Белый жук в чёрной сметане

ОНА: – Не льсти ему. Просто у них дольше пары лет машина уже считается старой. Не на свои же деньги меняют…

ОН: – Ну, в общем, ко мне прислали каких-то качков и сказали, чтобы я отвалил. Иначе пойду вслед за дочкой.

ОНА: – Погоди…Тебе что, не принесли никаких извинений, не выразили сожаления?..

ОН: – По-моему, теперь ты им льстишь… И мы уехали. Я не мог там быть. И жена не могла. Я пришел к Наде…ну, туда… перед отъездом, и сказал, что я её там надолго не оставлю. Потом два года назад съездил туда и перевёз… её сюда. Интересно. Один из командиров тут, про которого я думал, что он самый сволочной, помог мне всё сделать. У него оказались всякие родственники-юристы и вообще, он как-то впрягся, знаешь… И теперь Надя… здесь. Ну, ладно. Чего это я. Извини.

Пауза.

ОНА: – Снится?

ОН: – Попрощались. Больше нет.

ОНА: – Как ты просто обо всем этом говоришь.

ОН: – А я же это прошел. Ну как.…Как будто дистанции или какой-то тоннель, знаешь? То

есть, я уже вышел с другой сторон, а когда выходишь с другой стороны, оказывается все просто. В тоннеле мучился, все так сложно было, а вышел с другой стороны, на свет, и оказывается все просто. Только время на эти мучения потерял.

ОНА (садится поближе): – Не потерял…

ОН: – Ну как сказать, Надю то уже не вернешь.

ОНА: – Ну да, прости.

ОН: – Да за что? Спасибо, что выслушала.

СЦЕНА 7

ПОЯВЛЯЕТСЯ ПАРЕНЬ

ПАРЕНЬ: – Я так и знал. Ты обманывала меня,

ОНА: – Я? Тебя? Тебя – обманывала?

ПАРЕНЬ: Сволочь. …

ОН: – Во-первых, заткнись и перестань обзывать девушку. Во-вторых, выйди, ты не имеешь

права здесь находиться.

ПАРЕНЬ: – Не имею права? А она имеет право?

ОН: – Это я решаю.

ПАРЕНЬ: – Ты? Ты ничего не решаешь. Ты несчастный охранник. Если я вызову полицию, тебя через секунду здесь не будет, за то, что здесь посторонние.

ОН пытается, что-то сказать. ОНА становится между НИМ и ПАРНЕМ.

ОНА: – О, как интересно. Таким я тебя еще не знала, прекрасный мужчина. Вызвать полицию на собственную девушку или ту, которую ты считаешь собственной девушкой, это интересно. (пауза) Хотя, знаешь что?.. Наверное, я тебя таким знала, просто признаваться не хотела, как дура.

ПАРЕНЬ: – Зачем ты со мной так?

ОНА: – Как?

ПАРЕНЬ: – Я для тебя все готов сделать. Чего тебе не хватает?

ОНА: – Интересный вопрос… Ничего не хватает. Мне… С тобой… Ничего… Не хватает.

ПАРЕНЬ садится

ОН (обращается к ПАРНЮ): – Значит, так – встал и вышел!

ПАРЕНЬ (обращается к НЕЙ): – Ты можешь объяснить, зачем ты променяла меня на это ничтожество?

ОН пытается встрять в разговор. ОНА перебивает.

ОНА: – Я тебя променяла? Что за бред, для того чтобы тебя променять, с тобой сначала надо быть вместе.

ПАРЕНЬ: – Мы что не были вместе? Ты жила со мной, это мы не были вместе? Мы ездили в Лондон, Прагу, Таиланд – это мы не были вместе? Мы спали вместе – это мы не были вместе?

ОНА: – О, как достойно, рассказывать об этом третьему человеку! Ты еще расскажи, как именно мы спали вместе. Хотя если что, могу и я рассказать… Нет, поначалу конечно было неплохо, во всякому случае, я старалась… а потом стало скучно, потому что все стало скучно! Да, и еще: насчет того, кто тут ничтожество, надо серьезно подумать.

ПАРЕНЬ смотрит то на НЕГО, то на НЕЁ

ПАРЕНЬ (обращаясь к НЕМУ): – Чего уставился? Какое твое дело, скотина? Какое ты имеешь право все это слушать?

ОН: – Да, знаешь я как-то и не напрашивался все это слушать. Это ты сюда заявился и мне приходиться слушать то, чего, честно говоря, и не очень хотелось.

ПАРЕНЬ: – Что у тебя с моей девушкой, негодяй?

ОНА: – Ха! С твоей девушкой? Ты это серьёзно?

ПАРЕНЬ (ЕЙ): – Ты не можешь это выкинуть. Мы вместе больше года, и я люблю тебя.

ОН: – Слушай, я тут знаешь, о чем подумал? У людей есть такая вещь, как телефон. По нему можно, например, позвонить и все это сказать. То есть я, конечно, понимаю, что у меня Институт Справедливости, но, честно – Справедливость к этим делам не имеет никакого отношения…

ПАРЕНЬ: – Заткнись! Тебя не спрашивают.

ОН: – Интересно: пришли ко мне и меня не спрашивают. Ладно, черт с ней с этой работой, вызываю дежурного (тянется к рации).

ПАРЕНЬ (резко поворачивается к НЕЙ): – Пошли отсюда.

ОНА: – Тебе хочется ты и иди, я тебя не звала.

ПАРЕНЬ: – Что ты здесь делаешь?

ОНА: – Зашла на чай, как видишь, о жизни побеседовать – чего это она не со всем складывается. В частности, с тобой.

ПАРЕНЬ: – Что значит «не складывается»? Я тебя познакомил с мамой!

ОНА: – Ой, я, конечно, счастлива, вот теперь я точно счастлива на всю оставшуюся жизнь. Правда я помню не прошла экзамен, насколько я помню…

ОН: – Экзамен у мамы очень трудно пройти.

ПАРЕНЬ: – Заткнись.

ОН: – Молчу, молчу. Вы же теперь командир моей охраны.

ПАРЕНЬ (ЕЙ): – Ты про какой экзамен? О чем ты?

ОНА: – Ну, насколько помню, когда я выходила покурить, твоя мамочка ясно сказала тебе,

что я виду себя как шлюха и что со мной тебе будет много горя.

ПАРЕНЬ: – Ты подслушивала?

ОНА: – Да, как ты можешь! До того, как войти, немножко задержалась перед дверью. «Сынок, неужели ты не понимаешь – она не наша! Она всегда будет нам чужая. Она же среди нас, как жук в сметане!» И знаешь, мне оказалось достаточно… Вы такие – беленькая сметана, а я – такой черный жук…

ОН хохочет.

ОН: – Белый жук. В черной сметане.

ПАРЕНЬ: – Она просто беспокоится за меня, она же тебя не знает.

ОН: – Круто. И что, не зная девушку и видя ее в первый раз, можно обзывать ее шлюхой?

ПАРЕНЬ (говорит ЕМУ): - Я тебя последний раз предупреждаю, заткнись!

ОН: – А если нет, то что?

ПАРЕНЬ: – Я тебя убью!

ОН (насмешливо): – А я понял, это у тебя стиль такой – обещать всех убить.

ПАРЕНЬ: – Слышишь ты, никто не может влезать в мою жизнь и ее контролировать.

ОНА: – А в мою?

ПАРЕНЬ: – Не твою, а в нашу.

ОНА: – Да пошел ты…

ОН: – В вашу жизнь будет влезать мамочка. Разве ты еще не поняла?

ПАРЕНЬ выхватывает у НЕГО пистолет, взводит и наставляет на НЕГО

ПАРЕНЬ: – Извинись, сволочь.

ОНА: – Ты с ума сошел?!

ОН: – Перестань, у тебя будут проблемы.

ПАРЕНЬ: – Это у тебя сейчас будут проблемы. Извиняйся гад, считаю до трех. Раз…Два…

. Раздается выстрел.

ПАРЕНЬ СТРЕЛЯЕТ. Пистолет валяется в стороне.

ПАРЕНЬ: – Сдохните оба!

Убегает.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ

ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

Свет, ОН СИДИТ. ОНА ЛЕЖИТ НА ПОЛУ. Пистолет валяется в стороне.

СЦЕНА 8

ОН: – Спасибо.

ОНА: – Нормально. Ты цел?

ОН (осматривая одежду и отряхивается): – Да. Благодаря тебе…

ОНА: – Ну что я такого сделала?

ОН: – Ну как сказать… прыгнула на здорового парня с пистолетом.

ОНА: – Ну, не могла же я допустить, чтобы угрохали моего нового собеседника. Тем более только начали о чем-то интересном говорить.

ОН: – Вряд ли он бы угрохал. Патроны холостые.

ОНА: – Вот черт, а что же я так старалась.

ОН: – Но ты не расстраивайся…

ОНА: – Ну и хорошо, хоть что-то сделала в жизни, понимаете, героическое.

ОН: – Интересно все поворачивается, прибежала девушка мешать, а потом взяла и спасла.

ОНА: – Ну…что спасла то, это же все из-за меня.. Вот как прилично я пыталась исправить.

ОН: – Ну, тут я чувствую много придётся исправлять.

Оживает рация.

СЦЕНА 8.1

ГОЛОС В РАЦИИ: – Диспетчерская вызывает ИППТИС.

Он берет рацию

ОН: – ИППТИС слушает.

ГОЛОС В РАЦИИ: – Что у тебя там случилось?

ОН: – Ничего, а что должно было случиться?

ГОЛОС В РАЦИИ: – Говорят, у тебя там стреляли.

ОН: – А ты про это… так это же не у нас. Это в соседнем квартале. Туда, по-моему, полиция приехала.

ГОЛОС В РАЦИИ: – Так точно все в порядке?

ОН: – Ну, если вы мне зарплату поднимете, то будет вообще все в порядке.

ГОЛОС В РАЦИИ: – Пусть мне сперва поднимут, а то уже два года жду. Ладно, давай.

Он опускает рацию и задумывается.

СЦЕНА 8.2

ОНА: – Все нормально?

ОН: – Ты знаешь да. Да что вообще будет.

Достаёт телефон, и начинаем в нем что-то искать. ОНА тихо подходит, и становится сзади.

ОН набирает номер, ждет ответа.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС В ТРУБКЕ: – Ничего себе, какая честь, я прямо польщена. Ты первый позвонил, я уже привыкла, что только я тебе звоню.

ОН: – Естественно, ты мне звонишь, тебе же деньги нужны.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС В ТРУБКЕ: – Спасибо, что напомнил, а то я уже забыла. Ты такой галантный. Так чего хотел?

ОН: – От тебя ничего.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС В ТРУБКЕ: – Ну, прям особенно галантный.

ОН: – Ты знаешь, я уже давно ничего ни от кого не хочу. Напомни, когда я тебе должен деньги перевести?

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС В ТРУБКЕ: – Что, память начала подводить? Семнадцатого.

ОН: – Спасибо.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС В ТРУБКЕ: – Кира тебе не звонила?

ОН: – Нет. А что должна была?

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС В ТРУБКЕ: – Нет, просто. У нее что-то телефон недоступен.

ОН: – Ну, мало ли где, в кино, в метро.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС В ТРУБКЕ: – В кино она не собиралась. Метро в Израиле нет, шутник. Ладно, давай мне некогда.

Отбой.

ОН (машинально): – Спасибо…

Пауза.

СЦЕНА 8.3

ОНА: – Что, занимал? Я думала, одна только богема живет в долг.

ОН (улыбнувшись): – Ты серьезно? Здесь вся страна живет в долг. Нет, это алименты. Дочке пока восемнадцати нет.

ОНА: – А… Господи, а тебе сколько тогда?

ОН: – Пятьдесят восемь. Я же говорил тебе, они у нас обе поздние.

ОНА: – А, да. Извини за бестактность.

ОН (улыбаясь): – Да ладно, бестактная ты наша. Тут у нас вся страна бестактная.

ОНА: – Я, правда, не хотела тебя обидеть… (пауза) Я бы не подумала, что тебе пятьдесят восемь… тем более выглядишь ты максимум на пятьдесят семь.

ОН: – Прямо по Карлсону… почти.

ОНА: – Ага. Единственное что покатать тебя не могу, летать не умею.

ОН: – Умеешь.

ОНА: – Да?

ОН: – На самом деле, все умеют. Только никто не хочет. Почти никто

ОНА: – Какой ты…

ОН: – Пафосный?

ОНА: – Да ладно? Ты и такие слова знаешь?

ОН: – Заговоришь тут, когда твоей дочке 17 лет.

ОНА (подходит и садится ближе): – Да нет, я не хотела ничего такого сказать. Странно… Возраст в паспорте есть, а так я его не вижу. Ты какой-то вне этого.

Пауза.

ОНА: – И еще… У тебя особенный запах.

ОН: – И чем я пахну?

ОНА: – Мне просто показалось… Что ты пахнешь моим отцом, у него был такой же запах.

ОН: – Ну, в папаши я тебе точно гожусь.

Она встает, делает несколько шагов, хватается за сердце и садится. Он кидается к ней.

СЦЕНА 8.4

ОН: – Тебе плохо?

ОНА: – Нет… Мне хорошо. Все в порядке. Воды только дай, если есть

Он наливает воды и дает ей стакан.

ОН: – Еще раз: тебе плохо?

ОНА: – Нет, мне хорошо. Правда хорошо. Я просто испугалась.

Пауза.

ОНА смотрит на НЕГО.

ОНА: – Я вдруг поняла, что он стрелял. (Пауза) Он – стрелял! Понимаешь? как он мог-то?

ОН: – Да не хотел он стрелять, не верю. Попугать – хотел, а серьезно стрелять… не такой же он псих, как…

ОНА: – Как я?

ОН: – Или как я.

ОНА (улыбаясь): – А что, психи работают в охране?

ОН (улыбаясь): Ну или неудачники, вроде меня.

Пауза.

ОНА: – Ты не неудачник. Я бы так не смогла. Я не могу каждый день делать одно и то же. Я просто умру.

ОН: – А как же в школе ты училась?

ОНА: – Меня выгоняли три раза. Даже в интернат хотели отдать. Я люблю дружить. Люблю любить. И этим все пользуются. Поэтому я и сбежала.

ОН: – Куда? В Израиль?

ОНА: – Сперва в Израиль, потом здесь в Израиле сбежала. К Траху.

ОН: – К кому?..

ОНА: – К Феде Траху.

ОН: – Это где галерея и здешняя русская богема?

ОНА: – Не только русская. Там как раз все равно, кто откуда. Просто, все такие, как я.

ОН: – Ты извини, что я о вас так отозвался.

ОНА: – Да ничего, я понимаю.

(Пауза) Тем более, все что ты сказал, в общем, правда, все так и есть. Мы – десяток/полтора придурков, которые собираются в самопальной галерее в полуподвале рядом с Тель-Авивской набережной, бухают и хвалятся друг перед другом своими работами. Или просто бухают.

ОН: – А люди хоть хорошие?

ОНА: – Да разные… Я даже не знаю, бывают ли люди хорошие или плохие. Скорее мертвые или живые.

ОН: – Понимаю. Сам себя чувствую иногда уже не живым

ОНА: – Раз чувствуешь, значит еще живой.

Берет его за руку. Гаснет свет.

СЦЕНА 9

ОНА: – Ой, что это?

ОН: – Не знаю, раньше такого не бывало.

Зажигает фонарик, ищет что-то.

ОНА: – Какой фонарик смешной, такой маленький.

ОН: – Хорошо хоть такой дали.

ОНА: – И как же ты с этим детским фонариком прорываешься сквозь непролазную чащу?

ОН: – Непролазная чаща в Тель-Авиве. Как правило, прекрасно освещена и дорожки прекрасно ухожены. Правда все остальное в жопе… Ой, извини.

ОНА: – Ну почему же? Наконец-то, начали разговаривать нормальным языком

ОН: – Ну да, мы же бывшие советские люди. Слово «жопа» сближает лучше всего. Погоди-ка секунду…

Загорается одна свеча, а потом другая. Фонарик гаснет

ОНА (радостно): – Да ну, ты что, серьезно?

ОН (улыбаясь): – Нет, не серьезно… Вообще-то, не полагается, но держу.

ОНА: – А зачем держишь? Свет-то вроде обычно не выключают.

ОН: – Дело не в том, что выключают или не выключают… Ну, в общем, короче, иногда я попадаю работать в пятницу. И вот наступает вечер, появляется первая звезда, пятница уходит, и я встречаю субботу и зажигаю свечи. Это как начало маленькой новой жизни.

ОНА: – Ой, ты что, религиозный?

ОН: – Я? Не смеши. Я вообще, как дундук – ничего не понимаю. Я помню, дед в этом разбирался, он все время свечи зажигал вечером в пятницу, и он знал зачем… он вообще много чего знал. А потом деда не стало, а я был ещё маленький, и все как-то потерялось. Потом все и вовсе стало обыкновенно, все вдруг развалилось, и я оказался здесь. Старшая дочка ушла на небеса, жена ушла к местному хозяину магазинчика, а я в будку охранника. К чему это я?..

ОНА: – К свечам…

Пауза.

ОН: – Понимаешь, когда я зажигаю их я как будто провожу границу между прошлым и, пока еще не знаю каким, но будущим. Мне кажется, что это как-то важно, провести эту границу. Правда иногда я думаю, что я вот провожу эту границу каждую неделю, а будущее как-то не наступает. Все повторяется снова.

ОНА: – Оно наступит. Может быть оно уже наступает. Мне сейчас вдруг показалось, что главное за него не беспокоиться.

ОН: – То есть как?

ОНА: – Ну, не знаю? Мне кажется, что если дергаться, беспокоиться, то мы будущее этим отпугиваем. Надо просто верить.

ОН: – А ты умеешь?

ОНА: – Нет, не очень, если честно. Какая умная? Других учу, а сама не очень.

ОН (улыбаясь): – Да все мы не очень. Зато ты художница, картины пишешь. А я даже Чебурашку нарисовать не умею.

ОНА (улыбается): – У тебя другие таланты.

ОН: – Какие еще таланты? Ты о чем?

ОНА: – Ты хороший.

ОН: – И?..

ОНА: – Что «и»?

ОН: – Ну тебе кажется, что я хороший – и что?

ОНА: – Разве мало? Это, знаешь, очень много по нашим временам.

ОНА: – Ты знаешь, я поняла, что самое интересное: ты об этом будущем вообще думаешь.

ОН: – Так все ведь думают.

ОНА: – Никто не думает, почти никто. (Пауза) Я бы никогда не смогла с ним, наверное.

ОН: – С этим твоим? Стрелком?

ОНА: – Наверное, он не хотел стрелять. Я же прыгнула, вот он от неожиданности …

ОН: – Так почему ты не смогла бы с ним? Ты богемная, а он порядочный?

ОНА: – Да нет, при чем здесь это?

ОН: – Из-за будущего?

ОНА: – Да, то есть из-за его отсутствия. Эти как раз о нем не думают. Ни он, ни его драгоценная мамочка. Я это просто слишком поздно поняла. К тому моменту, когда мне все стало отвратительно, он как раз и успел в меня влюбиться. И начал считать своей. Он работает в этой его грёбаной преуспевающей компании. Он же крутой специалист. Крутой, как переваренное яйцо.. Мы поженимся под зубовный скрежет его мамочки. Она, естественно, будет скрежетать своими акульими челюстями, потому что нет на свете той, которая была бы достойна ее тридцатишестилетнего мальчика. Потом, под проклятья этой мамочки, разумеется, мы переедем на съёмную квартиру. Только не далеко от мамочки, чтобы она всегда могла нас достать. А потом… О-о-о, потом мы влезем в ипотеку, и купим свой собственный уютный уголок. Выплачивать её мы будем недолго, потому что он у меня хорошо получает: лет за 10 рассчитаемся, за эти 10 лет я образумлюсь и стану приличная жена и образцовая клухо-мать…

ОН: – Как?

ОНА: – Клухо-мать. Нашим двум мальчикам. Нет, я, конечно, могу заниматься рисованием дома, для себя. И он даже не настаивает, чтобы я готовила. мы можем покупать все в замороженном виде в супермаркетах, разогревать в микроволновках и, если что, заказывать домой пиццу.

ОН: – Вот же несчастье.

ОНА: – Очнись, это именно счастье, так, как они его понимают. Он сожрет несколько человек у себя в компании и поднимется по социальной лестнице.

ОН: – А на хрена?

ОНА (укоризненно): – Ну вот, ничего ты не понимаешь. Потому что иначе сожрут его, и по социальной лестнице поднимется кто-нибудь другой – это же правило корпоративной жизни.

ОН: – Корпоративной – значит, уже не жизни…

СЦЕНА 9.1

ОНА: – Мы будем два раза в год ездить за границу в отпуск. Один раз в Европу – ну, там, Лондон, Париж, потому что мы – убогие, самодовольные израильтяне обязаны отметиться в просвещенных Европах. Второй раз – непременно в какую-нибудь антисанитарную Индию или в Таиланд, чтоб там непременно покататься на грязных слонах. Еще мы будем тоннами фотографировать самих себя, выкладывать это все в Фейсбуке и рассылать таким же, как мы.

ОН (улыбается): – Для чего?

ОНА: – Как для чего? Чтобы другие увидели, что мы есть. Каждый год фотографируюсь на фоне Эйфелевой башни – следовательно, существую. Катаюсь в Таиланде на грязном слоне – следовательно, существую! По выходным к нам в гости будут ходить его коллеги со своими клухо-женами. Мужики будут собираться в кучу, пить виски и разговаривать – о чем?

ОН: О чем?

ОНА: О работе они будут говорить! О работе! Мужики будут говорить о работе, а мы, ихние жёнки, будем рассаживаться в своем углу на диванах и кудахтать о своем, о женском: о том, куда и когда ездить за покупками, какая, когда и как рожала, в какую заграницу кто куда ездил. Мужики будут обсуждать, кто какую машину и технику купил, а мы, клухи, будем обсуждать свои покупки. Мы же с мужиками две разные половины человечества. Поэтому каждому свое. И, когда мы объединяемся, тогда наступает полная гармония. Только через букву «О» – гО-О-Ормония. Вот это и есть современный тренд. Вам ясно, мужчина?

ОН: – Да. Кранты…

ОНА: – Но, если ты думаешь, что мы однобокие, скучные и с нами не о чем поговорить – ты ошибаешься. Мы очень разносторонние, прогрессивные, и иногда у нас есть даже мнения по разным проблемам. И мы, конечно, голосуем за левые партии.

СЦЕНА 9.2

ОН: – За левые?

ОНА (с иронией): – Это ты отсталый, и голосуешь за правых. А мы прогрессивные, и голосуем за левых, потому что они, как бы, борются за права человека.

ОН: – Это за то, чтобы в Тель-Авивском горсовете было достаточно лесбиянок из Эфиопии?

ОНА: – Вроде того. А, и еще, чуть не забыла. Мы обязательно, непременно, демонстративно в Израиле жрём свинину, чтобы показать, какие мы прогрессивные… (пауза) ты представляешь, от какого счастья я отказалась?

ОН: – Не верю. Ушам своим не верю. Как ты могла?

ОНА: – Да уж. Упустила свое счастье… А если честно, сделала человека несчастным.

ОН: – Ты говоришь он начал считать тебя своей?

ОНА: – Да. Он собственник. Не понимаю, как, но я послала ему сигнал, что принадлежу ему.

ОН: – Не посылала ты ему никакого сигнала. Никто никому принадлежать не может. Ручка мне может принадлежать, машина может, а женщина не может, и дети не могут. Они все сами по себе.

ОНА: – Расскажи это ему или его мамочке. У них если есть отношения, то только строго имущественные. В его мозгах как-то все устроено так, что ты принадлежишь ему. А он, в свою очередь, своей мамаше. Вот такие дела… и никто не знает, что с этим делать.

Зажигается свет. В дверях стоит ПАРЕНЬ.

СЦЕНА 10

ПАРЕНЬ: – Ничего не надо делать. Давай объяснимся.

ОН хватается за пистолет и рацию

ПАРЕНЬ (устало): – Оставь, не дергайся, ты здесь вообще ни при чём. (Поворачивается к НЕЙ) За что ты меня так ненавидишь?

ОНА: – Я? Тебя? (пауза) А с чего мне тебя ненавидеть? Ты что, мировое зло? Я ведь тебя даже любить пыталась…

ПАРЕНЬ: – У нас все могло быть хорошо, и может быть хорошо.

ОНА: – Знаешь, в отличие от меня, ты вроде крепко в этом мире сидишь, устроен – но, если посмотреть на всю жизнь, то ты как будто и не в этом мире. Вернее, знаешь, что – ты действительно в другом мире, у вас там свой мир. Я в него не вписываюсь, это не мое понимаешь?

ПАРЕНЬ: – Слушай, ты же уже не девочка…

ОНА: – О, спасибо, что напомнил! А я-то думаю, почему на меня не налезают колготки, которые я носила во втором классе.

ПАРЕНЬ: – Не сбивай меня, я серьезно. Сколько еще ты будешь вот так?

ОНА: – Как? Когда мне хорошо?

ПАРЕНЬ: – Тебе? Хорошо? Посмотри на себя. (Пауза. Меняя тон) Я люблю тебя.

ОНА подходит к ПАРНЮ.

ОНА: – Дорогой мой, ты немного неправ… (разглядывая его лицо) Ты не прав, потому что ты любишь не меня. Ты любишь себя… молчи, молчи…Ты любишь собственную жизнь. Ты очень ценишь собственное достоинство и для тебя очень большой удар, что твоя вещь, часть твоей жизни – ну, ты почему-то так решил, что я часть твоей жизни – с тобой не согласилась и от тебя ушла. Это тебя так оскорбляет. Бедняжка. Ты всё уже решил, и всегда все было так, как ты решал, а я испортила картину мировой гармонии. С таким идеальным – и не хочу быть вместе. Какая я сука… (пауза) хотя и правда, сука. Не могу же я быть кобелём, по определению.

ПАРЕНЬ: – Ты о каких кобелях? Я тебе не изменял.

ОНА: – О чем ты? Ах да … Разные системы мышления. Разные миры. Знаешь, лучше изменял бы.

ПАРЕНЬ: – Ненормальная.

ОН: – Выражайся аккуратней, а?

ОНА: – Да, нет, зачем? Все правильно. Для них я ненормальная, а для меня они… (поворачивается к парню) Знаешь я ведь правда не твоя… как так можно жить.

ПАРЕНЬ: – Иди к черту! (уходя, останавливается; поворачивается) Кстати, свет выключил я.

ОН: – Где ты умудрился?

ПАРЕНЬ: – Не твое дело… Ты же профессиональный сторож. Вот и догадайся.

ОНА: – Зачем?

ПАРЕНЬ: – Не хотел видеть, как ты с этим стариком… Ладно, хоть сгорите оба. Мне плевать на тебя, поняла?

ОНА: – Слава Богу, наконец-то!