Продлённый отпуск

Сергей впервые после столь долгого отсутствия шёл по родным, знакомым с детства улицам, и всё в нём ликовало от радости встречи с тем миром, в котором он когда-то жил и который теперь существовал без него. Ему было приятно после года разлуки вновь увидеть знакомые дома, заборы, лужи, сараи, поленницы дров, скамейки у подъездов, принарядившуюся площадь, где по праздникам собирается народ, и даже небо, сиявшее здесь особенной синью.

На краю площади, у дороги, на месте, где когда-то стояла пивная «Голубой Дунай», он увидел стены строящегося нового клуба. Возводимая из силикатного кирпича прямоугольная коробка не сулила ничего интересного, и старый деревянный клуб было жаль. Пока он ещё стоял на своём месте, и общественная жизнь в нём кипела по-прежнему, но дни его были, как видно, сочтены.

В парке Сергей встретился со своим младшим братом, спешившим ему навстречу, – десятилетним Юрой. Они поздоровались, обнялись, Сергей протянул брату руку, – смутившись, Юра протянул свою ладошку и пошёл рядом с Сергеем. Всё получилось так просто, как будто они расстались только вчера. Юра не умел показывать своего восторга и немного стеснялся. Такова была особенность его возраста и внутренней организации, но было заметно, как он радовался встрече.

На последнем повороте дороги, где старые тополя заглядывали в окна бани и стены дома забелели сквозь толстые ветви рябин, Сергея охватило трепетное волнение.

Он вошёл в дом и ещё из коридора увидел лежащего на диване отца.

– Здравия желаю, – весело отрапортовал он.

Реакция отца была для Сергея неожиданной. Увидев сына в военной форме, он вдруг заплакал, закрыв лицо руками. Сергей подошёл и наклонился над отцом, тот обнял и поцеловал его.

– Прости, – проговорил сквозь слёзы отец.

– Что ты, пап? Ну что ты? Всё нормально…

– Приехал, сынок… А я уж думал, не увижу тебя, – говорил отец, вытирая рукавом глаза.

Немного успокоившись, он позвонил матери на работу в роддом и сообщил ей о приезде сына. Через несколько минут она прибежала домой. Они обнялись на пороге…

Как давно… Сергей даже не мог припомнить, как давно он не обнимал мать. Отношения его с родителями ещё задолго до армии были натянутыми. Вероятно, с того самого времени, когда он стал самоутверждаться, эти отношения были испорчены. И только в армии, осознав и поняв многое из того, что он не понимал и не осознавал ранее, Сергей написал матери письмо и повинился в своих необдуманных поступках и грубых словах. Мать поняла и простила его, как и положено матерям прощать своих сыновей. И теперь они стояли и обнимали друг друга…

Когда просохли слёзы радости от встречи, все с интересом стали рассматривать новую форму, которую только недавно ввели в войсках, и наперебой расспрашивали о службе. Потом мать послала младшего брата в сарай за дровами, чтобы нагреть воды для ванны и чтобы Сергей мог помыться с дороги, а сама принялась готовить еду.

Вскоре прибежал соседский приятель Сергея по рыбалке – тоже Сергей. Он заканчивал десятый класс. Вопросам и ответам не было конца. Между тем мать собрала на стол, и все вместе сели обедать. Отец не мог принять участия в застолье, но он всё слышал и радовался вместе со всеми. За обедом пили домашнее вино, много говорили, вспоминали и смеялись.

Потом, когда бабушка Варя и сосед-приятель ушли, Сергей отправился в ванную. Сидя в горячей воде, он смотрел на огонь в топке титана и ощущал блаженство. Он всегда любил сидеть так и смотреть на огонь. Это успокаивало и примиряло все мысли, тревоги и волнения. Огонь убаюкивал, как мамина колыбельная, и помогал мечтать…

Он помнил это ощущение с самого детства. Ещё он всегда помнил, как впервые был посажен в эту ванну родителями вместе с девочкой Таней во время празднования новоселья. С тех пор прошло четырнадцать лет, он вырос за эти годы и даже отслужил половину срока в армии.

Для людей старшего возраста четырнадцать лет могут пролететь незаметно, ничего не изменив в их жизни, и даже одежда может остаться прежней, и привычки, и друзья, и всё остальное. Но каждый детский год – это целая жизнь: столько всего нового он приносит. Потому и врезаются в память годы детства и молодости, что наполнены они запахами, вкусом, ощущением цвета и волнительными чувствами.

Весь оставшийся день и вечер Сергей был дома. Младший брат достал из чемодана привезённые Сергеем книги, сложил их на стуле возле дивана, где лежал отец, и они вместе долго листали их. Юра стал много читать, за последний год он прочёл большую часть библиотеки, которую Сергей успел собрать до армии. Сергей и в армии продолжал покупать книги, тем более что книжный магазин был в одном здании с казармой – на первом этаже. Одной из удачных покупок стал двухтомник «Войны и мира» с иллюстрациями Николаева. Его тонкие виртуозные рисунки Сергей очень любил и считал лучшими иллюстрациями Толстого.

Вечером пришла в гости мать школьного друга Бориса Шнурова. Снова был стол и оживлённый разговор, и впервые за последний год Сергей спокойно уснул под тёплым домашним одеялом.

7

На следующий день – в субботу, как уже много лет подряд, Сергей проснулся от распространившегося на весь дом запаха блинов, доносившегося из кухни. Этот ни с чем не сравнимый запах материнской заботы за много лет выработал в нём стойкое убеждение, что только так и должен начинаться любой субботний день, если ты дома, в семейном кругу и есть кто-то, кто может о тебе позаботиться.

Утро было солнечное и по-весеннему свежее. Несколько мгновений, пока он лежал в своей постели, он наслаждался этим домашним счастьем, создаваемым руками матери. Потом, отбросив одеяло, он быстро поднялся, не одеваясь, вышел во двор и проделал, как в армии, ряд физических упражнений. Деревья сада стояли с набухшими почками, готовые в скором времени разродиться белыми и розовыми цветами, от бани тянуло острым и липким тополиным запахом.

Когда он вернулся в дом, умылся, оделся и сел за стол, мать поставила перед ним большую стопку горячих тонких, его любимых с детства блинов. В поедании блинов у него был свой, сложившийся с годами порядок. Сначала он ел блины, сворачивая их трубочкой и макая в сметану. Так он съедал десяток блинов, второй десяток он запивал молоком, а на десерт – ещё десяток – с чаем и вареньем. На этом завтрак заканчивался к взаимному удовольствию сторон.

После завтрака Сергей, соскучившийся по крестьянской работе, весь день с огромным увлечением трудился в огороде – поддабривал навозом бедную песчаную землю за сараем и перекапывал её, готовя к посадке картофеля. Младший брат оказывал ему посильную помощь.

Эту главную в году работу на земле он любил, и во все последующие годы, пока была жива мать, он всегда приезжал домой на майские праздники и перекапывал землю. Он чувствовал, что эта работа с землёй какими-то неведомыми нитями связывала его с его предками, веками обрабатывавшими землю. Он чувствовал этот зов крови и с удовольствием отдавался ему.

Приезд сына изменил настроение отца и самым положительным образом сказался на его самочувствии. Он находился в прекрасном настроении, шутил, пересматривал привезённые сыном книги и с любовью поглядывал на висящий на спинке стула его новый мундир, украшенный большим, похожим на орден, знаком «Гвардия».

Вечером Сергей отправился в клуб на торжественное собрание, посвящённое Дню Победы. Первым, кого он встретил из своих бывших одноклассников, был Евгений Волков – тот самый, что, увязавшись когда-то за ним после восьмого класса, поступил в Индустриальный техникум. Теперь он его окончил и ожидал призыва на военную службу. Пока шла торжественная часть собрания, Сергей рассказывал приятелю о сложностях военного быта и давал полезные советы, которые могли бы ему пригодиться на службе.

По окончании торжественной части в клубе начался концерт самодеятельности. Сергей услышал много новых для себя песен. Он припомнил, как ходил до службы в клуб на такие же, как сегодня, праздники, как смотрел концерты, встречался с друзьями и скучал на танцах. Все эти воспоминания из недавнего прошлого вдруг нахлынули на него, и ему стало казаться, что вовсе не было этого года службы в армии. Его снова окружали всё те же люди, с которыми виделся он только вчера, и только одна долгая ночь отделяла его от этого «вчера».

Хорошее долго помнится, и этим оно отличается от плохого. Одного дня хватило ему, чтобы забыть армейские будни и рассказывать о них как о чём-то увиденном в кино.

После концерта начались танцы, но не на танцплощадке, где они обычно проводились, а прямо перед главным входом на асфальте. Некоторое время Сергей стоял, с интересом разглядывая публику, никого не приглашая. В нём сработала старая привычка, и он не пытался с ней бороться. На какое-то время он покинул площадку, провожая приятеля, но потом вернулся.

И тут он встретился с Ольгой. Она увидела его первая, подошла к нему и с любопытством стала рассматривать его непривычную новую форму. Ровно год они не виделись – с той самой ночи, накануне его отъезда в армию, когда они гуляли вдвоём и грелись у костерка, сидя на скамейке в парке, когда у него остановились часы и он чуть было не опоздал на поезд.

За год, пока он не видел её, Ольга расцвела и стала, как ему показалось, ещё красивее, чем прежде. Передние локоны её русых волос, зачёсанных на пробор, спиральками свисали по обеим сторонам лица, придавая её строгим классическим чертам новое, ещё незнакомое ему выражение. На ней был модный болоньевый плащ, а шею охватывал высокий ворот тонкой водолазки.

– Какая же ты стала! – с нескрываемым восхищением сказал Сергей, в свою очередь рассматривая свою бывшую соседку по парте.

– А какая я стала? – кокетливо поинтересовалась Ольга.

– Я бы не узнал тебя…

– Да? А что же?

Сергею стало неловко от её навязчиво игривых вопросов, он догадывался, что именно она хотела от него услышать, но сказать вслух то, что она ждала от него, он не решился.

– Какая-то ты… другая – совсем городская стала… и ещё лучше прежнего, – смущённо произнёс он.

Ольга удовлетворённо засмеялась. От её смеха, которого было так мало в его прошлой с ней жизни, Сергею вдруг захотелось вновь пообщаться с Ольгой, и он предложил ей прогуляться, на что она охотно согласилась.

Они долго гуляли в эту ночь, ходили по пустынным улицам посёлка; по тем самым улицам, по которым они гуляли ещё зимой в десятом классе и потом – в последнюю ночь перед его отъездом.

Говорили много, почти не умолкая, – так много всего накопилось за год, пока они не виделись. Он рассказывал ей о службе, о себе, о новых друзьях, о городе Лида, в котором он проходил службу, читал ей свои новые стихи. Она шла с ним рядом, держа его за локоть, и слушала, слушала, замирая от наступившего в душе умиротворения и покоя.

Майская ночь оказалась холодной, и они зашли в подъезд её дома, где было немного теплее. В этом подъезде он поспешно простился с ней год назад, когда обнаружил, что его часы остановились и что он, возможно, опоздал в армию… Вспомнив это, он вновь захотел поцеловать её, но в ту же секунду засомневался в своём желании.

От этих мыслей ему самому стало смешно. «Сколько времени прошло, – говорил он мысленно сам себе, – а я всё думаю об этом… Два года! Два года, как мы окончили школу, и я почти не встречался с ней, а всё не могу подавить в себе прежнего желания. Зачем мне это теперь? Так нет же – хочу поцеловать, и всё тут!»

– О чём ты задумался? – услышал он из темноты её голос.

– Так… ни о чём.

– Скажи, – настаивала она.

– Да вот… хочу поцеловать тебя и сам себе говорю, что этого делать не нужно. Вот и задумался, прости.

– Ой, Серёжа! Ты всё такой же, – засмеялась она.

Вскоре они расстались. Он ушёл, так и не поцеловав её.

Был час ночи. Он спешил домой, ему было неудобно перед родителями, которые, наверное, ещё не спали и ждали его.

Матери, открывшей дверь, он сказал, что гулял с друзьями.

8

Школьные друзья… Надо ли говорить, что такое – школьные друзья? Возможно, для кого-то – это лишнее обременение памяти, забытая история, а для кого-то – дорогие воспоминания и то немногое, что остаётся на закате дней. Подобно птенцам, выросшим в одном гнезде и вместе покинувшим его, одноклассники разлетаются в разные края, чтобы по отдельности прожить свои неповторимые жизни и, возможно, больше никогда не встретиться.

Но какой бы бурной ни сложилась жизнь каждого, неизбежно наступает время, когда человек возвращается к своему детству и юности и удивляется быстротечности времени. Тогда с неподдельной тоской и грустью он пытается вспомнить своих школьных друзей – единственных свидетелей своего детства, когда мир был переполнен светом, и ярче казались краски, и запахи острее впивались в память. И тогда невольно защемит уставшее сердце и захочется куда-то бежать, кому-то звонить, и одиночество станет невыносимым.

Был солнечный воскресный день – День Победы.

С утра гремел на площади духовой оркестр, наполняя лёгкий весенний воздух звуками вальсов и маршей. На призывные звуки медных труб, как на колокольный звон, потянулся на площадь народ. В одной её стороне, где только год назад был установлен памятник павшим за Родину, стояла, ожидая своих гостей, обтянутая кумачом деревянная трибуна, а чуть поодаль отсвечивал медным блеском духовой оркестр. Собранные на Главной улице праздничные колонны, распестрённые флагами и транспарантами, обходили пронизанный светом парк и выстраивались на площади вокруг трибуны. Впереди с цветами в руках стояли нарядно одетые школьники, за ними – коллективы рабочих и служащих. Особой группой держались нестарые ещё ветераны. В этот день их лица светились особым, неповторимым светом. Чувствуя себя виновниками торжества, они сдержанно улыбались, отсвечивая наградами, гроздьями свисавшими из-под лацканов пиджаков.

С утра Сергей поздравил отца и, надев мундир, отправился на площадь. Митинг, который обычно открывал его отец, уже шёл. Выступал директор школы Грачёв, вокруг него на трибуне стояли почётные рабочие и руководители производств.

Увидав Сергея, к нему навстречу из толпы, улыбаясь и раскинув руки, кинулся Николай Волков – его школьный друг и товарищ, за ним вразвалочку подкатил своей расхлябанной походкой всегда весёлый и неунывающий Гена Дюков. У Николая на глазах заблестели слёзы, он обнимал Сергея, хлопая его для убедительности по спине и многократно повторяя:

– Серёга, друг! Серёга… приехал!

Дюков протянул руку и ткнулся головой в грудь Сергея, громко и весело приветствуя его.

Школьные друзья – с ними он пережил первое расставание, с ними же – и радость первой встречи. Вопросы сыпались один за другим, хотелось всё сразу узнать, утолить любопытство и восполнить пробелы за прошедший, первый прожитый самостоятельно, год.

Сергей спросил Николая о Борисе.

– Он не приехал сегодня, – сообщил Николай. – Он вообще стал редко приезжать сюда.

– Редко, значит… Ну ладно. Ты скажи ему, когда увидишь…

– Скажу, непременно скажу, а ты надолго приехал?

– Отпуск короткий. Всего десять суток с дорогой. Шестнадцатого надо быть уже в части.

– Да, маловато…

Они стояли, окружённые праздничной толпой, и тут Сергей увидел свою учительницу литературы. Он подошёл и поздоровался с ней. Она, обрадованная и удивлённая неожиданной встречей, принялась расспрашивать его о службе, о планах на жизнь, справилась о здоровье отца, а он, в свою очередь, расспрашивал её о школе, о ребятах своего бывшего класса.

– Да… класс ваш был исключительный, – говорила Алевтина Сергеевна, улыбаясь и глядя на Сергея сквозь увеличительные линзы очков. – Кого ни возьми – личность.

– И я, Алевтина Сергеевна? – перебил разговор Дюков, подавшись вперёд и радостно заглядывая в глаза учительнице.

– И ты, Гена! Как же без тебя? – засмеялась Алевтина Сергеевна.

Гена кивнул утвердительно головой и повис на плече Николая.

– Ну, а куда собираешься поступать после армии?

– Пока не знаю, окончательно ещё не решил, – уклонился от прямого ответа Сергей, почувствовав вдруг, что ещё твёрдо не уверен, что вновь будет штурмовать архитектурный. – К точным наукам я охладел, выберу что-нибудь гуманитарное.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.