Охотник за планетами

Вадим Георгиевич Попов

Шаман. Охотник за планетами

Моим родителям,

с любовью и благодарностью

Часть первая

Кровь с молоком

1

– Привет, пилоты. Шаман на борту нужен?

Глядя в глаза капитану, которого он опознал по значку классности над черно-синим шевроном Союза вольных торговцев на рукаве комбинезона, Яр Гриднев улыбнулся и присел на траву. Сбросил с плеча ремень и пристроил чехол с посохом на коленях. Рослый мужчина, одетый в такой же летный комбинезон, сидевший рядом с капитаном, едва заметно насторожился и переместил руку поближе к кобуре.

– Где же твой бубен, шаман? – спросил капитан вместо приветствия, ощупав взглядом рюкзак за спиной Яра.

– Нет у меня бубна.

– А чем стучать будешь?

– Посохом ярранским стучать буду. Так вам шаман нужен или танцор с бубном и в шкурах?

Капитан посопел и потянулся за электронным планшетом.

– Предъявляй инфу, психарь, а там говорить будем.

Яр протянул узкую пластинку с чипом электронного удостоверения. Сбросив данные на планшет, капитан погрузился в чтение. Сейчас он перебирал статистику полётов Яра в качестве психотехника и как простого пассажира. Правда платить за пассажирское место Яру приходилось всего пару раз: любая команда почитала большой удачей взять хорошего психотехника на борт даже на часть рейса.

– Не знаю, – капитан странно тянул время, словно был готов согласиться, но что-то мешало ему это сделать.

– Извините, ребятки, на Метрополис в ближайший месяц с Альса летите только вы и вам уж придется меня взять. Так или иначе, – Яр протянул капитану синий с серебром жетон полицейского управления и старательно улыбнулся. «Ребятки» заметно напряглись.

– Так ты из этих?

По мере сканирования жетона дружелюбия в голосе капитана не прибавилось, зато возникла некоторая покорность судьбе.

– Межгалактический отдел поведенческих реакций. Временный сотрудник. Но полномочий дохрена.

Капитан переглянулся с пилотом и пожал плечами. А потом протянул Яру руку.

– Капитан Ежи Чанг. А это первый помощник Аккер. Добро пожаловать на борт. Нам давно пора прыгать с этой каменюки, так что можешь начинать готовить корабль к старту.

2

Это был небольшой корабль-торговец, из тех потрепанных судов, которые не принадлежат ни одной из торговых корпораций, но на страх и риск частного владельца могут пересекать всю исследованную часть Вселенной, от Солнечной системы до родных систем чужих, торгуя всем, чем можно, а порой и тем чем нельзя. В трюме такого корабля можно было обнаружить всё что угодно: от необработанной урановой руды до кристаллов ирканской воды, в сохраняющих ее целебные свойства магнитных ловушках, от запрещенной в большинстве миров псило-сомы до партии подержанных армейских ремонтных дроидов, которые очень ценятся на осваиваемых планетах за неприхотливость и универсальность. Многие капитаны, которые сплошь и рядом сами были хозяевами своих судов, если и не опускались до обычного пиратства, то нередко торговали, и рабами, и оружием, и наркотиками. Периодически очередной заигравшийся авантюрист вместе со всей командой отправлялся на тюремную планету, чтобы до конца дней своих, как любили говорить полицейские остряки «делать из больших астероидов маленькие». Впрочем, не желавший подчиняться командам патрульного крейсера корабль нередко просто уничтожали – на необъятных пространствах, на которых существовало расселившееся по сотням планет человечество, хотя бы видимость порядка можно было поддерживать, только принимая жесткие меры к его нарушителям.

Капитан «Ленинграда-115» не был ни пиратом, ни контрабандистом. Корабль Ежи Чанга курсировал между несколькими галактиками Терранской федерации, в основном пробавляясь не слишком выгодными поставками оборудования и продовольствия на шахтерские планеты. Ежи Чанг был не склонен к риску, поэтому, волей случая, оставшись без психотехника, продолжать рейс не торопился. Разумеется, внезапное появление недостающего специалиста с солидными рекомендациями его обрадовало. Но, как и большинство пилотов, к полицейским он относился с некоторым предубеждением. Естественно, самому приглашать на корабль человека работающего на полицию капитану не хотелось. Но парень вроде бы оказался ничего, нос не задирал и на жесткую койку в такой же как у всех, узкой как спасательная капсула каюте жаловаться не стал. Надо приглядеться, может сгодиться и на постоянное место в экипаж. Да и сколько можно сидеть на этой захолустной планете, а тут такой случай… Вот сейчас закончит свой ритуал, и полетим.

Ежи Чанг сам себя подбадривал, чувствуя, что не может по-настоящему обрадоваться разрешению ситуации. Что-то мешало, неясное предчувствие заставило его забыть про остывавший перед ним кофе.

Перед тем как начать ритуал, Яр вежливо выгнал всех из корабля и попросил постоять в сторонке. И теперь развернувшись на потрескавшемся пластиковом сидении продавленного диванчика в кафе космопорта, Ежи Чанг смотрел и смотрел сквозь давно не протиравшееся оконное стекло, как работает психарь.

3

Парень с коротким посохом в правой руке медленно обходил «Ленинград-115» по часовой стрелке. Глаза шамана были полузакрыты, ярранский посох, несмотря на свой небольшой размер, издавал странный полустук-полушелест, который был вполне отчетливо слышен на бетонном пятачке между двух лавок рядом с кафе, где десяток человек из разных экипажей и обслуги космопорта курили после обеда. Сейчас пилоты закончили обсуждать те или не те фильмы были закачаны в корабельные компьютеры на прошлых стоянках, кто и что успел посмотреть во время вынужденного безделья во время гиперпрыжка, а также, сколько и каких фильмов следует попробовать уломать капитанов закачать на следующей торговой станции. Разговор сам собой затих, только потусторонне постукивал посох. Все разглядывали нового психотехника с «Ленинграда-115». Ничего примечательного в нем не было. Джинсы, куртка, рост выше среднего, падающая на глаза челка.

Фигура с посохом прекратила перемещение по кругу, остановившись рядом с одной из опор корабля. Посох то медленней, то быстрей ходил вдоль нее, по-прежнему издавая свой странный стук и не касаясь нагретого на солнце металла.

– Клоун… – как-то кисло произнес один из механиков космопорта, щуплый молодой негр, выцарапывая из кармана полукомбинезона сигаретную пачку.

– Клоун-то клоун, а вот скажи, Джоник, – обратился к механику старший смены, аккуратно туша окурок о край урны, – ты пневмосистему в стойках после посадки того корабля проверял?

Джоник принялся молча сплевывать, пытаясь попасть в трещину на бетоне.

Фигура на несколько секунд замерла, затем, встряхивая посохом, повернулась вокруг своей оси и вновь остановилась. Потом Яр открыл глаза, посмотрел в сторону курящих, и сделал приглашающий жест рукой.

В этот момент второй пилот «Ленинграда-115» Камински, держа руку с сигаретой на отлете, повернула голову, чтобы через плечо сказать обнимавшему ее первому пилоту Аккеру какую-то шуточку в адрес незадачливого Джоника. Ее глаза поймали жест Яра, и в тот же момент ее улыбка куда-то исчезла, а сигарета выскользнула из пальцев.

– Нинель, ты обалдела?

Аккер дернул ногой, стряхивая с брючины горящую сигарету.

– Похоже, сегодня кому-то нагорит, – ухмыльнулся старший смены, окинув взглядом механика, и пошел к кораблю.

Джоник пнул ногой урну и, повторив что-то про чертова клоуна со всеми его родственниками, поплелся за начальником.

Высвободившись из объятий Аккера, Нинель задрала голову, посмотрела ему в лицо и дернула за рукав.

– Пошли в кафе.

– Ты не наелась? Только что же…

Нинель склонила голову к левому плечу и негромко вздохнула.

– Ак-кер…

Пилот узнал эту проникновенную интонацию девушки, которая в сочетании с мимикой говорила о готовности Нинели проявить свой непростой характер во всей красе, если ее не услышат и не сделают так, как она хочет. Аккер развел руками, стараясь не задеть никого из курящих вокруг звездолетчиков, что при его телосложении могло привести как минимум к легким телесным повреждениям, и, кивнув, отправился вслед за Камински.

Кафе в космопорте Альса было стандартным заведением для планеты служившей шахтерской базой, на которую туристов калачом не заманишь.

Нетерпеливо пританцовывая и крутя головой, отчего ее темные, собранные в конский хвост, волосы прыгали по плечам как рвущаяся в атаку ирканская огненная змея, Камински протащила Аккера через стеклянные двери, мимо музыкального автомата и мимо с интересом глядевшего в окно капитана Ежи. Психаря возле корабля уже не было, зато возле одной из стоек размахивал руками старший смены и рассматривал бетон у себя под ногами вконец помрачневший Джоник. Аккер попытался притормозить возле капитана, но Нинель упрямо волокла его за собой мимо одинаковых столиков, украшенных вазами с пластиковыми цветами, мимо телевизора над барной стойкой гнусаво певшего о «любви угасшей среди звезд», дальше и дальше, в самый дальний угол кафе. Сесть привычным образом, лицом к двери, она Аккеру не дала, усевшись сама спиной к стене, чтобы видеть и дверь, и площадку с кораблем.

Когда после окрика Камински приторможенная официантка, с расплывшимся цветным пятном татуировки на запястье, налила им кофе и, получив категоричное пожелание «приглушить этот идиотский ящик», наконец ушла, Нинель разом перестала пританцовывать и, положив руки по обе стороны дымящейся кружки, посмотрела в лицо первого пилота.

– Аккер, ты понял, кого нанял Ежи? Ты его узнал?

– …

– Вспоминай, вчера на ярмарке!

– И?..

– Этот тот коп, который вчера взял берка.

Аккер выпучил глаза.

– Этот мальчик? Взял берка?

Он помотал головой.

– Нее…с чего ты…Да и как ты его узнала?

Камински улыбнулась и, отхлебнув кофе, неторопливо начала объяснять.

4

«Ярмаркой» Нинель называла местный луна-парк. У нее с детства остались греющие душу воспоминания о поездках с отцом на ярмарки, о каруселях с лошадками и космическими кораблями, комнате смеха и Пещере Бабы-Яги, глотающих огонь и клинки турских факирах и танцующих на силовых полях ирканских акробатах, бездонных пакетах попкорна и гигантских петушках на палочке, и, конечно же, непременном сенсационном приезде очередного «Самого Свирепого Борца Галактики», готового помериться силой на ринге с любым из местных парней. Камински отслужила десять лет, из которых шесть она провела в десанте, прошла от звонка до звонка Беркский конфликт, а также достаточно нахлебалась просчетов земных политиков, которые командование затыкало десантными частями. Но вся кровь и грязь военной карьеры в частях быстрого реагирования не смогли убить в ней ту фермерскую дочку с периферийной планеты, которая в ответ на фразу «Нинка, в выходные едем на ярмарку!», начинала ходить вокруг отца колесом, теряя правую сандалету с вечно порванным ремешком и разбитым носком от ударов по футбольному мячу.

Об этой склонности ефрейтора десантных войск Камински («Знамя на штыке» третьей степени, «Серебряная звезда за храбрость», не говоря уже о медалях и бесчисленных благодарностях) к простым радостям жизни знали немногие. За шесть лет их романа Аккер только молча удивлялся, не подавая виду, и не переставал хвалить себя за то, что не проглядел такую девушку. Когда они вместе выходили в отставку, первым тостом, который он произнес, чокаясь с Нинель бокалами шампанского, был «За жизнь!». Традиционный тост космического десанта для уходившего на гражданку Аккера приобрел двойное значение: они оба не только были живы, но и остались собой.

В десанте пилоты не были отдельной кастой, как в других родах войск. Аккер до сих пор иногда видел во сне ту неудачную высадку на заштатную планетку, не имевшую даже названия, а только важное стратегическое значение, да еще номер, который он вряд ли когда-нибудь забудет. В тот день оба крейсера поддержки и половину десантных транспортников берки сожгли еще в атмосфере и наступление захлебнулось не начавшись. При посадке борт Аккера как следует зацепило и взлететь он уже не смог. Когда в паре курносых сдвоенных пушек корабля кончились плазменные заряды, Аккер встал за турель подбитого при выгрузке БТРа, когда и ее боезапас иссяк, он выдернул из чьих-то мертвых рук базуку. А потом берки пошли в рукопашную… Словом, Аккер на своей шкуре познал истинность не слишком веселой армейской поговорки, гласящей что «десантура и пилот хлебают смерть из одного котелка». И слишком часто Аккер видел, как война превращает людей в спивающихся психов на грани самоубийства, живущих одним днем. Неудивительно, что если женщина задерживалась в десанте (а это случалось не так уж часто), то либо превращалась в «мужика в юбке», либо обладала особым «десантным» характером. В числе прочего Аккер ценил Нинель и за то, что она избежала первого варианта, а второй его вполне устраивал.

В тот вечер насладившись «русскими горками» и выпив по паре кружек пива, они отправились проветриться, просто посидеть на скамейке под деревом у входа в парк, вдали от музыки и гуляющего народа. Тут-то они и увидели странную фигуру, возникшую в конце аллеи.

Вообще-то после поражения в Беркском конфликте, беркам было запрещено где бы то ни было кроме своих территорий и своих кораблей пользоваться способностями к телепортации, свойственными всем представителям этой расы, но на окраинных планетах это правило не слишком соблюдалось. Поэтому когда в конце зеленого тоннеля аллеи в центре неяркой вспышки появилась длинная, чуть сутулая фигура берка в одинаковом у всех гуманоидных рас мешковатом рабочем комбинезоне, быстро направившаяся к выходу из парка, особого фурора это не произвело. Лишь куривший на соседней скамейке изрядно набравшийся мужик проворчал «Проклятые долгопятые!», да гадливо поморщился и хрустнул пальцами Аккер. Чужой на первый взгляд отличался от человека только слишком длинными конечности (хотя на самом деле руки и ноги берков имели по сравнению с «хомо сапиенс» по одному дополнительному суставу), да чуть вытянутым по сравнению с человеческим лицом с бледным, отдающим в синеву, как у покойника, оттенком кожи. И конечно глаза – большие, светлые, выпуклые как фары, на человеческий взгляд не выражающие ничего. Тело каждого берка покрывали костяные пластины экзоскелета, пробить которые было под силу не каждому оружию. Несмотря на выпитое пиво, Нинель почти сразу увидела, что перетянутая бечевкой картонная коробка с прозрачным пластиковым окном, сквозь которое были видны пунцовые розы, в правой руке чужого качается чуть-чуть не в такт его шагам, словно живя собственной жизнью. Берк несет кому-то цветы? Ну-ну… А может этот подрабатывает курьером? Она неспешно (все-таки выпивка давала о себе знать) соображала, что к чему и берк уже подходил к воротам парка, когда путь ему заступила человеческая фигура. Из-под голографической маски-шлема с полицейской эмблемой прозвучал довольно молодой голос с едва ощутимым акцентом:

– Полиция! Медленно опустите сверток на землю, поднимите руки и опуститесь на колени.

Чуть помедлив, он добавил:

– И тогда я обойдусь с тобой мягко, берк.

Вместо ответа чужой рванулся вперед. Двухметровое тело берка, словно щупальце или хвост, выпустило из правого рукава гибкий металлический хлыст, тут же словно самостоятельно устремившийся к шее преградившего путь человека.

Дальше все происходило очень быстро, и все же Нинель поняла, что полицейский успел нырнуть под круговой удар бича и металлический наконечник выбил мелкую каменную крошку из каменной колонны и сноп искр из крепившихся к ней створки ворот. Человек двигаясь вокруг берка как-то боком, успел нырнуть под его правую вооруженную руку и врезать каблуком с проносом по суставу правой ноги чужого и тот начал заваливаться, пытаясь обрушиться всем весом на противника. Но полицейский уже сделал шаг ему за спину, принял вдоль левой руки летевший по инерции хлыст, дернул его, окончательно выводя чужого из равновесия. В правой руке человека возник электрошокер и он с треском ткнул им берка в спину. Пока чужой заваливался на асфальт, полицейский успел накинуть ему на шею оборот бича, дернул, придушивая, и уперся в шею чужого ногой. Затем в ворота парка вбежали несколько полицейских в полных силовых доспехах и Нинель с Аккером, обменявшись взглядами, сели обратно на скамейку.

Пока полицейские добавляли поверженному чужому парализующих разрядов и заковывали его в несколько пар наручников, человек в голографической маске подобрал упавшую на асфальт коробку с розами. Коробка пошла волнами, как искаженное изображение на экране телевизора. Голографическая маскировка сползла словно уносимый ветром цветной полиэтиленовый пакет. Ребенок лет шести, запеленутый в серебристый пластик словно в кокон, так что снаружи было оставлено только лицо, не шевелился. Глаза на бледном до синевы лице были закрыты, во рту торчал кляп, который полицейский принялся осторожно вынимать.

Сквозь летнюю темноту позднего вечера, к парку приближался вой сирены «скорой».

Камински быстро оглядела заметно напрягшегося Аккера, и, взяв его за руку, потянула к сердцу парка, к каруселям и музыке.

– Пойдем отсюда, дедушка Линч, тут разберутся без нас…Слышь, пилот, пошли пиво пить, говорю, зрелищ на сегодня хватит…ну, давай!.. Пойдем, врежем по жидкому хлебцу.

5

Все молча ждали, пока официантка соберет пустую посуду, и разольет по кружкам кофе. Чувствуя общее напряжение, девица торопилась и думала о кнопке сигнализации под стойкой и о том, насколько быстро сможет приехать дежурный наряд, если начнется драка. Больно уж напряженно задумавшаяся компания сидела за столиком в углу.

У Нинели после повторного рассказа пересохло горло и она, не дожидаясь пока остынет кофе, отпила минералки прямо из пластиковой бутылки. Между пальцами левой руки она быстро крутила чайную ложку.

Аккер задумчиво наблюдал через окно, как Джоник возится с пневмосистемой.

Капитан Ежи философски рассматривал грязную столешницу.

Аккер, покосившись на сидевшего между ними Яра, спросил у Нинели:

– Ну и с чего ты взяла, что это был он?

Нинель взглянула на Яра, смотревшего на нее в упор с досадливым выражением человека, которого отрывают от важного дела по пустякам, и неожиданно произнесла:

– У тебя чудесные ботинки, психарь.

Ежи Чанг поднял взгляд от столешницы и кивнул.

– Мы застряли здесь на две недели, но вторых таких я ни у кого не видела. Редкая обувь.

Нинель прикурила новую сигарету и потыкала тлеющим кончиком в сторону Яра:

– На тебе «кошачьи ботинки», армейский вариант. В носке ботинка металлический «стакан», как и в нашей армии. Но он более широкий, чем в аналогичной человеческой обуви. Мы знаем, что у ярранцев втяжные когти на руках и ногах. И эти ботинки, во-первых, сделаны под более мощные пальцы ярранцев и поэтому шире в носке по сравнению с обычной обувью. Во-вторых, в случае, если ярранец не контролируя себя, например, в ярости, выпустит когти, то сплав в носке ботинка не даст когтям порвать его изнутри. На Альсе ярранцев не встретишь.

Нинель затянулась, бросила взгляд на капитана и продолжала:

– А еще Ежи говорит, что у тебя по документам двойное гражданство – ты гражданин и Терранской федерации, и Ярранской республики. И место рождения – Ярра.

Камински несильно стукнула ладонями по столешнице, и столбик пепла в вертикально торчащей между пальцев сигарете ударился о стенку кофейной кружки и рассыпался в пыль.

– Яр, я верю…даже так – я вижу, что ты хороший психарь и ничего не имею против ярранцев. И чужие в команде «Ленинграда» – были. Но нам всем хочется знать побольше о том, кого нам приходится брать в команду. Пусть даже на пару перелетов. И пусть ты даже полицейский. Вокруг тебя слишком много непонятного, – она ухмыльнулась, качая головой. – Яр с Ярры. Ничего не хочешь о себе рассказать?

Молчавший все это время Яр вдруг улыбнулся.

– Ярранцам тоже нравится, как звучит мое имя. Это сокращение от Ярослава. И я не чужой.

Он спрятал руки под стол и, опустив голову к столешнице, щелкнул пряжками ремешков на ботинках, выбрался из-за стола, скинул носки и похлопал босыми ступнями по грязному линолеуму.

– У меня вполне человеческие ноги. И на руках тоже – никаких втяжных когтей.

Яр вытянул вперед руки и пошевелил пальцами. Потом повернулся к Нинель в профиль и ухмыльнулся.

– И уши, кстати, тоже – самой обычной формы. Так что если ты думала про чужого, которому сделали пластическую операцию «под человека», то ошиблась. Не говоря уже про то, что замаскированный под человека чужой, даже из большой ностальгии, не стал бы носить обувь своей родины, вызывающую подозрение.

Он уселся на свое место, повозился под столом, надевая ботинки, и продолжил:

– Одиннадцать лет назад, когда отношения с Берком стали портиться, население близлежащих земных колоний, вернее те, кто мог это себе позволить, начали перебираться поближе к метрополии. У моего отца был бизнес здесь, на Альсе, он его свернул, но тратиться на билеты на пассажирский лайнер не стал. Мой отец всегда был очень уверен в себе. У него был свой корабль, и он всю жизнь летал без психотехников, поскольку не слишком в них верил. Отец, мама, сестра и я сели на корабль и отправились на Землю, точнее сначала к одной из крупных колоний, к Новой Джорджии. В тот раз психотехник нам бы не помешал. Гиперпривод выбросил нас вместо Новой Джорджии на орбиту Ярры, в астероидный пояс. Корабль был поврежден и отец постарался посадить его на планету. Выжил только я.

Он замолчал, водя пальцем по краю чашки, а Аккер, продолжая глядеть в окно, думал о том, что когда много раз рассказываешь о мертвых любимых, это начинает становиться привычной для тебя самого историей, лаконичной и безэмоциональной.

– Я верю тебе, психарь, – произнес он, рассматривая сквозь стекло чахлые, неприятного оранжевого оттенка, одуванчики под окном. – А что было дальше? Как ты стал работать на полицию?

Яр медленно допил кофе и махнул рукой официантке.

– Ну, вы ж помните, что во время Беркского конфликта, особенно в начале, людям приходилось эвакуировать целые планеты, и не было времени особенно заниматься частными случаями. Тем более земляне и ярранцы еще не заключили военного союза, а только готовились к нему. У меня никого не было, а на Ярре мне понравилось…

– Сколько тебе было?

– Двенадцать. Еще кофе, пожалуйста, и два пирожка с яблоками.

Настороженная официантка обвела взглядом экипаж, но все только покачали головами.

Нинель не могла решить, почудилось ли ей что слово «люди» этот парень произносит с едва заметной отстраненной интонацией, как его обычно выговаривают чужие или это она себя накручивает… А еще она поняла что почему-то не может назвать его мальчишкой, как Аккер. Что-то мешает. Наверное, это потому что его воспитали чужие. Она спросила:

– Кошек любишь?

Яр, если и был задет, то на провокацию почти не поддался.

– Я люблю Ярру. Там мне было хорошо. Я думаю, вы тоже скучаете по Земле.

Все замолчали, подошла официантка, и Яр принялся за пироги с кофе.

– Потом я учился, а после университета отправился сюда узнать что-нибудь о родне. Альс побывал под оккупацией и электронные архивы не сохранились. Здесь еще в ходу бумага и я наводил справки в столичной мэрии. За это мне пришлось немного вне штата поработать на местную полицию. На Ярре я как психотехник проходил практику в полицейском управлении, ну и…

Яр сделал неопределенный жест рукой и откусил от пирога.

– А почему ты один полез на того берка? – спросил Аккер.

– Он был непростой, – ответил Яр, жуя пирог. – Как известно, все берки могут телепортировать себя хоть на небольшое расстояние. Этот был вдобавок еще и телепат, ну чтение мыслей… именно поэтому его так долго не могли арестовать – он ощущал полицейских за километр. Будь в парке хоть один оперативник, берк тут же его бы почуял и ушел. А хороших психотехников… во всяком случае, умеющих закрыть свое сознание, слиться с эмоциональным фоном толпы, на Альсе сейчас не случилось. Кроме меня.

– А ты, значит, умеешь всякое такое?

– Умею.

Яр повернул голову вправо, где на соседнем ряду, блаженно свесив лапу с незанятого диванчика, дремала трехцветная кошка с большим коричневым пятном на лбу. Через секунду она открыла глаза, зевнула, и, спрыгнув на пол, засеменила к их столику. Все молчали. Кошка негромко мяукнула, вспрыгнула на диван, взобралась к Яру на колени, и, задрав голову, посмотрела ему в лицо. Потом, не выпуская когтей, оттолкнулась, прыгнула и уселась у него на плече.

Нинель, закуривая новую сигарету, покивала.

– Впечатляет. Можешь в цирке выступать.

Кошка высокомерно посмотрела на нее, потом прижмурила желтые глаза. Яр пожал плечами. Кошка не пошевелилась.