Полная версия
Созидатель. Вячеслав Заренков
Ведь пощады от Ленинграда не жди. Все работа, работа…
Галина
Но не только она. В конце осени 1968 года Виктор Соломатин, сосед по комнате, предупредил:
– Слава, к нам в субботу девчата придут. Сестра моя Валя с подругой. Они с мельничного комбината, живут тут поблизости.
Девчата пришли, Валя и Галя.
Соломатин был интересным мужчиной. В армии отслужил, здорово играл на гитаре и пел. Галина сидела и слушала его открыв рот. Витя ей сразу понравился. Они решили куда-нибудь сходить вместе, компанией.
– Например, на каток!
14 декабря 1968 года Галине Юнисовой исполнилось двадцать. Красивая цифра, возраст, сулящий счастливую будущность. И уже через день-другой они встретились на катке в парке. Брались за руки и катились, катились! Уставшие, заходили в буфет, Витя угощал лимонадом, покупал конфеты, и снова на лед. Вячеслав тоже пришел. Но Галя почти не обращала на него внимания. Хотя чувствовала, – что же это за орган такой, который включается на расстоянии? – как-то чувствовала, не приближаясь к Славику и почти не общаясь с ним, что вот точно, сейчас, этим вечером, на этом катке, он влюбился в нее.
– Точно влюбился! – подтвердила вечером Валя.
Время начало ускоряться. 15 декабря, 20 декабря, 25 – оно набирало темп, приближая Юнисову к Новому году. Что ни день свободный, то Галина с подругой Валей шла в гости к Виктору. К ним-то в гости никак! В женском общежитии коридорного типа на входе сидел грозный вахтер и каждого строго спрашивал: «К кому? А зачем?» Чужой не пройдет! На Троицком поле общага была квартирного типа. Виктор жил в комнате площадью пятнадцать квадратных метров. Не один, конечно, ребят было трое. А в соседней комнате, десятиметровой, жил Слава с соседом.
Слава заходил в гости выпить чайку и поглазеть на Галину.
Встречать новый, 1969 год, решили здесь же. Наготовили всевозможных закусок, сели за стол, дождались боя курантов, пригубили шампанское. Виктор активно ухаживал за Галиной: стул придвинуть, портвейна подлить, песню сыграть.
– Ну, какую желаете? – и проводил по струнам рукой.
– Хочу «Горы далекие»!
И звучала гитара, и пластинки крутили, и твист танцевали, и был у Заренкова характер, который не позволял пасовать перед трудностями. Галина ему очень нравилась, он не отступал. Слава умело подстроил так, что Галина осталась с ним наедине. И тогда он ее поцеловал.
Ах, если б умел!
Не распухли бы губы от его поцелуев!
Галина ринулась в ванную, чтобы остудить лицо холодной водой, а Слава за ней, и дверь на замочек. Виктор начал стучать кулаком по хрупкой двери. Замок отлетел, он вошел, грозный, злой.
– Значит, так?
Виктор знал себе цену. Он был уверен, что любая девушка за ним побежит, лишь помани. Не Галина, значит, другая. Подумаешь!
– Теперь между нами все кончилось, – строго сказал девушке Соломатин.
А со Славой все началось.
Бригадир
В начале марта 1969 года, накануне своего восемнадцатилетия, Вячеслава Заренкова выбрали (а не назначили!) бригадиром специальной бригады. Одиннадцать мужиков в коллективе. Все взрослые, отслужившие в армии, кто-то уже обзавелся семьей и детьми, плохими привычками, заматерел в кости и в плечах. И вот тебе на! Над ними новый начальник. Не великий, если рассматривать иерархию должностей в строительной отрасли, но все-таки – бригадир!
– Это дело надо отметить, – ядовито отреагировал Владимир, тридцатилетний рабочий, крепкий детина. Время приближалось к обеду. Выпить по стопке на перерыве это не грех. Меси да носи, тут трезвость особая не нужна. Мужики привычно скинулись по рублю.
– Бригадир, сгоняй за закуской. Колбаски, хлебушка и три «Столичной». Обмоем твой взлет, – Владимир ехидно хохотнул и протянул Вячеславу скомканные купюры. – Сегодня гульнем!
Парень вскипел. Это его задевало. Но сдержался, взял деньги, ушел.
На обратной дороге Вячеслав подобрал кусок арматуры, короткий, в полметра, металлический прут, засунул его себе сзади за пояс.
Вернувшись, как ни в чем не бывало, расстелил газетку, нарезал хлеба и колбасы. Чуть поодаль поставил три бутылки спиртного. Мужики, теперь уже члены ЕГО бригады, собрались к столу.
– Шаришь, салапет! – одобрительно крякнул Володя. – А ничего у нас бригадир, да, мужики? С таким работа пойдет!
И снова засмеялся недобро.
В этот миг Вячеслав неуловимым движением выхватил из-за спины арматурину и хрястнул ею по бутылям. Звон стекла, похожий на хруст хрустальных костей, и драгоценная жидкость растеклась по грязному полу бытовки.
– Ты что? Да ты совсем обалдел? – и дальше эпитеты и эвфемизмы, выражающие отношение рабочего класса к революционным маневрам младшего товарища и коллеги.
Владимир буром попер на Заренкова, готовя широкий замах, но тот коротким движением все того же прута огрел его пару раз по бокам. Огулял, как корову, кнутом и пружинисто отскочил, меняя траекторию боя. Он держал «оружие» наготове – еще шаг, и повторит свой прием.
В этот миг кто-то из мужиков что-то понял, кто-то понять не успел, но мысль зародилась, пошла по нейронной цепи, блокируя резкие движения и ненужную речевую активность.
– На рабочем месте пить никто не будет! – твердо сказал Вячеслав. – Кому не понятно? Я повторю! Никто, никогда!
Как-то всем стало не по себе. Кусок в горло не лез.
Так молодой бригадир сказал свое слово. Поставил себя как мужчина.
– Молодец, Славка! – сказал вечером Соломатин. Слух о смелом поступке молодого бригадира быстро разнесся по общежитию. – Настоящий мужик, у нас в армии таких уважали!
Нет, он не злился за то, что Заренков отбил у него Галину.
– У меня таких еще миллион будет! – уверенно говорил Виктор.
– А мне миллион не нужен, – отвечал Вячеслав. – Мне нужна только одна.
Рациональное мышление
Бригадир Заренков внимательно изучал документы, чертежи, проекты, таблицы замен. Всматриваясь в них, старался добраться до сути, увидеть в лабиринтах линий и цифр логику и здравый смысл. Вот, например, арматурные конструкции. Как известно, есть арматура несущая, а есть вспомогательная. Если посмотреть в проект, там указано: диаметр вспомогательной арматуры должен составлять от двенадцати до четырнадцати миллиметров. Но какая в этом необходимость? Ведь она является всего лишь связующим звеном конструкции! В таком случае целесообразнее применять арматуру диаметром не четырнадцать, а шесть миллиметров, и шаг между металлическими прутьями можно делать шире, не двести, а триста миллиметров. И даже в пересчете на один промышленный объект – а это тысячи метров арматуры! – экономия металла получается солидная. Не сотни килограммов, а тонны!
Бригадир изложил свои соображения в рационализаторском предложении, и оно было принято руководством, за что Заренкова на День строителя наградили почетной грамотой и денежной премией.
За первым рационализаторским предложением последовало второе, и третье, и десятое. Вячеслав к каждому этапу, к каждой фазе строительных работ относился… не как бригадир. Все-таки у бригадира есть свои границы ответственности, довольно узкие, а он выходил за них. Смотрел выше, думал шире. Обнаруживая проблему, он анализировал ее с позиций мастера или даже прораба: а как бы я поступил? Как правильнее, эффективнее, рациональнее? Этот процесс было уже не остановить. За рацпредложениями пошли изобретения – настоящие изобретения, на которые в Москве оформлялись патенты. Но это уже потом, потом…
Восемнадцать
Двадцать восьмого марта 1969 года Вячеслав Заренков пригласил на свой восемнадцатый день рождения друзей по общежитию и Галину с двумя девушками, Валей и Машей. Галя купила для именинника скромный букет красных тюльпанов. Подарила, сели за стол.
– Но я ненадолго. Я сегодня в ночную смену работаю.
Было весело, шумно, и Галине казалось, что она ушла по-английски. Тихо, не привлекая внимания, ни с кем не прощаясь. Села на трамвай двадцать седьмого маршрута, подошла к кассе, бросила три копейки, взялась за ручку, чтобы выкрутить билет за проезд. Но из-за спины потянулась чья-то рука. Обернулась – Вячеслав Заренков.
Так он в первый раз ее проводил. И теперь уже мог приезжать внезапно, без предупреждения, чтобы, например, проводить с работы до общежития.
Они стали встречаться.
Все-таки он был скромный. Уже не лез целоваться как тогда, в Новый год. Когда расставались, брал Галю за руку, и она ощущала, как от волнения дрожат его руки. Не наглый, но компанейский. Интересный, всегда что-то рассказывал по дороге в кино и шутил.
Весной Заренков сообщил, что будет поступать в институт на дневное.
– Если я поступлю, то мы поженимся.
«Как поженимся? А на какие деньги жить будем?» – кто тогда думал об этом?
С деньгами у Заренкова была какая-то своя история. Например, кошелька он не имел. К заветным купюрам относился без уважения: комкал их и засовывал, куда придется, – в один карман, в другой, и даже не знал, сколько их, этих денег, у него есть в наличии при себе в данный момент. Он не жадничал. Легко мог на последние купить шампанское и мороженое, лимонад, конфеты, билеты в кино. И никогда не сказал, как другие: «Знаешь, у меня до получки осталась «пятерка», поэтому мы никуда не пойдем». Казалось, что деньги у него есть всегда. И между тем, случались конфузы. Как-то ехали они на автобусе, вошел контролер, стал проверять билеты.
– У меня проездной, – сказал Слава.
– А у вас? – контролер выжидающе взирал на Галину.
– А я без билета! – призналась девушка, когда поняла, что Слава не может за нее заплатить. Не может, потому что кончились деньги!
Из автобуса молодых людей высадили. Было неловко. А кроме того, им пришлось долго тяпать пешком. Но точно одно: отсутствие денег не могло помешать их любви.
– Поступлю, и мы сразу в ЗАГС! – планировал Заренков.
Выходи за меня!
Он подал документы в Ленинградский инженерно-строительный институт (ЛИСИ) и на первом же экзамене «срезался». Вышло глупо, досадно. Поскольку Вячеслав родом из белорусской деревни, где в ходу был и польский язык, и говорили все на суржике, на белорусско-польско-русском наречии, то, естественно, Заренков боялся в сочинении наделать ошибок. Товарищ посоветовал ему сделать шпаргалки. Не хотел, не привык обманывать, но все-таки сделал одну, отчасти, чтобы не расстраивать друга. И надо ж такому случиться: ему выпала тема, которая как раз была на шпаргалке. Вячеслав достал ее, начал неумело списывать, а преподаватель заметила. Заренкова выдворили из аудитории.
Чтобы не терять еще год, он подал документы на вечернее отделение и экзамены сдал успешно.
Увидев свою фамилию в списке зачисленных, тут же поехал к Галине. Вызвал ее из общежития, они пошли гулять по городу. Поднялись на мост через железную дорогу, и здесь Слава остановился, чтобы сказать те слова, которые однажды должен сказать каждый мужчина.
– Выходи за меня! Давай завтра же подадим документы в ЗАГС, а родителям скажем потом, перед свадьбой, пригласим их, и все!
На следующий день отправились во Дворец бракосочетаний на набережной Красного Флота (сегодня – Английская). Встали в живую очередь, двадцать восьмыми по счету.
– Первых двадцать пар мы успеем принять до обеда, – сказала слуга Гименея. – Остальные приходите после полудня.
Вячеслав и Галина пошли погулять. Поднялись на колоннаду Исаакиевского собора, съели мороженое, попили коктейль, бросили копеечку в фонтан «на счастье». Вернулись, документы в окошко передают.
– Вы должны оплатить пошлину. Один рубль двадцать копеек за каждого.
Вячеслав по карманам – там пусто.
– Я все потратил во время прогулки, – сказал он как-то слишком уж просто, легко, как будто сейчас эта женщина из Дворца этот проступок ему тут же простит и все само собой разрешится, без пошлины.
Галина, покраснев, открыла свою сумочку и достала необходимые деньги.
Потом, спустя годы, она часто шутила, что эти «рубль двадцать» стали ее самой выгодной инвестицией в жизни.
– А твои родители знают, что ты жениться собрался? – спросила служительница молодого человека, по-своему оценивая ситуацию…
Бракосочетание назначили на 23 декабря 1970 года.
Договорились, что будут копить. По сорок рублей в месяц сможет откладывать со своей зарплаты Галина, рублей 50–70 – с Вячеслава. Все-таки он зарабатывал больше, примерно 200 рублей. Если регулярно откладывать, то можно подготовиться к свадьбе. Хорошо, что есть еще время. Хорошо, что есть магазин «Весна», где по талонам можно приобрести кольца и наряд для невесты.
Где отмечать? Вариантов не много. В основном все свадьбы справляли в квартирах. Ресторан – это роскошь!
Квартира была у брата Виктора. Двухкомнатная, в новой девятиэтажке микрорайона Купчино.
– Составим столы, что-то приготовим сами, что-то купим в кулинарии, – планировала Галина. – С этим проблем не будет. Проблема у нас одна – где найти для тебя подходящий костюм?
Для себя Галина легко купила короткое кружевное немецкое платье и фату. А вот для Заренкова по его фигуре ничего подходящего не было. Высокий, худой, ничего на него не садилось. В итоге хороший костюм пришлось заказать в ателье. Он и стоил дорого, но зато в нем можно и в институт ходить иногда. Вячеславу пришлось брать кредит.
Но дело того стоило. Когда к ладно сшитому костюму добавилась белая рубашка и туфли, жених стал выглядеть как лондонский дэнди. Никто б не сказал, что этот молодой человек бригадир спецбригады на стройке.
Свадьба
23 декабря 1970 года у Дворца бракосочетаний гостей собралось не густо. Брат Виктор с женой Раей да тетка Нина – вот и все со стороны жениха. За пару дней до того мама Вячеслава попала в больницу с камнями в печени, отец, соответственно, на хозяйстве остался. По линии Гали – мама, брат и сестра. Ну, и еще молодежь – пять девчонок с мельничного комбината, шесть парней со стройки. Итого не более двадцати человек. Если считать с гармонистом, который к вечеру так разошелся, что в запале свой парик потерял.
Торжественная церемония. Застолье в квартире. А вот о первой брачной ночи молодой муж не позаботился. И Галина про себя корила его за это. Когда веселье стихло, когда все были основательно сыты и пьяны и улеглись спать прямо на полу, на матрасах, – тогда молодоженам в коридоре поставили узкий диван.
Целовались они, запершись в ванной.
А на утро поехали жить в то самое общежитие, с которого все начиналось. Троицкое поле, дом 36. В одной комнате трое парней, Витя-гитарист, желанный жених для миллиона девчат, в том числе. В другой – Вячеслав и Галина. А сосед их, Александр, человек деликатный, через пару дней уехал в командировку, чтобы молодым не мешать.
Можно представить себе этот рай коммунальный. Молодые мужчины, их быт и носки, разговоры, общий туалет, который на то и общий, чтобы в нем никто толком не убирал…
– Слава, давай снимем квартиру! – просила жена.
– Если мы уйдем отсюда, строительная компания забудет про нас навечно, и мы точно не получим квартиру, которая нам причитается, – объяснял Заренков. – А пока мы здесь, мы у моего начальства как бельмо на глазу, все-таки молодая семья!
Потом пришла комендант, грозная женщина со скрипучим, как резина на крутом повороте, именем Зина.
Зина вошла в их комнату, как к себе домой, и с порога стала орать, мол, она только что всех семейных расселила, освободила от них общежитие, а тут Слава привел невесть кого…
– Это моя жена!
– Я повторяю! Я только что всех женатиков переселила, а ты мне тут новую семью открываешь!
Галя заплакала.
– Ты же слышала, что всем женатым дали квартиры. Сейчас новые наженятся, нас станет много, мы заполним половину общаги, и года через три нас расселят. Потерпи!
Общежитие
Действительно, семейных пар становилось все больше. Вот и сосед Заренкова в мае вернулся из командировки уже с женой Ларисой. Комендантша выселила троих ребят из пятнадцатиметровой комнаты и поселила в нее две семьи – Славу с Галиной и Александра с Ларисой.
Чтобы разделить общее пространство комнаты, Заренковы купили шкаф. И у соседей шкаф. Два шкафа, каждый лицом к своему хозяину. Вот и перегородка. Ничего, что не до потолка.
Холодильника не было. Зимой продукты висели в сетке за форточкой. Борщ варили с таким расчетом, чтобы все съесть в один день.
В соседнюю десятиметровую комнату поселили тихого паренька «со справкой». Он мог, например, втихую съесть заренковские щи. Вячеслав утром встал, кастрюльку на газ, глядь – а там просто вода.
– Ты съел?
– Я, – признался паренек.
– Мог бы за собой кастрюлю помыть…
Лаборатория
Комендантша Зина парня со справкой переселила подальше, а десятиметровую комнату выделили Вячеславу под лабораторию. Дело в том, что Заренков на общественных началах выпускал «Комсомольский прожектор», газету, освещающую рабочие будни треста. Вот где пригодился его талант фотографа!
В свободные от работы минуты он делал репортажные снимки со стройки, печатал фотографии, писал к ним тексты, рассказывая о кипучей жизни предприятия, о передовиках, представителях строительных династий, свершениях. Теперь целая комната была в его распоряжении. На леске, натянутой от стены к стене, сушились свежие снимки. Почетное место занимали фотоувеличители и ванночки с проявителем и фиксажем. По ночам здесь уютно сиял красным светом фото-фонарь…
Когда строили фабрику имени Веры Слуцкой на Васильевском острове, Заренкову поручили ответственное задание: сделать фото для столичной ВДНХ. Технически это было очень непросто, почти нереально! Как в домашних условиях, без специального оборудования, изготовить фотоплакат размером три на шесть метров?! Вячеслав подвесил фотоувеличитель под потолок, на полу разложил фотобумагу самого большого размера из тех, что имелись в наличии – 60×60 сантиметров. Экспериментировал, делал пробники, полностью устилая пол бумагой. Подбирал выдержку и диафрагму, подсвечивал края комнаты, добиваясь равномерности освещения…
Проявлял, закреплял, глянцевал. Проявитель приходилось готовить ведрами, вместо ванночек использовал кухонные тазы. Готовые фрагменты он склеивал в единое целое на двух фанерных щитах. Так получилось пять плакатов 3×6 метров. Панорама строящейся фабрики, лица рабочих, станки, краны – все эти фотополотна передавали атмосферу большой стройки, тонко и точно фиксировали рабочую жизнь.
Сын. Дима
А если зафиксировать его личную жизнь, то получилось бы вот такое интересное фото: Вячеслав готовился к очередной сессии в институте, а Галина готовилась к родам.
Утром 8 января 1973 года она проснулась и поняла: начинается!
– Как начинается? У меня сопромат, мне экзамен надо сдавать…
– Вызови «скорую» и поезжай на экзамен, – попросила Галина.
– Ну уж нет, я с тобой!
«Скорая» долго возила по всему Ленинграду. В городе бушевал грипп, часть родильных домов закрылась на карантин. Там не приняли, здесь отказали. В итоге к 16.30 их доставили на Васильевский остров, в роддом на улице Щорса. Галина успела переодеться и сразу в родовую палату.
Вячеслав ждал, когда ему вынесут пакет с вещами жены. Вещи тогда не полагалось держать в больнице, их возвращали «сопровождающим лицам».
Санитарка подала куль с одеждой и огорошила: «Поздравляю, у вас мальчик родился!»
Он не поверил: нельзя же так быстро, точно что-то напутали!
Побежал в телефонную будку напротив, через «09» узнал номер приемного отделения.
– Извините, скажите, родила Заренкова?
– К нам данные еще не поступали!
«Ошиблась санитарка, – думал Заренков по дороге в институт, понимая, что опоздал туда безнадежно. – Рожать – это трудно и долго. Хотя еще неизвестно, что труднее – родить или сдать сопромат!»
На экзамен успел. Влетел в аудиторию, поздоровался и выпалил: «Я готов отвечать!»
– Но вы еще не взяли билет, – удивился суровый профессор.
– Я к любому вопросу готов! – сообщил новоявленный отец, вытаскивая билет. Он не мог тратить время на подготовку, внутри все кипело: событие века – жена родила человека! Или не родила еще? Скорей бы узнать!
– Хорошо, отвечайте.
Он отвечал правильно, но сбивчиво. За жену волновался, не за себя.
– Вот если бы вы все-таки посидели, сосредоточились, могли бы и на «пятерку» ответить, а так – «четыре», – сказал профессор, расписываясь в зачетке.
Выбежав из аудитории, Вячеслав понесся к телефону-автомату, чтобы узнать…
– Алло, Заренкова Галина…
– Да, сын у вас, сын. Богатырь, вес 3600, рост 52, – произнес голос из трубки. Это был самый лучший голос на свете!
– Спасибо, спасибо, спасибо! – повторял он бессчетно, не в силах сдержать распиравшее его изнутри огромное счастье. – Спасибо, спасибо! А когда забирать?
– Вот вы сразу и забирать. Пусть мама с малышом отдохнут у нас пару-тройку дней, послезавтра звоните…
Сына привезли все в ту же половину комнаты, отгороженную шкафом. Хорошо, что хоть соседи на недельку уехали. Имя для ребенка заранее не выбирали. Ведь не знали, кто будет, девочка или мальчик?
– Пусть будет Дима. Мне нравится, – и даже не важно, кто предложил это первый, не спорили. Дима так Дима.
Из бригадиров в мастера
Галина собралась уже выходить на работу, но тут пришлось ложиться в больницу. В девять месяцев у Димы началась пневмония. Молодая мама была вынуждена написать заявление на увольнение.
Жить на одну зарплату сродни проклятию, как говорил герой фильма Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука». А тут еще Вячеслава перевели на должность мастера. Начальник уговорил его, пообещал предоставить квартиру через три года. А это многого стоит, ради такого можно и пренебречь зарплатой. Бригадиром он получал 240 рублей, а мастеру платили 135.
Галина как узнала, так всю ночь проплакала. Но тихо, чтобы муж не услышал. Она не упрекала, понимала, что надо двигаться по карьерной лестнице. Но как устала Галина от этой нищеты, от безденежья! Бывало, она по всему общежитию бегала, чтобы назанимать денег на уколы для сына, на лекарства, которые постоянно покупать приходилось.
Но мысль о собственной квартире не шла из головы. На этой мысли свет клином сошелся. Квартира казалась пределом мечтаний. Ради нее можно многое претерпеть.
Но ведь женщина! И женское в себе не задушишь. Как-то вышла погулять с коляской, собрались мамочки, кто о чем поболтать. И тут одна достает золотой кулончик, подковку, весом в грамм.
– Девочки, продаю! Всего за четырнадцать рэ!
Все стали рассматривать, передавать из рук в руки. И как же захотелось Галине купить этот кулончик, аж до самого жалостливого щенячьего писка в груди – так захотелось! А не смогла.
Если бы не Ходулы, высохли бы они как ходули. Далекий белорусский хутор спасал – оттуда привозилась картошка и домашняя колбаса, специфическая по вкусу, немного пересоленная, но с разными травками. Тушеную картошку даже не солили, просто нарезали в нее колбасу и к столу.
Но колбаса только к празднику. А в будни просто картошка. Вареное яйцо на завтрак. Суп на обед. Картошка на ужин.
– Слава, придумай что-нибудь! Ведь нам еще кредит за свадебный костюм платить надо, – просила Галина.
И он придумал. Вместе с каменщиком Сашкой Базановым стал подряжаться на шабашки в районы. Обкладывали деревянные дома кирпичом. Александр был мастером своего дела, кирпич к кирпичу – на глазах вырастает стена. Скорость как у хоккеиста в наступлении, только поспевай за ним, ни минуты свободной. Хоккей был страстью Базанова. Он старался ездить на все чемпионаты и собрал уникальную коллекцию значков, коллекционеры за ней охотились. Этот внеурочный калым молодого мастера стал подспорьем для семейного бюджета Заренковых. Кредит закрыли.
Ночные бдения
А тут еще Галина взялась за работу. Вячеслав получил «подряд» для жены. Он как-то договорился у себя в управлении, что она будет печатать на дому документы. Тариф – двадцать копеек за страницу текста. Берешь, например, «Инструкцию по технике безопасности», между листами вставляешь копирку, потому что надо сразу пять экземпляров, и пошел бить по клавишам. Десять страниц – два рубля заработал! Муж приносил пачку бумаг домой часам к одиннадцати. Галина садилась на кухне, плотно закрывала дверь и до трех часов ночи печатала. Бывало, что и до утра. Это зависело от важности и срочности документов.
Так неожиданно Галине пригодилась специальность секретаря-машинистки, полученная еще в ранней юности. Теперь она могла пополнять семейный бюджет примерно на 80–90 рублей ежемесячно. Приличные женские сапоги стоили сотню. А хорошая финская куртка – 180. Тут придется залазить в долги, чтобы купить.
Она печатала все больше и больше, уже и ночью, и днем, вошла в ритм. Но Дима этого не любил. Три домашних машины – три злейших врага его: стиральная, шильная и печатательная. Как только мама бралась за одну из них, он начинал расстраиваться и просил поиграть с ним.