Даруемый

Даруемый

Руслан Мифтахов

© Руслан Мифтахов, 2016

© Руслан Габидович Мифтахов, дизайн обложки, 2016

ISBN 978-5-4483-0701-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Большинство видов живет более или менее долгое время… Они могут так прожить годы, века или тысячелетия, след от их земных дней в конце концов совершенно исчезнет. Другие же счастливей, после зачастую долгого промежутка они пробуждаются к новой жизни. Ставши старыми, но тем не менее оставаясь все теми же, они, не удовлетворяясь более постоянно меняющимися жизненными условиями, внезапно взрываются и дают жизнь многочисленным новым формам.

Гуго де Фриз о мутации(Роль мутации и мутационных периодов в происхождении видов, 1900)

Глава 1. Страх

Страх… Он проник в каждый уголок моей души, сея в ней панику и хаос. С каждым мгновением я растворялся в нем все сильнее и сильнее. Я превратился в марионетку в его вязких щупальцах и полностью ему подчинился. Не оглядываясь, я мчался изо всех сил сквозь лесную гущу. Ночной лес враждебно притаился, будто хищник перед решающим прыжком. Опасность мне чудилась за каждым деревом, за каждым маленьким кустиком, и лишь свет полной луны, проникая сквозь густые сосны, на мгновение рождал в душе надежду на спасение. Ноги были ватные, они абсолютно не слушались. Было ощущение, что я бежал не по твердой земле, а по какой-то жиже, каждое движение давалось с огромным трудом. Вдруг ужасное предчувствие пронзило меня: из мрака лесной гущи ко мне очень быстро приближалось Нечто. Я не знал, что это. Двигаться я уже не мог, силы окончательно меня покинули. Смирившись, я опустился на колени, обхватив руками голову, неосознанно закрываясь от опасности. На мгновение я притих, ожидая наступления конца, но ничего не происходило. Я медленно опустил руки и взглянул в сторону лесной глуши, во тьме которой притаилось Нечто. Внезапно тьма ринулась ко мне, полностью окутав и парализовав тело. Мрак проник вовнутрь меня. Собрав все свои силы, желая освободиться, я резко рванул…

Очнулся, сжимая в руках простыню. Некоторое время не мог понять, что это был всего лишь сон. Тяжело дыша, весь в поту, я сидел на кровати, постепенно приходя в себя. Рядом, мирно посапывая, спала жена. Это был всего лишь кошмар. Кошмар… в последнее время я часто вижу один и тот же сон, и каждый раз, засыпая, я уже внутренне готовился к встрече с моими страхами.

* * *

– Что, опять снились кошмары? – услышал вопрос жены, сквозь звуки жарящейся яичницы.

– С чего ты взяла? – я старался не рассказывать жене о своих ночных «похождениях», но она очень хорошо меня чувствовала. – Неужели так плохо выгляжу?

– Нет, ты у меня красавчик, вылитый Брэд Питт, – оторвав взгляд от сковородки, жена посмотрела на меня, и её губы расплылись в обворожительной улыбке.

Сделав паузу, она вернулась к яичнице и добавила, улыбаясь:

– Если, конечно, не считать красных глаз и больших черных кругов под ними, а так – красавчик!

– Ну, спасибо тебе женушка.

София часто любила подкалывать. У неё это получалось хорошо и часто довольно смешно. Хотя если её разозлить, вместо легкого подкола можно было получить тяжелый удар разящего сарказма. Она чувствовала слабые места людей и при вспышке гнева неосознанно била прямо в цель. Поначалу я сильно обижался. Она, конечно, извинялась, но осадок оставался надолго. Через некоторое время я научился не обращать внимания на такие её реакции и, обнимая сзади, просто целовал её в макушку, говоря: «Я тебя люблю». Это почти всегда действовало на неё успокаивающе. В скором времени «поцелуй в макушку» стал моей постоянной реакцией на любую её шутку. И сейчас, после её слов я подошел к ней сзади и нежно обнял. Почувствовав, как по её телу прошла дрожь, я поцеловал её, вдохнув пьянящий аромат женского тела.

– Я люблю тебя.

– И я тебя, – жена, заигрывая, извивалась в объятии, продолжая готовить завтрак.

– Ладно, пойду приму душ, пока ты опять что-нибудь не сказала

Я направился в ванную, внутренне съежившись: уже неделю не было горячей воды, а я не любил нагревать воду в кастрюле и ждать, пока она вскипит. Поэтому я принимал холодный душ.

* * *

Пальцы на поднятой вверх женской руке сложились в незамысловатую комбинацию. Она ясно давала понять отношение хозяйки руки к тому, кому была адресована сия комбинация. В тот же момент рука исчезла в окне автомобиля, который издав оглушающий рёв, рванул, врезавшись в автомобильную реку. Послышался свистящий звук тормозов, глухой удар железа и звук рассыпавшегося по асфальту стекла. Из двух машин вышли люди, которые были способны только на крик. Все происходило под дружный гул автомобильных клаксонов. Владелица той самой руки, размашистыми шагами ходила вокруг своей машины, рассматривая последствия столкновения. Попутно она выкрикивала «виновнику» все, что думает о нём, тот не оставался в долгу. Полоса за ними замерла. К моему большому облегчению я был на соседней, но и это не спасало. «Запертые» теперь пытались перестроиться на нашу полосу, замедляя её движение.

День еще не начался, а я уже был весь измотан. Ощущалась тяжесть в каждом движении тела. Слушалось оно нехотя, сопротивляясь каждому сигналу, исходящему из моего мозга. Я ехал на работу. Это ежедневное действие не приносило мне удовольствия. Нет, ездить за рулем я люблю, но не в восемь утра, когда весь город похож на оживший муравейник, после того как на него наступил зазевавшийся путник. Двигаясь в плотном потоке автомобилей, я ощущал напряжение, которое витало в воздухе. Его можно было почувствовать физически. Клаксоны автомобилей не умолкали. В окнах машин, мелькали напряженные, злые лица водителей. Все спешили на работу, боялись опоздать на свои рабочие места. Борьба между ними шла за секунды. Кто-то кого-то подрежет, кто-то обгонит плотный поток по обочине и, не сбавляя скорости, вновь втиснется в него, проехав несколько десятков метров.

Я включил радио. Оно уже было настроено на мою любимую радиостанцию. Салон автомобиля заполнился приятной, успокаивающей музыкой. Медленно двигаясь по прямой, я погрузился в раздумья. Думал о разном, только бы отвлечься от происходящего вокруг. Всегда стараюсь не пускать к себе в душу суету и никогда, как бы меня не поджимало время, не спешу. Это позволяет мне часто оставаться спокойным. Взглянув на внутреннее салонное зеркало заднего вида, увидел водителя, который, видимо мне, яростно говорил что-то. Хотя «говорил» не то слово, которым можно его описать. Больше бы подошло – «орал». В такие моменты понимаешь, насколько злость поглотила людей. Я перевел взгляд вперед и в последний момент заметил, что меня прижимают слева. Но деваться мне было некуда, так что дорогу я не уступил. Нет, дело, конечно же, не в принципах – была бы возможность, я бы его пропустил. Я всегда пропускаю, но не из-за страха перед «грозными» водителями. Просто я понял однажды, не давая в такие моменты возможности проехать, даже если твой оппонент трижды неправ, я сам становился таким же, как он – поглощенным чувством злости и желанием превосходства. В соседней машине опустилось окно, и водитель жестом потребовал от меня сделать то же самое. Я же, лишь взглянув на него, продолжил движение, оставив его позади. Вновь послышался глухой удар. Я взглянул на зеркало заднего вида. Тот, что «орал», тоже не уступил дорогу и получил удар. Я невольно улыбнулся.

Через двадцать минут я уже въезжал на территорию своего вуза. Припарковав машину на привычное место, я выключил зажигание. Вместе с ним отключилось и радио. Наступила тишина. Наслаждаясь ею, я сидел несколько секунд не двигаясь.

– Хорошо.

Я не узнал свой голос, когда он сорвался на высокие ноты. Видимо, напряжение, всё-таки, не прошло мимо. Выйдя из машины, я глубоко вдохнул, наполнив легкие утренним воздухом. Институт находился внутри парковой территории и воздух здесь был достаточно чистым, чтобы им можно было наслаждаться. Небольшими шагами, не спеша, я направился к входу.

* * *

– … так закончилась очередная война, потрясшая европейское сообщество. Итак, какие есть вопросы по данному материалу?

– А возможен ли мир без агрессии?

Студентка по имени Карина всегда любила задавать вопросы не по теме в конце лекций. Её вопросы всегда заставляли задумываться.

– Хороший вопрос! Найти ответ на этот вопрос можно, прежде ответив на другой – а сможет ли кто-нибудь из вас прожить жизнь и никогда не разозлиться?

– Но мы сейчас говорим о разных вещах: с одной стороны, масштабные проявления агрессивности, вытекающие в войны, с другой – злость одного человека, – не унималась Карина.

– Вы так думаете? Одно от другого неотделимо. Злость – это неумение сдерживать свои эмоции, злость – это преобладание негативных сторон человека, злость – это та темная эмоция личности, которая тянет за собой другие – зависть, ненависть, необузданную страсть… И, самое главное – она заразна. То общество, которое заражено злостью, очень легко позволяет вовлечь себя в войну. Поэтому спрошу еще раз – кто из вас сможет прожить жизнь и никогда не разозлиться?

В аудитории повисла тишина, даже Карина промолчала.

– Вот и я об этом – пока каждый из нас не научится жить без злости, мира без агрессии не будет.

– Но как можно заразить злостью? – в этот момент в диалог вступил другой студент.

– О, это очень легко. Прояви злость по отношению к кому—либо, неважно, заслуженно или просто так, и он обязательно проявит её, и не важно, по отношению к вам или к кому-нибудь другому, а дальше – цепная реакция.

– А почему нельзя создать такую же цепную реакцию, но противоположного характера? – послышался третий голос с последних парт.

– Потому что добрые дела не заразны, они требует силы воли, морального стержня, выдержки и великодушия, а это есть не у всех. А злость легко передается «воздушно—капельным путем», вы даже глазом не успеете моргнуть.

– Вас послушать, так мы живем в агрессивном обществе, – «вернулась» Карина.

– Так оно и есть. В нас нет гармонии, а любой, кто хоть как-то захочет к ней приблизиться, всё равно через некоторое время будет низвергнут в пучину ненависти.

– Рафаэль Радмирович, это всё слова, – вновь послышался голос с задних парт.

Если я не ошибался, это был парень, который обычно спал на моих лекциях. Видимо, решил «проснуться».

– Конечно, это всего лишь слова, мои слова, которые вы не обязаны воспринимать как некую истину. Но всё-таки, мои слова стоит воспринимать, хотя бы как существующую точку зрения.

– Зачем? Если вы сами только что сказали, что это всего лишь слова, – продолжала Карина.

– Потому что, если вы научитесь воспринимать информацию вокруг вас не с точки зрения истины и лжи, а как некий взгляд на проблему, как одну из точек зрения, это сразу же освободит вас от «функции оценки», которая является прямым путем к злости.

– Ну, Вы, как всегда, начинаете так мудрено говорить, что ответить невозможно…, – Карина поймала мой немного недовольный взгляд и осеклась.

– Хорошо, буду говорить проще. Давайте, я попробую привести пример, как злость может заразить любого, даже того, кто решил вести правильную жизнь. Представьте пробку на дороге с одной полосой в каждую сторону. Машины двигаются очень медленно. Пробка настолько длинная, что многим не видна сама причина скопления на дороге. Давайте побудем оптимистами и представим, что почти все в этой пробке люди, уважающие друг друга, готовы терпеливо ждать возможности проехать, не проявляя злости и нетерпения друг к другу. Представили? А теперь усложняем ситуацию. Нашелся водитель, которому надоело ждать, он поворачивает руль в сторону обочины и, выехав на край проезжей части, с ветерком обгоняет стоящую многокилометровую колонну. Водители воспринимают поведение лихача как проявление его «точки зрения», на которую он имеет право, но за которую он может понести наказание, если впереди будет стоять пост дорожной полиции.

Я сделал паузу, вглядываясь в лица студентов. Мне понравилось то, что я увидел в их глазах. Это был интерес. Я продолжил:

– Но, пробка – это не факт, который случается единожды, это событие, имеющее свойство повторяться регулярно. Так вот, тот лихач начал регулярно обгонять пробку по обочине. У «правильных» водителей начали возникать признаки на недовольство. Они тут, понимаешь, стоят, ждут, а кто-то – раз и проезжает всю эту головомойку за несколько минут. Возникает чувство зависти к этому водителю, оно сопровождается постепенным появлением злости по отношению к нему. Через некоторое время один из «правильных» решает: «Почему я должен стоять, когда он безнаказанно нарушает правила дорожного движения». Это мысль не дает ему покоя, и вскоре он решает взять ситуацию в свои руки и помешать лихачу двигаться по обочине, но не получается. Тогда он принимает решение, что он тоже имеет право обогнать пробку по обочине, что и совершает незамедлительно. И у нас уже два лихача. Через некоторое время к ним присоединяются еще несколько «нестойких». Остальные также терпеливо ждут, медленно двигаются. Но теперь в них уже нет того спокойствия, теперь в них кипит злость. Злость на то, что этих лихачей не могут наказать; злость на то, что они обязаны стоять здесь, хотя другие, не теряя времени, обгоняют их; злость на самих себя, потому что не могут найти в себе смелости поехать по обочине; злость на систему, которая не может решить эту проблему. А потом эту злость они выливают на своих близких, коллег, друзей, а дальше – цепная реакция.

– А какой же тогда выход? – Карина спросила с большей заинтересованностью.

– Как ни странно – никакого.

– В смысле?

– Такая ситуация во всем нашем обществе, во всем человечестве будет всегда. Боязнь, что тебя обгонят, что обставят, что оставят в конце, всегда была причиной многих бед людских. Вспомнить хотя бы Первую мировую войну, она же началась из-за гонки за колониями, то есть из-за желания не оказаться в конце той очереди, которая стояла в кассу, раздающую «бесхозные» территории.

В аудитории вновь наступила тишина. Я и сам не знал, зачем «зашел» на территорию такого глобального вопроса, но нужно было заканчивать:

– Выход есть, но он фантастичный. Агрессии и злости не будет тогда, когда все люди начнут доверять всем людям, когда между нами всеми будет гармония, но это невозможно. Как я и сказал – это утопично.

В аудитории наступила тишина, но ненадолго – вновь послышался голос Карины:

– Рафаэль Радмирович, отпустите нас, пожалуйста, пораньше.

– Хм… студенты всегда остаются студентами, – я невольно улыбнулся и спросил. – И какая же причина на этот раз должна меня заставить пойти на сие действие?

– Ну, пожалуйста… Мы вас очень просим… Отпустите…, – с разных сторон послышались мольбы студентов.

– Ну, вот Карина, вы опять срываете мне конец пары. Хорошо, запишите вопросы к семинарскому занятию и можете быть свободны.

Я и сам хотел поскорее вернуться домой, к любимой женушке. Заканчивалась четвертая пара, и усталость постепенно брала свое.

Студенты, прощаясь, выходили из аудитории. У меня тоже не было причин засиживаться. Собрав свои записи, я вышел из кабинета, заперев за собой дверь.

– Добрый день, – я и не заметил, как ко мне подошла заместитель декана.

– Добрый.

– Отпускаете студентов раньше звонка, – Анна Карловна взглянула на часы.

– Да. Думаю, 5 минут погоды не делают.

– А я так не думаю, я буду обязана сообщить об этом декану.

Я посмотрел на эту женщину. Тонкие губы, которые все время облизываются, пучок редких волос на голове, бегающие глазки. Одним словом – характерный типаж. Человек ничего из себя не представляющий, пытался доказать иное.

– Ваше право. Я думаю вам виднее, – развернувшись, я пошел к выходу.

Спорить о чем-то с этим неприятным человеком у меня не было ни малейшего желания. Тем более что при её ежедневных получасовых опозданиях на занятия, декан давно уже перестал обращать внимание на её слова. Я так думаю, он даже был бы не прочь убрать её с должности, но протекция со стороны ректора не позволяла ему это сделать.

Я очень хотел успеть доехать домой до начала «давки» на дороге. Подъехав к воротам, я посигналил, чтобы их открыли. Открывались они вахтерами, которые сидя в самом здании, нажимали специальную кнопку. Пока открывались ворота, я увидел валяющуюся на пути арматуру. Поставив машину на ручной тормоз, я вышел, и, подобрав цельные куски металла, положил их на газон вдоль бордюра. Почему люди не могут убирать за собой?! Ведь это же несложно. Меня всегда удивляла та лень, с которой живет человечество. У него всегда не хватает времени, оно все время чем-то занято, обычно это никчемные занятия, не имеющие никакого смысла. Но эти занятия намного важнее содержания своего мира в чистоте и порядке.

Мне удалось добраться до дома, не попав в пробку. Изнеможённый я рухнул на диван, позволив своему телу в первый раз за день расслабиться.

– Ну как день? – жена убирала с порога мой портфель.

– И не спрашивай!

– В общем, как всегда, – она улыбнулась. – Раздевайся, мой руки и садись за стол. Я приготовила плов.

– О, замечательно! Ты у меня лучшая, – почувствовав прилив сил, я покинул диван.

Завтра будет выходной, и мысль об этом придавала мне еще больше сил.

* * *

Проснулся я рано. Вновь приснился мрак. После этого я уже не старался заснуть. Сначала полежал в кровати, наблюдая, как жена во сне строит всякие смешные рожицы. Потом, решив выпить кофе, пошел на кухню. Заварив себе кофе, я с чашкой вышел на балкон. Город еще не проснулся. Ночь только-только отступала перед рассветом. Горизонт переливался разными цветами, и ночное предутреннее небо было прекрасным. Чего нельзя было сказать о том, что простиралось под ним. Переведя взгляд на землю, я вновь, уже который раз убеждался, что наш город не будет включен в сотню чистых городов. В разных местах были стихийно образованные мусорные кучи, куда все, кому было лень далеко ехать, оставляли груды мусора. На газонах стояли автомобили. В некоторых местах зелени совсем не осталось, были лишь следы автомобильных протекторов. Под нашим балконом, да и под другими, виднелись белые кучки. Это были «бычки» от сигарет. Одним словом, городской пейзаж. В это утро пейзаж был дополнен тройкой тел, лежащих на газоне. Их поза указывала на то, что это были очередные алкаши, не дошедшие до дома и решившие переночевать прямо здесь. Я перевел взгляд на горизонт, сделав последний глоток кофе, решил вернуться в комнату, как вдруг меня привлек источник света. Далеко, почти на линии горизонта, пучок света волнообразно испускал лучи разных цветов. Видение завораживало.

– Доброе утро, – София, незаметно подойдя, обняла меня сзади. – Что не спишь? Выходной же.

– Не знаю. Захотелось вот попить кофе, полюбоваться нашим городом.

– Ага, конечно. Опять кошмар?

– Да. Любимая, посмотри. Как ты думаешь что это? – я показал ей в сторону света.

– Где?

– Ну, вон же светится что-то.

– Любимый, я ничего не вижу, – она еще раз внимательно посмотрела, но ничего не увидела. – Ладно, я готовить завтрак.

Я посмотрел в сторону света – его уже не было. Вскоре мой нос уловил аромат жареной колбасы – жена готовила бутерброды. Постояв еще немного, я решил к ней присоединиться.

Уплетая бутерброды, я почувствовал пристальный взгляд своей жены. Она хотела что-то сказать, но, видимо, не знала с чего начать. Я посмотрел на неё, она отвела взгляд, делая вид, что занята рассматриванием сахарницы. Улыбаясь, я обратился к ней:

– Ну, говори уже.

– В смысле? – София попыталась сделать изумленный взгляд, но у неё не совсем получилось.

– Я же вижу, ты хочешь мне что-то сказать.

– Ничего я не хочу.

– Хочешь, хочешь…, – я запихнул еще один бутерброд себе в рот, запил чаем, пытаясь его жевать, поторопил её. – Ну…

– Я тут подумала… может тебе сходить к психиатру…, может, он сможет помочь.

– С чем?! – я чуть не поперхнулся.

– С кошмарами.

– Не считаю нужным. Сами пройдут. Я не вижу в этом ничего такого! – я чувствовал, как начинаю злиться.

– Но ведь если сходить, ничего страшного не будет. А вдруг поможет.

– Нет. Это бессмысленная трата времени и денег. И разговор на этом закончен!

Я нервно дожевывал бутерброд. Мне не нравилось думать, что у меня проблемы с психикой, и мысль о том, что в моих мозгах будет копаться незнакомый мне человек, абсолютно меня не радовала.

* * *

Хлёсткий удар в бедро, потом еще один. Я старался уходить от ударов, но не всегда получалось. Опыта и сноровки у меня было достаточно, но моим противником был майор полиции, который четко и методично наносил удары, достигавшие в большинстве случаев своей цели. Внешний вид моего противника мог вселить страх в любого, кто осмелился бы встать на его пути. Абсолютно лысая голова, которая бликовала от света при каждом движении, широкий лоб, мощный подбородок, глубоко посаженные глаза, стальной взгляд, который ни на секунду не сводился с меня, бычья шея соединяла голову с мощным телом. В данный момент на пути этого человека оказался я, и силы меня постепенно покидали.

– Что-то ты, Рафа, несобранный в последнее время. Сколько уже ударов пропустил?! – еще один удар достиг цели и я согнулся, чувствуя, что легкие на мгновение отказали и мне катастрофически не хватает воздуха. – Эй-эй, ты чего?! Я же не сильно.

Майор, быстро подбежав ко мне, схватил за руку. Через секунду болевые ощущения ушли, я смог встать. Отдышавшись и придя в себя, я обратился к своему противнику:

– Марат, ты меня со своими бойцами не путай. Я простой преподаватель, который в свободное время старается научиться драться. А ты меня так мутозишь!

– Ладно уж, Рафа. А как ты можешь научить драться, не научившись получать? – Марат широко улыбнулся, это был оскал уверенного в себе хищника.

– Если будешь меня так бить, я пересмотрю своё решение ходить к тебе на тренировки, даже учитывая, что я хожу сюда бесплатно, – я направился к скамейке, попутно снимая боксерские перчатки.

В ответ на мои слова Марат рассмеялся, черты его сурового лица разгладились, но тут же его взгляд обратился в сторону одной пары бойцов, стоявших в спарринге, и вновь передо мной стоял жесткий, суровой исполин. Спортзал заполнился его стальным голосом:

– Так, я не понял, вы сюда балет пришли танцевать что ли?! Что вы бегаете друг от друга?! – он направился к ним.

Я почувствовал некоторое облегчение, перестав быть объектом его внимания. Он подошел к занимающимся и жесткими, отрывистыми движениями стал поправлять их стойку, положения рук и ног. Со своими подчиненными Марат не проявлял мягкости. «Им потом прикрывать спины друг другу, и я хочу быть уверенным, что они „не обосрутся“ при первой же стычке», – так он отвечал мне на пожелания быть с ними помягче, и вообще, при таких словах я обычно посылался в далекие и необитаемые края.

Мы с Маратом давние друзья, еще со времен студенчества. Были в одной компании, но вскоре после окончания вуза все разбежались кто куда, одни мы более или менее поддерживаем связь друг с другом. Полгода назад он пригласил меня на тренировки, где он обучал рукопашному бою своих бойцов из отряда специального назначения «Барс». Так я и стал регулярно получать от него тумаки. Жена поначалу отговаривала меня, но потом перестала: то ли решила, что спорить бесполезно, то ли, что мне действительно это не помешает.

Через несколько минут Марат подошел ко мне и присел рядом.

– А теперь рассказывай.

– Что рассказывать?

– Тебе лучше знать, – он пристально посмотрел на меня, – ты выглядишь измученным.

– Так это от твоих ударов…

Марат резко перебил меня:

– Не заливай. Ты уже около месяца ходишь такой!

– Все нормально.

– Не знаю, не знаю. Не похоже, что все нормально.

– В последнее время бессонница мучает…

– Это какая? Естественная что ли? – друг широко заулыбался.

Увидев мой вопросительный взгляд, добавил:

– Жена, говорю, мешает спать что ли? Пристает? – улыбка не сходила с его губ. – Тогда, точно все нормально.

– Если бы! Кошмары мучают, вот и не могу нормально спать.

– Так ты это, сходи к мозгоправу.

– К кому?

– Ну, к психиатру. Пусть он пошаманит, даст какие-нибудь таблетки.

– Вы с женой сговорились что ли? Само все пройдет! Не буду я ходить ни к какому психиатру! – я вспылил.

– Ну ладно, ладно. Не злись так, а то последние силенки израсходуешь. Как до дома-то дойдешь? Отдыхай, – Марат засмеялся, сильно хлопнул по плечу и пошел к своим бойцам.

Он начал отдавать приказания своим парням, стоявшим на ринге. Я же погрузился в раздумья. Посидев еще немного, пошел в раздевалку. Принял душ и поехал домой. В восемь часов вечера на улицах города было почти пусто. Дорога до дома заняла мало времени. Машину я ставлю на стоянку, которая находится далеко от дома, поэтому в конце каждого рабочего дня получаю бонус – прогулку по вечернему городу, а если быть точнее, по его очень маленькой части, а если быть еще точнее – по маленькой, но очень сильно загаженной части. Моё движение до дома сложно назвать прогулкой. Это больше похоже на авто слалом. Весь двор – и дорога, и газон – был заставлены машинами, и чтобы добраться до своего подъезда, нужно обойти с десяток автомобилей. И с каждым днем я злился всё больше и больше. Раньше у меня получалось не обращать внимания – ведь всё равно ставить будут, но в последнее время спокойствие меня покидало. Может быть, причина в том, что не высыпаюсь, или просто в том, что терпение заканчивается, но я чувствовал, как внутри меня клокотала злость. Несмотря на сильную усталость в ногах, я в сердцах пнул по колесу одного из автомобилей, стоявших на детской площадке. Она завизжала на весь комплекс. Я же продолжил свой путь.