Имя звезды

– Что и следовало ожидать! – подбодрила себя девушка, отодвигая ковер.

К сожалению, там была просто стена, подумав о том, что терять ей всё равно нечего, Лаэрта начала постукивать по стене. В конце концов что-то щёлкнуло, и одна из плит отъехала в сторону. Девушка, правда, и сама не поняла, что именно она сделала, но решила не упускать такую возможность и нырнула в открывшийся ход, машинально оправив после себя ковёр.

Признаться, в слабом, колышущемся свете свечи и без того не особо приятный ход выглядел жутковато. Но это вносило хоть какое-то разнообразие в её ставшее в последние несколько часов унылым существование, и Лаэрта, не особо раздумывая, направилась вниз по винтовой лестнице. Она спускалась по ней довольно долго, отчасти оттого, что приходилось ступать очень осторожно. В конце концов лестница закончилась, и девушка оказалась в узком ходу и осторожно пошла вперёд. Уже через несколько шагов Лаэрта услышала чьи-то приглушённые голоса. С возрастающим интересом она осмотрела стену, от которой они доносились, и, как и ожидала, нашла небольшую щель. Не в силах отказаться от такого приглашения, она заглянула туда. Перед её глазами предстали часть довольно богато украшенного зала и уже знакомый ей старик. Он сидел за столом и разговаривал с человеком, лица которого Лаэрте рассмотреть не удавалось, поскольку тот сидел к ней спиной.

– Так ты говоришь, что не нашёл звезды? – спросил неизвестный старика тихим голосом, в котором Лаэрта почувствовала ощутимую угрозу.

– Я же говорил, что там не было звезды, – старик тоже ощутил угрозу и отвечал торопливо, оправдываясь: – Там была только девушка. Прямо в кратере.

– Не может простой человек, тем более девушка, быть в кратере упавшей звезды, – вновь чересчур спокойно заметил неизвестный.

– Но мне кажется, что это не обычная девушка. Вы бы только видели её волосы. Даже мне, много чего повидавшему и, уж поверьте на слово, начисто лишённому романтики, первое, что пришло в голову при взгляде на них, это сравнение с лунной дорожкой на воде – лёгкой и серебристой.

– Приведи её, я хочу на неё посмотреть, – распорядился незнакомец, он тоже слишком много повидал, чтобы оставить без внимания слова старика.

– Ага, найдут они меня, как же, – со злорадным весельем подумала девушка, продолжая наблюдение. Спустя долгих десять минут прибежал слуга со смесью страха и изумления на лице.

– Что случилось? – сразу почувствовав неладное, подскочил старик.

– Её нет в комнате.

– Как нет?! – вскрикнул старик. – Обыскать всё немедленно!

Лаэрта едва не рассмеялась из своего укрытия, но, подумав, поняла, что зря потратила столько времени на подслушивание. Она вполне могла бы незаметно уйти, а теперь её будут искать – проклятое любопытство! Впрочем, она не привыкла долго переживать из-за того, что уже не изменишь, и решила продолжить подслушивание. Вдруг она получит ответы хоть на некоторые из своих вопросов, например, почему кто-то охотится за звёздами и почему она не могла находиться рядом с этой звездой, хотя легко взяла её?

Любопытство Лаэрты не было удовлетворено, поскольку оба мужчины, немного поспорив, вскоре ушли. Не видя иных вариантов, девушка продолжила исследование тайных ходов замка, в который её по воле случая занесло. На её пути попались несколько тупиков и пара выходов, но решив, что безопаснее всего сейчас скрываться, девушка не покинула тайный ход. Некоторые ходы были шире и чище, а местами даже освещены тусклыми светильниками, из чего она сделала вывод о том, что ими периодически пользуются. Другие же, напротив, были темны и полны паутины. И, несмотря на всю свою нелюбовь к паукам и прочей мелкой живности, девушка держалась этих ходов, поскольку интуиция и здравый смысл подсказывали ей, что лучше остаться незамеченной.

В одной из комнат она узнала кабинет. Милый, уютный и какой-то по-домашнему родной, при беглом взгляде на обстановку девушка прониклась искренней симпатией к хозяину, поскольку, будь у неё кабинет, она бы сделала его именно таким. Внезапно дверь кабинета распахнулась, и туда буквально влетела разъярённая девушка:

– Папа! Почему мы должны терпеть это? Они ходят по всему замку, как у себя дома! – воскликнула она без приветствия.

Кресло, что стояло у окна, медленно повернулось, и оказалось, что в нём сидит мужчина средних лет со светло-русыми, почти белыми волосами. Лаэрта удивлённо перевела взгляд с него на девушку, поскольку та была жгучей брюнеткой. Мужчина между тем очень спокойно, без удивления и раздражения, спросил:

– Что на этот раз произошло? И закрой, пожалуйста, дверь.

– Все носятся как угорелые, уже дважды врывались в мою спальню. Что они потеряли здесь?

– Ты же прекрасно понимаешь, что я не могу этого знать. Собиратель не отчитывается передо мной, – с прежним спокойствием ответил он.

– Я не хочу, чтобы они находились в моём доме! – притопнула ногой девушка, став уморительно похожей на пятилетнего ребенка, закатившего истерику из-за того, что ему не разрешают искупаться в луже посреди дороги.

– Это пока ещё и мой дом, – негромко, но достаточно твёрдо заметил её отец.

Девушка сморщила нос, отчего её красивое лицо стало похоже на мордочку маленькой злой собачки. Удивительная трансформация для человека. Так ничего и не сказав, она вышла, напоследок хлопнув дверью. Отец её лишь слегка покачал головой и продолжил чтение книги, будто его и не прерывали столь бесцеремонным образом.

Лаэрта ещё немного понаблюдала, но поскольку более ничего интересного не происходило, отправилась дальше. Однако из этого подслушанного разговора она уяснила для себя, что темноволосый незнакомец и старик – какие-то собиратели и хозяевами замка не являются. Что ж, это по крайней мере объясняло, почему они не знали про тайный ход.

Спустя ещё два часа метаний по закоулкам замка она вновь наткнулась на старика, беседовавшего с тем же мужчиной. Похоже, они и не прекращали своего спора:

– Я показал тебе точное место, куда упадёт звезда, и указал время, когда это произойдёт, – почти кричал темноволосый мужчина на старика: – Тебе нужно было лишь вовремя там появиться и взять звезду.

– Я и появился там вовремя, – заметил старик с почтением в голосе, – и взял то, что было на месте падения звезды.

– Девушку? – с сарказмом переспросил незнакомец, – девушку, которая делась непонятно куда?

– Ну вот как раз для звезды не проблема исчезнуть, когда пожелает, – спокойно ответил старик.

– Когда пожелает? У звезды нет воли, а соответственно желания. Да и не может звезда быть девушкой, она может только обрести носителя. Ладно, сейчас уже ничего не изменишь, – неожиданно устало закончил мужчина, – здесь мы уже ничего не найдём. Эта звезда потеряна, придётся ждать следующую.

И они оба вдруг исчезли. Девушка с удивлением смотрела на пустую комнату. Ведь только что они были здесь, и вот – ничего, даже ничегошеньки. В недоумении она пошла к ближайшему выходу. Покинув, наконец, своё временное убежище, она решила найти хозяина замка. Лаэрта прошла несколько залов, время от времени встречая людей, которые не обращали на неё ровным счетом никакого внимания. Наконец она почти нос к носу столкнулась с девушкой, которую видела в кабинете. Та остановилась перед ней как вкопанная, а затем сделала то, чего Лаэрта совсем не ожидала: радостно вскрикнула и бросилась обнимать её.

– Что ты здесь делаешь? – воскликнула она.

Лаэрта даже не нашлась что ответить. Она и сама не знала, что здесь делает и где вообще это здесь. Впрочем, времени на раздумья ей не дали. Девушка схватила её за руку и почти силой потащила за собой.

Наконец они дошли до места назначения, и неожиданно радушная девушка, распахнув дверь, вновь ворвалась в кабинет отца.

– Вот! – воскликнула она, указывая на Лаэрту.

Её отец замедленно повернулся в кресле, но, как только увидел Лаэрту, резко подскочил и так и застыл с глупейшей улыбкой на лице. Лаэрта, никак не ожидавшая подобной реакции, повертела головой в поисках зеркала, которое и обнаружила слева от себя. Хождение по тайным ходам не пошло на пользу ни ей, ни её платью. Волосы вместо привычных серебристых стали какими-то пегими от осевших на них пыли и паутины, на лбу красовался развод, а платье сплошь было покрыто пятнами всех мастей и размеров. Может, и не стоило так сильно удивляться реакции мужчины. Она вновь перевела на него глаза, и поскольку в отличие от всех тех, кого она встречала до этого, он вызывал в ней непреодолимое чувство поделиться тем, что на неё свалилось, она произнесла:

– Простите, я совершенно случайно оказалась в вашем замке и абсолютно не хотела вас беспокоить. Но раз уж так получилась, то позвольте представиться. Меня зовут Лаэрта, – девушка произнесла всё это с лёгкой извиняющейся улыбкой и закончила реверансом, тем, что в её представлении было реверансом.

По мере её монолога улыбка сползала с лица мужчины, и он очень пристально стал вглядываться в девушку. Настолько пристально, что Лаэрте показалось, что он увидел каждый позвонок, каждый самый малый нерв. Девушка невольно поёжилась. Заметив это, мужчина неожиданно тяжело вздохнул и попытался вновь улыбнуться.

– Не стоит извиняться. Мы никогда не знаем, как повернётся наша судьба, так что прошу: раз вы здесь, будьте нашей гостей, – настолько мягко и любезно сказал он, что девушка тут же забыла про его взгляд и расплылась в улыбке. Мужчина меж тем обратился к своей дочери: – Дорогая, не узнаешь, что у нас там с ужином?

– Но, папа! – возразила было девушка.

– Рада, прошу тебя, – устало и строго перебил её отец.

Смерив Лаэрту долгим взглядом, но так ничего и не сказав, девушка покинула кабинет.

– Давайте я покажу вашу комнату, и думаю, вам не помешает умыться, – после некоторого молчаливого разглядывания друг друга наконец заметил мужчина.

– Спасибо, – только и ответила Лаэрта, никак не ожидавшая такого приёма, и уже в коридоре всё же уточнила: – Простите, но как мне к вам обращаться?

– Я Озар, – отчего-то с грустной улыбкой заметил мужчина и добавил: – Ты же не против перейти на «ты»?

– Конечно, нет, – улыбнулась девушка.

Ещё ни разу девушка так сильно не радовалась такому, казалось бы, незначительному событию, как ванна. Кроме того, на удивление предусмотрительный Озар приказал подготовить для неё платье. Лаэрта предполагала, что оно перекочевало прямиком из гардероба Рады. С сомнением посмотрев на платье, поскольку Рада даже на глаз была ниже Лаэрты, девушка всё же поняла, что выбора у неё нет. Каково же было её удивление, когда наряд подошел ей идеально, словно был сшит специально на неё. Пожав плечами, она приняла это как данность.

Она присела на край кровати в ожидании, пока за ней кто-нибудь придёт, чтобы проводить к ужину, как было обещано. Только сейчас вспомнив о своей находке из котлована, девушка достала из кармана своего старого платья то, что, как она предполагала, было звездой.

– Похоже, весь этот сыр-бор из-за тебя, – слегка укоризненно произнесла Лаэрта, положив звезду на открытую ладонь.

На мгновение ей показалось, что звезда при этих словах слегка потеплела.

– Интересно, – спросила девушка скорее себя: – Почему мне кажется, что ты меня понимаешь?

На этот раз звезда стала заметно теплее, став почти горячей.

Девушка рассмеялась – со звёздами она ещё не общалась. Поразмыслив ещё немного, она поняла, что звезда – довольно ценная вещь. В чём именно эта ценность проявляется, она, конечно, не имела ни малейшего представления. Но решила перестраховаться. Аккуратно замотав звезду в шелковый платок и обвязав верёвочкой, она надела получившуюся конструкцию на шею и спрятала за воротом платья.

Вскоре за ней пришли и проводили в зал, где был накрыт стол на три персоны. Поскольку она была первой и не имела представления, какое из трёх мест отведено ей, Лаэрта решила подождать остальных у окна. И, раз взглянув на открывшийся из окна вид, не смогла отвести глаз. Окна этого зала выходили на ту же сторону, что и окна её бывшей темницы, и открывали вид на горы. Было при этом в них что-то величественно-гордое, что не позволяло взгляду просто скользнуть мимо. Покрытые изумрудом леса, склоны к вершине светлели сначала серокаменными переливами, а затем и вовсе переходили в белые заснеженные вершины. Любуясь видом, она не сразу заметила приход хозяина. Тот, в свою очередь, тоже не обратил на неё внимания, поскольку она стояла у окна в углу огромного зала.

– Пригласи мою дочь, – обратился он к ближайшему лакею.

Услыхав его реплику и оторвавшись наконец от окна, девушка кашлянула, привлекая его внимание.

Озар поднял на неё глаза и замер. Скрывая улыбку и наслаждаясь эффектом, девушка подошла к столу. Она прекрасно осознавала, как действуют на людей её распущенные волосы, и, признаться, иногда этим беззастенчиво пользовалась.

– Благодарю, – девушка вновь улыбнулась и присела на галантно отодвинутый Озаром, который всё же взял себя в руки, стул.

В этот момент в зал вошла Рада, надо отдать ей должное – она держала себя в руках гораздо лучше своего отца. Она лишь чуть сбилась с шага, увидев Лаэрту, более ничем не выдав своего удивления. Лаэрта открыто улыбнулась ей, прекрасно понимая, что та не такого выхода ожидала, и давая Раде понять, что она в курсе этого.

За милой беседой с хозяином и обоюдоострыми завуалированными подколками Рады над Лаэртой и Лаэрты над Радой они продолжили ужин, который растянулся на несколько часов. Из-за того что Лаэрта наотрез отказалась рассказывать что-либо о себе, их беседа плавно перетекла на политику и грядущую в скором времени коронацию принца Говена Ломыги. Поскольку её кругозор ограничивался лишь рассказами Избора о мире, девушка задавала множество вопросов, и, хотя некоторые из них были весьма необычны, Озар терпеливо и обстоятельно отвечал на каждый из вопросов. К концу вечера девушка узнала, что находится не так далеко от места их последнего выступления с цирком.

Несмотря на всё гостеприимство Озара, Лаэрта не собиралась надолго задерживаться в этом доме: её несколько пугал излишне радушный приём, оказанный хозяевами совершенно незнакомой девушке, невесть как оказавшейся в их доме. В конце концов она поймала себя на мысли, что чувствовала себя гораздо спокойнее, если бы Рада, например, её возненавидела. Хотя толку от её ненависти, если главным здесь всё же был Озар, вот не будь здесь его… Додумать Лаэрта не успела, ведь после окончания ужина, измотанная таким длинным и наполненным событиями днём, девушка уснула, едва успев добраться до кровати.

Утром же события приняли весьма неожиданный поворот.

Она едва успела встать и одеться, как в её комнату влетела Рада, похоже, по-другому входить в помещение эта девушка не умела. После минутного разглядывания, которое Лаэрта встретила с непривычным для себя спокойствием, Рада, не скрывая гнев, спросила:

– Зачем ты пришла?!

Лаэрта холодно посмотрела на неё и, приподняв одну бровь, заметила:

– Тебя мама в детстве не учила здороваться, когда входишь в комнату и видишь там людей? Так что доброе утро для начала.

– Молчать! – ещё больше разозлившись, закричала Рада.

– Но как же я тебе отвечу, зачем пришла, если буду молчать? – искренне удивилась Лаэрта, даже не скрывая издёвки.

– Ты… ты… – Рада буквально задыхалась от ярости, – ничего, я научу тебя разговаривать почтительно, вот посидишь без еды пару дней – посмотрим, как запоёшь, – сквозь зубы прошипела девушка и вышла, захлопнув дверь.

Лаэрта услышала, как с той стороны дверь закрыли на ключ.

– Право, не понимаю, как я умудряюсь так быстро заводить врагов, я же вроде ничего не сделала? – в полной растерянности заметила оставшаяся в одиночестве девушка, садясь в кресло у камина. – И что, интересно, все в этом замке хотят непременно поморить меня голодом?

Девушка замолчала, поняв, что немного странно разговаривать в пустой комнате вслух.

Всерьёз она стала принимать ситуацию лишь к вечеру, когда ничего не изменилось. Из комнаты её не выпускали, лишь принесли воды и ведро для, так сказать, естественных нужд. На следующий день к обеду её в сопровождении охраны привели в зал, в котором они за день до этого так миролюбиво ужинали. Сейчас, к огромному сожалению Лаэрты, на это рассчитывать не приходилось.

За обеденным столом прямо по центру сидела, нет, даже восседала Рада, с явным удовольствием она заметила:

– Я подумала, что тебе наверняка наскучило сидеть в одиночестве.

Несмотря на некоторое чувство голода, то и дело напоминавшее о себе, Лаэрта осталась стоять на месте, ожидая подвоха.

– И, безусловно, раз моему отцу из-за тебя пришлось столь срочно покинуть дом, для тебя отведено почётное место.

Лаэрта едва заметно кивнула, что ж, отсутствие хозяина замка в некотором роде объясняло перемены в её существовании, оставалось, однако, малопонятно, как его отъезд связан с ней.

По знаку Рады в зал вошли двое стражников с оковами в руках. Лаэрта была настолько ошеломлена, что даже не пыталась сопротивляться. Один из обручей закрепили на её запястье, другой же на стене, тем самым ограничив её передвижение двумя метрами цепи.

– Будешь сидеть здесь, пока не научишься почтительно разговаривать с теми, кто выше тебя! – заявила Рада, вновь неуловимо превратившись из очаровательной девушки в злобную собачонку.

– Если уж ты так настаиваешь, – несколько придя в себя, спокойно заметила Лаэрта, скромно опустив глаза к полу, – то если смотреть с этой точки зрения, я тебя сантиметров на десять выше.

– Ах ты!.. – Рада захлебнулась собственным гневом и выбежала из комнаты, так ничего и не придумав.

– А нервные клетки беречь надо – они не восстанавливаются, – не смогла отказать себе в удовольствии крикнуть ей вслед Лаэрта, которая, несмотря на своё довольно плачевное положение в данный конкретный момент времени, чувствовала себя на удивление хорошо и по непонятным даже для себя причинам веселилась.

По крайней мере её приковали рядом с окном, на вид из которого она могла любоваться часами, испытывая непередаваемое эстетическое удовольствие от созерцания. Пища духовная, однако, никак не могла заменить пищу материальную. А Лаэрта не ела уже достаточно давно, чтобы начать ощущать её недостаток.

Ночью её разбудил один из стражей. С почему-то виноватым выражением лица он протянул ей тарелку с едой. Тряхнув головой, девушка убедилась, что это ей не снится. Раздумывая над предложением, Лаэрта решилась спросить:

– Тебя не накажут, если узнают?

– Никто не узнает.

Девушка наконец решилась и приняла тарелку из его рук, но всё же решила узнать, почему он ей помогает.

– Не подумайте, что мы здесь держим пленниц постоянно, – явно смущённый, заметил охранник: – Я уверен, как только приедет Озар, всё встанет на свои места.

Так же прошли последующие трое суток. Днём Рада пыталась всячески досадить Лаэрте, что в итоге заканчивалось только тем, что она в гневе выбегала из зала. Ночью же кто-то из стражи приносил ей еду.

На третий день Лаэрте всё это порядком поднадоело, и она вяло подумала, что для разнообразия оковы могли быть и послабее. Впрочем, вскоре она действительно заметила, что наручник на её руке немного разболтан. Вся ночь ушла на то, чтобы расшатать его ещё больше. И о чудо! К утру она, немного ободрав кожу, смогла вытащить руку.

От неожиданно обретённой свободы Лаэрта даже растерялась. Всё же, взяв себя в руки, она побежала к выходу, но опоздала на каких-то несколько минут, так как именно в этот момент в дверях появилась Рада. Вновь растерявшись, Лаэрта вернулась в зал и тут же пожалела об этом. Ей ничего не стоило просто оттолкнуть Раду с пути, а теперь она вернулась в зал, из которого не было выхода. Взгляд то и дело натыкался на кольцо в стене, к которому она была прикована в течение нескольких дней, что здорово мешало трезво мыслить. Рада, только сейчас поняв, что пленница освободилась, неожиданно завопила и побежала к ней. Поддавшись порыву, Лаэрта вылезла в окно и встала на карниз. Она не успела сообразить, зачем это сделала и что собирается предпринять дальше, как её сзади за волосы схватила Рада.

Теперь Лаэрта не могла ни повернуться, ни сделать шаг в сторону, так как Рада тут же намотала волосы на кулак и сильно тянула на себя, между тем продолжая звать стражу. Так и не успев подумать о том, что делает, Лаэрта на ощупь схватила один из своих ножей, так любезно подаренных Избором, и, закинув руку назад, провела по волосам. Освободившись, она тут же развернулась на 180 градусов, оказавшись лицом к лицу с Радой. Та ещё не успела понять, что произошло, и стояла с её волосами в одной руке. При взгляде на них Лаэрта чуть не заплакала: она и не думала, что они настолько красивы – истинное серебро. Лаэрта неверяще провела рукой по волосам, которые закончились непривычно быстро.

Девушки стояли, глядя друг на друга, долгие две минуты. Ни та ни другая не могли осознать того, что произошло. Их душевный тет-а-тет прервали появившиеся наконец в дверях стражи. Поняв, что сейчас её втащат в зал и всё начнётся по новой, Лаэрта неожиданно поддалась шальной мысли «умирать, так красиво». Всё так же глядя на Раду, она улыбнулась и, плавно раскинув руки, грациозно откинулась назад. Она успела заметить, как вытянулось лицо Рады, а затем почувствовала всю красоту свободного падения.

6

Летя вниз, Лаэрта запоздало испугалась того, что натворила. В одно мгновение перед ней пронеслись все события последних месяцев: и короткое знакомство с принцем, и долгое путешествие с цирком, и последнее нелепое недельное заточение. Оставаясь неисправимым оптимистом, девушка почти весело подумала: быть птицей сейчас было бы очень кстати.

Земля между тем неукоснительно приближалась, ведь, как бы ни глубока была пропасть, и у неё всегда есть дно. Но в какой-то момент всё изменилось. Небо и земля несколько раз поменялись местами, а затем вдруг всё стало чёрным. Полагая, что уже разбилась, и испугавшись того, что это не конец, Лаэрта неистово забилась. К её удивлению, чернота вдруг пропала, а движения перестали быть скованными. Не сразу она заметила, что встречный воздух уже не бьёт её тело, как отбойный молоток, а земля приближается как-то замедленно. Спустя долгие две минуты Лаэрта решилась оглядеться, лишь за тем чтобы убедиться, что мир стал чёрно-белым. Неопознанные перья по бокам после некоторого раздумья были признаны крыльями. Похоже, её крыльями!

– Я птица, – ошарашенно констатировала девушка. На большее она сейчас оказалась не способна. Её собственные мысли то и дело перебивались инстинктивным желанием поесть, на которое тело, которое она не решалась признать своим, тут же реагировало. Глаза выискивали на земле мелкую живность, и прежде чем Лаэрта успевала сообразить, что происходит, её тело уже неслось к земле с устрашающей скоростью. Ей вновь приходилось судорожно махать крыльями, чтобы остановить падение. Когда девушка не задумывалась, как лететь, её тело птицы прекрасно справлялось с этой задачей. Но стоило ей подумать о том, как повернуть крыло или какую мышцу нужно напрячь, как она тут же теряла равновесие и совершала несколько кульбитов в воздухе. Как в притче про сороконожку, которую зачем-то спросили, с какой ноги она начинает ходить, и она, задумавшись над этим, не смогла сделать ни шагу.

Вот только её тело птицы никак не желало оказаться на земле, оно вполне комфортно себя чувствовало и в воздухе, чего нельзя сказать о самой Лаэрте. Вероятно, предложи ей сейчас чёрный единорог продать душу за возможность ощутить под ногами твердь земную, она бы не стала так уж сильно раздумывать.

В борьбе разума и инстинктов она провела не один час, пока, наконец, не смирилась, а, смирившись, перестала вмешиваться в жизнь своего тела. И когда птица в ней в очередной раз углядела добычу и стала снижаться, Лаэрта приложила все усилия, чтобы не вмешиваться. Было невыносимо страшно видеть приближающуюся с неимоверной скоростью землю, но девушка всё же оставалась безучастной, и в награду за старанье в паре метров от земли крылья чуть повернулись, и она, чувствуя напряжение в суставах, резко сбросила скорость. А уже в следующее мгновение её когти сомкнулись на полевой мыши, отчаянно запищавшей. Лаэрта, поняв, что это в её «руках» мышь, сама завизжала от омерзения и бросила её. И, будучи в метре от земли, совершила пару кульбитов в воздухе, и пропахав пару метров травы, упала на так вожделенную ею землю.

– Мягкой такую посадку не назовёшь, – глядя в небо, заметила девушка и несказанно обрадовалась тому, что наконец слышит свой голос, а не нелепый птичий клёкот.

Вытянув руку, она с наслаждением сомкнула и разомкнула кулак. Тело слушалось идеально.

– Я человек, – с облегчением и неимоверным счастьем поняла она.

Девушка присела, чтобы оглядеться и понять, где находится. Находилась она ровненько посреди поляны в каком-то хвойном лесу. Затем, опустив глаза, Лаэрта неожиданно поняла, что сидит посреди леса абсолютно голой, похоже, одежда слетела с неё, когда она превращалась в птицу. Дальше думать она себе не позволила, дабы прежде времени не попрощаться с разумом. Вскинув руку, она непроизвольным жестом распустила волосы, чтоб прикрыть наготу, благо их длина как раз для этого подходила.