Пепельный рассвет

Приведя себя в порядок, Лия немного покрутилась по комнате, но, так и не решившись меня разбудить, вскоре исчезла. На удивление бесшумно, надо заметить. Дождавшись, пока девушка выйдет за дверь, я с наслаждением потянулся и, с трудом избавившись от ленивого желания поваляться в постели, поднялся. Зарядка и контрастный душ выбили из головы остатки лени и сонной одури, и уже через полчаса я сидел за своим столом в обеденном зале корчмы, в ожидании позднего завтрака, тихо мурлыкая под нос прилипчивый мотивчик, услышанный вчера на рынке. И ждать мне пришлось недолго. Жаренная на сале глазунья из пяти яиц, пара огромных ломтей еще теплого, чуть кисловатого на вкус хлеба и небольшой кувшин молока успешно избавили от голода, проснувшегося едва ли не раньше меня. Расплатившись за завтрак, я поднялся из-за стола и, послав воздушный поцелуй выглянувшей из подсобки Лие, направился к выходу. Время за полдень, и Дим, наверняка, уже ждет моего визита.

Холодный ветер хлестанул по лицу, едва я вышел за порог. Близость гор определенно дает о себе знать в этом городке. Не сказать, что ощущение было приятным, но пока для меня оно было всего лишь еще одним подтверждением того, что я жив, а потому не вызвало ничего, кроме улыбки. Впрочем, уже через несколько минут неспешной прогулки по улочкам Горного, я все же вынужден был признать, что пробирающий до костей холод и жаркие объятия женщины дают ощущения совершенно разного порядка и полярности, и, поежившись, все же извлек из заплечника короткую куртку, сшитую мной из шкурок гумпов. Надев ее прямо поверх колета, я сразу почувствовал, что согреваюсь, и, с облегчением вздохнув, продолжил свой путь по извилистым улицам Горного. Вот же люди… ну, казалось бы, строите вы НОВЫЙ город, имеете возможность заранее определить его планировку, расчертить кварталы и улицы… Так зачем же плодить вот такие вот вихляющие из стороны в сторону проулки? Что, трудно заранее определить участки под застройку и проследить за тем, как жители возводят на них свои дома? И ладно бы эти загогулины образовывались из-за временных построек, так ведь некоторые ушлые горожане умудрились поставить постоянные дома точно на том же месте, где недавно стояли их же снесенные халупы-времянки. И хоть бы кто из городских чинуш почесался! Не понимаю.

Так, чертыхаясь, я пробирался через незнакомый мне район города, лежавший, если верить моему внутреннему компасу, аккурат между заведением Биггена и домом Дима. И закономерно нарвался. Ну да, с первого взгляда было понятно, что это место отнюдь не является культурным центром Горного, но чего я точно не ожидал, так это оказаться в местном аналоге столичных Больших Трущоб, какими их запомнил мой бывший носитель. Да и откуда бы взяться такой клоаке в фактически новорожденном городке? А вот поди ж ты!

Ну и конечно, где трущобы, там и их обитатели. И нет, я говорю вовсе не о бедняках, которым, в общем-то, в Горном пока просто неоткуда взяться, а об иных любителях запутанных и темных закоулков.

От летящего в затылок болта с глиняным шаром вместо жала я увернулся на одних рефлексах. Уж очень звук спущенной тетивы напомнил один из элементов тренировки, которые когда-то устраивал старый Вурм своему внуку. А вот от влетевшего в бок ножа, я защититься уже не успел. Но с этой задачей неплохо справилась куртка. Мех гумпов тем и ценен, что пробить его можно лишь арбалетным болтом или тяжелым рубящим ударом. Нож же отлетел от спружинившего меха и зазвенел по мостовой. Перекат.

Рванувшиеся в мою сторону противники словно сами влетели под удары фальшиона. Жалеть нападавших я не стал. Первый удар пришелся в горло метателя ножей, и тот рухнул наземь в двух шагах от меня. Второй, смазливый белобрысый паренек, сжимающий в руке какое-то странное короткое копье, оказался чуть шустрее, но не умнее. Он шарахнулся в ту же сторону, куда после удара понесло инерцией мой клинок, и, не сумев толком воспользоваться своим оружием, буквально напоролся на длинный рассекающий удар, вспоровший ему бок. Отпустить рукоять, чуть довернуть тело – и перехваченный другой рукой тяжелый фальшион, мгновенно меняя направление движения, вонзается под лопатку уже падающего противника. Копье выпало из его руки и покатилось по дороге, жалобно звеня несуразно длинным наконечником о камни. Два-ноль, но бой еще не окончен. Где-то рядом затаился еще один боец. Я его не вижу, не слышу, но чую. Это словно слабый, тонкий, но вполне ощутимый аромат, в котором смешались угасающий азарт, нервный тремор и капелька страха.

Замерев на месте, кручу головой, стараясь разглядеть среди «лесов» строящихся домов и остатков разломанных лачуг, хотя бы намек на присутствие того самого третьего… арбалетчика – ловца живой дичи. Ветер взметывает пыль с мостовой и доносит до меня тихий скрип плохо смазанного натяжного механизма. Удачно.

Резкий шаг в сторону, под навес небольшого деревянного балкона, нависающего над улицей, и еще один назад. Вовремя! На этот раз противник не стремится взять меня живьем, о чем прямо свидетельствует болт, вонзившийся в деревянную балку по самое основание бронебойного игольчатого жала. Оказавшись в начале извилистого переулка, под прикрытием угла дома, я оглядываюсь по сторонам и, не заметив вокруг лишних глаз, ныряю в тень. Ее здесь вполне достаточно, чтобы укрыть меня от взгляда охотника.

Поторопился мерзавец. Выдал себя поспешным выстрелом. Цепляясь за удобные балки фахверка, я взлетел вверх по стене дома и, оказавшись на крыше, огромными прыжками помчался вперед. Перепрыгнуть через узкую улицу для меня нынешнего не проблема, хотя в прошлой жизни я бы так точно не смог. Еще один прыжок, скользнуть вниз по крутому скату крыши двухэтажного домика… и вот я уже стою перед ошалевшим от такого сюрприза противником. Фальшион тяжело обрушивается на арбалет, и искусно выделанная, явно недешевая машинка разлетается на куски. Охотник тянется за ножом. Медленно, слишком медленно! Удар «корзиной» эфеса отправляет неудачника в забытье. Надеюсь, я не перестарался… Хм, дышит. Хорошо.

Почему я не отправил его вслед за подельниками? Потому что если подумать, происшедшее здесь мало походило на попытку ограбления. Нет, поначалу-то действия нападавших вполне соответствовали работе хорошо подготовленных бандитов. Оглушающий болт из арбалета вырубает жертву, после чего ее быстро потрошат на предмет ценностей и оставляют в ближайшей куче строительного мусора… просто, быстро, и без «мокрухи». Но вот следующие их поступки напрочь выпадают из этой канвы. Вместо того чтобы повторить попытку оглушения или просто оставить в покое жертву, оказавшуюся слишком хорошо подготовленной, они ринулись в прямую атаку, причем явно норовили отправить меня на тот свет. Об этом говорит и бросок ножа, и атака копьем, и следующий выстрел арбалетчика. Глупость же! Причем несуразная, а я не люблю несуразностей. Они у меня вызывают подспудное недоверие и будят мирно спящую паранойю, которая требует немедленно разобраться в происходящем, чтоб не огрести проблем в будущем. А я могу разобраться в данном случае? Самый очевидный вариант – допрос уцелевшего нападавшего.

А вот теперь вопрос. Один из, если быть точным. Как с ним поступить сейчас? Тащить через полгорода к Диму в контору? Не вариант. Здесь, в этом гадючнике, может быть, никто и не обратит внимания на мою ношу, но стоит сунуться в нормальные кварталы, как первый же патруль меня и примет. Значит, нужно допросить его не сходя с места, благо на этой недостроенно-заброшенной улице лишних ушей и глаз в помине нет. Хорошее место для нападения выбрали охотнички.

Найти среди полуразрушенных и недостроенных зданий укромный уголок, стащить туда трупы и беспамятное тело выжившего арбалетчика, труда не составило. А вот с допросом… с основательным допросом пришлось чуть-чуть повременить, ограничившись лишь короткой беседой-знакомством с кое-как приведенным в сознание горе-стрелком. Большего в его состоянии я просто не смог добиться. Отключается, мерзавец, в самый неподходящий момент. Переборщил я с ударом. Пришлось переигрывыть план, тщательно связывать неудачливого охотника и, обобрав его самого и тела подельников, мчаться к дому Дима с надеждой, что у того найдется телега, в которую можно будет погрузить арбалетчика и так доставить его в один из разрекламированных Гилдом подвалов для обстоятельной беседы, когда незадачливый охотник все же очухается.

И ведь почти получилось. По крайней мере, телегу и возчика, которым вызвался быть все тот же вездесущий Гилд, бывший носитель выделил мне без всяких вопросов. Но когда мы добрались до места, где я оставил тела бандитов и оглушенного языка… там нас ждал грандиозный облом. Вместо двух трупов мы теперь имели целых три. Я поначалу даже подумал, что кто-то добил языка, но никаких ран на его теле, кроме солидного кровоподтека, оставленного эфесом моего фальшиона, ни я, ни Гилд не обнаружили.

– Скопытился, – констатировал Димов мажордом, после чего окинул взглядом тела и, сноровисто срезав мои путы с трупа, забросил кожаные обрезки куда-то в кучу мусора. – Все, здесь нам делать нечего, сударь. Возвращаемся?

– Может, стоит вызвать стражу? – нехотя спросил я, на что Гилд только рукой махнул.

– Смысл? Хотите неделю в камере провести, пока вас мессир в суде на поруки не возьмет? Не стоит, право слово, сударь. Не стоит.

– А тела? – мотнул я головой, указывая на трупы.

– А что тела? – пожал плечами мажордом. – Их не сегодня, так завтра отыщут местные, обчистят до нитки, да в ров скинут. И страже забот никаких, и крысы голодными не останутся. Так что, поехали, сударь?

– Да, наверное, – вздохнул я и, бросив последний взгляд на своих бывших противников, полез в телегу. Рядом почти тут же оказался Гилд и, схватив вожжи, несильно хлестнул ими по крупу тяжеловоза. Огромные копыта ударили по камням мостовой и телега, дернувшись, со скрипом покатила вниз по улице.

– Вы, сударь, не печальтесь, – прогудел мажордом Дима, спустя несколько минут. – Вряд ли эти разбойнички рассказали бы что-то толковое. Да и не из профессиональных разбойников они, так, пустые людишки. По глупости да лени, от безденежья в грабители пошли.

– С чего ты взял, Гилд? – отвлекся я от размышлений.

– Так сами ж их видели! – пожал литыми плечами тот. – И одежка потрепанная, рванье почти, и снаряжение ну никак не городских трясунов[1]. Те все больше дубинки предпочитают, ну кинжалы на крайний случай, если смертоубийство замышляют. А тут… посох-копье? В городе? Глупость несусветная. Да и арбалет – инструмент совсем не для той работы. Ходоки это бывшие, сударь, к гадалке не ходите. Точно говорю. Небось за легкими деньгами в приграничье подались, да силенок не рассчитали. Вот от безденежья на «тряску» и вышли.

– А может, наймиты? – протянул я. – Или свитские чьи-то?

– Да ну! Тоже скажете, сударь, – отмахнулся Гилд. – Наемники-то все по бандам. И опять же снаряжение у них свое, приметное. А от контракта до контракта «псы войны» только пьют да гуляют и в гниль не лезут, иначе следующего контракта не видать, как своих ушей. Ни один капитан такого ушлого молодца в свою банду не примет.

– Почему? – не понял я.

– Если капитан намников в свой отряд принимает трясунов или подорожных[2], его же банду к ним и приравняют. Тут уж не то что контракт военный не заключить, с пеньковым воротником[3] знакомство свести недолго. Имперским дознавателям только дай возможность наемничьим бандам на хвост наступить, – с готовностью отозвался бывший «мул». – Свитские же… неужто не видали, сударь, как дворяне своих людей содержат? Пусть недорого, но опрятно. Иначе урон чести и достоинству сюзерена будет, натурально.

– М-да, спасибо за объяснения, Гилд.

– Не убедил я вас, сударь? – прозорливо вздохнул тот.

– Скажем так, если бы не их действия и не кое-какие слова арбалетчика, я бы с тобой согласился, – ответил я.

– О как. Когда ж вы его расспросить-то успели? – удивленно крякнул Гилд.

– Не то чтобы расспросить, но пару вопросов, перед тем как в контору вашу бежать, задать успел, – кивнул я. – Наняли их, Гилд. Причем с приказом: либо притащить меня живым, либо глушить намертво. А вот кто приказал, я узнать не смог. Не успел. О причинах же такого внимания к моей персоне нам и вовсе остается только догадываться.

– Шустрый вы, сударь, прямо как мессир. Это ж умудриться надо, за два дня пребывания в городе в такие проблемы вляпться, – покачал головой мажордом. – Или… это еще с Ленбурга хвостик тянется?

– В том-то и дело, что нет за мной таких хвостов. И в принципе быть не может. Да и в Горном я никому зла не делал. Пока, по крайней мере.

– Дела-а. – Гилд почесал пятерней затылок и, тряхнув головой, заключил: – Не, не по моему разумению вопрос. Надо с бароном советоваться.

– Посоветуемся, куда деваться-то? – усмехнулся я. – Тем более что есть у меня подозрения: без участия Дима в этом деле не обошлось.

– Вы это о чем? – тут же насупился гигант.

– Не напрягайся, Гилд, – отмахнулся я. – Никто твоего любимого барона ни в чем не обвиняет. И уж поверь, я последний, кто заподозрил бы его в таком действии, как найм убийц.

– Тогда о чем вы говорите? – хмуро осведомился мажордом.

– Гилд, – вздохнул я, – два дня назад я прибыл в Горный. Как ходок. И действовал в городе, как ходок. Продал добычу, сходил в баню, наведался в церковь… Все как принято. Единственное, что выбивается из ряда вон, это наша вчерашняя пьянка с Димом. Вывод?

– Ну, не знаю, – протянул тот и, придержав коня, неожиданно оглушительно свистнул. – Эй, на воротах, отворяй, тетеря сонная!

Приехали. Скрипнули открывающиеся створки, и телега медленно втянулась в маленький внутренний дворик городского владения барона Гумпа. Спрыгнув наземь, Гилд потянулся.

– Идемте, сударь, отведу вас к мессиру Диму, – пробурчал он, явно довольный прекращением нашей беседы. Не понравился мой намек бывшему «мулу». Ой не понравился. Ну да и черт с ним. Надеюсь, Дим внимательнее отнесется к моим предположениям.

– Погоди, Гилд. Трофеи мои забрать надо. Куда их слуги утащили? – спросил я.

– А… не волнуйтесь, провожу вас к мессиру и принесу… трофеи, – ухмыльнулся тот и, махнув рукой, потопал к широким двойным дверям. Ну да, ну да, парадный вход в «господскую» часть дома.

В отличие от «конторской» части в баронских апартаментах было куда приятнее находиться. Вместо грубого необработанного камня стены покрыты белой штукатуркой, мебель, пусть и не вычурная, но добротная, аккуратная и вся без исключения сверкает темным лаком. Полы выложены полированной плиткой, на стенах то и дело встречаются простенькие гобелены, расшитые растительными узорами. Вообще, дом Дима произвел на меня впечатление этакого неброского, но очень комфортного минимализма… в средневековом антураже. Никакого нагромождения деталей, никакой вычурности, все просто, но вполне удобно. Хотя в залах и комнатах явно наблюдается некоторый дефицит мягкой мебели. Да о чем тут говорить, если даже кресла, стоящие у камина в небольшой гостиной, не могут похвастаться тканой обивкой, вместо которой на деревянных сиденьях лежат небольшие бархатные подушки, точно такие же, как и на лавках, расставленных вокруг длинного стола, занимающего добрую половину комнаты. Ну и узкие стрельчатые окна, выходящие во внутренний двор дома, дополняют эту картину средневекового аскетизма.

– Мессир, к вам сударь… – отворивший передо мной дверь в кабинет мажордом на миг замялся, явно вспомнив, что до сих пор не знает моего имени.

– Понял я, понял, Гилд, – коротко рассмеялся Дим, поднимаясь из-за стола.

– На будущее, можешь звать меня Мидом, Мидом Реданергом – тихо произнес я.

Гигант резко кивнул.

– Сударь Мид Реданерг, к Вашей милости, – произнес он, делая шаг в сторону. А стоило мне пересечь порог кабинета, как Гилд тут же захлопнул тяжелую дверь.

– Значит, Мид? – пожав руку, протянул мой бывший носитель.

– А почему нет? – отозвался я. – Имя ничуть не хуже прочих. В конце концов, не Пиром же мне зваться, верно? Мои воспоминания о бароненке не настолько хороши, чтоб принимать его имя. Опять же проблемы с его родственниками…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Городские трясуны, ночные трясуны и т. д. – сленговое название грабителей. «Тряска» соответственно грабеж. – Здесь и далее примеч. авт.

2

Подорожные – опять же сленговое название разбойников, промышляющих на дорогах.

3

Пеньковый воротник – виселица.