Бухта Надежды. Первый шторм

Над Бельбеком6, поднимаясь все выше и выше, показался самолет. Кто умудрился поднять в воздух железную птицу и уж тем более – куда этот кто-то направлялся, было неизестно… может, кто из местных олигархов добрался до аэродрома, но тогда почему так поздно? Почему в первые дни деру не дали? Хотя, если верить сообщениям в интернете, то подобное творится по всему миру…

Вся дорога вместо положенных трех с половиной часов заняла около пяти. Степан почему-то ехал не так быстро как обычно, будто боялся, что полным ходом налетит на неприятности.

Трасса Евпатория-Симферополь, на которую свернул Рогов, как обычно была вполне загруженной – люди бежали из городов, забрав с собой все, что можно было увезти. Но не только мирные обыватели были замечены на дороге, Степан даже видел открытый УАЗик со снятым тентом, промчавшийся мимо него, с парнями в военной форме и с автоматами наперевес. Только вот номера у УАЗика были не черного цвета – не военные. Сами что ни на есть гражданские.

На первой же развилке, ответвляющейся от трассы, мужчина без требуемой по правилам дорожного движения остановки свернул налево – в сторону сел, раскиданных в степном районе Крыма. Недавнее, еще темно-серое покрытие трассы сменилось старой асфальтовой дорогой, но Шевроле уверенно нес своего хозяина в нужном направлении. Степан, проехав несколько десятков километров, остановился, чтобы свериться с атласом автомобильных дорог, который всегда валялся в бардачке. В принципе, на трассу Симферополь-Красноперекопск, которая соединяла полуостров с большой землей, можно было выскочить в любом месте – благо дорог, выходящих на нее, было достаточно, но Степан решил двигаться по знакомому пути.

Перед одним из подорожных селений, раскиданных вдоль трасс и дорог, то ли в Гвардейском, то ли в Геройском, на дорогу перед Степиным Шевроле выскочил мужчина и молодой парень – еще совсем подросток. Они активно замахали руками, призывая водителя остановить автомобиль.

Степан сначала решил было проехать мимо, памятуя о том, куда ведет дорога, устланная благими намерениями. Тем более, история с Мишкой и Пулей надолго засела в памяти у парня. Но, проехав несколько метров, все же надавил на тормоз, приостановился и сдал назад, опуская стекло правой дверки.

К машине, чуть прихрамывая, но довольно-таки резво подбежал мужчина с художественно разбитым лицом, на котором еще виднелись остатки запекшейся и потрескавшейся крови, парень же остался чуть в стороне.

– Здоров, парень! Не подвезешь? – тяжело дыша, даже немного задыхаясь, спросил побитый мужик, склонившись к окну.

Степан недоверчиво уставился на него, оглядев того с ног до головы и не зная, что ответить.

– Куда вам? – наконец, нашелся он.

– Да мы… Тут такая история… Нас стопорнули на трассе, избили, ограбили и выкинули из машины… – непроизвольно дотронулся до разбитой скулы мужчина. – Вот, ехали к родственникам, в деревню, а теперь даже и не знаю, как будем добираться, – неопределенно пожал плечами побитый дядька.

– Ну, хорошо хоть не убили.

– И то верно… – согласился собеседник. – Ну, так что? Подкинешь?

– Куда? – кивнул Степан.

– Да село Гавриловка, что на Херсонщине. – Махнул рукой мужчина, будто это было совсем рядом, практически за углом.

– Знаю такое… С трассы сразу поворот налево, если ехать на Херсон. Повезло вам, парни, я в Николаевку еду… Так что, практически по пути.

– Ну, так что?

– Ну, стало быть, помогу… Запрыгивайте! – Кивнул парень и тихонько пробормотал себе под нос. – Ничему меня жизнь не учит…

За время дороги удалось познакомиться и разговориться.

Константин Аркадьевич, как представился мужчина, выскочивший на дорогу, оказался интересным собеседником. Без устали что-то рассказывал и шутил, хоть Степан и слушал его в пол уха.

Веселость и хорошее настроение мужчины даже не портил тот факт, что его ограбили и избили… Он как-то по-философски относился ко всему происходящему. Ну ограбили – и ничего страшного, не убили же. А то, что измутузили, тоже не страшно – синяки почти не болят. Все рассуждения Константина сводились к тому, что есть какая-то изначальная предопределенность, отвечающая за все, что происходит в нашей жизни.

– Ну, вот смотри, Степан. Развивается цивилизация каких-то умных и сильных… типа атлантов. Потом бац! И кранты, как говорит Юрка, мой племяш. Та же легендарная Атлантида, судя по опусам древнегреческих историков, была вполне себе технически развитой землей, до нашего уровня не дотягивали, но все же… И погубила ее техногенная катастрофа, на которую больше всего похоже то самое резкое наводнение или уход острова под воду. Вряд ли это что-то природное… И все начинается по новой.

– Да. Я тоже слышал про спиралевидность истории. Мол, все в этой жизни повторяется.

– Вот и я о том же. Вот так и наша цивилизация в один момент пришла в упадок.

– Почему в упадок?

– А как по-другому это назвать? Четвертый день как началась эта зараза, а уже на улицу опасно выйти – либо ограбят вылезшие изо всех щелей бандюки и прочие гопники, почувствовавшие свою безнаказанность, либо съедят тебя без соли и закуски.

– Ну, вояки подсуетятся с ментами, зачистят территории. Все вернется на круги своя.

– Не вернется. А если и вернется, то круги будут очень уж суженными.

– Чего это?

– Степан, вот ты вроде умный парень, поэтому скажи, сколько уцелело обыкновенных работяг – электриков там… да не тех, которые фазу от земли могут отличить, а тех, кто в распределительном щите разберется, или в подстанции. А водопровод, водоканал? Банальное отопление домов?

– Ну, в частные переселяться… – предложил парень.

– А топить чем? Мы в Крыму. – Усмехнулся Константин, кивнув за окно и поправляя съехавшие очки. – Пока. Будем на Херсонщине… И там и там деревьев мало. В Крыму, конечно, побольше будет, но в основном сосняк – смолить будет… мама дорогая! Угореть можно моментально. Так что если так поразмыслить, то всю инфраструктуру придется с нуля поднимать. Бензин закончится – на лошадках будут землю вспахивать, как в начале прошлого века.

– Да у нас, в Николаевке, если три-четыре лошадки на все село нашкребется – уже хорошо.

– Ну, на коровах. Поверь, сельский житель он придумает, как себя прокормить, абы никто не мешал.

– А что, могут? – удивился таким словам Степан, как-то не задумываясь о дальнейшей жизни в селе. Пока в его планах было только туда добраться. Желательно целым и невредимым.

– Не только могут, а и будут. Если уже на дорогах грабят, то как только еда закончится – начнут искать, где можно найти пожрать. И скатится все до банальной махновщины. Помнишь, как в фильме «Свадьба в Малиновке» одна баба говорила? «Значит, будут грабить…»

– Ну и что делать тогда?

– Что-что… Организовываться. Чтобы не было как в поговорке «моя хата с краю – ничего не знаю».

– В колхозы что ли? – фыркнул Степан.

– А почему бы и нет… Все работают – все кушают, а вот кто не работает, тот не ест. Организовать патрули… Сколько дорог ведут в вашу Николаевку с трассы? Две?

Степан призадумался, вспоминая карту родных мест.

– Если с трассы, то три… Но еще полями да окольными путями можно.

– Ну, вот… Патрули, что бы ни дай Бог кто ненужный не забрел в село – ни мертвый, ни живой. Потому как живых теперь следует бояться больше, чем мертвых. Из людей столько говна полезет, что задолбешься ямы выгребные чистить.

– Так, может, вы со мной рванете? Вместе с сыном.

– Да не сын он мне – племянник. Сестры моей отпрыск. Сестра погибла… два дня назад. Просто с детства он за мной по пятам, вот и стал мне как родной.

– Бывает. – Прикусил язык Степа.

– Твоя идея не плоха. Мне лично по барабану в какой глуши жить. Но к родственникам все же заглянуть стоило бы – узнать, как они там. Все ж родня… хоть и не близкая.

– Ну что ж… Тогда заскочим. Как вы там говорили? Нужно организовываться?

– Ото ж. Колхоз имени меня. Ну а ты, Степан… Жена, дети? – резанул по больному, сам того не зная, Константин.

– Да как сказать… – решил Степан размять шею, которая нещадно затекала от длительного сидения за рулем. – Это длинная история, но если сократить ее до нескольких слов, то жена от меня ушла в утро дня начала всей этой хрени.

– Как символично, не правда ли?

– Да уж… – скривился словно от зубной боли Рогов.

– И как? Соплепускания и душестрадания уже закончились или еще не начинались?

– Даже и не знаю, были ли они. Просто как-то все навалилось. Мертвяки эти, сосед умерший с дочерьми… Не было толком времени, чтобы подумать.

– Ну, вот и продолжай в том же ключе. Меньше думай. Тем более, сейчас работы более чем достаточно. А вообще вот что я тебе скажу – перекрестись и скажи спасибо судьбе, что отвела от тебя эту тетку. Вот почему она ушла?

– Да как-то говорить особо и не хочется. – Скривил правый уголок рта Степан, действительно, не желая вспоминать свою семейную жизнь, тем более, обсуждать ее с малознакомым человеком.

– Это тебе сейчас не хочется – стресс, усталость. – Продолжил негаданный попутчик, глянув на заднее сиденье и убедившись, что с племяшом все нормально. Тот мирно спал со щенком в обнимку, тихо посапывая. – А потом попрет тоска, к горлу подступит, сожмет в тиски и будешь терзаться. Так что лучше сейчас все разложить по полочкам, чем потом, когда никого рядом не будет. Так чего ушла-то? Бил-пил-изменял?

– Да нет. – Пожал плечами водитель и нехотя добавил. – Не изменял. – А потом его как прорвало… – Я и сам толком не очень все понял. Говорила, что ей внимания моего не хватало, и денег было мало, все время повторяла, что надоело на съемной квартире жить, хотя квартира была более чем хорошей, практически в самом центре…

– А-а-а… – Кивая, протянул Константин, словно своими собственными глазами увидел все то, о чем сказал Степан. – Ну, понятно. Все как всегда и как у всех. Вечные песни про «не уделял внимания». Поверь – тебе свечку нужно поставить в храм за то, что Бог отвел от тебя негодную бабу.

– Почему негодную? – даже слегка обиделся на такие слова парень. – Катя красивая….

– Да разве ж это показатель годности к семейной жизни? – искренне удивился Константин, поправив съехавшие очки. – Понимаешь, Степа, если мужик изначально не задаст рамки своей бабе, жена она ему или просто… как вы, молодежь, говорите – встречаетесь, и не будет контролировать пересечение этих рамок, то считай – каюк браку! Женщины они что? Они же живут инстинктами и эмоциями. Мужики же – более рациональные существа.

– А разве мы не все в первую очередь люди? – попытался возразить Степа.

– Все, но с разными функциями. Ну, чтобы было понятнее – птицы. Вот пингвины не летаю, зато плавают, а орлы хоть и не плавают, но отлично летают и ловят дичь. Вот так и люди. Два вида – эм и жо. И очень часто ни эм, ни жо не понимают друг друга и возложенных на них функций.

– Чет вы так все закрутили, Константин Аркадьевич… – почесал затылок Степан.

– Это не я такой, это жизнь такая…

– Ну а какая, по-вашему, должна быть жена? В вашем понимании?

– В моем?

– Ага.

– В первую очередь – надежная.

– Как автомат Калашникова? – усмехнулся Степа.

– Почти. Не зря же говорят, что жена – это тыл. А если тыл ненадежен, то зачем такой тыл? Мы ж, мужики, на передовой. Ну, большинство из нас. А женщины… они для чего нам нужны? Чтобы обеспечить нам уют и тепло домашнего очага, как бы это патетично не звучало.

– Вы так сказали, а у меня картинка перед глазами – пришел пахарь с поля, а женка перед ним кринку молока и краюху хлеба ставит…

– Ну, примерно так. – Согласно закивал разбитой головой нежданный попутчик. – Но борщ с пампушками я люблю больше. На лактозу у меня аллергия.

– Ну, хорошо. А во вторую очередь? После борща с пампушками?

Степана даже немного завлек разговор с этим человеком. Ему просто было интересно услышать, как он смотрит на жизнь… Увидеть ее, так сказать, его глазами.

– Домовитость. – Ответил на вопрос Константин, после небольшой паузы.

– Это как?

– Это когда дом, семья, дети для женщины на первом месте.

– А как же самореализация там? Учеба? Работа?

– Главная ее работа – дети. И их воспитание. – Безапелляционно ответил попутчик.

– А не слишком ли это… Ну не знаю… Прямо как в дореволюционные времена, как при царе Горохе.

– А что до революции? – Кивнул Константин, и тут же продолжил развивать свою мысль. – Были крепкие семьи, со множеством детишек. А сейчас? Женщина одного родит и ждет, что ее должны поставить на бронзовый пьедестал и лавровый венок на чело водрузить. Как же! Она же ребенка родила! Непосильное дело сделала. И ладно бы все этим закончилось. Так с этим обычно все начинается… Ребенок занимает место на пьедестале рядом с мамой, а муж и отец, если это, конечно, один и тот же человек, что не всегда совпадает, начинает пахать как Папа Карло.

– Но ведь женщинам, действительно, тяжело с детьми. Они устают, а еще и постирай-погладь, еды приготовь… – попытался защитить несправедливо обиженных, как ему показалось, женщин парень, вспоминая, как жаловались на тяжелый быт те немногие подружки его жены, которые родили детишек.

– Степа, ты говоришь, как любая тетка. Тебе бы пересмотреть некоторые жизненные позиции.

– Ну, какой есть. – Немного обиделся Рогов.

– Хм. – Константин не сильно обратил внимание на обиду Степы. – Ну, каждый сам себе злобный буратино. Так вот… По поводу готовки-уборки. Что сейчас доступно из того, чего не было у наших бабушек-прабабушек?

– Что?

– Блага цивилизации. Ну, там стиральные машинки, центральное отопление, водопровод и прочая ерунда, которую мы, привыкшие к комфорту, не замечаем. Раньше-то как было? Чтобы еды приготовить – печь нужно растопить, воды наносить, тогда и готовь уже. А сейчас? В худшем случае пельменей сварил – и ужин готов. Про уборку вообще молчу. Сколько квадратура в средней двушке? Метров пятьдесят от силы? Ну вот. Сколько времени пройтись с пылесосом по двум комнатам, а потом шваброй помахать? А если пылесос моющий? Все делим на два. Стирает стиральная машинка, остается только закинуть все в барабан, нажать пару кнопок, подождать и развесить на балконе.

– Ну да. Это правда. – Степан вдруг вспомнил, как Катя постоянно жаловалась на усталость, хотя с техникой в доме все было более чем нормально.

– Так что при правильном планировании времени домашние хлопоты много сил не отнимут. Бывает, конечно, что дети беспокойные попадаются, но такова уж бабская доля. Для того они и существуют в природе, чтобы потомство выносить, выкормить и в свет выпустить, пока мужики в это время «папонта» добывают, чтобы всю эту ораву прокормить.

– Ну, так что? Женщинам учиться не нужно?

– Нужно, конечно. Ей же еще уроки с детьми делать, разговаривать с ними. Да и с мужем тоже чтобы было о чем поговорить. Это только резиновая баба для одного дела годится.

– А как с работой?

– Тут уже сложнее. Если нет материальных проблем, то женщина может на какой-нибудь социальной должности поработать… Для души. Если это, конечно, никак не скажется на ее домашних обязанностях.

– Так что? Киндер-Кюхе-Кирхе? – вспомнил правило «Трех К», популярное в Германии сороковых годов.

– А почему бы и нет? Крепкие семьи, счастливые дети, здоровая нация. Что в этом плохого? А теперь что? Ты знаешь, что разводятся восемьдесят процентов пар. При этом из этого числа около восьмидесяти процентов разводов инициируется женщинами. У них любовь новая или все те же «пил-бил-изменял», или «ниудилялвнимания», а то, что дети без отца остаются, им по барабану.

– Но ведь никто же не запрещает отцу встречаться с детьми, участвовать в их жизни? – возразил на такое заявление Степан.

– А как ты себе это представляешь? Как можно воспитывать ребенка, видя его, в лучшем случае, два-три часа в неделю? И это в идеале, так сказать.

– Кхм…действительно, сложновато. – Подтвердил Степан, вспоминая, как перед каждой его встречей с отцом, маменька закатывала демонстративную истерику на тему «умираю прямо здесь и сейчас, а ты, неблагодарный, оставляешь меня одну». В общем, сценарий оставался тем же, только причины мгновенной смерти каждый раз менялись – маменька очень любила смотреть передачи про здоровье, нахватывалась там умных слов и названий страшных болячек, а потом уже этим аппелировала. Она сама по себе была хорошим человеком, добрым и сына любила, но когда разговор касался Степиного отца, мать будто менялась – ее даже протряхивало от злости. – Особенно, если отношения с бывшей женой не очень. – Добавил Степан.

– О! Ты начинаешь понимать все тонкости взаимоотношения полов.

– Да уж.

– В общем, нужно спокойнее к женщинам относиться, не зацикливаться на них. Мы им нужны больше, чем они нам, поверь. И с этой установкой жить намно-о-ого проще.

– Так ведь сразу-то не получится перестроиться.

– А не надо сразу. Попытаешься все сделать одним махом, без предварительной подготовки – ничего не получится. Начинать нужно постепенно. Измени себя и ты изменишь весь мир.

– Ну, вы разошлись, Константин Аркадьевич. Философ прямо! – усмехнулся Степан.

– А я и есть философ. – Подтвердил его слова попутчик.

– В смысле? – удивился парень.

– В университете психологию читал, профессорскую степень имею. Ну а какой психолог не будет хоть немножечко философом? Вот и получается, что философ.

– Ого! Никогда не любил психологов, – негромко, даже как-то по-заговорщицки, проговорил Степан. – Лезут в душу, копаются там своими ручонками.

– Ты их просто готовить не умеешь, – рассмеялся Константин.

– Я приторможу… Чет отлить захотелось.

– Да я бы тоже не прочь. А Юрка пускай машину постережет, а то если нас и во второй раз ограбят, это уже будет не смешно.

– И не говорите, – согласился с этим заявлением Степан, понимая, что, потеряв машину, он останется голым и босым.

– Постерегу… – пробормотал полусонный парень с заднего сиденья, который сквозь сон слушал все разговоры водителя и своего дядьки.

Степан увидел подходящий съезд с трассы на обочину. Тем более, и кустики годящиеся так удачно росли недалеко от дороги, за которыми так приятно, не подставляя оголившиеся части тела степному ветру, делать свои дела.

– Вот сюда и сворачиваем…

Машина остановилась. Степан повернул ключ в замке зажигания и, выключив двигатель, выбрался из авто. Спина уже начала поднывать от длительного сидения, к тому же вчера, когда Пуля перевернул стол, край его больно врезался в ребра, которые тоже давали о себе знать неприятными ощущениями. На месте удара налился большой сине-лиловый синяк, но ребра по всем признакам сломаны не были. И то дело.

Следом вышел и Константин, тоже морщась, но уже от сегодняшних ушибов. Веселая же компания собралась – все побитые с синяками, как после футбольного матча или «мирного» митинга.

Степан с удовольствием потянулся, покрутил головой, сам не зная зачем, и поспешил к ближайшим кустам, еще стоявшим после зимних холодов голыми с едва-едва появившимися зачатками почек.

Мужчины уже давным-давно как выехали в степной Крым, когда холмы гор, покрытые легкой синеватой дымкой, сменились ровными как поверхность стола просторами. Даже дороги были прямыми, не то что по Инкерманскому серпантину спускаться. Хотя качество дорог оставляло желать лучшего. Все же Степан ехал не по основным трассам, а съезжал по второстепенным дорогам, минуя загруженные участки.

Прошлогодняя трава, прибитая зимними дождями, еще была пожухлая – серо-рыже-коричневая, сквозь которую пробивалась молодая поросль, чуть прикрывавшая сырую землю. Изумрудный цвет молодой зелени хоть немного скрашивал скучный весенний пейзаж.

– Что это там? – указал пальцем на непонятный предмет Константин.

Рогов, нахмурив лоб, присмотрелся в указанном направлении. И, действительно, что-то странное маячило внизу, в овражке, под кустами. Что-то черно-серое. Непонятное.

– Сейчас гляну!

Степан, аккуратно выбирая дорогу чтобы не подвернуть ногу, спустился вниз, приближаясь к кустам.

– Ох ё! Твою ж мать! – отпрыгнул в сторону парень, чуть не споткнувшись о не понятно откуда взявшийся под ногами камень.

– Что там?! – кинулся к парню на подмогу попутчик.

– Сами смотрите, а то меня сейчас вырвет.

Константин заглянул под куст и тоже отпрянул – запах разложения сразу же ударил в нос. Труп мужчины. А черно-серое – это свитер и штаны, перепачканные грязью и кровью. Куртки на человеке почему-то не было.

– Ни фига себе находочка! – проговорил в ладонь, прикрывающую нос и рот, Константин, чтобы хоть как-то огородить себя от тошнотворного запаха.

– Ага. – Степана снова передернуло от воспоминаний об увиденной находке. – Вот сходили пописать. Чуть заодно не покакали. Можете глянуть, что с ним?

– Что-что? Мертвый он. – Отошел подальше от трупа Константин и только тогда убрал руку от лица. – Мертвее не бывает. У него полбашки нету.

– Кто ж его так? – растерялся Степа.

– Слушай, надо бы оглядеться.

– Зачем?

– Не знаю… Просто мне так кажется.

– Ладно… Тогда я там просмотрю, а вы – туда. – Махнул рукой в противоположную от своего направления Степан, хотя не очень понимал, в чем смысл сейчас бродить тут, вдоль дороги.

Степан прошел около пятидесяти шагов, прежде чем обнаружил следующую находку, заставившую его оторопело замереть на месте. На земле в нелепой позе лежала женщина, тоже без верхней одежды, на спине расплылось красное пятно от множественных ранений. Хотя по кучности и размеру входных отверстий, больше было похоже, будто жахнули дробью.

– Что у тебя там?! – крикнул Константин, издали заметив, что Степан остановился.

– Труп! Женский! – крикнул в ответ парень. – А у тебя?

– У меня ничего. Стой там!

Константин махнул рукой и бегом бросился к Степану.

– Н-да… В спину шарахнули. – Изрек он, увидев второе тело. – Только не понятно, почему она не озомбилась?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю… – развел руками парень. – Хотя, если дробью били… могли же несколько дробин попасть в голову?

– Да вполне… – согласно кивнул Константин Аркадьевич.

– Слушай, я чего подумал… – незаметно для самого себя перешел на «ты» Степан. – Надо бы их похоронить по нормальному. А то так бросать под открытым небом… не по-человечески, что ли.

– Ну, давай! Помоги мне… – кивнул Константин, нагибаясь и беря женщину за холодные синюшные руки.

Мужчины вдвоем отнесли окоченевший труп ко второму трупу. Нести было ужасно не удобно – тело окоченело и казалось неимоверно тяжелым.

– Слушай, а может, обыскать их нужно? Может, хоть имена узнаем… – предложил Константин.

– Вот ты и шарь, а я пока яму выкопаю. У меня в багажнике саперная лопатка где-то была.

Степан быстро взбежал на обочину, где оставил Шевроле, открыл багажник, поморщившись от запаха бензина, и начал выискивать лопатку, пытаясь вспомнить, куда же он ее мог запихнуть. Наконец, парень нащупал чехол, в котором лежала лопатка, и достал ее из багажника.

Рыть полусырую землю было хоть и не очень сложно, но и не просто, хуже было счищать налипший грунт на плоскость лопатки.

– Есть документы! – послышалось справа, где, сидя на корточках, Константин Аркадьевич как раз раскрывал первую книжечку с трезубцем на обложке. – Воробьев Сергей Викторович семидесятого года рождения и … Воробьева Наталья Ивановна семьдесят пятого. Симпатичная… была.

– Как ты думаешь, за что их?– тяжело дыша от интенсивной работы, спросил Степан, оценивая, достаточно ли глубокой для двух тел получилась вырытая яма. – И кто?

– Кто – можно только догадываться. А за что… Ограбили, скорее всего, выкинули из машины и пристрелили. Они же без верхней одежды. Наверное, печку в машине включили, поэтому без курток и сидели.

– Хреново все как-то. Осторожнее нужно быть. Тебя с Юркой ограбили, этих пристрелили. Времена нынче…

– Поэтому я и говорю – объединяться надо.

– Ладно. Ну все… Более-менее. Не два кубических метра, но поместятся.

Тела аккуратно положили в вырытую неглубокую ямку, засыпали землей, выровняв получившийся холмик, сверху которого положили два предварительно завернутых в целофан паспорта, прижав их камешками.

– Ну, все. Гражданский долг выполнен. – Поднялся, отряхивая руки, Степан.

– Слушай, я и забыл, чего мы останавливались! – невесело хмыкнул Константин.

– У меня такое ощущение, что теперь лучше не останавливаться. Теперь только на конечной остановке.

– Еще ж к вашим родственникам заехать надо. Вот там и остановимся.

25 марта. 13.00 Окрестности Армянска. Степан Рогов

Незаметно как-то доехали до Красноперекопска, проехав частный сектор и выскочив на дорожную развязку, с высшей точки которой сразу же открылся вид на город.

Небольшой промышленный городок, неожиданно вынырнувший на горизонте, так же погряз в непонятно откуда взявшейся заразе, поглотившей в хаосе и крови один населенный пункт за другим. Степан уверенно держал скорость около шестидесяти километров в час, успевая при этом осматривать окрестности.