. Что за сомнения вас одолевают, уж не хотите ли вы вторично женить вашего хозяина? – он рассмеялся.

– Меня беспокоит то, что профессор общается с членами некоего Братства мыслителей… или Гиацинта. Возможно, что он сам член этого Братства. Я не решался спросить его лично, но, думаю, вы сможете мне объяснить… Я подозреваю, что это еретическое сообщество… – он понизил голос, – и ему может угрожать Святая инквизиция!

Улыбка исчезла с лица молодого путешественника. Правда, ненадолго. Она появилась вновь, но уже не была столь сияющей.

– Мой друг, вы задали довольно коварный вопрос…

– Поверьте, я беспокоюсь о репутации и жизни профессора… и, чего уж греха таить, за свою собственную. И, судя по вашей реакции, дело не такое уж безобидное?

Новак оттеснил Пауля в сторону от дороги, пропуская карету, взял его за руку, строго и пристально посмотрел в глаза.

– И что же вы хотите узнать о Аddito sodalium disputatores, сударь?

Бедному слуге показалось, что его сейчас проткнут шпагой. Но он нашёл в себе силы ответить твёрдо и кратко:

– Только то, что члены Братства ничего не замышляют против Церкви, и что профессору Пильцу не угрожает никакая беда.

– Успокойтесь, Пауль, – Новак ослабил хватку. – Профессор не член Братства… Но симпатизирует нам. А мы, в свою очередь, рады помочь ему… Наша организация отнюдь, не сатанинская. Она включает в себя много просвещённых людей во всех концах Европы… Видите ли, Пауль, вот вы, например, согласны с тем, что Господь создал человека по своему образу и подобию?

– Конечно, раз об этом сказано в Библии…

– Не забывайте, что Господь был Творцом. Стало быть, и человек – тоже Творец! Взгляните на это прекрасное здание Кафедрального собора. Замысел его создания и вдохновение – это от Господа. А строили его руки простых мастеров. Руки таких же горожан, как и вы, Пауль. Тоже самое можно сказать и о полотнах да Винчи, и о поэмах Гомера. Но… некоторые творения человечества Церковь считает еретическими, направленными против Господа… Философ старается понять мир, объяснить, как он устроен… В этом нет ничего предосудительного, ибо таким человека создал Господь… И за то, что философ считает, будто Бог присутствует не только в душе каждого человека, но и в капельке росы на зелёной былинке, в родниковой воде, утоляющей жажду путника, в шуме морского прибоя… за это философа сжигают на костре. Другой исследователь, изучающий законы движения небесных тел, утверждает, что наша Земля – это шар, который вертится вокруг своей оси! Вместе с другими небесными телами… Церковь, не в состоянии опровергнуть это утверждение, готовит костёр и для него…

– Да, я слышал что-то подобное…

– Ваш хозяин – профессор, умный и образованный человек. Он врач! Он хочет знать, как устроен человек, чтобы успешно его лечить. Но если он воскресит умирающего, вернёт его к жизни, значит ли это, что он может считать себя равным самому Создателю? Не будет ли это считаться ересью? Не лучше ли и его отвести на костёр?.. – Пауль молчал, а Новак продолжал: – Вот мы и объединились, мыслящие и просвещённые люди, чтобы помогать друг другу. И если мы не всегда можем спасти кого-нибудь от судилища и жестокой смерти, то пытаемся сохранить хотя бы мысли этого человека. Мысли, запечатлённые на бумаге, полотнах картин, в музыке, стихах… Вы понимаете меня?

Пауль кивнул.

– И всё же ваша деятельность несколько противоречит учению католической церкви…

– Противоречит мнению некоторых служителей этой церкви, – поправил Пауля Новак, – …таких же людей, как и мы с вами, которым свойственно и ошибаться, и грешить. Но tempora mutantur36. Лет десять назад я не осмелился бы с вами заводить этот разговор, а ещё чуть ранее… даже думать об этом было бы чрезвычайно опасно. Однако повторюсь, – tempora mutantur. Наше Братство существует более ста лет, и нами было спасено для потомков немало бесценных творений человеческого разума. – Новак стал очень серьёзным. – Нам было нелегко и в те времена, и сейчас. Люди, именующие себя «служителями Церкви», считают, что человек, который воплощает на бумаге или холсте… или в иных образах то, что подсказано ему самим Господом, может считаться поклонником Дьявола, если то, что он творит, не нравится этим людям. Они сжигают на кострах не только самих гениев, но уничтожают их произведения, их мысли, учение… Вы, Пауль, старый солдат, участник нескольких баталий, вас после тяжкого ранения вырвал из лап смерти доктор Пильц, и за это вы приняли решение служить ему всю оставшуюся жизнь – это в высшей степени похвально. Видите ли, то, что я передал вам – это всего лишь сведения об одной важной медицинской книге. Автор был несправедливо казнён, но мысли, которые выразил в этой книге великий философ и врачеватель, помогут и доктору Пильцу, и другим врачам лечить людей, возвращать их к жизни, так же, как Пильц в своё время спас вас. К сожалению, завладеть самой книгой нам не удалось, и, видимо, она повторит судьбу ее создателя… Но, во всяком случае, мы теперь знаем, где её искать!

Они остановились. Пауль должен был продолжить путь в Лёбенихте, а его молодой спутник уже высматривал экипаж, чтобы умчаться в другом направлении.

– Я ответил на ваш вопрос? – вновь улыбнулся член тайного Братства.

– А причём тут гиацинт?

– Камень гиацинт, или циркон, олицетворяет мудрость… И не только мудрость, но богатство и славу, которые даёт человеку мудрость и знания.

– Да, благодарю вас, герр Новак… Я хотел вам ещё сказать…

– Что же?

– Если вам понадобится моя помощь в поисках этой волшебной книги, ради профессора Пильца я готов пожертвовать чем угодно…

– Спасибо, дорогой Пауль. У нас в Кёнигсберге есть свои люди, они постараются справиться и без вас. А сейчас, прощайте… Вечером я загляну к профессору!

– Храни вас Господь, сударь.

Глава 6. Тень книги и события на бранденбургской дороге

Два месяца профессор Пильц и Иоганн провели в госпитале иезуитов37. Обосновавшись в Вармийском епископстве, члены Ордена занимались, в основном, благотворительностью и миссионерством, вовлекая протестантов в лоно католицизма. Но это – внешняя, видимая сторона их деятельности. Известно, что главной задачей Общества Иисуса являлось возрождение и укрепление католической веры, весьма пошатнувшейся в борьбе с лютеранством, и беспощадная борьба с ересью.

Иоганну Майбаху не были известны все тонкости религиозного противостояния, но монахи-иезуиты производили на него неприятное впечатление. Было очевидно, что Орден старается привлечь внимание правителя Восточной Пруссии Фридриха-Вильгельма к собственным проблемам, показывая усиленную богоугодную деятельность, ради которой и были призваны в госпиталь важные медицинские персоны из Кёнигсбергского университета.

Профессор Пильц, вместе с несколькими магистрами и бакалаврами, довольно успешно врачевал в госпитале, излечив не один десяток больных, чем, несомненно, поднял престиж, как самого госпиталя, так и собственно Общества Иисуса. И вот, позади один из самых тяжёлых дней. Сегодня не обошлось без применения ланцета и иных хирургических инструментов: один больной – каменщик, получил серьёзные травмы, упав со строительных лесов при возведении северного бастиона Кёнигсберга, а второй – крестьянин из Ломзе, поехавший на рынок в Альтштадт, попал под лошадь возле Деревянного моста. Обоим была оказана необходимая помощь, наконец, оставив больных на попечение монахов, врачи стали расходиться по домам.

– Мы славно поработали, Иоганн. – Я вижу, что ты становишься настоящим врачом, – хвалил ученика Пильц. – Твои обезболивающие тинктуры действуют просто волшебно!

– И всё же, мне кажется, что вы чем-то озабочены, Учитель. Устали?

– Да, Иоганн, немного устал… Впрочем, ты прав… Кое-что меня действительно тревожит…

Солнце клонилось к закату, но вечер был удивительно светел. Казалось, что светило, приблизившись к горизонту, увидело на «той стороне» нечто, что заставило его радостно брызнуть яркими лучами, окрасив черепичные крыши домов, устремлённые к небу шпили, и весело отразиться в стёклах окон.

– Так что же все-таки случилось? – забеспокоился Иоганн.

– На днях я получил известие от моих друзей из Братства камня Гиацинта… Книга Габе находится на пути в Кёнигсберг. Её уже вывезли из Тильзита.

– Значит, представится возможность на неё взглянуть? – обрадовано спросил Иоганн.

– Увы, мой мальчик, – Пильц был хмур. – Её везут по заказу Ордена иезуитов. Они закупили партию книг для собственной гимназии. Но эта книга, как и несколько других, признанных еретическими, будет сожжена здесь, в Кёнигсберге после публичного осуждения… Как будто мало того, что поглумились над её автором…

Но оказалось… habent sua fata libelli38…

Я наводил справки, искал возможность купить её за любые деньги… Но всё напрасно, только привлёк к себе излишнее внимание…

– И что же, ничего нельзя сделать?

– Пока сложно сказать, Иоганн. Люди из Братства проследят её путь к монахам. А там… попытаемся ещё раз… Тебя отвезти в Альтштадт? – Профессор и его ученик остановились у кареты Пильца. Сидящий на козлах Мартин приветливо кивнул юноше.

– Нет, спасибо, профессор. Я лучше пройдусь пешком. Погода чудесная, и до темноты ещё далеко.

Они попрощались, и Иоганн зашагал по направлению к дому, с удовольствием ловя лицом волны лёгкого вечернего ветра. Проходя по мосту через Голубой ручей, он остановился на его середине и взглянул вниз, на воду. Со дна водоёма поднимались мелкие пузырьки. «Вот так же и мы, – подумал Иоганн, – всё стремимся вырваться из мрачных глубин и взмыть ввысь, а как окажемся на поверхности, так и лопаемся…» Его захлестнуло чувство безысходности. Кажется, вот она, заветная книга, плод чьих-то грандиозных многолетних изысканий и твоя великая мечта… вот она, совсем близко… Но попробуй, возьми.

Сойдя с моста, Иоганн решил, что по пути домой непременно заглянет в кабачок «Усы сома». Он давно не видел своих товарищей по студенческой скамье. Неплохо бы посидеть в их компании и хотя бы на несколько минут забыть о потере. Или, точнее, о несостоявшейся находке. Тем более что сегодня монахи неплохо заплатили докторам.