Утилизатор. фантастические рассказы

Солнце улеглось на горизонт и через минуту растаяло, как кусок масла на сковородке, оставив после себя лиловое свечение, с каждым мгновением угасающее. Макази ещё шумел, но то был шум подготовки ко сну. Уставшие рабы, весь день гнувшие спины в карьере, не тратили время даром, потому что сон – единственное доступное удовольствие. Аскольд с грустной улыбкой подумал о том, что, возможно, уже завтра жизнь этих людей изменится, и они смогут жертвовать сном в пользу других развлечений. Ощущение важности момента, когда на кону благополучие всего Макази, захватывало дух. Но возможность провала действовала на разум намного сильнее.

Много раз Аскольд видел, как наказывают рабов. Большинство из них побои сносило стойко, неплохо держались даже женщины. А вот приговорённые к смерти менялись до неузнаваемости – только что терпевший избиение едва ли не с улыбкой, начинал плакать, умолять о пощаде. И тут же в памяти всплывал случай из далёкого детства, задолго до налёта степняков, уничтоживших деревню. Один из мужчин, дальний родственник Аскольда, был уличён в блуде. Гулящую женщину выпороли на глазах у всей деревни, а для любовника её муж потребовал смерти. Вожди посовещались и решили: так тому и быть, ведь этот негодяй был не раз замечен и в других поступках, насылающих гнев богов. Несчастного привязали к двум коровам (так унизительнее, потому что лошади – животные благородные), щёлкнул кнут. Юный Аскольд стоял совсем рядом, хотя мать пыталась закрыть его подолом длинной юбки, и видел казнь в деталях. Тот, кому через мгновения предстояло отправиться к праотцам, только плюнул в сторону рогоносца и весело заржал. Возможно, именно это смех так подействовал на Аскольда, что память пронесла этот эпизод из детства через годы невероятных трудностей, выпавших на его долю. Приговорённый продолжал закатываться со смеху, даже когда на груди лопнула кожа, а кости захрустели, как река во время ледохода.

Оскаленная в ухмылке голова мертвеца долго волочилась по пыльной площади, пока корова, которой выпал жребий тащить именно эту часть тела, не остановилась у одного из домов. Но ещё дольше эта ухмылка стояла в глазах Аскольда, на мгновние растворяясь, но оживая вновь во время каждой новой казни. Аскольд молил богов, чтобы в случае неудачного исхода сегодняшнего заговора он сумел выдержать любые пытки и не дрогнуть перед страхом смерти. Потому что люди его племени встречают смерть презрительным смехом.

Синева затянула небо, и одна за другой начали зажигаться звёзды. Каждая звезда, помнил Аскольд, это душа предка. Не исключено, и ему сегодня уготовано присоединиться к этому сверкающему хороводу.

Наверное, он всё-таки уснул, потому что шёпот Ясины заставил вздрогнуть.

– Пора. Он спит, – прошелестело из темноты.

Аскольд глубоко вдохнул, отлепился от стены, возле которой сидел в ожидании сигнала. Вскочил и скривился, как от зубной боли, когда ятаган звякнул о камень.

– Кто здесь? – раздалось справа. Голос принадлежал Тагизу.

– Тагиз, это Аскольд. Не спишь? – Аскольд постарался напустить в голос строгости. Пусть стражник думает, что главный пришёл с проверкой.

– Нет, как можно! – испугался тот.

– Смотри мне. Ладно, иди. Да повнимательнее там!

Шаги Тагиза стихли.

Аскольд на всякий случай прислушался и только после этого юркнул в открытую Ясиной калитку.

Внутри царил полумрак – единственная восковая свеча мало что могла против впечатляющего пространства шатра. Отблески робкого огонька играли в чёрных волосах второй наложницы. Она сидела неподвижно: голова лежит на руках, волосы веером разметались по столу.

Аскольд сделал вопросительный жест.

Ясина ответила тоже жестом, который Аскольд расшифровал как «не обращай внимания, она нас не потревожит». Аскольд сжимал рукоять ятагана с такой силой, что будь она не из рога, а из дерева, из неё непременно полился бы сок. В темноте можно было разглядеть контуры кровати, на которой уместилось бы половина Макази. Изначально Аскольд планировал рубануть наугад ближе к изголовью, но теперь планы приходилось перекраивать – нужно хорошо приглядеться, потому что спящий Вакати мог оказаться в любой части этого исполинского ложа.

Но Вакати не спал. Не похоже, что он ожидал нападения, но всё же не спал.

– Кто здесь? – раздался до невероятного знакомый голос. И тут же до Аскольда донёсся металлический щелчок. С таким щелчком захлопывается забрало шлема.

Аскольд не ответил. Зато услышал, как вскрикнула от испуга Ясина. Размышлять было некогда. Он кинулся на голос, рука сама взлетела вверх, занося клинок. Вакати выдал блеск шлема, отразившего свет свечи. Аскольд нанёс удар. Металл лязгнул о металл, и рукоять ятагана каким-то чудом не вылетела из пальцев. В бок кольнуло, но не слишком сильно. Аскольд сместился в сторону, рубанул сбоку. Ещё до того, как услышал сдавленный крик, понял – удар достиг цели. Лезвие с хлопком рассекло плоть и глухо стукнуло в кость. Не мешкая, Аскольд нанёс несколько ударов не целясь и быстро отскочил на освещённое пространство.

Он впервые увидел Вакати, не замурованного в железо чужеземных лат. Правитель сделал шаг, другой, теперь его можно было разглядеть в подробностях. Абсолютно голый, чёрный как смоль, со свисающими внушительными гениталиями. Единственную его одежду составлял золотой шлем с неглубокой вмятиной поперёк лба.

Вакати силился что-то сказать, но из горла вырывался только хрип. Из ладони раненого правителя выскользнул нож, беззвучно утонул в ковре. Вакати стоял, пошатываясь. Аскольд тупо смотрел, не в силах пошевелить парализованными мышцами. Ясина была тут же. Она сжалась и, казалось, перестала дышать.

Вакати сделал ещё шаг по направлению к заговорщикам. Аскольд, выйдя из ступора, замахнулся ятаганом. Но это оказалось лишним, потому что Вакати не собирался нападать. Вместо этого, последним усилием воли, сдёрнул шлем, и тот упал на ковёр, в отличие от ножа, довольно громко звякнув.

Аскольд почувствовал, как в горле стремительно сохнет. Намного стремительнее, чем в самую жестокую жару. Перед ним стоял, едва держась на ногах… Нгоа! Бывший главный страж, в том числе за исчезновение которого Аскольд собирался отомстить Вакати.

– Ты! – только и вымолвил Аскольд, глядя на старого приятеля.

Вакати, он же Нгоа, не ответил. Уронил голову на грудь и упал, затылок при этом глухо ударился о шлем.

– Ну вот и всё, – прошептала Ясина.

Аскольд повернулся. Лицо девушки было таким бледным, что светилось в темноте, похожее на луну. Рядом, за столиком, всё так же сидела с головой, положенной на руки, вторая наложница, но только теперь Аскольд разглядел на столе лужу крови, которая тонкой струйкой стекала на пол. На ум пришла не совсем уместная в такой ситуации мысль, что ковёр теперь никуда не годится и его место на свалке.

7

Ночь продолжалась, немыслимо долгая, словно боги склеили несколько ночей в одну длинную чёрную ленту. За стенами шатра было тихо. Похоже, вышагивающие вдоль забора стражники ничего не заметили.

– Верблюды готовы, – вполголоса произнесла Ясина, хотя вряд ли кто-то мог их услышать.

– Погоди минутку. – Аскольд обошёл труп бывшего правителя, присел на уголок кровати, окровавленный ятаган положил рядом. В мозгу зрела важная мысль, но смятение от произошедшего мешало сосредоточиться.

– Аскольд, нужно торопиться, – позвала Ясина, когда все разумные лимиты времени были исчерпаны.

– Я думаю.

– Чего думать? Утром люди проснутся свободными, а мы будем уже далеко. Всё получилось, как мы и хотели.

– Послушай… – тяжёлым голосом заговорил Аскольд.

Ясина замерла, почувствовав его интонацию.

– …Я никуда не еду.

– Как не едешь? – её голос задрожал. – Верблюды ждут…

Он отмахнулся:

– К чертям верблюдов! Хотя… Ты поезжай. А я должен остаться.

– Я не понимаю. Почему?

– Присядь, – сказал Аскольд и хлопнул по одеялу.

Девушка послушно приблизилась, села рядом, но всё же не так близко, как сделала бы это ещё пару минут назад.

– Они не выживут, – с горечью заговорил Аскольд. – Одни привыкли быть рабами, другие – стражей. Вторых меньше, но у них оружие. Они не смирятся с потерей власти. А потом, когда бывшие рабы всё-таки перебьют стражников, начнут истреблять друг друга. Хотя бы потому что нечего будет жрать.

– Но почему? Ведь все добытые «орлиные глаза» будут оставаться у них.

– Ты думаешь, они станут работать в карьере, когда исчезнут надсмотрщики? – Аскольд усмехнулся.

Помолчали.

– Давай оставим людям половину или даже большую часть из запасов Вакати, – наконец предложила девушка. – Камни я ещё не упаковала.

– Это без толку. Драгоценности присвоят наиболее сильные. Но дело даже не в этом. Как только до торговцев дойдёт слух о том, что здесь убили правителя, те перестанут сюда соваться. Я бы не стал доверять восставшим рабам. А купцы-то поумнее меня.

– Тогда что ты собрался делать?

– Остаться. И стать Вакати.

– Что? – Ясина отшатнулась.

– Я понял, что нынешний порядок вещей – наименьшее зло. Да, я не сказал тебе… Этот твой Вакати – бывший главный страж. Его имя – Нгоа. Мы с ним неплохо ладили, а потом он куда-то пропал. В последний раз его видели входящим в шатёр правителя. Это было ночью.

Девушка замерла. Потом глухим голосом проговорила:

– Так значит… Нет, я не могу поверить…

– Тем не менее, это так. Главный страж убивает правителя и занимает его место. Следующий страж поступает так же. И так – одним богам ведомо сколько раз. Оттого-то и слухи, что Вакати бессмертный.

– Ну хорошо, пусть всё так, как ты говоришь. Но тогда чем ты будешь отличаться от этих? – она протянула руку в сторону раскинувшегося на ковре мертвеца.

– Пока не знаю. Думаю, люди заслужили свободу. Только давать её нужно не сразу, а постепенно. Быть может, для этого понадобятся десятилетия.

Свеча заморгала и погасла. В помещении запахло горелым.

Ясина поднялась. Аскольд этого не видел, но понял по скрипнувшей кровати.

– Ты куда?

– Домой! Как и договаривались. О, великий Вакати, ты же не будешь против, если я заберу одного верблюда?

Аскольд сглотнул. Он впервые слышал в голосе любимой столько злости. Глаза наполнились влагой. Захотелось остановить Ясину, попытаться уговорить остаться, умолять… «Ничего уже не вернёшь», – прозвучало в голове так отчётливо, что Аскольд вздрогнул. – «Она для тебя потеряна».

Звук открываемого полога подействовал на мозг отрезвляюще. Словно гроза, в одно мгновение растворившая туман.

Он догнал её возле загона с верблюдами. Те фыркали, переминаясь с ноги на ногу.

– Чего тебе? – бросила Ясина, услышав приближающиеся шаги.

Аскольд не ответил. Вступать в разговор было опасно. Действовать, пока решимость не уступила сомнениям. Небо было чистым, и растущий месяц освещал двор достаточно. Быстрым движением Аскольд схватил её голову, нащупал рот, зажал ладонью. Девушка дёрнулась, но сил было явно недостаточно. Он рванул в сторону, послышался хруст. Когда девушка обмякла, бросил безжизненное тело и быстро зашагал к шатру. До утра оставалось не так много времени, а ему ещё копать яму, чтобы спрятать труп Нгоа. Тела наложниц же можно будет отдать стражникам, пусть отнесут подальше.

Аскольд нащупал в кромешной темноте шатра прохладный металл шлема, осторожно водрузил на голову. Ему надо привыкать появляться на людях в шлеме. И забыть своё имя, потому что для всех он – Вакати4.

Гниение

1

Владу снилось, что он не зомби.

Солнечный свет радовал, а не слепил.

Он как раз шлёпал мимо детского сада, когда взвыла сирена. Малышня за прутьями забора притихла, но как только сирена смолкла, воздух наполнился многоголосым рёвом.

Тогда-то всё и началось.

Послышались шаги. Как будто маленькие ножки перебирают прямо по телу, со спины на плечо.

Влад дёрнулся, сон слетел. Осталось только чумное состояние, когда не знаешь, где реальность, а где вымысел.

Крыса пискнула, оттолкнулась от плеча и сиганула прочь.

Подвал томился в пыльном сумраке. Щели в окошках, небрежно заколоченных фанерой, не светились, а значит, наступила ночь. Можно идти.

Влад тяжело поднялся, щетинистым подбородком почесал занемевшую руку. В ноге ныло, и он переместил взгляд вниз. На левой конечности чуть выше колена зияла рана, кровь подсохла, но заживлением и не пахло. Скверно.

Он несколько раз глубоко вдохнул. Сырость и крысиный помёт – фанера начисто отсекает запахи города.

Стараясь не шуметь, выбрался из подвала. Получалось так себе – неразогретое тело двигалось неуклюже, то и дело спотыкаясь о разбросанный повсюду мусор. Зато ароматы города чуть не разорвали ноздри. Он мог без труда отыскать добычу, от которой протянулись почти осязаемые ниточки. Конечно, до мяса ещё нужно суметь добраться, но Влад не сомневался в удаче. В конце концов, он стал намного сильнее в последнее время.

«После чего стал сильнее?», – как кувалдой, шарахнуло вопросом. Он аж покачнулся.

До него начало доходить. Он же… Чёрт возьми, он же инфицирован! Память хлёсткими пощёчинами швыряла в сознание кадры недавнего прошлого. Всеобщий хаос, паника. На улицах появились первые зомби. Прошёл слух, что это война и враг применил генетическое оружие. Зомби оказались на удивление проворными, легко справлялись даже со взрослыми, не говоря уже о детях, которых переловили довольно быстро. Кому-то удавалось вырваться, но через пару-тройку дней раненый впадал в кратковременную кому, после чего бросался на всё живое. Влад попытался вспомнить момент собственного заражения, но не смог. Голод гнал на поиски добычи.

По мере продвижения, тело разогревалось, становилось послушнее. Он спустился по бетонной лестнице и оказался на небольшой площади прямо в центре спального района, застроенного пятиэтажками. Во многих окнах не было стёкол. И ни в одном из них не горел свет.

Неожиданно из-за угла вынырнули две тени, особенно резкие при свете полной луны. Влад шарахнулся и оцепенел, разглядев зомби – он никак не мог привыкнуть к подобным встречам. Ходячие мертвецы были на последней стадии, один едва волочил ноги, у другого и вовсе вместо рук свисали короткие культяпки, а движения походили на неумелые прыжки. Зомби не обратили на Влада никакого внимания и проковыляли мимо, то и дело останавливаясь и принюхиваясь. Было очевидно, что достать пищу им вряд ли удастся, так и подохнут с голоду, если не наткнутся на чьи-то объедки. Зомби держали путь вниз по двухполосной дороге, на обочине которой застыли груды ржавого железа, бывшего когда-то машинами.

Влад выждал, пока мертвецы скроются, и только тогда двинулся дальше. Он направился в сторону окраинных бараков. Ниточки густого запаха человечины, приправленного душистым страхом, буквально тянули за нос. Влад преодолел размытый дождями ров, несколько раз споткнулся о строительный мусор, но не разозлился. В последнее время эмоции стали нечастыми гостями.

Из густых зарослей давно не стриженных деревьев выпятился угол бревенчатой двухэтажки. В былые времена здесь расселяли не самые благополучные семьи. Запах пищи исходил сразу из нескольких квартир. Влад мог бы не рисковать и выбрать ту, где людей поменьше, но его влёк не только голод.

Вошёл в подъезд, прислушался. Из-за самой пахучей двери доносились приглушённые голоса. Это плохо. Если не боятся шуметь, значит, чувствуют силу. Влад призадумался, но лишь на мгновение. Он не считал, что утратил способность мыслить, однако инфекция определённо что-то сделала с его «программой принятия решений». Наверное, стёрла папку с названием «сомнения».

Осторожно повернул ручку. Заперто.

Стукнул костяшками пальцев по деревянному наличнику.

Голоса смолкли. Он постучал ещё раз. Через полминуты запах добычи заполнил вселенную.

– Кто? – шёпотом спросили с той стороны двери.

– Свои, – выдавил Влад. Вышло хрипло, но вполне отчётливо. В последние дни язык подчинялся со всё большей неохотой, приходилось прилагать немалые усилия, чтобы сохранить умение говорить – весьма нетипичное для зомби. По крайней мере, для добычи это всегда становилось неожиданностью.

За дверью помедлили, до ушей донеслись перешёптывания.

Влад нащупал в кармане длинный гвоздь, сжал в кулаке.

Щёлкнул замок, дверь начала приоткрываться.

Он успел разглядеть два чёрных ствола, направленных в грудь. Но на его стороне была решительность. Резкий взмах, и гвоздь наполовину длины входит в череп. Ружьё ещё падало из рук жертвы, а Влад уже рывком распахнул дверь, даже не заметив удерживавшей её цепочки.

Двустволка стукнулась о пол, и тут комнату залепила вспышка, а стены сотряслись от грохота выстрела. С потолка посыпалась штукатурка.

Пара секунд ему потребовалась, чтобы восстановить зрение. Так, вот они все. Забились в углу комнаты, прямо напротив входной двери. В отличие от Влада, жертвы ещё ничего не видят и только лупают глазками. Старик и две женщины, старая и молодая. Дед, похоже, обделался. Влад шагнул к троице, одним рывком отшвырнул старуху, та шмякнулась возле дивана и тихонько заскулила. Дед только беззвучно открывал рот, морщинистые руки сдавливали грудную клетку.

Влад придвинулся к молодой. Девушку трясло. Зубы лязгали, как жернова камнедробилки. Он взял её за подбородок.

– Лида? – спросил Влад, и с удивлением отметил, что хрипота исчезла.

Девушка замотала головой. Не она. Да он и сам это видит. Та Лида, образ, преследующий его сонными днями, была светловолосая в синей шапочке. Эта же чёрненькая, да ещё толстая, как распухший труп. Оттолкнул, отчего та стукнулась головой о подоконник и вскрикнула.

Влад вернулся к добыче. Крупный мужик с гвоздём во лбу. Ничего уже не соображая, накинулся на свежую плоть. Он жрал и жрал, пока по телу не разлилось тепло, а брюхо не отяжелело от мяса.

Как ушёл, он не помнил. Никогда не помнил, как покидает место трапезы. Просто обнаруживал себя среди каких-нибудь обломков, часто в подвале или в тёмной пристройке. Метаболизм происходил, как в реакторе, тело нагревалось и только что не гудело. Теперь, когда голод утолён, он мог вернуться мыслями к Лиде. Откуда он её знает? Почему не может отыскать? А что, если она стала жертвой зомби. Других зомби, поправился он.

Дважды день сменял ночь, а Влад не шевелился. И только когда внутренний «реактор» успокоился, дождался вечера и выбрался наружу. Раненая нога с каждым днём слабела, отчего всё заметнее проступала хромота. Не беда, ещё долгое время он сможет двигаться достаточно быстро, чтобы не остаться голодным. О более отдалённой перспективе он не думал.

Целая компания зомби вышагивала ему наперерез. Влад сбавил ход, но решил не уступать дорогу. Тогда зомби тоже замедлили движение, шаги их стали неуверенными. Влад посмотрел в глаза вожаку. Тот вздрогнул и остановился. Остальные последовали его примеру. Носы зашевелились, ловя воздух. Наверное, инфекция отключила эмоции не полностью, потому что Влад смог удивиться, когда вся команда хищных тварей повернулась на сто восемьдесят градусов и припустила в сторону ближайшей подворотни. Влад пожал плечами. Боятся. Чего?

Додумать он не успел. Потому что теперь сам почувствовал опасность. Все нити запахов будто обрубило, остался один, какой-то маслянисто-химический. И тут громко лязгнуло, а из бетонного столба в двух сантиметрах от Владова уха посыпались искры. Он повернулся на запах. В одном из незастеклённых окон на втором этаже дома по ту сторону дороги мелькнула тень. И тут же появилась в соседнем окне. Но прежде, чем Влад сумел хоть что-то разглядеть, раздался хлопок, и в плечо ощутимо толкнуло. Сомнений не осталось, за ним охотятся. За время «болезни» ему не приходилось сталкиваться с охотниками на зомби. Более того, до этого момента он и не подозревал об их существовании.

И Влад побежал. Побежал, что было сил, благо тело не успело остыть после изрядной порции мяса. Он кинулся к развалинам завода, которые занимали несколько гектаров. Здесь должен был вырасти фармацевтический комбинат, но стройка сошла на нет задолго до появления зомби. Влад помнил эти развалины как место проведения соревнований по пейнтболу и неплохо ориентировался в бесконечных лабиринтах из железобетона.

Охотник не отставал. Во всяком случае, маслянистый запах никуда не делся. Влад перескочил несколько лестничных пролётов, нырнул в узкий проём и сиганул в шахту лифта. Внутри были выступы, и он надеялся уцепиться за один из них. Удалось, хотя и отломал несколько ногтей. Не беда, отрастут новые. Самое главное, после заражения он почти перестал чувствовать боль, и благодаря этому многое стало возможным. К тому же теперь он просто физически не может истечь кровью.

Запах охотника ослаб, но не исчез. Судя по всему, тот временно потерял след, а значит, надо действовать.

Влад постарался не думать о запахе, сосредоточился на остальных чувствах. Получилось. Мрак рассеялся, стены шахты проступили отчётливо, стала даже видна застрявшая внизу кабина лифта. Это на минус первом этаже. А там – бесконечное подземелье, уходящее на несколько уровней вглубь.

Он в последний раз втянул ноздрями воздух. По крайней мере, охотник не приблизился. Влад оттолкнулся и разжал руки.

2

Грохот разорвал пустые развалины. От тяжести тела крыша кабины прогнулась, но не проломилась. Влад нырнул в сумрак подземелья. Благодаря новым способностям, темнота перестала быть ему помехой – от стен теперь как будто исходило слабое свечение. Он бежал бесконечными коридорами, путая следы. Кое-где на бетонных поверхностях желтели или алели потёки краски от пейнтбольных шариков. Сюда не попадал дождь, а потому краска сохранялась годами.

Он петлял довольно долго, пока не обнаружил узкую нишу, в которую смог протиснуться. Таких ниш в этой стороне катакомб сотни, поэтому на полное обследование охотнику понадобятся недели. Уж за это время Влад что-нибудь придумает. Он забился в самый дальний угол тесного убежища и замер.

Запах охотника развеялся. Звуков, кроме редких крысиных шажков, тоже слышно не было.

Влад и не заметил, как впал в оцепенение, похожее на сон. Сколько времени прошло с тех пор, как он стал одним из этих? Слово «зомби» применительно к себе он не использовал. Несколько месяцев? Пару лет? Нет ответа, только череда выходов за добычей, крики жертв, испуганные лица. Убивать он старался только стариков. Задуманное получалось не всегда, как с этим мужиком с двустволкой, но Влад старался. Хотя бы из соображений рациональности – молодые проживут дольше, а значит на дольше хватит еды. И сколько он видел девушек, так похожих на Лиду, но не идущих ни в какое сравнение? Даже самые красивые из них были всего лишь мясом. Иногда он отчаивался и думал, что Лиду не отыскать. Пару раз ему даже снилось, что это он в приступе безумия убил и съел её. Но наступала голодная ночь, и он снова выходил на охоту, полный уверенности, что его Лида жива. И конечно, она единственная, кто не отнесётся к нему, как к зомби. Для неё он просто болен, а значит, его можно вылечить.

Из оцепенения вырвало шевеление в левой ноге. Влад подтянул онемевшую конечность поближе, вгляделся в рану. Из разорванных мышц сочилась сукровица, но это бывало с ним и раньше. Шевелилось в самой глубине раны. Он наклонился и увидел белое продолговатое тельце. Червяк. И ещё один. И ещё. С брезгливой лихорадочностью он стал выковыривать опарышей. Те падали на холодный бетон и извивались, как на горячей плите. Влад стал давить их подошвой башмака. Заражение крови ему вряд ли грозит, но червям ничего не стоит сожрать всю плоть, и тогда он не сможет охотиться. Но самое главное – придётся забыть о поисках Лиды. Покончив с червями, выдавил со дна раны густую массу, похожую на гной. Теперь придётся быть внимательнее, ибо паразиты могут вернуться.

Часы тикали, и сопротивляться нарастающему голоду становилось всё труднее. Наконец он не выдержал, поднялся.

Лёгкий сквозняк пошевелил волосы.

Выбрался из ниши, поковылял, разогревая тело, в сторону аварийной лестницы. Возможно, он бы не вспомнил дорогу, но зелёные стрелки на стенах ясно указывали путь. Нога заметно ослабела, но голод затмевал мысли. Вверх, туда, где пища. Лишь бы солнце уже село, потому что расширенные зрачки потеряли способность адаптироваться к яркому освещению. Времени прошло много, наверное, несколько суток, поэтому об охотнике Влад не беспокоился, не столь он ценный экземпляр, чтобы его ждали до победного.

Несколько лестничных пролётов обрушились, поэтому выбирался по привязанным к перилам верёвкам. Это отняло неожиданно много сил, тем более что левая нога теперь исполняла роль скорее балласта, чем полезного органа.

Но вот и выход. И на дворе глубокая ночь.

Он шагнул наружу и чуть не наступил на котёнка. Тот жалобно пискнул, но не убежал, а сжался в пушистый комок. Влад присел, коснулся пальцами с обломанными ногтями мягкой шерсти. Нервные окончания почти не функционировали, но он помнил, какова наощупь шкурка котёнка, а потому фантомные ощущения передались ладоням. Маленькое живое тельце. Вполне съедобное. Котёнок поднял головку, мяукнул и круглыми глазами посмотрел на Влада. Тот замер, потом рывком поднялся и переступил через крохотное животное. Зверёныш наконец одумался и сиганул в щель между плитами.