Утилизатор. фантастические рассказы

Тот пару секунд помедлил, потом нехотя поднял трубку:

– Господин Лю, к вам посетители. Из утилизации.

Выслушав ответ, секретарь вяло кивнул на дверь.

– Будь паинькой, – покровительственно сказал Гарри и первым направился к инкрустированной золотом двери. Марк поспешил следом.

Председатель оказался точь-в-точь таким же, как выглядел по ящику. Долговязый шатен с пепельной бородкой и немного раскосыми глазами.

После короткого приветствия Марк сообщил причину прибытия.

Вопреки ожиданиям, Кевин Лю ни одним жестом не выказал испуга или хотя бы удивления.

– Могу я проверить по своему каналу? – проговорил он после короткой паузы.

Марк не возражал.

Пока Председатель щёлкал клавишами компа, Гарри разглядывал картину с древним пейзажем, на фоне которого развалилась пышнотелая девица. Из одежды на толстухе был только перстень с красным камнем на безымянном пальце.

– Итак, всё верно, – подал голос хозяин кабинета. – Ну что ж, ведите.

– Можете прихватить вещи, – разрешил Марк и незаметно выдохнул. Он и не думал, что выйдет столь гладко.

– Зачем? У меня всё с собой.

Они без проблем миновали озадаченного секретаря, забрались в лифт.

И вот тут всё пошло наперекосяк.

Лифт неторопливо полз вниз. Красная цифра, указывающая этаж, с тройки сменилась на двойку, затем пришёл черёд единицы.

Марк приготовился выходить, но кабина продолжила движение. Распюснутым бубликом промелькнул ноль, затем его место занял единичка с минусом. Лифт остановился, но двери разъезжаться не спешили.

Марк посмотрел на Гарри, Гарри – на Марка. Потом оба – на арестанта.

Тот развёл руками:

– Здесь нет связи, даже Ядро бессильно.

– Что это значит? – насупился Марк. Пальцы коснулись рукояти шокера.

Лицо арестанта оставалось невозмутимым.

– Клиент обещает хорошо себя вести. Если отпустим, – усмехнулся Гарри. Он продолжал шутить, но дрожь в голосе выдавала с потрохами истинное состояние.

– Почти так, – согласился Председатель. – Однако же все понимаем, что сделай вы это, сегодня же отправитесь на удобрение.

Лифт мерно гудел, в воздухе витал едва уловимый запах гари.

Марк, ошарашенный случившимся, решил позволить арестованному выговориться, а уже исходя из услышанного, принимать решение.

– Логично, что я не горю желанием быть утилизированным, – заговорил Кевин Лю. – Я знаю, данный приговор не всегда означает смерть, но от этого не легче. Когда-то пост главы государства казался мне индульгенцией от карающей длани Ядра. Но задолго до сегодняшнего дня понял, что это не так – ни одна должность не позволяет стать выше системы. Как видите, будто в воду глядел.

Марк молчал. Гарри украдкой почёсывал затылок.

– Моё предложение такое, – продолжал Кевин Лю, и бородка его поблёскивала в свете софитов. – Здесь недалеко, в ангаре, у меня имеется самолёт. Не лайнер, конечно, но запас хода серьёзный. Еда, вода, медикаменты – полностью укомплектован. И переделан под ручной режим. Поэтому Ядро не сможет перехватить управление ни при каких обстоятельствах.

– И куда полетим? – осведомился Гарри. Он продолжал корчить шута.

Председатель сделал вид, что не заметил сарказма:

– На юг. Знаю, там условия, непригодные для жизни и всё такое. Но есть некие острова, где жить можно. Более того, вроде бы там есть люди. Конечно, Ядро засекретило информацию даже от меня, но тот, кто ищет, всегда найдёт. И я кое-что накопал.

Марк намеревался было оборвать пустую болтовню, но вдруг призадумался. Что его ждёт, если доставит сверженного Председателя в отдел? Премия, холодное «благодарим за службу», а потом всё по-старому, ежеминутное ожидание того, что придут и за тобой, а то и просто отключат дистанционно. Или проще – пулю в затылок, как нежелательному свидетелю.

Но с другой стороны, это же дезертирство. Более того – предательство. Это значит, никаких смягчающих обстоятельств и единственный возможный приговор.

Ну почему я должен делать этот выбор, размышлял он, и приходилось на рвущихся жилах держать себя в руках. В этот момент он люто завидовал сестрёнке Линде, которая пока и не задумывается об ответственности за каждый свой шаг.

– Что скажешь? – пробурчал Марк, обращаясь к Гарри. Для себя он уже всё решил. И, стараясь не привлекать внимания, вынул из кармана шокер.

– Эй, парень, ты что, серьёзно? – рассмеялся Гарри, разглядев выражение лица напарника. – Ну нет, меня в это дело не впутывай. Да нас же ещё на взлёте собьют.

– Не собьют, – успокоил Председатель. – Здесь всего один дивизион ракетчиков, защищаться-то не от кого. Да и тех буквально вчера я отправил на учения за триста километров. Военных самолётов, из тех, что на ходу, тоже не осталось. Ядро с каждым годом ужимает военные расходы, особенно с тех пор, как на планете осталась всего одна страна. Поэтому прорвёмся. Искать нас тоже вряд ли станут – слишком дорого.

Сколь бы крепкой выдержкой ни обладал арестант, в голосе его явно слышалось нетерпение. Но он тут же взял себя в руки, принял отстранённый вид.

Марк положил палец на кнопку спуска. Если напарник даст заднюю, придётся нейтрализовать.

Кевин Лю разглядывал ногти.

– Ладно, ваша взяла, – сдался Гарри. – Но если меня возьмут за филейную часть, я сдам тебя с потрохами! – Он пристально посмотрел на Марка.

– Не возражаю, – отозвался тот и вернул шокер в карман.

Двери лифта разъехались, и троица вывалилась в тёмный коридор, подсвеченный только небольшим авариным фонарём. Несмотря на шум вентиляторов, от стен ощутимо тянуло плесенью. Кевин Лю торопливо шагал впереди, Марк с Гарри едва за ним поспевали.

Через пять минут оказались в просторном ангаре. У стен высились стеллажи с картонными коробками, две оранжевые цистерны с надписью «Огнеопасно» по борту и несколько железных бочек. В одном из углов притаилась пара оранжевых погрузчиков.

Но центральным экспонатом был, несомненно, самолёт – типичный представитель ближней авиации, рассчитанный на дюжину пассажиров. Снежно-белый, словно выточен изо льда. Никаких опознавательных знаков, даже названия модели.

– Чтоб я сдох! – выдохнул Гарри. И застыл, как вкопанный, раззявив рот.

– Какая у него дальность? – недоверчиво спросил Марк.

– Я же сказал, он переделан, – отозвался Кевин Лю. – К тому же нас всего трое, а это заметное снижение нагрузки.

Уже перед самым трапом Гарри остановился.

– Чёрт знает, – сказал он. – Если честно, я не слишком доверяю нашему клиенту.

Марк и Кевин Лю, успевшие преодолеть половину ступенек, повернулись.

– Подумайте, какого дьявола вы теряете, – проворчал Председатель. – Эта система изначально порочна, вы же видите, даже тот, кто добился немыслимых высот (это я о себе) запросто может быть списан в утиль. Если хотите моё мнение, Центральное ядро давно вышло из-под контроля, и сейчас реализует совершенно безумную программу.

– Но вы не рыпались, пока не запахло жареным, – прищурился Гарри.

– А это? – Кевин Лю ткнул ухоженным ногтём в сторону самолёта. Я с первого дня работы на этом посту начал готовиться к отступлению. К сожалению, у рядового гражданина вроде вас, такой возможности нет. Я не прав?

Гарри опустил глаза, тяжело вздохнул.

А спустя минут двадцать самолёт с тремя беглецами в кабине уже выруливал на взлётную полосу позади здания правительства.

Кевин Лю оказался неплохим пилотом, разгон и отрыв прошли, как следует. На одобрительное восклицание Марка Председатель, теперь уже точно – бывший, ответил:

– Ну, я ж не совсем остолоп, каким выгляжу по ящику. Ещё будучи министром отучился в лётной школе. И не только в лётной. При некотором везении смогу построить действующую цивилизацию.

Гарри покосился недоверчиво, а потом спросил:

– Ну и как мы найдём эти ваши острова?

Пилот вытянул из кожаного портфеля сложенную вчетверо карту, развернул.

– Вот эти острова, – показал он. – Часа через полтора будем на месте. Останется только найти подходящую поляну и попытаться сесть.

– Что-то я не доверяю этой бумажке, – скривился Гарри.

– А я не доверяю приборам, которые контролирует Ядро. Бумага и вот это, – Кевин Лю растопырил пятерню, на которой лежал компас, – самый надёжный гаджет.

Облачность, искусственно собранная вокруг столицы, осталась позади. Внизу мелькали заброшенные и действующие городки, нити дымков тянулись до самого неба и терялись в его бесконечности. А на горизонте белыми кристаллами сверкали в полуденном солнце макушки западных Альп.

Марк переводил взгляд с напарника на пилота и обратно. Наверное, подсознательно пытался понять, как вести себя в столь неординарной ситуации. Но мозг явно сбоил. Потому что Кевин Лю выглядел спокойным и сосредоточенным, время от времени сверялся с компасом и картой, удовлетворённо кивал. Гарри, напротив, сидел, как на иголках, то и дело вскакивал или вытягивал шею, пытался разглядеть, что творится позади самолёта.

– Ты чего? – спросил Марк.

– Да мало ли – преследуют…

– Я же сказал, гнаться за нами просто некому, – не поворачиваясь, проговорил пилот.

– Верить политику? Да ещё и беглому? Я вас умоляю! – Гарри фыркнул. – Если на то пошло, я до сих пор считаю наш побег авантюрой.

– В которой участвуешь добровольно, – закончил за него Кевин Лю.

Лицо толстяка побелело, отчего веснушки проступили ещё отчётливее.

– Вообще-то я видел, что мой дорогой напарник собирается обратить меня в кучку пепла. – Он повернулся к Марку:

– Да-да, как ты ни прятал, шокер я разглядел. И смотрел он прямёхонько в мою печень.

Марк почувствовал, как лицо наливается краской. Собирался возразить, но передумал, чтобы не выглядеть глупо.

В этот момент из-за горизонта вынырнула и стала растекаться бесконечная водная гладь.

Пилот надавил на штурвал, самолёт клюнул носом и стал снижаться.

– Туман, – пояснил Кевин Лю.

Марк пригляделся. Действительно, местами водную поверхность покрывают сероватые пятна, похожие на подвальную плесень.

– Вон земля! – заорал Гарри, прилипнув лбом к обзорному стеклу.

Пилот кивнул, подправил курс. Средних размеров остров посреди бесконечной синей глади стремительно приближался.

– Левее, вон там! – снова подал голос Гарри и даже затряс пилота за плечо.

Марк не мог поверить глазам. Выложенная бетонными плитами полоса. На аэродром не тянет, но всё лучше, чем рыхлая поляна. Никаких огней, и всё же подозрительно ровная, плиты не выворочены за многие годы бушующих на Земле бурь.

Шасси коснулись бетона, резкое торможение вдавило Марка в удерживающий ремень.

Остановился самолёт в самом конце полосы.

Рядом с шумом выдохнул Гарри.

Первым на поверхность ступил Кевин Лю. Втянул воздух – смесь запахов йода и серы, повернулся к парням:

– Ну же, смелей.

Марк последовал его примеру. Гарри замешкался.

И тут началась какая-то чертовщина.

Из-за раскиданных по краям бетонной полосы валунов показались фигуры существ, наряженных в жуткие лохмотья. Грязные, вооружённые чем попало, они лишь отдалённо напоминали людей.

Десяти секунд хватило, чтобы Кевина Лю и Марка оттеснили от самолёта, окружили плотным кольцом. Запах от дикарей исходил соответствующий их виду.

Когда на него накинулись, Марк не сопротивлялся. Ужас сковал мышцы, мозг начисто позабыл о шокере, достать который хватило бы одного движения руки.

И тут на трап шагнул толстяк Гарри. Марк видел его поверх косматых голов дикарей. Неуловимым образом напарник-недотёпа преобразился. Вместо вечно приоткрытого рта – плотно сжатые губы, взгляд серьёзый, отстранённо-холодный. Даже пухлые щёки куда-то подевались, Гарри стал стройнее и даже на пару лет старше.

Марк не мог разобраться, что его больше ошарашило, появление дикарей или новый имидж напарника.

– Ну что, господа, с прилётом! – торжественно сказал Гарри, и губы его растянулись в улыбке. – Добро пожаловать на утилизацию.

Марк дёрнулся, но Гарри тут же распахнул куртку и вытащил пистолет. Даже с расстояния в несколько шагов тот выглядел внушительно.

Кевин Лю, которого, как и Марка, держали двое бугаёв, вырваться не пытался. Похоже, сразу смекнул, что партия проиграна.

– Итак, оглашаю вердикт, – продолжал Гарри. Теперь он меньше всего походил на того неуверенного в себе толстяка, который садился в самолёт. – Гражданин Кевин Лю, вы прибыли в пункт утилизации, согласно команде Центрального ядра. Ваша дальнейшая судьба зависит от их воли, – он обвёл рукой толпу оборванцев.

– А ты, – обратился он к Марку, – не прошёл испытание, подготовленное Ядром. И тоже списан в утиль. А ведь имел крайне впечатляющие показатели.

Марк скрипнул зубами. Теперь, когда терять действительно нечего, страх, верной собакой сопровождавший его на протяжении жизни унёсся прочь, поджав хвост.

– Пошёл ты, вместе со своим Ядром! – выкрикнул он. – Думаешь, после сегодняшнего тебя оставят в живых? Хрена с два!

Плотно сжатые губы Гарри дрогнули и разъехались в улыбке. Он вернул пистолет на место, покачал головой:

– Дружище, ты живёшь в каком-то выдуманном тобою же мире. Полном коварства и злодеяний. Я даже завидую такому воображению. Чтоб ты знал, эта командировка у меня десятая по счёту. И ничего, цел и невредим. На самом деле система гуманна до невозможности. Если бы ты удосужился почитать историю, то смог без труда прикинуть, сколько людей погибало в год от разного рода неприятностей, включая суицид. Поверь на слово, это число куда больше десяти процентов. И это всё при потрясающей неэффективности труда. Так что порядок, предложенный Ядром, не просто благо – это спасение и надежда на земной рай.

Марка осенило.

– Ты псих, – сказал он. – Как и вся ваша контора. Один вопрос…

– Я слушаю.

– Эти острова и есть утилизация? Не слишком ли изощрённо?

– Острова – один из видов утилизации, – ответил Гарри. – Есть катакомбы и много ещё чего. Всё это – социально-биологические опыты, задуманные учёными, и просчитанные Ядром. Какой-нибудь из этих опытов может положить начало приспособлению человека к жизни в новых условиях. Тогда наступит конец отступлению перед агрессивно настроенной природой.

– И со всеми вы вот так возитесь?

– Разумеется, нет. Основная масса списанных в утиль просто ликвидируется. Так что вы двое – везунчики.

– И, да… – добавил он, уже собираясь вернуться в кабину пилотов. – У этих парней напряжёнка со жрачкой. Но всё в ваших руках: докажите им, что живыми от вас толку больше.

Он усмехнулся и растаял в темноте люка.

Через минуту самолёт вздрогнул, воздух наполнился гулом, переходящим в свист.

Вакати

1

– Слышал, Нгоа пропал?

Аскольд потёр глаза. Перед ним стоял Лима, темнокожий стражник. Такой же высокий, как Аскольд, но не столь широкий в плечах. За открытым пологом хижины серел рассвет.

– Куда пропал? – Сон отступал нехотя. Смысл услышанного, как Аскольд ни старался, до него не доходил.

– Ночью его не стало, – объяснил Лима. – Тагиз видел, как Нгоа вошёл в шатёр…

– В шатёр? К Вакати?!

Сон слетел, будто сдёрнули одеяло. Никто никогда не бывал в жилище правителя. Кроме, разумеется, наложниц. Пусть Нгоа и главный страж, но даже с ним Вакати разговаривает только через ширму. Или отправляет с распоряжениями одну из наложниц.

Лима кивнул. Тускло блеснул железный обруч на лбу.

– Может, Тагизу померещилось? – возразил Аскольд. – Он же вдвое старше нас с тобой. Да ещё с сонных глаз…

Лима покачал головой:

– Тагиз клянётся, что это был Нгоа. Да и у кого ещё есть ятаган? Нгоа шёл без факела, но этой ночью было полнолуние, светло, как днём. Я верю Тагизу.

Аскольд медленно поднялся с лежанки, потянулся за рубахой. Он один из немногих носил одежду (остальные ограничивались набедренными повязками), потому что его кожа плохо переносила солнце, в этих землях особенно злое.

Лима ждал, когда приятель оденется, в очередной раз дивясь необычной внешности: Аскольд выделялся песочно-белыми волосами и светлой кожей, которая на солнце становилась красной, а потом слезала, как змеиная шкура. Лима не раз бывал свидетелем того, как Аскольд, кривясь от боли, снимает кожу лоскутами. Да, туго приходится северянину в этих пышущих жаром пустынных краях.

Послышались торопливые шаги, и в дверном проёме появилась физиономия Салифа, совсем молодого стражника.

– Быстро! Всем к правителю! – запыхавшимся голосом выкрикнул Салиф и умчался прежде, чем приятели успели спросить, в чём дело.

На площади перед шатром правителя собрались почти все стражники. Опаздывающие подбегали, становились в строй. Не было только тех, чья очередь караулить рабов.

Люди перешёптывались, пожимали плечами. Было видно, что никто не в курсе, зачем их собрали в столь ранний час.

Шатёр, высоченный конус из верблюжьих шкур, окружён забором из всё тех же шкур, столбами служат связанные сухожилиями воловьи кости – сказывается отсутствие деревьев. Правитель Вакати показывался редко, предпочитая пребывать в тени шатра, но иногда стражники могли видеть его прогуливающимся по двору. А несколько раз в год Вакати выходил к приехавшим из дальних земель купцам, покупал двух-трёх рабынь, уводил с собой. Остальными рабами и товарами занимался главный страж, он выбирал нужное, расплачивался с купцами «глазами орла», как называют в Макази1 камень, который добывают рабы, принадлежавшие Вакати. Но лица правителя не видел никто. На людях он появлялся в сверкающих доспехах, голова замурована в золотой шлем с узкими прорезями для глаз.

Аскольд попытался подсчитать, сколько раз видел Вакати, но не смог. Перед глазами стояли только до блеска отполированные латы с гравировкой на груди: два льва встали на задние лапы, а между львами – песочные часы. Такой же рисунок он видел на развевающемся над шатром флаге.

Его толкнули в бок:

– Гляди!

Аскольд поднял глаза. Через единственную калитку в заборе, опоясывавшем шатёр, вышла женщина. Точнее, выбралась. Она двигалась, расставив руки и то и дело оступаясь. Выше носа голову стягивала полотняная повязка с красными пятнами на месте глаз. Женщина всхлипывала, грудь при этом прерывисто поднималась.

Краешек солнца показался над горизонтом, и тут же прохлада капитулировала, уступив место наступающей жаре.

– Приказ великого Вакати! – выкрикнула женщина. Бледные пальцы вцепились в столб из воловьей кости, удерживающий калитку. Аскольд отметил сильный акцент, с которым наложница произносила слова.

Площадь затихла.

– Нгоа ушёл. Главным стражем назначен Аскольд!

Она разжала пальцы и кинулась назад к шатру.

Несмотря на исковерканные акцентом слова, своё имя Аскольд разобрал. Но понятия не имел, что теперь делать. Он просто стоял, чувствуя, как на висках выступают горячие капли, как текут по щекам солёные ручейки. Кожа на руках и лице начала зудеть. Солнце поднималось всё выше.

Наконец большинство стражников вышли из оцепенения, которое вызвал вид безглазой женщины, кинулись к Аскольду. Он слышал одобрительные возгласы, поздравления. Его хлопали по спине, трясли руку. Уже завтра большинство из них будет бояться поднять на него глаза, но пока что стражники видели в Аскольде равного, многие из них вместе с ним когда-то махали кирками в карьере, стоя по колено в вонючей жиже. И почти все они ненавидели Нгоа, с которым у самого Аскольда сложились вполне тёплые отношения. А теперь на смену иссиня-чёрному Нгоа пришёл он, вечно красный от солнечных ожогов северянин Аскольд, который два десятилетия назад оказался на земле Вакати в роли пятилетнего раба.

В его краях солнце было другом. Оно согревало и давало жизнь урожаю. Зимой, когда светящийся шар показывался едва-едва, люди мёрзли, кутались в шкуры животных, но всё равно дрожали от холода. Зато зимой с неба падал белый пух. Он тоже был холодным, но с ним так весело было играть. Тем более что летом играть некогда, надо следить за стадом и помогать взрослым на огороде.

Когда отец возвращался с удачной охоты, он был добр и весел. Пил вино, громко смеялся, отчего мать хмурилась и просила вести себя потише – здесь же, в избе, спали младшие дети. Тогда отец выводил старших во двор, учил стрелять из лука. У маленького Аскольда получалось не слишком, но отец всё равно хвалил, теребил за щёку и предлагал выпить вина. Кисловатый вкус с горчинкой Аскольд помнил до сих пор. От вина становилось ещё веселее, тогда отец учил детей драться на ножах. Однажды старший брат не успел увернуться, и лезвие распороло плечо. Было много крови. Они хотели утаить от матери, но та увидела повязку, рассердилась. И велела детям ложиться в постели. Аскольд в тот вечер долго не мог уснуть, слушая, как мать выговаривает отцу.

А потом пришли степняки. Мужчины выскакивали из хижин, многие не успели даже обуться. Бой произошёл за деревянной изгородью, поэтому Аскольд видел немного. Но потом засуетились женщины. Выглянув из хижины, Аскольд замер. Ворота были распахнуты настежь, в них врывалась цветастая конная масса. Он слышал, как вскрикнул и навсегда затих его младший брат, который родился в прошлом месяце. Увидел мать с окровавленным тесаком. Потом мать сдёрнула со стены боевой топор, крикнула детям:

– Хватайте ножи!

И выскочила навстречу врагам.

Стал бы сейчас Аскольд сопротивляться или попытался убежать? Он не знал. Но тогда он выбрал единственный верный для его народа путь. Выхватил из деревянного ящика кухонный нож и кинулся следом за матерью.

От конной массы отделился один воин, остановился в двух шагах от Аскольда. Одетый, как скоморох, в разноцветное тряпьё, верхом на низенькой коричневой лошадке. Раскосые глаза смотрели с любопытством.

Аскольд выставил нож перед собой, зубы оголились в оскале. Конный разбойник изогнул бровь, медленно убрал саблю в ножны. Аскольд увидел, что раскосая физиономия расплылась в улыбке. Гнев рванулся волком. Мальчик зарычал, угрожающе ссутулился. И тут к его удивлению у конного воина в руке оказался кнут. В деревне такой имели только пастухи, как правило, дряхлые старики. Столь необычное «оружие» в руках воина сбило мальчика с толку. Щелчок. Руку выше запястья ожгло, нож звякнул о камни.

Стражники расходились, бросая на Аскольда взгляды – вопросительные, испытующие. Большинство считало его неплохим парнем, но кто знает, что будет дальше. Власть портит.

Через какое-то время Аскольд остался один. Подул утренний ветерок, который на севере приносит прохладу, но здесь воздух был горячим, как дыхание ада. Рубаха промокла и отяжелела. Со стороны пустыни принесло запах сухой травы, такой знакомый с детства, но здесь никто не заготавливал сена: трава сама высыхала под испепеляющим зноем.

Наконец босые ступни уловили вибрацию тяжёлых шагов. Аскольд вздрогнул. Вакати медленно пересекал пространство, отделяющее шатёр от калитки. Поверх забора был виден только золотой шлем с двумя короткими рогами красного цвета. Рога напомнили кровавые крючья после очередной казни. Правитель остановился в пяти шагах от калитки. Узкие прорези забрала целились в Аскольда.

– Главный страж, приступай к обязанностям, – донёсся заглушённый расстоянием и шлемом голос.

Аскольд понял, что не может шевельнуться. Несмотря на жару, он почувствовал себя так, будто в глотку всыпали два мешка толчёного льда.

– Займёшь дом Нгоа! – прогудело из недосягаемой дали.

Когда Аскольд сумел побороть доходящий до ужаса трепет перед правителем, тот уже повернулся спиной и так же не спеша вышагивал в сторону шатра. Только теперь Аскольд заметил оставленный у калитки ятаган. Тот самый, что принадлежал Нгоа.

Он заставил себя подойти, взять оружие. После этого прикрыл калитку, повернул ручку. Теперь он – главный хранитель покоя правителя. Это не укладывалось в голове, но размышления оставил для более подходящих времён.

2

С тех пор прошёл год. Аскольд почти освоился в роли главного стража. Хижина, которая досталась ему от пропавшего Нгоа была просторнее прежней. И здесь стояла кровать – настоящая, а не та лежанка, на какой привык спать Аскольд. Но мысли о Нгоа печалили. Поговаривали, тот отправился в соседние земли с важным поручением, но некоторые стражники шептались, что его убил правитель и то ли просто закопал у шатра, то ли съел его сердце. Не то, чтобы Аскольд верил в эти бредни, но оставалось неясное чувство, от которого щемило сердце.

Близился праздник Жертвоприношения. В этот день посёлок оживает: приезжают купцы, стягиваются, как шмели на мёд, бродячие актёры. Но прежде главный страж должен выбрать одного из провинившихся рабов и казнить во славу богам. Аскольд направился к столбу наказаний. Вкопанный в землю толстый ствол дерева стоял на самом краю карьера, в котором рабы добывали «глаз орла» – прозрачный кристалл, из которого на востоке делают украшения.

Его появление заметили сразу. Если Нгоа мог подобраться к цепочке стражников, охраняющих рабов, незаметно, то белая шевелюра Аскольда привлекала внимание издалека. Он заметил, как вооружённые копьями мужчины перестали переговариваться, замерли, в почтении склонив головы.