Пепельный рассвет

– Замечательно, так и поступим. – Бросив заплечник в шкаф, я вышел из комнаты и, дождавшись, пока вышедший следом хозяин таверны отдаст ключ, запер дверь. – А сейчас можно и поесть.

– Да, думаю, Лия уже накрыла стол в зале. Идемте, – откликнулся Бигген и, взвалив на спину мешок с останками бредней, невольно крякнул. Правда, тут же выпрямился и зашагал к лестнице, всем своим видом показывая, что такая ноша для него тьфу и растереть. А ведь в мешке-то килограммов тридцать точно есть.

Домашняя птица, нежное овощное рагу, мягчайший ароматный хлеб и острый сыр… это просто пир Лукулла какой-то! Я ел, урча от удовольствия… и осознания того факта, что время гумповой диеты прошло окончательно и бесповоротно.

Расправившись с обедом и расплатившись за него пятнадцатью медяками, я кое-как выбрался из-за стола и направился к выходу. Сейчас, конечно, не мешало бы принять душ, смыть с себя доставучую серую пыль, но… мне банально не во что переодеться! Надевать же после душа грязные шмотки совсем не хочется. А значит, нужно сначала прогуляться в торговые ряды или отыскать лавку, торгующую готовым платьем, заодно можно и по зельеварам-алхимикам пройтись, прицениться к местным поделкам белых цехов и узнать, что я смогу выручить за свою добычу. А помывку отложу на вечер. Парилка уж всяко будет лучше, чем скромный душ.

Довольный, сытый и потому благодушный, я покинул таверну Биггена. Оказавшись на улице, покрутил головой и недолго думая, отправился в центр городка. Там точно должны быть нужные мне лавки.

Долго их искать и не пришлось. Через четверть часа неспешной прогулки по городу я увидел вывеску с характерным изображением… штанов. Если память Дима мне не изменяет, то именно так в империи Нойгарда принято обозначать лавки, торгующие готовой одеждой. А вот мастерские портных не обходятся без изображения ножниц и иголок, воткнутых в клубок ниток.

Подобрать нормальную, по моему мнению, одежду оказалось совсем не так просто, как я думал. Ну да, пока я пребывал «в гостях» у Дима, мне и дела не было до того, как он наряжается, а оказавшись в теле Граммона, вынужден был довольствоваться той одеждой, что оказалась в моем распоряжении. Но это не значит, что мне нравятся все эти рукава с пуфами-«фонариками» и штаны, больше похожие на колготы… Нет, я понимаю, что последние, особенно в сочетании с теми же шортами-пуфами, весьма удобны для наездника. Ботфорты налезают на «колготы» без каких-либо проблем, а «дутые» шорты ввиду их мягкости не позволят отбить задницу о деревянное седло. Но я-то не всадник! Предпочитаю передвигаться на своих двоих, и те же ботфорты с их голенищами до бедра, защищающими ноги от лошадиного пота, мне совершенно ни к чему. Но вот доказать это торговцу оказалось проблемой.

Нет, в конце концов я справился с этой задачей и не только обзавелся оказавшимися весьма дорогими льняными рубахами и бельем, на удивление, вполне привычного мне вида, но и сумел отыскать в сундуках торговца несколько пар штанов, больше всего похожих на классические галифе. Не джинсы, конечно, но хоть что-то. Да и с выбранными мною здесь же короткими сапогами они замечательно сочетаются. Проще всего было подобрать неброский кожаный колет и плащ. Как бы то ни было, к окончанию торга я изрядно охрип, неслабо облегчил доставшийся в наследство от Граммона кошелек, да и от прежнего благодушного настроения не осталось и следа. Одно хорошо – проблем с городской одеждой у меня больше нет.

Следующим пунктом в моем плане стоял осмотр лавок местных зельеделов и алхимиков. Но перед продолжением похода я договорился все с тем же торговцем и тот, упаковав купленные мною вещи в один объемистый сверток, всучил его крутившемуся в лавке мальчишке с тем, чтобы тот доставил покупки в мой номер у Биггена.

Как и в Майне, в Горном оказалось не так много алхимиков. Традиции ходоков-«сенокосов» дают о себе знать. Тем не менее мне все же удалось отыскать нескольких мастеров, заинтересовавшихся добытыми и с трудом сохраненными мною ингредиентами. И названные алхимиками цены, пусть и примерные, подняли мое упавшее было настроение. Если все пройдет как надо и у них не будет претензий к качеству товара, то я не просто верну потраченное из кошелька Граммона, но и заработаю две-три сотни золотых сверх того. А ведь есть еще и зельевары…

Но с ними вышло чуть хуже. Впрочем, это как раз неудивительно. Все-таки основная часть ходоков переселяется в Горный из того же Майна, а этот город, как мне известно, славен именно ходоками-«сенокосами», а не «охотниками». В общем, конкуренция на этом поле весьма велика. И боюсь, если бы я пытался продать здешним зельеварам охапки травы, а не прошедшие предварительную обработку ингредиенты, то выручка была бы совсем невелика. Ну, по сравнению с теми доходами, к которым я привык за время сосуществования с Димом в одной черепушке.

Так оно и вышло. Прогуливаясь по городу и заглядывая в лавки белых цехов, я пришел к выводу, что, несмотря на относительно малое… пока малое количество зельеваров и алхимиков в Горном, рынок искаженных трав заполнен здесь чуть более чем полностью, и рассчитывать на солидную прибыль от «сена» можно, лишь имея постоянный заказ на сбор определенных трав. А вот животную добычу и сдать-то толком некуда. Трое ныне живущих в Горном алхимиков просто не в силах переработать большой объем частей тел искаженных тварей. Есть здесь, правда, и пара дрессировщиков, вроде приснопамятного дядюшки Вола из Ленбурга, но… если я правильно оценил их хозяйства, эти господа приехали сюда не за новыми зверюшками, а для торговли уже имеющимися у них выводками полукровок и очищенных, одомашненных чистокровок. И судя по количеству гостей города, снующих по улицам, дрессировщики знают толк в своем деле. Покупателей на подобную живность здесь немало. У меня, вообще, сложилось мнение, что местных жителей в Горном меньше, чем гостей. Мелкий приграничный городок бурлит, как Нойгард в праздники. По временным, отсыпанным щебнем тротуарам вышагивают спесивые дворяне, мимо них с гиканьем проносятся на скакунах вездесущие томарцы, бренчат латами стражники и легионеры, и за всем этим вооруженным народом почти невозможно высмотреть обычных горожан. Впрочем, таковые здесь все же есть… и их тоже нельзя назвать безоружными. Как минимум длинный нож на поясе имелся у каждой встреченной мною женщины или девицы. Про мужчин и говорить нечего. Кинжалы, короткие «гражданские» фальшионы, даже тяжелые пехотные мечи в перевязях здесь – норма, а не исключение. Думаю, Ленбург когда-то начинался точно так же.

Вспомнив о Ленбурге, я почти неслышно чертыхнулся и, хлопнув себя ладонью по лбу, устремился… на рынок. Понятное дело, что за прошедший год Горный просто не мог принять большое количество мастеров той же алхимии или дрессуры, но это не значит, что в нем действительно некуда сдать добычу! В тех же центральных провинциях подобный товар всегда в дефиците, а значит, купцы не могли упустить возможность пополнить свои кубышки за счет новых поставщиков из Приграничья. Это в том же пресловутом Ленбурге им ловить нечего ввиду жесткой торговой политики города, запрещающей вывоз добычи из Проклятых земель, продавленной как раз белыми цехами, предпочитающими осваивать все добытое ходоками самостоятельно, а не плодить конкурентов. Но здесь-то такого нет и быть не может именно ввиду отсутствия какого-либо влияния у местных зельеделов и алхимиков. Мало их пока, слишком мало.

Рыночная площадь Горного оказалась едва ли меньше плаца перед ратушей. Несколько гектаров цветастых полотнищ навесов и палаток, утопающие в гомоне толпы. Да, может быть, этот город еще не скоро сможет похвастаться большим количеством жителей, но уже сейчас здесь торговцев больше, чем в столице какого-нибудь герцогства. Правда, не сказал бы, что выбор товаров слишком уж велик. Нет, сейчас в Горный везут все необходимое, от съестного и посуды до домашней живности и мебели, и от гвоздей и инструмента до деловой древесины и оконного стекла. У бронников и оружейников тоже есть, к чему прицениться. Все добротно, основательно, но без изысков. Предметы роскоши в торговых рядах отсутствуют как класс. И это, в принципе, тоже понятно. На данном этапе город просто не нуждается в шелковых коврах, мебели из драгоценных пород дерева или золоченом парадном оружии. Еще несколько лет как минимум вместо изящной гравировки и украшенных золотом-серебром шпаг здесь будут отдавать предпочтение качественной стали тяжелых палашей и фальшионов, а вместо узорчатых кирас в цене будут доспехи из кожи темных тварей.

За размышлениями я и не заметил, как добрался до искомой части рынка. Здесь было куда тише, чем в соседних рядах, торговцы не орали в уши, требуя взглянуть на их товар, да и покупатели не толкались, пробираясь к тому или иному навесу, отдавливая ноги прохожим, мешающим им утолить свое любопытство. Деловитое спокойствие и тишина, царящие в этом ряду, поначалу даже оглушали. На миг застыв на месте, я огляделся по сторонам и, заметив знакомые эмблемы белых цехов, устремился к павильонам. Да, в отличие от остальной части рынка, в этом ряду не было разноцветных полотняных навесов и палаток. Вместо них купцы построили для своей торговли пусть и временные деревянные, но полноценные лавки. И, как оказалось, каждая из них делилась на две неравные части. В одной приказчики шустро орудовали флаконами с зельями или алхимическими товарами, а в другой их коллеги занимались приемкой добычи у местных ходоков. То, что нужно!

Пробежаться по нескольким лавкам, прицениться к товарам, заодно узнать, сколько денег я могу выручить за свою добычу, это было делом какого-то часа. И я не был разочарован. У купцов нашлись эликсиры, которых я не смог найти у местных алхимиков, да и за некоторые растительные ингредиенты они предлагали денег больше, чем городские зельеделы. Конечно, не все так великолепно… стоимость кое-каких товаров у купцов зашкаливала, но зато они готовы были принять любое количество добычи, в отличие от местных цеховиков, и при этом не слишком жмотились на оплату. А что еще нужно? Да в общем-то ничего.

Об одном жалею. Я обошел весь рынок, но нигде не нашел того, что составляет главную ценность любого ходока и егеря Ленбурга. Материалы бестиария. В остальном же рекогносцировка и знакомство с городом Горным прошли более чем удачно. Так что в таверну Биггена я возвращался едва ли не в лучшем настроении, чем был, когда выползал из-за стола после первого в этой жизни полноценного обеда.

Глава 5

Баня была хороша. После ее жара я только что не скрипел, словно накрахмаленная скатерть. Если бы еще не крутившаяся рядом служанка Биггена. Черт! Да, глядя на ужимки этой полуобнаженной девицы, которой, по собственной дурости, разрешил мне «помочь с омовением», я себя чувствовал настоящим аскетом-подвижником… начинающим. А девчонка, явно узрев мое состояние, распоясывалась все больше и больше. Просторная рубаха, в которой она пришла в парную, чтобы «потереть спинку господину», уже через несколько минут намокла и облепила стройное тело девицы, не оставив никакого простора для воображения. Что есть на ней клок этой ткани, что его нет – разницы никакой. А мне что прикажете делать? Шайкой прикрываться и морду воротить от открывающихся видов?! Так ведь Лийка на месте не стояла. То белоснежным бедром толкнет, то прижмется мягкой грудью к спине, то скользнет пальцами в опасной близости от…

Дура! Если бы она только понимала, что творит и на что нарывается. Может, для нее это и было просто заигрывание, «банный флирт», так сказать, но у меня-то вся здешняя жизнь – одно сплошное воздержание! А если бы я слетел с нарезки и разложил ее прямо на полке? Это после Пустоши-то! Да, ни один ходок себе такой дурости не позволит, если не хочет под строгую епитимью угодить.

Как бы то ни было, в конце концов я сбежал от этого искуса в свой номер и, забравшись под одеяло, клятвенно пообещал с утра пораньше добраться до местного храма. Вот отстою службу, послушаю литургию… вернусь в таверну и отомщу Лийке за издевательство. Несколько раз. А потом забуду и снова отомщу. Она у меня неделю гостей Биггена утиной походкой смешить будет!

Ночь прошла кошмарно. Возбуждение было почти болезненным и ни в какую не желало уходить. Мне даже чтение материалов из библиотеки «Пятикрестника» не помогало успокоиться. Но в конце концов усталость все же взяла свое, и я вырубился, когда за окном уже начал разливаться неверный серый свет – предвестник скорого рассвета.

Понятно, что после такой ночи пробуждение было ей под стать. Настроение было хмурым, не радовал ни яркий солнечный день, ни вычищенная одежда, ни даже аппетитные запахи с кухни, догнавшие меня у стойки Биггена. Да и призывная улыбка Лии, поставившей передо мной плотный завтрак и не забывшей при этом продемонстрировать мне свое обширное декольте и его соблазнительное содержимое, ну никак не способствовала улучшению моего состояния. Чувствовал я себя недовольным и разбитым. Даже мелькнула мысль забить на все запланированные дела и, вернувшись в номер, завалиться спать, но я ее прогнал. Во-первых, не имею привычки нарушать заключенные договоренности и не имею желания такой привычкой обзавестись, а во-вторых… если не сегодня, то завтра или послезавтра, мне все равно придется наведаться в храм. Иначе в скором времени Церковь придет за мной сама, чтобы полюбопытствовать: отчего это один из верных сынов ее не спешит очиститься после похода в Пустоши? А мне такой интерес совсем ни к чему. Так что лучше я к ним, чем они ко мне.

Правда, на утреннюю службу я уже опоздал, так что придется перенести визит в храм на послеобденное время. Зато менять время встречи с торговцами, зельеделами и алхимиками никакой нужды нет. Заплечник с обработанной вчера добычей, ингредиентами и разлитыми по флаконам зельями у меня с собой, так что заканчиваю завтрак и выдвигаюсь.

Кивнув на выходе сонному Биггену, я окинул взглядом пустой по раннему времени зал таверны и шагнул за порог, моментально окунувшись в шум и гвалт городских улиц, усиленный грохотом и скрежетом непрекращающегося строительства.

Пробег по найденным вчера «контрагентам» оказался весьма и весьма продуктивным. Местные зельеделы и алхимики довольно высоко оценили мою добычу, хотя и не смогли приобрести все, что я принес. Части тел бредней взяли вообще без вопросов, а вот за цветочки, собранные по пути к Горному, пришлось немного поторговаться. Отсутствие изолирующих мешков все же сказалось на качестве «сена». Но и так я был вполне доволен результатами сделки, что весело зазвенели в моем кошеле. С таким подросшим банком можно уже и на рынок наведаться.

А вот там-то пришлось торговаться долго, упорно и в голос. И если бы дело было только в том, чтобы сдать приказчикам добычу и уже готовые ингредиенты, я бы, наверное, не стал заморачиваться с торгом. Но ведь я пришел еще и за покупками. А цены на некоторые жизненно необходимые в любом выходе вещи приезжие купцы ломили совершенно несусветные. Впору самому вспоминать основы алхимии, преподававшиеся Диму его дедом, и ладить собственное производство. Но на это нужны деньги, а их у меня не так, чтобы много. Вот и пришлось вертеться, торгуясь за каждый флакон самодельного зелья и каждую порцию порошков.

В результате из лавки я вывалился вымотанным и запаренным, но потолстевший кошель и изрядно потяжелевший пояс, внутренние карманы которого оказались забиты монетами, подняли мне настроение. Осталось пристроить последнюю добычу, брать которую у меня отказались не только местные алхимики, но и приезжие торговцы. Монополия-с. Оказывается, шкурки гумпов у ходоков здесь принимает только одна контора. Она же и продает их купцам для поставки в центральные провинции, и жестко пресекает любые попытки обойти ее на повороте. Кто-то очень неплохо устроился…

Хм, если верить добытой у моих недавних «гостей» карте, то на ближайшие три-четыре дневных перехода единственное место, где можно бить этих бесхвостых выдр, – та самая речка, у которой и расположена бывшая база «Пятикрестника». Вот мне и интересно, а барон Гумп, который егерь Дим Гренадер, в курсе, что какие-то ушлые ребятки монополизировали торговлю шкурками выдр, браконьерски добытых на его территории?

С этими мыслями я и направился на поиски конторы, адрес которой мне любезно подкинул приказчик одной из лавок. Поиск оказался недолгим. Нужное мне здание нашлось у Привратной площади и… узнать его, благодаря полученному описанию, было несложно. Это единственный дом в окрестностях, над воротами которого развевается черный стяг со стоящей на задних лапах золотой выдрой под баронской короной. Оригинальный герб, надо сказать, и как нельзя лучше соответствующий виду деятельности расположившейся здесь конторы.

Кроме того, как и говорил приказчик, искомое здание было легко отличить от окружающих построек по его монументальности. Это был добротный каменный особняк, скорее, даже миниатюрный замок с тремя круглыми башнями, расположенными по углам, одна из которых могла похвастаться высоким и широким порталом, выходящим на Привратную площадь. Сам дом не отличался большой высотой, но три этажа в нем было, это не считая самих башенок, что возвышались над зубчатыми внешними стенами. Причем на уровне первого этажа в стенах нет ни одного окна, а выше количество этажей можно сосчитать только по рядам бойниц. В общем, выглядело это убежище параноика как этакая маленькая треугольная крепость с зубцами по верхнему краю для защиты стрелков. И, судя по отсутствию навесов над зубцами, основным противником владельцы дома считают вовсе не людей с их арбалетами, луками и прочим метательным оружием, способным бить навесом, а искаженных тварей.

Но долго любоваться архитектурой мне не пришлось. Откуда-то из центра города сначала донесся бой часов, а следом зазвонил храмовый колокол. Два часа дня. А это значило, что до начала следующей службы остался всего один час. Не так уж много времени, если учесть, что за эти шестьдесят минут мне нужно успеть договориться о продаже шкурок гумпов, а после еще и успеть попасть в храм до начала литургии.

Тяжелые створки высоких, но довольно узких ворот, ведущих внутрь здания, были распахнуты настежь, словно приглашая войти любого желающего. Что я и проделал. Короткий каменный коридор за воротами привел меня в треугольный внутренний двор крепостицы. Маленький, но пара телег в нем развернется без проблем.

Пока я вертел головой, пытаясь определить, куда же идти дальше, рядом нарисовался рослый охранник в добротной кожаной броне, со щитом за спиной и с легионерским фальшионом на поясе. Прям образцовый кнехт рыцарского копья… разве что без шлема.

– Чем могу помочь, сударь? – прогудел боец, окидывая меня довольно подозрительным взглядом.

– Доброго дня, сударь, – откликнулся я. – Мне посоветовали это место как единственное в городе, где я могу сдать добытые шкуры гумпов.

– Верно. – Здоровяк насмешливо усмехнулся и кивнул в сторону небольшого спуска в полуподвал. – Дверь слева от вас. Проходите.

– Благодарю.

Под пристальным взглядом бойца, от которого у меня даже спина зачесалась, я двинулся в указанном направлении. Спустившись на десяток ступеней, потянул на себя крепко сбитую дверь и… оказался в типичной торговой лавке. Многочисленные стеллажи вдоль стен, стойка приказчика… и огромный, хорошо освещенный стол, как я понимаю, специально для демонстрации шкур.

Стоящий за стойкой спиной ко мне гигант развернулся, и я еле сдержал удивленный возглас. Вот кого не ожидал здесь увидеть, так это его!

– Доброго дня, сударь, – прогудел давний знакомец. – Что вас привело в нашу контору?

– Доброго… – протянул я, но, наконец справившись с удивлением, потянул с плеча свой рюкзак и, расстегнув его, вывалил на стол ворох выделанных шкур, – вот. На рынке мне сказали, что в этом городе только вы имеете дело с подобной добычей.

– Кхм… – Мужчина запустил огромную пятерню в растрепанную шевелюру и, еще больше ее взъерошив, удивленно присвистнул. – И сколько же их здесь?

– Пятьдесят шесть, – ответил я.

От звука моего голоса гигант вздрогнул и, наконец отведя взгляд от горы шкур на столе, вновь посмотрел в мою сторону.

– Это… много. Очень, – как-то странно протянул мой собеседник и, тяжело вздохнув, дернул висящий над столом шнурок. Где-то выше слабо, почти неслышно тренькнул колокольчик, а через секунду, лавке стало неожиданно тесно от ввалившихся в нее бойцов вроде того, что приветствовал меня во дворе этого дома.

Обнаружить, что на тебя направлено полдюжины заряженных арбалетов, – открытие не из приятных, особенно когда не понимаешь причины такого оригинального приветствия. Тем не менее я не собирался делать глупости и идти на прорыв. Ну, наставили, ну, угрожают. Так не убили же сразу? Значит, им что-то нужно. Осталось дождаться того светлого момента, когда кто-то объяснит, что здесь происходит.

И да, именно из-за личности «приказчика» я и не собирался устраивать здесь великое побоище. Хотя мог бы… наверное. Но если мои подозрения оправданны, то такой исход встречи принесет немало расстройства другому моему знакомому, а я бы этого не хотел.

– Будьте так любезны, сударь, сложите оружие, – спокойным, можно сказать, равнодушным тоном произнес мой собеседник. – Вот сюда, на стол, прямо поверх шкурок.

– Объяснитесь, уважаемый, – прищурившись, произнес я. – С чего вдруг я должен подчиняться вашим указаниям?

– В такой обстановке? – притворно удивился он, обводя взглядом держащих меня на прицеле бойцов. И ведь даже мускул на лице не дрогнул, когда я его своим обращением до крестьянина «понизил».

– Именно в такой обстановке, – кивнул я, сложив руки на груди.

– Хм… нагло, – протянул мой собеседник. – Грег!

Один из арбалетчиков пустил болт, и тот, просвистев у моего уха, вонзился в дубовую дверцу шкафа за моей спиной.

– Следующий попадет тебе в локоть, – почти ласково произнес «приказчик».

– Ну, хоть не в колено, – буркнул я, аккуратно расстегивая пряжку боевого пояса. – А то хана бы настала моей дороге приключений.

Мой собеседник странно фыркнул, но торопиться не стал. Дождался-таки, пока ремень с фальшионом окажется у меня в руке и лишь после этого сделал шаг вперед. Миг, и оружие уже лежит на шкурах гумпов.

– А вот теперь можно поговорить, – произнес он и выудил из-за отворота полурасстегнутого колета сложенный вчетверо лист желтоватой бумаги, развернув который, ткнул мне его под нос. – Итак, довожу до твоего сведения, браконьер, что охота на искаженных выдр во владениях моего сюзерена, барона Гумпа, его волей запрещена любым лицам, кроме охотников баронства, осуществляющих добычу означенных тварей лишь по заказу его милости и в количестве, не превышающем им установленного. Ввиду незнания тобой законов баронства и первой поимки «на горячем» волей барона Гумпа я взыскиваю с тебя штраф в размере пятидесяти шести шкур убитых тобой искаженных выдр. Но предупреждаю, в случае повторения преступления одним штрафом ты не отделаешься. Не дурак, сам должен понимать, чем чревато браконьерство в частных угодьях, а?

– Вот не знал, что империя уже неосвоенные земли своим баронам раздает, – усмехнулся я, радуясь верности своего первоначального предположения.

– Можешь попытаться оспорить это решение в магистрате, – ощерился Гилд. – Ты будешь не первым проигравшим.

– Зачем же в магистрате? – пожал я плечами. – Лучше я с твоим бароном потолкую. Все толку больше будет. Где Гренадер, Гилд?

– О! – Бывший слуга Дима ощутимо напрягся, а следом за ним угрожающе зашевелились и бойцы с арбалетами, в двух из которых я только-только узнал пару легионеров, охранявших дом, арендованный Димом для себя и семьи Гилда в Майне. – Как интересно… мессир здесь, но вам, сударь, придется обождать, пока он закончит свои дела. Если хотите, могу предоставить вам комфортабельную комнату в наших подземельях… на время ожидания, конечно.

– Спасибо, откажусь, – отмахнулся я, не обращая внимания на смешки бойцов. – Мне еще нужно наведаться в храм. Все-таки я только вчера вернулся из Пустошей. А вот вечером… пусть барон приходит в таверну Биггена. Я собираюсь пробыть там еще как минимум пару недель.

– Будет еще мессир бегать за каждым браконьером, – скривился Гилд, подавая знак воинам, и те опустили арбалеты.

– Тогда пусть пришлет посыльного и назначит время и место для встречи со старым ленбургским знакомым, – пожав плечами, проговорил я, забирая со стола свой боевой пояс. Развернувшись, шагнул к двери, ненароком толкнув плечом одного из бойцов и, уже открыв дверь, обернулся. – И да, Гилд, пригляди за шкурками МОИХ гумпов. Надеюсь, ты в своей честности не вздумаешь их подменять. Удачи, мажордом и… да, привет Дарине.

Вот тут я его пронял! Гилд нахмурился, сделал было шаг следом, но тут же остановился.

– Задержать его? – раздался голос одного из бойцов.

– Нет, – после секундной паузы ответил Гилд. – Пусть идет.

Это было последнее, что я услышал, поднимаясь по ступеням. Тяжелая дверь хлопнула за спиной, отрезая звуки. А спустя еще полминуты я уже вышел со двора городского дома моего бывшего носителя.