Райская птица в сетях Баобаба

– Вам что, полы помыть трудно? Или суп сварить? У тебя же мама не работает.

Лариса опять залилась колокольчиком:

– Ты видела хоть раз мою маму с грязной тряпкой в руках?

Марина представила гордую холеную Эльвиру Викторовну: с неизменной укладкой, шикарным маникюром, в шелковом кружевном халате… И вот эта барыня ползает на коленях в прихожей. Ей самой стало смешно. Нелепая получилась картинка.

Но всё в ней протестовало против этого открытия. Ведь не удивлялась она, видя, как ее мать моет полы?!

– Нет! Это неправильно! – твердила Марина, чувствуя в своих словах скрытую фальшь.

– А давай рассуждать, – примирительно сменила тон Лариса. – Стирать, мыть, готовить – это, по-твоему, труд?

– Это все женщины дома делают! Бесплатно!

– Ну и дуры! – засмеялась Лариса. – А повар? Прачка?

– Да, это труд, – Марина не поняла, куда клонит подруга.

– И если бы Бабуля пекла пирожки в школьной столовой – это тебя бы не возмутило?

Марина задумалась. Но придраться было не к чему.

– Нет.

– Хорошо. Хоть в одном договорились. А то, что каждый труд в нашей стране почетен, – верно?

– Да, – согласилась Марина, понимая, что сейчас Лариска ее и добьет.

– Значит, то, что делает у нас дома Бабуля, – это труд и почетно! – с торжеством подвела черту подруга. – Получается, тебя бесит не то, что Бабуля делает, а где! Если бы Бабулины пирожки лопала ты в школьной столовой – это было бы правильно. А когда эти пирожки ест моя семья – это рабство? А ты спроси тогда у Настасьи Петровны, почему она вместо школьной столовой работает у нас?

Марина не возражала. Она понимала, почему Бабуля в столовку не идет. Разве можно сравнить зарплату, условия в общепите и в этом богатом доме? Марина совершенно запуталась. Но сдаваться не хотела, и решила зайти с другой стороны.

– Тогда объясни, почему твоя мать не работает?

– А она работает, – недобро усмехнулась Лариса. – Работает женой начальника. Усекла? И это нелегкий труд. Терпеть папочкины выходки и закидоны. Думаешь, на кого он всех собак спускает, когда вышестоящее начальство его в хвост и в гриву гоняет? Он сталевару морду бить не пойдет. Нельзя. Посадят! Он работяге все культурно объяснит. А когда домой придет, тогда характер покажет! Мать ведь мучить можно! Домострой у нас.

Марина хмыкнула, но вспомнив, сколько раз слышала, как Лариса объясняла звонившим по телефону, что мать не может подойди из-за головной боли, призадумалась. Значит, в Ларискиной семье не всегда солнечно, как кажется на первый взгляд.

Она видела, насколько тема про родителей неприятна Ларисе. И решила больше ее не касаться.

– Хорошо, а ты тогда зачем работаешь? Да еще продавцом? Тебя что, папочка обеспечить не может или высшее образование дать?

– Я, – Лариска нахмурилась, но не растерялась. – Я работаю ради удовольствия! Представляешь, всю жизнь мечтала продавать. Не детей воспитывать, не дома конструировать, не в космос летать, а продавать. Я общаться люблю, улыбаться людям, приятное им делать. А они мне в ответ добром платят. Знаешь, сколько у меня знакомых появилось, когда я работать пошла? Вспомни, где мы познакомились? Вот. В магазине. Вспомни, как ты радовалась? Как матери твоей было приятно? А теперь сидишь у меня на кухне и осуждаешь. Разве это правильно?

Маринка смутилась. Нечего было сказать на это.

А у Ларисы испортилось настроение. И она уже со слезами в голосе продолжила:

– Ты, Марина, сейчас на моего отца похожа, он меня с детства в космос мечтал заслать. Продавец – это не престижно! И это говорит государственный служащий, руководитель! Ты как-то спрашивала, почему я хочу в Америку удрать. Да потому что там детям такими глупостями голову не забивают. Это только у нас, в рабоче-крестьянской стране, славят труд в песнях да стишках, а на деле рабочих презирают!

Марина ушла от Ларисы с тяжестью на душе.

Весь день она томилась, переваривая разговор. Но вечером не вытерпела и подошла к матери. Она решила не ходить вокруг да около, а спросить в лоб.

– Мам, а если я не педагогом буду, а продавцом?

– С ума сошла! – вскипела мать. – В могилу меня свести хочешь? Я для тебя всё! А ты решила остаться без высшего образования? Опозорить меня?

– А что в профессии продавца позорного?

– Как ты не понимаешь, продавец – это прислуга! И к тому же вороватая. Всё для себя и знакомых. У них ничего святого за душой.

Марина оторопела. Такого она от матери не ожидала. Она совсем запуталась и решила отступить:

– Мам, да я так, несерьезно спросила.

– Уйди с глаз долой! Знала я, что дружба с этой расфуфыренной куклой до добра не доведет! В продавцы она собралась!

Закрывшись в детской, Марина слышала, как еще долго причитала мать, натирая и так блестящий пол в гостиной до зеркального глянца. Мать всегда хваталась за тряпку, когда нервничала. Говорила, что это ее успокаивает.

В голове царил хаос.

Простой ясный мир, в котором она спокойно жила, созданный из прочитанных книг и веры в слова учителей, рухнул, раскололся.

Розовые очки спали. Мир был сложным, запутанным и двояким. Оказалось, что глупая пустышка Лариса носит маску, помогающую выжить среди людей, которые говорят одно, а делают другое. Осуждать бедную уставшую мать, трущую всю жизнь полы и презирающую рабочие профессии, она не могла. Марина понимала, что мать – просто жертва политического строя. Но сама стать жертвой она не хотела. Ее мечта из воздушного замка превратилась в четкую цель. Она обязана уехать из Сталинска!

После случившегося встречи с Ларисой стали чаще.

Лариса умела создавать праздник. Накрывала стол – пироги, конфеты, крепкий чай… Приходили ребята, пели под гитару, обсуждали книги, спорили, смеялись, танцевали…

Для Марины такие отношения были как глоток свежего воздуха. Никаких жалоб, нытья вечно больной сестры, укоряющих взглядов и вздохов матери, как будто она была виновата, что здорова и молода.

Ей так не хватало веселья, бурлившего в их компании.

После посиделок Миша провожал ее. И они кругами ходили около ее дома, потому что он так интересно рассказывал. Он столько всего знал! И всё это было совсем новое, непривычно яркое. Рассказы о Кубе, где служил его отец. Путешествия по Байкалу. Авторы книг, имен которых она даже не слышала. Иностранные фильмы. Другой мир раскрывался перед ней, совсем не такой, как ее серая жизнь.

Изредка, во время вечеринок, Марина видела, какие взгляды исподтишка бросает Лариса на Мишу. Но даже это не нарушало девчачий союз. Марина знала подружку. Пока рядом Сергей – москвич, сынок генерала – будущий генерал, Лариса была безопасна.

Тем более, кто такой Миша? Просто умный, веселый, красивый парень без особенных перспектив. И самое большее, что ему светило (при условии красного диплома), – распределение в Прибалтику. А там – что Бог пошлет.

Но это была оценка Ларисы. А для Марины он был… Она даже сравнить его ни с кем не могла. И не потому, что он первый в ее жизни мальчик, который нравился, а потому, что ей и в голову это не приходило – оценивать.

Да и во сколько можно оценить ожидание встречи, трепет сердца при случайном соприкосновении рук, нежность взгляда и головокружение от первого поцелуя, отчаяние от размолвки из-за глупого спора, причину которого потом и вспомнить не могли.

Он был благополучный мальчик, любимый сын. Через год Миша завершал обучение в военном училище. История их отношений была для него проста и ясна. Миша был влюблен, девушка отвечала взаимностью. Поэтому Миша был убежден, что они не расстанутся. Вопрос с Марининой учебой решался легко. Марина поступит на заочное в педагогический и отправится с ним на место службы. В его представлении это было так романтично!

Для него стало бы настоящим открытием, что рассказы о тяготах офицерской службы в Маринином сознании не были геройством. Она слушала его романтический бред и четко видела, что ей предстоит.

Убогие ободранные стены гарнизонного общежития, где им выделят комнату для проживания. Миша будет уходить на целый день, возвращаться поздно вечером замотанный и уставший. А общение в кругу офицерских жен, целый день занятых сплетнями и обсуждением, как чище чистить кастрюли, сведется к мелким дрязгам и разборкам, процветающим при отсутствии других развлечений.

Ей такой мир хорошо был знаком. Она уже жила в нем, благодаря рассказам и слезам матери. Смена декораций заключалась лишь в том, что «учительскую» назвали бы офицерским клубом. А провинциальный городишко, в котором некуда пойти, она сменила бы на затерянный в забайкальском округе военный гарнизон. Ужас!

Молчание Марины Миша расценивал как согласие и поддержку. И совсем не догадывался, что происходит в хорошенькой головке задумчиво смотрящей на него девушки. Он воодушевленно маршировал по комнате, стрелял, брал в плен… Воображал себя то героем, захватившим флаг противника во время полномасштабного учения, то генералиссимусом, награждающим героя за совершенный подвиг.

Баловень судьбы, уверенный в счастливой звезде, поразительным образом перевоплощался в два лица одновременно, и его это совсем не смущало.

Детская непосредственность и легкость привязывала Марину к красивому мальчику, который был старше ее на пять лет, но остался таким неопытным и незащищенным ребенком.

Она мучилась в сомнениях, стоя перед выбором. Пожертвовать собой и уехать с ним в Тмутаракань, чтобы спасти его от гарнизонного пьянства и бытовых неурядиц, или следовать своей мечте? Иногда она так увлекалась, что готова была на подвиг. Но потом окатывала себя ледяным прозрением и убеждала, что не может пойти на поводу Мишиного легкомыслия.

Она уже прожила свое в этом аду безденежья и ограничений. Она должна идти вперед! Вот только поймет ли Миша?

В таком смятении пролетел последний выпускной год в школе.

Глава 9. Побег

В апреле Марина победила на олимпиаде в Москве. И это решило всё. Даже мать, ранее и слышать не хотевшая об отъезде, поняла, что кто же в здравом уме отказывается от права бесплатно учиться в Московском государственном университете, стипендии и места в общежитии.

Марина тогда подумала, что это знак. Но Мишке рассказать о своих планах не решилась.

Да и когда было рассказывать? Мишка сдавал ГОСы, а она – выпускные экзамены в школе. Они последний месяц и не виделись толком. А потом пришло время уезжать.

Ужин перед отъездом прошел в гробовой тишине. Мать роняла слезы в тарелку, не поднимая глаз. После мытья посуды, во время которой мать и дочь постоянно сталкивались на семиметровой кухне, они обнялись и зарыдали.

Мать жалела своего ребенка, которому так несладко придется на чужбине, а она ничем не сможет помочь. Жалела себя, что жизнь не удалась и уже подошла к закату. А сейчас обрываются самые крепкие нити.

Маринино сердце разрывалось при взгляде на самого дорогого человека, которого она бросает в этом забытом Богом городишке. Она понимала, как сложно придется семье без помощи. Но главное было сделано – она уверила мать, что сможет обеспечить себя репетиторством и не будет тянуть деньги из семьи:

– Ты просто не представляешь, как много платят за уроки английского в Москве! Да я там как сыр в масле буду кататься. Если получится, а я уверена, что получится, то и вам буду помогать, – упоенно врала Марина, сама уже веря в правдивость своих слов. Мать, доверчиво глядя в глаза дочери, печально кивала, стараясь убедить себя в безопасности безумной затеи.

Слово Марина сдержала. От усталости в обморок падала, а деньги высылала ежемесячно. Поэтому перед матерью она вины не чувствовала.

Уже на вокзале, вцепившись в пуговицу на кофточке дочери, мать попросила умоляюще:

– Мариночка, обещай мне только одно: если станет плохо, невыносимо, одиноко, не бравируй, возвращайся домой. Я всегда буду ждать.

Эти слова и глаза матери Марина вспоминала, когда было нестерпимо больно и тяжело, в моменты предательства и физического насилия, в моменты выбора между порядочностью и выгодой, в моменты, когда на карту было поставлено всё, и даже жизнь.

Хорошо, когда на земле есть место, где тебя всегда примут. Но уже тогда, на вокзале, она знала точно, что никогда сюда не вернется.

Перед матерью не было стыдно, зато мучила совесть перед Мишкой. Она ведь так и не объяснилась с ним.

День отъезда совпал с днем принятия присяги в военном училище. Весь город ждал красивое зрелище. Мероприятие проводилось традиционно на центральной городской площади, где гремел во всю мощь полковой оркестр. Мимо разряженных девиц и родителей выпускники проходили в торжественном марше. Марина с трудом пробралась вперед, раздвигая любопытствующих зевак.

Новоиспеченные офицеры, затянутые в парадную форму, отличающуюся цветами по принадлежности к родам войск, маршем проходили мимо восторженно гудящей толпы.

Выхватив взглядом из рядов марширующих счастливое, розовое от напряжения лицо Миши, она пыталась запомнить его. Память фотографировала беззащитную вытянутую до предела шею с пульсирующей жилкой, резкую отмашку руки в белоснежной перчатке и золотой кортик, беспощадно и ритмично бьющий его по ноге в такт шага.

Вглядываясь в любимое лицо, она только сейчас поняла, что наделала. Надо, обязательно надо было поговорить, объяснить. Они вместе непременно что-нибудь придумали бы, нашли выход. Он дождался, если бы поверил. А так, как она сделала, – настоящее предательство. Подготовленная заранее записка для Миши была лишь подтверждением ее подлости.

Осознав всю катастрофу, Марина бросилась с площади, но наткнулась на зареванную Ларису и, не вникая в причину, передала записку для Миши.

В записке она просила подождать, пока учится, а потом они обязательно будут вместе.

Верила ли она сама в то, что написала?

Нет.

Жизнь с Мишей никак не вписывалась в ее мечту. Но так хотелось надеяться на чудо.

Марина уходила с площади не оглядываясь. Оставляя позади себя многоголосое «Ура!» и звон монет, рассыпавшихся золотым дождем над головами выпускников. Последнее, что услышала, – были хлопки открывающегося шампанского и мелодия вальса «Прощание славянки».

В тот же вечер поезд унес ее в Москву. Отъезд напоминал бегство. До последней минуты она боялась появления на перроне Миши и одновременно ждала, напряженно вглядываясь в лица провожающих. Он не пришел.

«Если бы любил – всё бросил, нашел и остановил, – плакала под перестук колес. – Вот так проверяются чувства!»

Вытерев набегающие слезы, запретила себе о нем думать. Впереди будущее. И только оно заслуживало сил и внимания.

Точка в отношениях была поставлена.

Глава 10. Москва

Несмотря на запрет, первое время она часто вспоминала Мишу. Ей снились сны. Яркие, цветные. Вот они плывут на «чертовом колесе» над парком, а под ними под музыку качаются цветущие яблони, опьяняя ароматом. А вот пьют чай с маковым Бабулиным пирогом. Но чаще снился сон, как она бежит по тропинке над рекой на свидание. Откуда-то взявшийся густой туман медленно наползает, закрывая солнце. Мишина фигура удаляется от нее и исчезает в «молоке». Она пытается догнать, но ноги не слушаются, становятся ватными…

Просыпалась Марина в слезах и каждый раз зарекалась: «Не думать!»

Помогла Москва. Она навалилась на новоиспеченную студентку мощно, яростно и проглотила целиком, стирая воспоминания, вытягивая силы.

Учеба давалась тяжело. Экономика, высшая математика, сопромат… Но намного сложнее было найти хоть какой-то доход. Сначала она, как и обещала матери, попыталась зарабатывать репетиторством. Но огромные расстояния между местожительством учеников «съедали» время. Лекции заканчивались в четыре часа дня, и самое большее, что успевала Марина – это добраться до одного ученика в день, провести урок и вернуться в общежитие. Готовиться к семинарам приходилось по ночам. Это выматывало. Денег не хватало. Она жила в режиме жесткой экономии, ходила с красными воспаленными глазами, засыпала на лекциях.

Через три месяца мотания по Москве Марине казалось, что она поселилась в метро.

Марина приноровилась читать лекции, готовиться к семинарам, спать и перекусывать прямо в электричке. Еще через два месяца, вернувшись с очередного урока, Марина поняла, что не выдержит больше ни дня в таком ритме.

Соседка по комнате – Светлана, студентка четвертого курса германского факультета, с жалостью наблюдала за Мариниными потугами заработать на жизнь.

Света подрабатывала в эскорт-услугах и не раз предлагала подруге присоединиться. Но Марина о таком заработке и слышать не хотела. И Света, увидев ужас в глазах соседки по комнате, больше не навязывалась.

Но взглянув на Марину, бессильно рухнувшую на постель, Светлана похлопала ее по плечу.

– Хватит гордиться, вставай и поешь.

– Не хочу, сыта, – прошептала, глотая слезы Марина.

– Сыта? Да ты уже недели две на голодном пайке. Смотри, ключицы торчат, руки и ноги как плети. Нет, конечно, некоторым мужикам нравится смотреть на кости, но трогать их противно. У тебя колени, как у Буратино, я, когда мимо прохожу, боюсь, вдруг ты меня ими проткнешь. Но в агентстве такие девушки ценятся. Хозяйка будет от тебя в восторге.

Марину передернуло от этого слова. Хозяйка! Брр… Она представила «вертеп разврата»: полутемное помещение, пыльные бархатные бордовые шторы, картины с голыми тетками на стенах и вазы с искусственными цветами. Посреди этого безобразия стоит вульгарная баба, хозяйка, и ощупывает ее голую, как корову перед продажей. А на улице очередь из мужиков.

– Не пойду.

– Как знаешь, но я сегодня заметила волосы на раковине. Они у тебя от голода выпадают. Через месяц совсем облысеешь, что тогда?

Представив себя лысой, Марина медленно встала и села за стол. Не было сил. Ноги были ватными, голова кружилась, а есть хотелось так, что она давилась слюной от запаха жареной картошки.

Светлана тут же выставила перед ней сковородку и толстыми ломтями «напахала» докторскую колбасу, с усмешкой наблюдая, с какой молниеносной скоростью исчезает еда.

Свернувшись калачиком в постели, Марина, впервые за последнее время легшая спать сытой, вдруг совершенно спокойно поняла, что завтра пойдет в агентство. Не умирать же с голоду?

По дороге в агентство Света рассказала, как себя держать, и ответила на тревожащий Марину вопрос:

– Спать с клиентами никто не заставит, но… жизнь, она такая непростая штука. В общем, всё поймешь по ходу. Но выбор за тобой.

Это Марину успокоило.

Первое посещение «конторы», так Светлана называла место работы, оставило двоякое впечатление.

Обыкновенный офис в современном здании. Табличка на входной двери: «Модельное агентство «Бао-Баб».

Смешное название повергло Марину в шок.

– Это шутка? – спросила она Светлану, указывая пальцем на табличку. – И почему «Бао-Баб»? Надо писать слитно – «Баобаб»!

Светлана хихикнула:

– Сейчас узнаешь.

Света решительно толкнула дверь. Марина оказалась в странной комнате, в центре которой стояла огромная кадка с пузатым деревом.

– Точно, баобаб, – не веря глазам, прошептала Марина, подошла к растению и погладила серую шероховатую кору реликтового гиганта.

– Удивительно, что он тут делает? – обратилась к миниатюрной блондинке, стол которой приютился у окна.

– Он здесь живет, – вздохнула та в ответ. – Он живет, а мы существуем.

Марина оглядела помещение.

Два рабочих стола жались к окну. Книжные стеллажи, заставленные папками, прилепились к стенам. Маленький диванчик втиснулся в проем у дверей.

– Да, тесновато здесь.

– Не то слово, – недобро фыркнула блондиночка. – Зато ему вольготно. Знакомьтесь – наш кормилец баобаб.

– Здрасьте, – поклонилась Марина дереву.

– Здравствуй, здравствуй, – приняла приветствие на свой счет девушка. – Протискивайся мимо этого монстра, только аккуратнее, ныряй под веточку. Ну вот, молодец, ничего не сломала. Садись.

Марина расслабилась и выдохнула.

Из-за баобаба выглянула Светлана.

– Привет. Эта та девушка, про которую рассказывала. Вместе учимся, она моя соседка по общаге. Сейчас смущается, но девчонка нормальная. Не подведет, я за нее ручаюсь, – Светлана дала характеристику Маринке и исчезла за огромным стволом.

– Дарья, – приветливо улыбнулась блондинка и предложила Марине сесть на обычный офисный стул.

Светка приткнулась у дверей на диванчик и больше не встревала в беседу. Обстановка настолько сбила с толку Марину, что она не знала, как себя вести. Но собравшись, расправила плечи и задрала подбородок вверх.

– Марина, – назвалась, стараясь предать уверенности голосу. – А скоро меня будут смотреть?

В Дарьиных глазах читался вопрос:

– Не поняла?

– Я имею в виду, скоро придет хозяйка?

Дарья рассмеялась:

– Хозяйка агентства – это я.

Марина недоверчиво, но с облегчением кивнула.

– А ты себе представляла двуглавого дракона? Придется тебя разочаровать.

– Что вы, не надо. Вы мне нравитесь.

– Замечательно, тогда сначала побеседуем и по ходу решим – подходишь ли ты нам. Расскажи о себе, а я буду задавать вопросы, на которые будешь отвечать как можно откровеннее.

Разговор, конечно, не был похож на дружескую болтовню. Скорее на анкетирование при медицинском обследовании: вес, рост, чем болела. Но некоторые вопросы шокировали Марину.

– Девственница? – деловито осведомилась Дарья.

– Это имеет значение? – возмутилась Марина.

– Конечно! С девственницами столько возни! Да и опасность существует – сама залезет к клиенту в постель, а потом обвинит в изнасиловании. А я разгребай мусор. Милиция, расследования, подорванная репутация. Нет, мне такие сюрпризы не нужны.

– Не девственница, – поспешила успокоить хозяйку агентства Марина. Перехватив удивленный взгляд Светланы, сделала огромные глаза, призывая подругу к молчанию.

После собеседования Марина пересела за стол ко второй девушке для заполнения бумаг.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.