Сусеки

Вечером, пользуясь тем, что рядом посёлок, мы пошли на танцы в клуб. И хотя в отряде находились девушки – практикантки из Миасского техникума, в тот вечер мы оказались на танцах без них. И, разумеется, резко выделялись среди местных парней. В основном здесь были балкары, переселённые с Кавказа. Их парни здесь ухаживали за русскими девчонками, своих-то на люди не выводили – не положено. В тот вечер на танцах я познакомился с местной девушкой, пошёл её провожать. Помню, сидели с ней на брёвнах развлекали друг друга, рассказывая наиболее примечательные моменты из жизни. Разумеется, обнимались и целовались.

На следующий вечер снова появились на танцах. И почти у каждого из нас была местная девушка. Балкарские парни, конечно же, не могли смотреть на это спокойно. Ко мне подошёл один из них и спрашивает: « У тебя серьёзные намерения насчёт Тани?» – Да, конечно, – отвечаю я, хотя совсем ещё не имел никаких намерений. «Ну, ладно, – сказал парень, – смотри, не дури с ней». Я обещал. Но им, наверное, не хотелось выжидать и наблюдать, как наши ребята уводят из-под носа местных девчат. Перед концом танцев – они спровоцировали скандал. Не успели мы выйти наружу, как они двинулись на нас толпой. Хорошо, что среди нас оказался Коля Беляев – бывший детдомовец – удивительно коммуникабельный и миролюбивый человек. Едва мы унесли в тот вечер ноги, такова была их нетерпимость к чужакам. «Серьёзных» отношений я тогда вообще ещё не планировал. Мне нравилось быть холостяком. К тому же в нашем лагере была девушка из Миасса, которая мне нравилась. С ней бы я наверняка задумался о «серьёзных отношениях». Так она была мила и желанна мне. Но я приехал в отряд слишком поздно, и чувства мои не успели проявиться, и девушки-студентки вскоре уехали – закончилась практика. Осталась в памяти только песня, которую они пели.

Ветер догорает над рекою,

Тихо над посёлком в этот час,

Я хочу, чтоб ты была со мною,

Но тебя со мною нет сейчас.

Припев:

Тихий вечер, тёплый вечер –

Я такие вечера люблю.

В этот тихий, тёплый вечер

Я о тебе, любимая, пою.

Они уехали, и я вдруг почувствовал, как мне «её не достаёт». Свою тоску по Людочке я свалил на осеннюю непогоду:

Гадкая погода:

Холодно, дождливо,

Отцвела природа –

И в душе тоскливо.

Грусть неотвратимая

В полевых шатрах,

Без тебя, любимая,

Мрак царит в горах.

Свою запоздалую стихотворную тоску я отправил в Миасс, и ещё долго сожалел, что не установил тогда должный контакт. Даже сейчас передо мной та девушка – голубоглазая с русыми короткими волосами в облегающем чёрном свитере. А потом, уж не помню от кого, я узнал, что она полюбила кого-то в Миассе, а тот не разделил её чувств, и она безысходно страдала. А сейчас я вспомнил и другую песенку, которую мы распевали уже в армии:

Где же ты, моя любовь,

Для кого твои глазки горят,

Для кого твоё сердце стучит,

С кем ты делишь печаль?..

Так, уйдя в воспоминания, я стоял на берегу речки и не заметил, как за моей спиной на скамейке расположились две женщины, до этого занимавшиеся «скандинавской» ходьбой с лыжными палками. В последнее время такое увлечение здесь стало почти повальным.

– Ты счастливая, – говорила одна из подруг, – и тебя любит муж.

– С чего это ты взяла? – удивилась её спутница.

– Так он же называет тебя Дульсинеей, принцессой.

– А ты знаешь, кто такая Дульсинея?! – громко возмутилась подруга. – Это же деревенская девка, необразованная баба, и от неё пахнет потом. Этим именем он унижает меня, а не возвеличивает…

Далее их беседа продолжалась на повышенных тонах, и я удалился, не смея их смущать и мешать их беседе, хотя меня прямо подмывало желание вторгнуться в их разговор и оправдать Дон Кихота, пылко полюбившего Дульсинею. Ведь Дульсинея была идеалом воображаемой им женщины. Она стала его мечтой, которую нельзя было не любить, и не восхищаться ею. А как только рушится эта «мечта», принцесса сразу превращается в обычную «потливую бабу». Анна Керн, воспетая Пушкиным, как «гений чисто красоты» – это тоже плод его мгновенного воображения. Известно, что позже Пушкин высмеивал Керн. Но это уже было потом. И как только «женщина мечты» превращается в обычную женщину, – сразу исчезает восхищение ею, и наступает безразличие, или даже раздражение. Если же женщина «томит» твою душу всю жизнь – это и есть настоящая Любовь. А как только опускается твоё воображение на землю, любовь пропадает. Томление будет, но только, как «естественная потребность» или, как привычная неотъемлемая необходимость, не более. Обычная же жизнь – это взаимное терпение, притворство и желание не обидеть ставшего близким тебе, некогда воспламенившим тебя, человека. А что такое настоящее большое неповторимое чудо любви, я выразил своими выстраданными чувствами, которые застряли в моём сердце как

АККОРДЫ ЛЮБВИ

1

Озарение

Неведомое кроткое создание,

Загадка моего воображения:

И радость ты, и нежность, и страдание –

Беда моя, тоска и упоение.

Мечта моя, земная и желанная,

Томление моё неодолимое.

Нежданная, негаданная, странная –

И беспредельно мною ты

Любимая.

2

Порыв

Я хочу купать тебя в любви:

В море волн и в ливени рассветов,

Только ты решись, и позови –

Я приду к тебе, любимая,

Хоть где ты…

3

Кто ты? –

Ты всё в одном лице:

Невеста, дочь моя, сестра и мама…

Моя любовь к тебе

Быть может травмой

Для близких и родных,

Как пуля во свинце.

Но я ласкать тебя и целовать хочу,

Лелеять, обожать, любить и нежить.

Ты мой мечтанный форт –

Тоска и безмятежность.

И вздох моей души –

Об этом и кричу.

4

Как хорошо безудержно пылать,

Забыв самоконтроль и пульс сердцебиения!..

Смеяться, петь, печалиться, рыдать –

В святом наплыве откровения!

С любимой только можно так пылать!..

5

Апогей

Я хотел бы в тебе раствориться,

И чтоб ты растворилась во мне.

Чтобы мы не могли разделиться –

Не хочу, чтоб была ты во вне.

Мы сольёмся с тобой воедино,

Не на миг, а сольёмся навек.

Будет жить

Полнокровно-счастливый

Двуединый из нас человек.

29.03.2017г Речка Б. Алмаатинка. У моста, возле «Бунгало»

Слушаю аудио – исполнение произведений Ивана Алексеевича Бунина

По-моему, никто из писателей так не описывает природу, как он.

Господь наделил его такой наблюдательностью, какая редко у кого есть.

Мне кажется, Тургенев, бродя с ружьём по лесу, наблюдал, потом записывал впечатления, а потом талантливо использовал их в произведениях. А Бунин, уверен, обладал такой особой памятью видимого окружения, что потом просто, уединившись и представляя прежде видимое, описывал так, словно списывал с натуры. Да так, что всё воспринимается тобой как очевидное. А какое точное изображение! Какое богатство слов, верно отражающих картины в его повествовании. Изумительный писатель. Порой кажется, что он в плену деталей, что они, эти детали давлеют над ним и просятся к отражению на бумаге на столько, что обволакивают и поглощают саму суть, ради которой затеяно произведение. Мне даже кажется, что он порой и придумывает фабулу, чтоб только не расплескать видимое ранее окружение природы, желая запечатлеть непременно перла и жемчуга, пока они не затуманились в памяти. Удивительный писатель, особенно в мастерстве изображения природы и душевных своих оттенков и проявлений.

Как зримо представляешь всё то, о чём он пишет. Показывает он картины в динамике, в сиюминутном измерении, в красках и запахах, будто он за тебя выразил то, о чём ты едва ли смог найти нужные слова. Он будто помог тебе в ощущении, восприятии окружающего мира, на который ты только взглянул, а он уже выразил. Причём, описывая порой серые будничные моменты, он находит такие яркие и точные краски, что блёклый для тебя мир оживает благодаря его словам, и делается краше. Это поразительно! Обычная привычная серость превращается в прекрасное. И ты думаешь, да ведь не так скучен блёклый мир. Он ярок, выразителен и интересен. Ты только внимательно приглядись в него. И всё это благодаря Бунину.

11.02.2018г. Стою на плотине. Горы и город в сизом мареве. Спустился в долину. Деревья покрыты толстым слоем инея. Мрачновато. Но в 11-40 солнце стало пробиваться сквозь серую мглу. И буквально через десять минут выросли перед взором сперва горы, а потом и очертания городских зданий. И вот уже день стал радостным и на душе посветлело. Стали появляться взрослые люди с детьми и санками. А пожилые «ходоки» с лыжными палками размеренно вышагивают согласно заданному ритму «скандинавской» ходьбы. Благодать. Я спустился ниже по руслу. Со мной поравнялся Рома Шульц с коляской, в которой блаженно спит его сынок. Рома – друг моего сына. Талантливый дизайнер. В своё время он выполнил, по моей просьбе, рисунок геолога, который я использовал на обложке своей книги «Увидеть весь мир в крупице песка». Сейчас он катил коляску со спящим сыном вверх по руслу к плотине. И пока совершал круиз, я, вдохновившись, написал для него стихотворение, которое вручил ему тотчас, как только он поравнялся со мной:

ЭКСПРОМТ РОМАНУ

ШУЛЬЦУ

А по речке иссушённой,

Растерявшей водный пульс,

Отрешённый, полусонный

Ходит Рома Шульц.

Красно-чёрную коляску

Он, как лоцман, в путь ведёт:

Избежать он должен тряску –

Он наследника везёт.

Безмятежный и беспечный,

Спрятав носик свой в тенёк,

Драгоценный человечек

Спит в коляске твой сынок.

19.05.2015г. Мой мир. О картинах.

Что я покупал бы охотно, так это картины. В МЕГЕ, которая расположена на правом берегу речки, понравились с выставки на продажу картины Ведерникова «В горах Заилийского Алатау» («Медвежье ущелье» и ещё кое-что) и Атырбаевой «Утиные места» и «Зимняя пора». Но я бы предпочёл что-нибудь о пустыне – барханы и о степи – простор нелюдимый, дикий, навевающий полное одиночество, напоминая о геологическом прошлом. Ещё бы мне хотелось слышать в моём небольшом воображаемом полупустом картинном зале – звучание музыки, чтобы она лилась неназойливо, умиротворяюще. В общем, приятные взору картины и музыка Моцарта (Маленькая симфония) или Вивальди (Мэми блю) – что-то такое.

«О, МЕМИ БЛЮ…»

на музыку Вивальди

Обилие цветов

И неоглядность моря,

Загадку слов волшебных

«я люблю»,

Беспечность крайнюю,

Невыразимость горя

Несёт в себе мелодия

«О, мэми блю…».

«О, мэми блю…» -

В душе теперь не прячу

Тепло любви,

И радость бытия.

Сливаясь с музыкой,

Я и смеюсь, и плачу,

И верится,

Что буду счастлив я.

Аккорды звуков

Солнечно-печальных,

Слетая с диска,

Трепетно парят…

Я недругам своим

Обиды все прощаю,

Когда звучит

Оркестр Мориа.

* * *

Дама с собачкой (разговор у реки после чтения стихов)

Дама:

–У тебя стихи в твоей книжке, судя по датам, почти все давних лет.

А сейчас-то ты пишешь?

– Да бывает, – отвечаю я, – по случаю.

– Тогда, напиши, пожалуйста, и мне стихи, пока я буду находиться в санатории.

Сможешь?..

И я написал, сообразуясь с действительностью.

ШУТКА

Посвящается

Даме с собачкой

Мы увлеклись стихами,

Гуляя у реки.

Вальяжно отдыхали,

Спасаясь от тоски.

На поводочке рядом

В восторге без границ

Кокетничала задом

Собачка – чёрный шпиц.

Пронзив нас зорким взглядом

В тот роковой момент,

Отвлекшись от снаряда,

Сказал нам вдруг спортсмен:

«В день лучезарно-ясный –

Не описать пером –

Вы смотритесь прекрасно

Вот так как есть – втроём».

Мы встрепенулись разом –

Любви пробил нас ток,

Как запоздало праздный

Спортсменовский восторг.

Мелькнула, как помеха,

У роковой черты –

Отозвалось в нас эхо

Ушедшей вдаль мечты.

И только с нами рядом

В восторге без границ

Кокетничала задом

Собачка – чёрный шпиц.

4октября 2019г

* * *

Слушая органную музыку Баха

Его музыка надвигается волнообразно, сначала её хочется сравнить с волнами горной реки, прыгающими с одной преграды на другую по каскадам. Но это всё грубо и не точно, потому что речные волны они, хотя и шумливы, но однообразны. И видоизменяются только шумовые эффекты. А музыка Баха – это другие волны: они в тему повторяемы, но обогащаются благозвучием, да каким! Проникают в душу и наполняют её новыми звуковыми нежными оттенками. Удивительное богатство благозвучия. И радость от его многообразия. А потом, помимо основной темы, разбавляемой новыми звуковыми оттенками, Бах подаёт и подаёт сонм перекликающихся между собой звуков. Трудно выразить словами. Да, музыка всеобща и глубоко проникающая, к тому же наполняющая чудесными звуками душевный мир. Никакой вид искусства несравним с музыкой: ни живопись, ни скульптура и ни даже словесные виды искусств, которые, к сожалению, не способны так объединить, сплотить, заполнить и раствориться внутри тебя так, как это делают звуки музыки.

19.07.2017г. Президентский парк

Я нахожусь у двусторонней широкой аллеи, внутри которой тянется череда елей. Ели преимущественно голубые, редко ярко-зелёные, будто случайно сюда попавшие. Ветки елей вытянуты, словно растопыренные гигантские руки, возвышающиеся пирамидально снизу вверх. С левой стороны аллеи сосновый бор. Ветки сосен, как и у елей, растут снизу от самой поверхности земли, Только они в виде свечей, стремящихся вертикально вверх. Сосны эти особого вида. Их ветки как бы огибают ствол сферически.

Справа от аллеи целый массив каштанов. Так что череда елей является как бы осью аллеи, простирающейся на север вниз от гор к равнине.

В сосновом бору то там, то здесь появляются белки, словно играя, гоняются друг за другом и легко порхают по веткам, перебегая к деревьям по травянистой поверхности поляны.

Я свободен! И радостно и печально. Как бы от этой радости не сойти с ума. Решил не писать ничего и не издавать. А делаю и то, и другое. Вот пишу, а в типографии готовят к изданию мою очередную книгу.

* * *

Мне нужно все свои книги разместить в интернете. И неважно, будут их покупать или нет. Я воспринимаю интернет, как всемирную библиотеку, где будут находиться и мои книги. Придёт время, и они «оживут». Это как на барахолке: новая торговая точка должна быть «наработана», должна непременно «прописаться». И потом (всему своё время) достойно проявиться.

Я прожил «свою» жизнь, а теперь мои книги пусть проживают «свою» через интернет.

* * *

Жизнь человеческая так хрупка, что порой задумываешься, как это ему, человеку, удаётся дожить до глубокой старости, строить планы и что-то созидать, если в любой момент ему на голову «может упасть кирпич» или случится ещё что-то? И приходишь к выводу, что надо просто полагаться на судьбу, быть фаталистом, а если ещё вернее – полагаться на Бога. Не иначе. Слово фаталист, наверное, вылетело из уст атеиста, который недоумевал и не мог объяснить «волю случая». Я понял это во время службы в армии.

Состоялся коллективный выход солдат не реку Оку для купания в бассейне. Бассейн этот представлял собой водное пространство реки, окаймлённое в виде квадрата пантонами, закреплёнными сверху деревянным настилом, по которому можно было передвигаться вокруг бассейна.

Несколько солдат, среди которых был и я, организовали соревнование по прыжкам в воду с вышки, которая водружалась вначале бассейна. Прыгали с разных высот: с трёх, пяти и десяти метров – ногами вниз «солдатиком». Так было проще и безопасней. Нырять в воду сверху вниз головой без специальной подготовки было рискованно. Я это понял, когда самовольно нырнул всего лишь с трёхметровой высоты – от резкого толчка ноги мои чрезмерно перегнулись за спину, и я почувствовал боль в пояснице.

После прыжков с высоты стали состязаться, кто нырнёт и проплывёт дальше всех под водой. Выныривали из разных мест и фиксировали расстояние. Увлеклись состязанием. И вот я передвигаюсь под водой, энергично работаю руками и, чувствуя, что уплыл далеко, не стал на всякий случай грести до изнеможения – решил вынырнуть, и тут голова моя неожиданно упирается во что-то твёрдое и не даёт возможности подняться над водой. Беру себя в руки и делаю ещё рывок вперёд, и на этот раз голова моя появляется над водой, я вдыхаю воздух, хотя и не верю, что беда миновала. Оглядевшись, я понял, что нахожусь между рекой и бассейном среди пантонных труб, скреплённых деревянным настилом, по которому ходят солдаты и ищут глазами моё появление. Вдохнув больше воздуха, я поднырнул под пантон, который оказался трубой большого диаметра из нетонущего материала, и вынырнул за загородкой бассейна уже на просторах реки, не веря, что мне удалось избежать катастрофы. Вот тогда-то я и подумал, как слаб человек, ведь этот нелепый случай мог лишить меня жизни – не окажись я между пантонами, а ударься ещё раз головой о трубу – и захлебнись. Бог уберёг меня.

* * *

Последнее время я ловлю себя на том, что категорически не хочу, чтобы люди уходили в «вечное никуда», откуда нет возврата. Причём это касается не только друзей, но и врагов, какими бы они ни были.

Я хотел бы, чтобы время остановилось и не устремлялось куда-то вперёд, всех старя и выбрасывая за обочину жизни. Мне хочется, чтобы люди вроде бы и жили, двигались, что-то делая, как всегда, но всё это происходило бы в едином моменте. Мне хочется всех их видеть независимо от того хороши они, или не совсем. Пусть будет так, как есть. Остановись, мгновенье! Так вот почему, оказывается, возникло кино, художественная литература и вообще искусство. Естественно, чтобы остановить мгновение!

И вот поэтому я всё-таки буду писать всё, что со мной происходило, не хочу, чтобы всё это исчезло безвозвратно.

Я слов не люблю:

«Вперёд не суйся»,

Я больше люблю

Говорить «хочу».

«Хочу, хочу» -

И вперёд несусь я

В своём хотенье,

И всё кричу:

– Хочу на звёзды,

Хочу на солнце,

Хочу вселенную

Всю облететь.

Хочу и прямо идти

И околицей

Брести, спотыкаться,

И снова хотеть!..

Оказывается, у Бальмонта тоже есть стихотворение «Хочу». Надо же: сто лет назад у поэта было желание, которое повторилось во мне. Правда, выразил он его более изящно и в то же время напористо, потому что это касалось его страстному желанию любить женщину, а я начал лет 50 тому назад своё «Хочу!», да так и не завершил из-за предполагаемой его всеобъемлемости. Получились декларативно-пафосно-бравадные абсолютно неудачные стихи, если можно назвать «стихами» подобные начинания. Оказалась не по Сеньке шапка – слишком замах был большой, потому и не завершились.

Зато попробовал.

17.01.2019г. Речка.

Отцы и дети (диалог внутри себя)

Сын: – А я вас и не просил, чтобы вы меня рожали. Я, может, не хотел и не хочу жить, а вы тут взяли и оказали мне «великую» услугу – живи, говорите, и радуйся. А по-другому вам не нравится. Видите ли, вам хочется, чтобы я был непременно весел и счастлив, ну просто таким радостным, каким, наверное, были вы, когда занимались сексом, якобы создавая меня. Хотя предполагаю, что вам в тот момент было не до меня – вы просто занимались, скажу прямо, страстной похотью, и не более того, только стыдно вам в этом сейчас признаться. А теперь меня постоянно упрекаете, что делаю всё не так и не хочу быть таким, каким вам хотелось бы. Невольно возникают мысли:

Какое счастье не родиться

И не узнать, что ты умрёшь –

Не надо ни к чему стремитьс

И думать, для чего живёшь.

Отец: Эх, сынок, сынок… не созрел ты, оказывается до мудрости.

– Какая мудрость? О чём вы, родители, толкуете? Какая в сексе может быть мудрость?!

Отец: – В этом ты, пожалуй, прав абсолютно. Мудрость, сынок, она, может, и ко мне доходит только сейчас. Конечно же, вот теперь я убеждён, что дети, а вернее люди, появляются не по нашему желанию. Много ли появилось детей, которых хотели иметь их родители. Ничего подобного. Иные пары стараются и ночью и днём в поте лица, чтобы иметь ребёночка – ан, нет у них дитя. А другие не хотят их из-за бедности, а они, знай себе, появляются один за другим, вынуждая «невольных» родителей избавляться от них, сдавая в детдома…

Делаю вывод, если человек родился, значит, это надо Господу Богу. Значит, он возлагает на него какие-то надежды. Человек внешне подобен Богу. Он специально создал его таким, и мозги ему вправил в черепную коробку, а потом наблюдает за ним, куда его понесёт, чтобы самому разобраться, что делать с человечеством, куда его направить. Богу нужны особые люди – мудрые, каждый сам по себе, а все вместе гармоничные и интересные. И жизнь должна быть прекрасной, такой, какая Ему до конца не ясна. Вот Он и человеков-то делает через таких родителей, как мы с твоей мамой. А люди всё не такие. Всё дерутся, воюют, стяжают и надменничают. В войнах и катастрофах погибают. А ведь так им и надо, если они не могут облагоразумиться. А Бог всё «клепает» и «клепает» человеков, ждёт и наблюдает, когда же из нас получится что-то достойное Его замысла.

Я открою дверь в комнату сына

И тайком его перекрещу.

От житейских упрёков остыну,

А грехи его просто прощу.

Не пойду ни к какому священнику,

Никому ничего не скажу,

Только Богу, моля о прощении,

Исповедую, всё изложу.

Попрошу Его:

Боже мой – Господи,

В этой просьбе мне не откажи.

Не щади мои старые проседи,

А за сына меня накажи.

…Ему было восемнадцать лет, когда он оказался рядом со мной в нашей торговой точке, которая располагалась в автовокзале «Сайран». Я только что «выплеснул» из себя стихотворение, которое возникло в порыве «любовных сомнений и душевных терзаний», и почему-то незамедлительно протянул листок сыну с ещё совсем «горячим творением», попросив выразить своё мнение. Родион молча прочёл стихи и тихо замкнулся в углу бутика. Через полчаса он вручил мне своё поэтическое видение любовного конфликта. Привожу те и другие стихи.

Мои:

Нежно коснёшься моей головы –

Взор мой порыв твой нежданный поймает:

Чувства любви, что совсем догорают,

Может, сольются и станут новы?..

Тягостные, беспросветные дни…

Милая, милая, что с нами стало?

Наша взаимность давно уж устала –

Чувства раздельны: твои и мои.

Шлейфы горящей Амура стрелы

Вдаль единённую звали когда-то,

Что же случилось и кто виноватый,

Что вместо пламени – горстка золы?!

Стихи сына (его вариант):

Горит огнедышащей болью клинок,

С которым вошли в мою душу сомненья.

И может, тот день уже не далёк,

Когда разорвёт он сознания звенья.

И грудь разорвётся, пылая в ночи,

Не вспомнив остатки любви и надежду,

Услышав откуда-то слово «прости»,

Душа моя – камень, летит она в бездну.

Но может, остынет тот самый клинок,

Что рвал мою душу и мучил мой разум.

И может, тот день уже не далёк,

Когда я отвечу забвенью отказом.

Тогда-то я и понял, что и в сыне моём есть искра Божья, которая прилетела от моего отца ко мне, а от меня к Родиону.

24.02.2019г. Речка. Благодать! Красота! Чудесная погода.

В передаче «Секрет на миллионы» народный артист Владимир Стеклов, вскрыв конверт, в котором хранился его «секрет», произнёс: – Есть такое в жизни, что я не скажу даже самому Богу, не то, что всем остальным!

Страстная его тирада навела меня на мысль: А зачем говорить Богу? Бог итак всё знает. Исповедь, она ведь не для Бога совершается, если даже и перед священником. Исповедь, если она и задумана Богом, она не для Него.

«Но есть, есть Божий суд,

Наперсники разврата.

Есть Божий судия! Он ждёт, -

Он не доступен звону злата –

И мыли и дела –

Он знает наперёд», – сказал Лермонтов.

И мы должны знать, что Богу всё известно. А исповедь, она придумана для самого человека. Она для того, чтобы человек, совершая грехи, мог остановиться и задуматься: а надо ли идти дальше по скользкой дорожке. Не остановиться ли пока не поздно. Вот губернаторы в России крадут и крадут. На Сахалине воровал и воровал без остановки, и доворовался до тюрьмы. А мог остановиться. Исповедь она должна быть в себе и для себя. Даже священник порой не способен удержать в себе секрет прихожанина, если начнут влиять спецслужбы или бандиты с помощью «утюга». Так что все эти исповеди дело окаянное, и может даже страшнее, чем свой самосуд, который призывает остепениться. Остановился во время: и познаешь и «сам грех» и «радость» от его избавления. Верь в самого себя, и не заигрывайся «во-грехах», в искушении. И появится уверенность и спокойствие, которое навеет нечто разумное и благодатное.