Бухта Надежды. Первый шторм

– Брось «розочку»! – закричал Николай, уже десять раз пожалевший, что впустил в дом своих знакомцев, ногой отталкивая со своего пути упавшего Яковлева. Тот как раз в это время, наконец, отпустил руку плачущей Лили и из-за пояса доставал ствол, который забрал у убитого в Инкермане мента.

Иван, качающийся от выпитого, похожий на разбуженного зимой медведя – такой же большой и неуклюжий, шагнул на перевернутую столешницу и попытался перехватить занесенную над ним руку с «розочкой», но покачнулся, зацепившись за нижнюю перекладину стола, исполняющую роль ребра жесткости, и чуть было не грохнулся на пол. Этого мгновения хватило Пуле, чтобы со всей дури всадить острые края разбитой бутылки потерявшему координацию мужику в горло и выдернуть обагрившийся осколок, еле увернувшись от хлынувшей из раны крови. Глядя на все это расширенными от ужаса глазами, снова закричала Светлана.

Ее муж, схватившись за горло и пытаясь остановить хлещущую ярко-алую кровь, непонимающе смотрел на измазанные края бутылки, мелькавшей в руках противника. В глазах стремительно темнело, голова закружилась, а ноги стали ватными…

– Ага, тварь! Так тебе и надо! Ха! – дико заржал Пуля, задрав голову вверх, к невысокому потолку. Потом снова уставился на заваливавшееся набок тело, под которым мгновенно образовалась огромное бурое пятно, пропитывающее одежду лежащего мужчины и ковровое покрытие, что устилало пол.

Молодая женщина, из-за которой и начался весь сыр-бор, бросилась к своему мужу, размазывая по щекам соленые слезы и еще не веря во все произошедшее.

Зиновьев одним махом перепрыгнул через пытающуюся встать Лилю, к которой уже бежала выскочившая из комнаты Надя. В доме царила такая суета, что удивительно было, как еще кто-то оставался в состоянии принимать решения. Николай Иванович подскочил к залипшему от победной эйфории Пуле и со всего размаха засадил тому в левую скулу, сбив пьяного парня с ног. Пуля от удара отлетел на старую советскую стенку, впечатавшись спиной в стеклянную дверку от секции и расколов ее вдребезги, добавив в общий гвалт еще шум разбившегося стекла. Тряхнув головой, будто пытаясь вернуть ясность мысли, пьяный парень, покачиваясь, поднялся, так и не выпустив из рук окровавленный осколок от бутылки.

На полу, опустившись на колени перед истекающим кровью мужем, Света пыталась остановить кровотечение, но оно не останавливалось – кровь все еще выливалась из раны толчками, одновременными с ударами слабеющего сердца, пока оно окончательно не прекратило биться. Девушка зажимала рану руками, чувствуя кожей, какая кровь на самом деле горячая и искренне обрадовалась, когда та перестала течь, не понимая всех последствий…

Степан до сих пор не принимавший ни одну из сторон и, очумело смотревший на все происходящее, заметил, как Мишка достал из-за пояса пистолет и целится в спину Николая Ивановича. Рогов подскочил к бывшему однокласснику, втянувшему его в такие передряги, сзади и резко ударил снизу вверх, подбивая руку, держащую пистолет. Грохнул выстрел, пуля ушла вверх, впечатавшись в верхнюю антресоль стенки.

Младшая дочка Николая, Надя, вздрогнув от неожиданного резкого звука, продолжила начатое дело – поднимала ревущую Лилю, оттаскивая ее к своей комнате, сама еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

Девочке еще никогда не было так страшно, как сегодня. Она раньше не сталкивалась с этой стороной своего взросления, и никогда не задумывалась, что заигрывания с мальчиками могут вылиться в подобное, хотя мама ее частенько предупреждала и рассказывала о том, как должна вести себя девушка.

Мама у Лилии была строго воспитания – считала, что девушка должна быть скромной, послушной и домовитой. Когда Лиля попросила разрешения подработать летом официанткой в одном из пляжных кафе, мать была резко против, считая, что приличной девушке нечего там делать. Но отец, выслушав все доводы девушки, все же разрешил ей подработать, считая, что так у дочки исчезнут все иллюзии, касаемые зарабатывания денег, что та научится ценить результаты своего труда и с умом распределять ресурсы.

– Пойдем, быстрее… – торопила Лилю подруга, тянучи ее в свою комнату.

Николай резко оглянулся на выстрел, еще больше разозлившись, но предпринимать ничего не стал, так как Степан уже скручивал Мишку, выбив из его рук пистолет.

Со стороны лежащего окровавленного Ивана раздался пронзительный крик.

– А-а-а! Он меня укусил!

– Черт! – вмиг протрезвел Николай, переводя взгляд на подскочившую Светлану, держащуюся за окровавленное предплечье правой руки. Тварь с белесыми глазами, которая раньше была ее мужем, медленно поднималась из лужи собственной крови, отчего казалась еще страшнее. В растерянности крутя головой – будто выбирала, на какую из жертв напасть.

– Степан, где пистолет? – рявкнул Зиновьев, понимая, что до ружья просто не успевает добраться.

– Возле дверки!

Мужчина пошарил по полу взглядом и, увидев очертания «макарова», бросился к нему. Подхватив пистолет с пола, он несколько раз выстрелил в поднявшегося зятя, а потом, недолго размышляя, выстрелил и в Пулю, который так же начал приходить в себя.

– Степан, отойди-ка! – в наступившей тишине, прерываемой только тихими всхлипами Светланы, его голос прозвучал как гром среди ясного неба.

Рогов послушно оттолкнул от себя упирающегося Миху и сделал несколько шагов в сторону – не дай Бог рикошет, хотя от «макарова» рикошетов и не бывает, но береженого Бог бережет.

– Колян, ну ты чё?! – вмиг переменился в поведении Михась, будто и не он несколько минут назад целился в спину хозяину дома. – Давай по-пацански все решим… Мы ж не чужие люди… Кореша все же!

– Я, по-моему, честно предупреждал, что под моей крышей люди в безопасности, вы же решили побеспредельничать. А с беспредельщиками разговор короткий! – Николай Иванович несколько раз выстрелил, выпустив две пули в грудь и одну в голову. Хотя можно было бы и поберечь боекомплект, но хозяин дома был в бешенстве и действовал больше на эмоциях.

Степан исподлобья глядел на Зиновьева, который вот так с легкостью убил двоих своих приятелей.

– Теперь моя очередь?

Николай удивленно приподнял бровь.

– А тебя за что? Ты не беспредельщик. И вообще, что ты делал в этой компании? У тебя же высшее образование на лице написано, и интеллигенция в крови так и сквозит. Не удивлюсь, если ты Шекспира в оригинале читал.

Степан с облегчением выдохнул.

– Давайте трупы уберем, потом и расскажу, а то как-то не до повествований.

– Пап-па… – всхлипывала Светлана, демонстрируя укус и со страхом глядя на окровавленный труп своего мужа, который казался ненастоящим. Будто это не Ваня лежит, весь измазанный в крови, бледный… мертвец. Это его копия, но не он.

Николай в мгновение ока поник, прекрасно понимая, чем все это закончится, да и Степан тоже сразу понял, что девчонка умрет и превратится в такую же тварь… Все было так нелепо и неправильно… И от этого становилось еще обиднее и горче. Перед глазами так и стояло лицо соседской дочки, которое парень видел в окне.

– Пап, мне страшно… – ревела девчонка, с надеждой вглядываясь в лицо отцу, ожидая, что тот сейчас что-то придумает, спасет ее. Он же может, он ведь сильный… Он всегда ее защищал. И сейчас защитит. Он же ее отец…

Но Николай только стыдливо прятал глаза, не зная, что ответить дочери, боясь даже самому себе признаться в своей беспомощности.

– Ну, чего ты боишься? – ласково проговорил Степан, переводя взгляд с угрюмого лица Николая на заплаканные глаза Светы. – Сейчас я тебе укол сделаю, и все будет хорошо. У меня же противоядие есть. Потому меня Миха с Пулей при себе и держали.

При этих словах лицо хозяина дома засветилось надеждой, но тут же снова осунулось, поняв, что Степан хоть и искусно, но лжет.

– А оно у тебя, действительно, есть? – с надеждой спросила Света.

– Конечно! – кивнул Степан. – Только сумка с ним у меня в машине. Ты пока рану промой и перебинтуй, а я сейчас… Я мигом!

– А как же Ваня? – Глаза девушки снова наполнились слезами. Она была готова вот-вот разрыдаться…

– Ему уже ничем не поможешь…

Степан растерянно развел руками и стремительно вышел из комнаты, а за ним последовал и Николай Иванович.

– Никакого противоядия нет, ведь правда? – подошел мужчина к Степану, который как раз закуривал возле машины.

– Нет, – вынув изо рта сигарету, ответил парень. – По крайней мере, у меня.

Зиновьев согласно покачал головой, бормоча себе что-то под нос.

– Что ты ей вколешь?

– Смотри сам, Николай Иванович. Либо обезболивающее, либо снотворное. Я склоняюсь ко второму. Пусть девчонка уйдет во сне, без страха и слез.

– Добро. Так и сделай. Спасибо тебе, что успокоил ее. – Поблагодарил Николай парня, положив свою ладонь ему на плечо. – Не могу я теперь Светке в глаза смотреть. Не уберег я дочку… Эх!

Докурив, Степан порылся в своих вещах, извлекая коробку с медикаментами, среди которых была упаковка обезболивающего в ампулах. Мужчина достал одну ампулу, надломил шейку и набрал медикамент в заранее вынутый из той же коробки прозрачный пластиковый шприц.

– Что это?

– Обезбаливающее.

– А снотворное?

– А снотворное в чай подсыпать. Вот, – Степан протянул несколько таблеток Николаю.

Девочка умерла примерно через час, тихо, во сне, сковавшим ее зараженное неизвестной болезнью тело. Только вздохнула тяжело и, испустив дух, обмякла.

Николай поднес к виску дуло пистолета и мягко спустил курок. Грохнувший выстрел заставил всех вздрогнуть.

Надя снова разрыдалась, уткнувшись в плечо Лиле, которую до сих пор трясло от воспоминаний о трупах и крови, которую им с подругой пришлось отмывать практически отовсюду в доме, то и дело вынося ведра с мутной водой и выливая их в палисадник.

Тела похоронили за домом. Бандитов отдельно, Ивана со Светланой отдельно. Даже какую-то молитву над могилой дочери с зятем прочитали, нужную или не нужную было не важно. Как смогли, так и провели обряд.

Поминать не стали, не до того было.

Девчонки ушли в дом, а мужчины сидели во дворе на лавке и курили, переводя дух после махания лопатами. Степан рассказал свою историю, на что Николай только покачал головой.

– Что дальше будешь делать?

– К тетке, в деревню подамся. На Херсонщину.

– Сегодня? – усомнился в правильности решения хозяин дома, намекая на подступавшую ночь.

– Да какое там! Если разрешишь – у тебя переночую, а завтра уже рвану.

– Да ночуй на здоровье. – Отмахнулся Зиновьев. – Да, я вот там сложил все пожитки этих уродов – очень много золота и баксов.

– Угу. – Остался равнодушным к этой новости парень.

– Хочешь дам совет?

– Давайте.

– Если все так и дальше пойдет, то через пару дней эти бумажки и яйца выеденного не будут стоить. Только и будут годиться для того, чтобы в них сморкаться. Поэтому, с утра пораньше хватай жабьи шкурки, канистры и дуй на ближайшую заправку – бензином затариваться, а потом в магазин за продуктами. Еще тебе понадобится оружие, но тут я тебе не помощник – завязал я давно с этим делом. Так что… – Николай только развел руками, показывая, что ничем помочь не может.

– А этих, – Степан неопределенно кивнул в сторону, намекая на покойных Миху с пулей. – Никто не хватится?

– Да кому эти гоп-стопщики нужны? Они после отсидки совсем крышей поехали, беспредельщики…

– А они что, сидели?

– А ты что, так и не понял? Пока ты в институте учился, у них свои институты были. Или ты думаешь, что их в учебных аудиториях учили по фене бакланить?

– А вы?

– А я тоже… из того же университета, что и они, только факультет другой. Но это совсем другая история… Так что послушай моего совета – потрать ты «зелень» эту с умом. А вот «рыжье» прибереги – оно всегда в цене.

– Спасибо, Николай Иванович. И за крышу над головой и за науку. Завтра же этим и займусь.

Выехать в дорогу удалось только к обеду.

Все утро Степан бегал как «трипперный зайчик», по выражению Николая, разрываясь между заправкой и магазином. В магазине даже пришлось применить трофейный «макаров» – помещение оказалось открытым, а внутри торчали мертвецы, которые при появлении Степана начали сбрасывать оцепенение и медленно двигаться к нему. Среди зомби была продавщица – высокая худая тетка лет сорока и двое парней абсолютно гопнической наружности.

Складывалось впечатление, что озомбившаяся продавщица покусала пробравшихся в магазин воришек, которые там же и обратились. Парни были все измазаны в запекшейся крови, с обвисшими щеками и мертвецкой бледностью. Они и при жизни-то красавцами не были, так сказать интеллект на лице никак не сказывался, а после смерти и того хуже получилось.

Магазин не блистал разнообразием продуктов – то ли подчистили его конкретно, то ли просто старый завоз был давно, но пару сумок социальных продуктов удалось набить. В машину Степан возвращался, крутя головой на триста шестьдесят градусов – зомбаков на улице было не так много, как в городе, но клювом щелкать тоже не следовало. Все же дом, в котором магазин располагался, граничил с пустырем, был старой постройки, двухэтажным, да и население района было минимальным.

Рогов проехался по близлежащим магазинам, но крупные были закрыты, а мелкие стояли с разбитыми витринами и остатками продуктов на полках. Вот по этим разграбленным парень и прошелся, собирая все, что может пригодиться в дальнейшем, выгребая все без разбора, оставив отделение зерен от плевел на потом.

Бензина удалось купить меньше, чем предполагал Николай Иванович – цены взвинтили до небес, плюс очереди и нервные покупатели. Многие из которых были вооружены охотничьими ружьями и карабинам, да передвигались по улице с оружием абсолютно не скрываясь, что немного удивило парня, который поглубже в карман запихнул трофейный пистолет и то и дело проверял на месте ли тот, не потерялся ли.

Перед отъездом Зиновьев записал адрес Степановой тетки в старый оббитый дерматином блокнот.

– На всякий случай… Мало ли! Шарик-то он круглый. А я вроде как твой должник. – Проговорил Николай, намекая на отведенный Степаном выстрел в спину, который хотел совершить Мишка Яковлев во время вчерашней стычки.

– Ну, может, еще и встретимся. Как там Надежда?

– Да хоть успокоилась немного. Я ей тоже дал снотворного… Со вчерашнего дня осталось немного. Спит сейчас. Лиля с ней, так что, когда проснется – одна не останется. А мне сейчас по делам надо. Чувствую, заварушка намечается конкретная. Новости вообще хреновые, так что…Будь осторожнее. По оживленным трассам старайся не ехать, выбирай окольные пути.

– Да, я тоже так подумывал. – Кивнул Степан. Подзывая Буля и закидывая его обратно в машину, в которой явно чувствовался запах бензина – весь багажник был забит канистрами с горючкой. – Мне Лилия по моей просьбе распечатала карты, так что, ежели что, хоть не заблужусь.

24 марта. Севастополь, Казачья бухта. Володин Владимир, старший сержант милиции

– Капитан, ты куда?! Жрать же зовут. – Крикнул Виктору вдогонку ВэВэ.

– Жрать – це ж свиняче дiло! – капитан Никитин, в бывшем сотрудник одного из районных отделений милиции, махнул рукой на приглашение к столу, мол, сейчас приду и поспешил в дом, глянуть как там Алёна и новорожденный Артёмка.

Этот огромный дом, в котором теперь жили те сотрудники Гагаринского РОВД города Севастополя, пожелавшие вместе с начальником – полковником Смирновым присоединиться к группировке российских морпехов, базировавшихся на берегу одной из многочисленных бухточек Севастополя, был выделен им командованием после зачистки частного сектора от мертвецов.

Пока мужчины, исполняя свой долг, женщины и дети были в полной безопасности за высоким каменным забором. Но все равно тревога в сердце Виктора оставалась. Еще бы! Ведь Артемке не было еще и недели, а Алёна уже успела ощутить все «прелести» новой действительности, когда вместе с медсестрами после родового отделения баррикадировалась от зомби.

– Ну, как знаешь! – пожал плечами сержант и поспешил мыть руки. Потому как помнил слоган, привитый с детства – «Чистота – залог здоровья». Сейчас бы еще душик бы принять – вообще была бы песня. Но про душ мечтать не стоило – это только летом можно будет осуществить. А вот обмыться горячей водой – вполне возможно. Только нужно ее накачать и нагреть.

– Девоньки, – довольно потер руки Володин, – а что у нас сегодня пожрать?

– Вэвэ, у нас сегодня одно грузинское блюдо – жричёдали называется, – гыгыкнул Парков, идя следом за невысоким сержантом.

Стол после трехдневной гречневой диеты в здании РОВД показался праздником – женщины расстарались. И вроде бы ничего такого, но в то же время все привлекательно на вид и весьма аппетитно на запах.

Парни, галдя, расселись за столом, вокруг сновали дети – девчонки помогали женщинам расставлять тарелки, а пацан – семилетний сын старлея Антона Николаева, бывшего сотрудника государственной службы охраны, прибившегося к милиционерам после зачистки роддома, играл разряженным «макаровым». Жена Антона, конечно, бросала на мужа укоризненные взгляды, то тот их попросту игнорировал, полагая, что в новом мире теперь и новые игрушки.

Мама Сереги Паркова разливала по тарелкам уху, сваренную из рыбных консервов. От тарелок исходил пряный аромат, не многим уступающий настоящей ухе из свежесловленной рыбы.

– Спасибо, Евдокия Антоновна! – поблагодарил ее ВэВэ, принимая горячую тарелку из рук женщины.

– Да на здоровье. А что, капитан ваш … – Евдокия Антоновна постаралась вспомнить имя того капитана, жену которого ее сын и другие мужчины спасли из роддома. – Виктор вроде бы? Они с женой не спустятся?

Да, Сергей, конечно, не все рассказывал матери – боялся ее испугать или лишний раз побеспокоить… Но его опасения были напрасны – Евдокия Антоновна теперь постоянно тревожилась за сына. А как же иначе? Если даже жить теперь приходится в отгороженной от внешнего мира территории воинской части, поглотившей и часть частного сектора. Не говоря уже о том, что теперь все носили с собой оружие. А то, что Сергей мало что рассказал про операцию в роддоме, так тут и рассказывать особо много не нужно было – достаточно было посмотреть в глаза вернувшихся оттуда мужчин и женщин, чтобы понять, что там произошло нечто ужасное.

– Скоро подойдут. – Отмахнулся Володин и потянулся за солью.

Со стороны дома раздался гулкий пистолетный выстрел. Мужчины резко подскочили на ноги и растерянно переглянулись.

– В доме стреляли! – скомандовал Смирнов, так и оставшийся для всех командиром.

– За мной! – рванул первым к дому Антон Николаев, на бегу вынимая из кобуры табельный пистолет.

Буквально сразу после первого выстрела прозвучал второй. Мужчины, топая тяжелыми ботинками по деревянной лестнице, устремились вверх, откуда прозвучал второй выстрел.

Антон успел вовремя – Виктор уже практически нажал на курок, когда старлей подбил его руку резким движением, и пуля прошла по касательной, повредив только кожные покровы черепа. Волосы моментально начали пропитываться кровью – ведь на голове очень много капилляров, поэтому любая даже мало-мальская рана нещадно кровит. Виктор схватился за рану, упал на колени и страшно завыл. Именно завыл. Потому что плачем эти звуки, издаваемые человеческим горлом, назвать было сложно.

– Что тут?! – ввалился в комнату запыхавшийся Смирнов, раскрасневшийся и тяжело дышавший.

– Товарищ полковник… – Толя испуганно переводил взгляд то на тела на кровати, то на скрюченного Виктора.

– Это он их?

Коля Кузин подошел к телу Алёны, присмотрелся и покачал головой:

– Вряд ли. Скорее всего, самострел.

– Да черт побери! Что здесь произошло?! – не выдержал Смирнов и покачнулся, схватившись за сердце – стрессы последних дней взяли свое. Его подхватил находящийся рядом ВэВэ и усадил на стоявший возле двери стул, на спинке которого висела женская куртка.

– Аня! Позовите Аню! – крикнул Володин вниз по лестнице. – Шеф, дышите… Сейчас наша медичка прибежит, даст таблетку – станет полегче. Мужики, Никитина уведите отсюда – смотреть на него страшно. Ну, водки дайте что ли. Где, черт возьми, Аня? Аня!!!

– Тут я! – вбежала в комнату запыхавшаяся девушка, протискиваясь мимо стоящих парней. – Что случилось?! – взгляд ее зацепился за не пришедшего еще в себя Виктора, а потом переместился на сидящего командира. – Что с полковником?

– Сердце прихватило… – виновато улыбнулся в свои усища полковник Смирнов, придерживаясь правой рукой за сердце, будто от этого боль могла пройти.

– Нужен валидол или нитроглицерин. – Сообщила медсестра. – У кого-нибудь есть?

В ответ мужчины только пожали плечами.

– Так, усадите его поудобнее, я сейчас сбегаю в нашу аптечку гляну – вроде, там что-то было из этого.

Аня бегом бросилась вниз по лестнице к баулам, среди которых лежала сумка с лекарствами, добытыми в «Посейдоне», когда зачищали торговый центр, а рассортировать еще не успели. Там точно что-то должно быть от сердца.

Сумки так и покоились в прихожей холла, дожидаясь своего череда. Аня начала быстро расстегивать молнии и осматривать содержимое, среди которого попадалась одежда, утварь, даже пачки с солью, которые так и не перекочевали на кухню.

– Ага. Вот! – Аня, наконец, наткнулась на ворох упаковок с маленькими плоскими кругляшками, запаянными в пластик и бумагу. Девушка мельком прочитала надпись на упаковке и отложила ее в сторону, пока не увидела знакомое сочетание букв. – Отлично! – Но, вспомнив про раненного капитана, схватила также бутылочку перекиси водорода и упаковку бинтов.

Девушка бросилась обратно на третий этаж, где и располагалась комната Никитиных.

Тела младенца и матери накрыли шторой, снятой с карниза, Никитин все также оставался на полу, а Сергей Сергеевич – на стуле.

– Сергей Сергеевич, вот, – девушка разорвала упаковку и протянула небольшой белый кругляшок таблетки. – Положите под язык и полный покой. Ребята, товарищу полковнику бы вниз помочь спуститься.

– Да нет, – помотал головой Смирнов. – Анна Михайловна, это лишнее. Вы на Никитина гляньте. Что-то он совсем того… И… Может, спустимся вниз?

– Товарищ полковник, так что делать-то? – переспросил Антон Николаев.

Смирнов не успел ответить – на лестнице снова послышался топот ног, и в комнату уже вбежало двое мужчин в военной форме с автоматами наперевес, один из которых на поводке держал здоровую дворняжку с печальными глазами.

– Здесь стреляли?!

В и так не большой комнате и вовсе стало тесно.

– А вы…

– Патруль. – Коротко бросили те, ставя оружие на предохранитель и забрасывая за спину.

– Все в порядке. Уже.

– Так что здесь произошло? Нам нужно будет доложить…

– Жена капитана во сне умерла, вот он ее и упокаивал. – Сократил до допустимого минимума все произошедшее Серега Парков. – Уже все в порядке. Можете идти.

Патрульные пожали плечами и вышли из комнаты, только пес на какое-то время задержался, пока рывок поводка не заставил его проследовать за хозяевами.

– Сергей Сергеевич, рану я промыла – пуля прошла по касательной, так что ничего смертельного, – повернулась к начальнику медсестра, стоявшая на коленях перед невменяемым Виктором. – Нужно теперь перемотать и дать ему успокоительного, потому как у него шок. Лучше, конечно, в ампулах да внутримышечно… Но у нас успокоительного кроме валерьянки нет – может, кто из парней в местную санчасть сгоняет?

– Хорошо, Анна Михайловна.

– Я схожу, – вызвался прапорщик Сидорчук.

– Хорошо. Только не задерживайся… – попросила того Аня.

– Николаев, Иванов, займитесь телами. – Бросил Смирнов, поднимаясь со стула и подходя к двери. – А Никитина лучше все же вниз спустить, как Анна Михайловна и предлагала.

25 марта. 10.00 Трасса Симферополь – Армянск. Степан Рогов

Степан попрощался с хозяином дома, с которым неожиданно его свела такая переменчивая нынче судьба, и вырулил на дорогу, ведущую к выезду из города. Машины на трассе были, но основной поток рассосался, начиная с Любимовки и Качи.

Вдалеке синели холмы гор, покрытые хвойными лесами и укутанные облаками, отчего цветовая гамма сменялась с синеватой на зеленоватую и перетекала в серый цвет. На фоне светлого неба, незаметно сливающегося с морем, виднелся силуэт полуразрушенной крепости Чембало, что возвышалась над Балаклавой. По обе стороны трассы простирались виноградники, сменяемые иногда садами и немногочисленными деревеньками. Кой где даже небольшие стада коров паслись на лугах, равнодушно глядя огромными глазищами на проносившийся мимо автомобиль.

По пути следования были и аварии с зомбаками, крутящимися возле покореженных остовов автомобилей, и пожары – горели несколько гостевых коттеджей в Любимовке. Да так, что огонь с ярко-желтыми искрами, разносимыми прибрежным ветром, и серым дымом был виден еще при въезде в поселок, рискующий выгореть, если огонь начнет перекидываться на другие дома и участки – пожарных нынче не дождешься. Добрая их половина ходила по этой земле бездушными тупыми тварями.