Безумный корабль

И теперь Альтия гадала: а может, Кайл намекал тогда как раз на то, о чем сейчас сказал Грэйг? Хотел, чтобы она добровольно пошла замуж в Чащобы и тем помогла семье скостить ощутимую часть долга?..

«Честь семьи – превыше всего!» – внушали ей с малолетства. Торговец из Удачного всегда выплачивал долги и держал данное слово. А еще, когда извне грозила опасность, старинные семьи откладывали взаимные распри и смыкали ряды, чтобы выстоять. Таковы были понятия чести и родственных уз, связывавшие представителей всех семейств, поселившихся когда-то за Дождевой рекой. И хотя между городом Удачным и Чащобами лежали расстояние и немалые годы, те и другие торговые семьи по-прежнему считали себя родственниками. Давным-давно заключенные сделки исполнялись и поныне, к семейным обязательствам отношение было святое…

И удивительно ли, что, коли зашла о том речь, Альтия ощутила внутри себя холодок непреклонной решимости. Если по возвращении домой она обнаружит, что Кайл пустил семейные дела на дно, ее первейшей обязанностью будет предложить в уплату себя. Детородная способность была сокровищем, которого жаждали и в котором нуждались богатейшие семьи торговцев из Чащоб. Что ж, она отправится в Чащобы, возьмет там себе мужа и родит ему детей. Она сделает это во исполнение слова, данного когда-то ее праотцами. Отказаться?.. Немыслимый грех. Но вот если она будет вынуждена так поступить из-за Кайла, из-за его прямого умысла или неспособности управиться с делами… С такой мыслью поистине трудно было смириться!

– Альтия… Так у тебя точно все в порядке?

Голос Грэйга прервал ее тягостные размышления, и Альтия, точно очнувшись, обнаружила, что свирепо смотрит на переборку. Она досадливо мотнула головой и повернулась к собеседнику.

– На самом-то деле, – сказала она, – я шла совета у тебя попросить. У меня, понимаешь ли, затруднения с одним из матросов, и я не знаю, как мне с ним поступать.

Грэйг, и без того обеспокоенный, совсем помрачнел:

– С которым?

– Это Фефф. – И Альтия возвела глаза к небесам. – Представляешь, то он меня слушается с полуслова и опрометью кидается исполнять любую команду. А в следующий момент смотрит мне прямо в лицо и с места не двигается, только улыбается по-дурацки. Никак в толк не возьму, дразнит он меня или…

– Фефф. – Грэйг с облегчением заулыбался. – Да он просто глухой. На левое ухо. Хотя сам это изо всех сил отрицает… Это с ним с тех пор, как он с мачты свалился два года тому назад. Здорово расшибся, бедняга, пару дней, помнится, мы вообще сомневались, будет ли жить. А он – ничего, выкарабкался. Только стал менее проворным, чем раньше, ну и наверх я его без крайней необходимости стараюсь не посылать. Чувство равновесия у него сделалось не то, что было когда-то. И слышит далеко не все, что ему говорят, особенно если ты со стороны больного уха стоишь. А когда сильный ветер дует, Фефф, кажется, вообще начисто глохнет. Так что никаким неподчинением тут даже близко не пахнет… это что касается глупой улыбочки, и вообще. Он, я тебе скажу, если не считать глухоты, – славный малый и добрый матрос. Он давно плавает на корабле. Ты уж на него не сердись, хорошо?

– Ага. – Альтия кивнула, словно беря на заметку. И сердито добавила: – Могли бы и раньше предупредить…

– Да понимаешь, мы-то с отцом уже настолько привыкли, что даже как-то не думаем… Просто есть такое дело на корабле, и все. Не то чтобы тебе кто-то палки в колеса совал…

– Да я совсем так и не думаю, – поспешно заверила его Альтия. – Наоборот, все только тем и заняты, что мне жизнь облегчают. Я же вижу… Знаешь, это такое счастье – снова оказаться на живом корабле! И еще большее счастье – понять, что я не просто на этой должности состою, а в самом деле справляюсь! А то сперва папино завещание, потом эта стычка с Кайлом, когда он сказал, что я не моряк, а дурочка избалованная… и Брэшен всякого разного наговорил… я уж вправду усомнилась, может, думаю, я действительно ноль без палочки…

– И Брэшен всякого разного наговорил? – негромко подсказал Грэйг.

«Ну вот. Ляпнула. Каким местом, спрашивается, я думаю?»

– Брэшен Трелл, – сказала она вслух, – был при моем отце первым помощником на «Проказнице». Когда я записалась на «Жнец», я скоро обнаружила, что туда же нанялся и Брэшен. И вот когда он выяснил, что я на борту в должности юнги, закосив под мальчишку… Ох! Он ведь еще в Удачном успел мне наговорить всякого разного, убеждая, что своим горбом я ни за что не пробьюсь…

Молчание затягивалось, и Грэйг сдержанно поинтересовался:

– Так что он все-таки сделал? Выдал тебя капитану?

– Нет, что ты. Ни в коем случае! Он просто стал… присматривать за мной. Да, так, наверное, следует выразиться… А мне и так нелегко приходилось на том корабле. Я крутилась как белка в колесе, просто чтобы выжить… Так вот еще при этом чувствовать на себе его недреманное око… Это было так унизительно…

– Он не имел никакого права так с тобой поступать, – заметил Грэйг вполголоса, и глубоко на дне зрачков разгорелись искорки гнева. – Твой отец взял его к себе, когда его все другие пинками гоняли. На нем должок перед вашей семьей. Да он в лепешку должен был расшибиться, всячески поддерживая тебя, а не смеяться над твоими усилиями!

– Да нет же, нет, все было не так! – Альтия с изумлением поймала себя на том, что защищает Брэшена. – И совсем даже он надо мной не смеялся! Он вообще большей частью поверх моей головы смотрел… – Выражение лица Грэйга стало совсем уж негодующим, и она торопливо пояснила: – …Потому что я сама того пожелала. Я совсем не хотела, чтобы меня как-либо выделяли! Я хотела проложить себе дорогу САМА… И на самом деле мне это удалось… Меня больше раздражало, что он видит, как я корячусь… Слушай, а какого шута мы вообще об этом заговорили?

Грэйг пожал плечами:

– Ты сама стала рассказывать, я тебя за язык не тянул… Между прочим, все до некоторой степени терялись в догадках, с какой стати твоему папе понадобилось брать к себе Брэшена Трелла, после того как от него отреклась собственная семья. За несколько лет перед этим он успел наворотить дел, так что, когда Трелл-старший в конце концов вышвырнул его за дверь, никто особо не удивился…

– Наворотить дел… это как? – спросила Альтия. Расслышала в собственном голосе жадный, болезненный интерес и тут же постаралась замаскировать его: – Когда все это происходило, я была еще маленькой девочкой и городскими сплетнями не интересовалась… А потом, годы спустя, когда он пришел к нам на «Проказницу», папа никогда не упоминал о его прошлом… Он говорил: человека следует судить по тому, кто он есть, а не по тому, кем он был когда-то.

– Да шумного скандала, в общем, как бы и не было, – стал рассказывать Грэйг. – Я узнал о случившемся, потому что мы с ним вместе учились. Началось, как водится, с малого. С дурацких мальчишеских выходок… Он всегда был любителем улизнуть, пока учитель в другую сторону смотрит. Сначала просто сбегал с уроков. На базар, там, сладостей прикупить… А потом он первым среди нас, мальчишек, стал со знанием дела рассуждать о девочках, циндине и игре в кости. Папа мой, правда, до сих пор говорит: старый Трелл, мол, сам виноват, что сынок свернул на кривую дорожку. У Брэшена всегда было вдосталь карманных денег и полным-полно времени для развлечений. И никто всерьез не пытался осадить его. Бывало, он проиграется, наделает долгов или напьется до чертиков где-нибудь в людном месте… И что? Является его папаша, тащит сынка домой и грозит ему пальчиком… – Грэйг покачал головой. – А что толку грозить, если все равно не наказываешь? Помнится, проходит денек-другой – и Брэшен снова на воле и опять вовсю безобразничает. Старый Трелл все обещал, что вот ужо лишит его доступа к семейному кошельку, или палкой отлупит, или заставит самолично свои долги отрабатывать… Но в итоге ему все сходило с рук, пока в один прекрасный день Брэшен не явился домой и не натолкнулся на закрытую дверь. Вот и все… Поначалу мы все, и сам Брэшен в том числе, были уверены, что это всего лишь очередной блеф. Думали, назавтра же гроза отгремит и все станет как прежде. Но нет… Через несколько дней Трелл-старший объявил, что передает все права наследования своему младшему сыну, а от Брэшена окончательно и полностью отрекается. Вот так-то… А если чему и следовало удивляться, так это тому, что старик все-таки принял решение и встал насмерть… Некоторое время Брэшен еще болтался в городе, ночуя то у одного приятеля, то у другого, но довольно скоро его перестали где-либо принимать, да и денежки кончились. За ним, знаешь ли, потянулась слава, что он не только сам законченный вертопрах, но еще и мальчишек помладше с пути истинного сбивает. – Грэйг усмехнулся. – И мне, и моему меньшому братишке было настрого запрещено с ним встречаться. Никто не хотел иметь с ним ничего общего… А потом он просто исчез. И очень долго никто не знал, что с ним сталось… – Грэйг скривился. – Правду сказать, никого его судьба особенно и не волновала. Брэшен оставил после себя уйму долгов, и люди успели понять, что расплачиваться он не намерен. Так что, когда он подевался неизвестно куда, многим показалось, что в Удачном воздух стал чище. – Тут Грэйг отвел глаза. – А еще, когда он уехал, прошел слух, будто одна девушка из числа поселенцев с Трех Кораблей от него беременна… Ребенок, правда, родился мертвым. Хоть в этом девушке повезло, но репутация ее была подорвана безвозвратно…

Альтия ощутила отдаленный позыв дурноты. Ей тяжело было слушать весьма нелестный рассказ Грэйга о Брэшене. Ей хотелось кричать «нет!» и опровергать все услышанное от него… беда только, Грэйг говорил как очевидец событий, знающий правду не понаслышке. А это значило, что Брэшен оказывался отнюдь не безвинно оклеветанной жертвой. Он был избалованным старшим сынком, наследником богатой семьи, не обремененным нравственными устоями, привыкшим жить без руля и без ветрил… Прошли годы, и ее отец взял его под свое крыло, и тогда-то, под присмотром капитана Вестрита, он превратился в порядочного человека. А потом отца не стало… и Брэшен Трелл очень быстро вернулся к прежним повадкам. Альтия была вынуждена признать, что так оно и случилось в действительности. Пьянство… циндин… «И распутство!» – беспощадно добавила она про себя.

Вот так однажды и слетают яркие обертки, оставляя неприглядную правду… Она-то навоображала себе, будто ах как вскружила ему голову, когда они оказались в постели. Тогда как истина состояла в том, что она вела себя как последняя потаскуха… ну и получила партнера по постельным делам, какого заслуживала. Доказательства? Достаточно вспомнить, как они с ним в итоге расстались. Стоило ему уразуметь, что она вернулась к здравому смыслу и более не намерена допускать его до своего тела, – и тут-то он показал свое истинное отношение к ней… Альтию обожгло запоздалым стыдом. Простительно быть дурой, но не до такой же степени! Да если он когда-нибудь приедет в Удачный… и примется болтать о том, что между ними случилось… ее доброе имя вылетит в трубу – как у той девушки с Трех Кораблей, чью судьбу этот человек уже успел втоптать в грязь!

Грэйг, по счастью, не заметил ее состояния. Приподнявшись, он склонился над сундучком в изножье своей койки и что-то искал там.

– Есть хочется. Зверски, – сказал он Альтии. – С тех пор как у меня якобы заболел зуб, кок мне таскает только жидкий суп да хлеб, чтобы в нем размачивать… Хочешь сушеных фруктов? У меня тут финики и джамелийские абрикосы…

– Спасибо, – отозвалась Альтия. – Что-то не хочется.

Грэйг оставил сундук и повернулся к ней, ухмыляясь.

– Ага! – сказал он. – В первый раз за все плавание ты начала выражаться, как подобает приличной девице из старинной семьи. Аж прямо не знаю, обрадоваться или разочароваться?

Альтия, со своей стороны, не могла понять, расценивать эти слова как лесть или как обиду. Она спросила напрямик:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… В общем… – Он наконец выудил кулечек с сушеными фруктами и уселся, положив его себе на колени. Похлопал по койке рядом с собой, приглашая Альтию сесть, и она приняла приглашение. – Вот видишь! Я именно про то и толкую, – пояснил Грэйг с торжеством. – Мало того что мы с тобой тут одни, за закрытой дверью и без всякого присмотра, так ты еще и без всякого страха садишься рядом со мной на постель. А когда я рассказывал, как Брэшен заделал девушке ребенка и смылся, ты не стала бледнеть, ахать и ужасаться, как это я в открытую говорю о подобных вещах. Ты просто задумалась… – И он сам в задумчивости покачал головой. – Когда ты на палубе, ты завязываешь волосы, чтобы не мешали работать. Я видел, как ты вытирала руки о рубашку… Ты бегала в мужских штанах и босиком, пока изображала из себя мальчика-юнгу. И тем не менее я отлично помню, как в моих объятиях когда-то была очень женственная девушка, благоухавшая фиалками и танцевавшая грациозно, как… ну… в общем, примерно с той же грацией, с какой ты носишься по снастям. И как это у тебя получается, Альтия? – Грэйг откинулся к переборке, но его взгляд не отпускал ее. – Как ты умудряешься так замечательно управляться в обоих мирах? И которому из них ты на самом деле принадлежишь?..

– А с чего это я должна непременно выбирать либо один, либо другой? – возразила она. – Вот ты, например, отменный мореплаватель и в то же время наследник старой торговой семьи. Так почему у меня не может быть обоих умений?

Грэйг откинул голову и рассмеялся:

– Кто бы мог ожидать подобного ответа от девушки из торговой фамилии! Уж всяко не от кого-то из нашего поколения… Правильная сегодняшняя девушка вся разомлела бы от моего комплимента по поводу ее умения танцевать, а подтверждения ее моряцких достоинств ей бы вовсе не понадобилось… ввиду отсутствия таковых. Знаешь, глядя на тебя, я поневоле вспоминаю рассказы нашей Офелии. Послушать ее – были же времена, когда женщины занимались всяким ремеслом наравне с мужчинами, порою даже превосходя их!

Альтия ответила:

– Всякий, кто мало-мальски знаком с историей Удачного, знает: когда наши предки высадились на Про́клятых берегах, от каждого, будь то мужчина или женщина, требовались все силы и способности, просто чтобы выжить… И ты не хуже меня знаешь об этом!

Она чувствовала легкое раздражение: он что, решил, будто у нее память отшибло?

– Знаю, конечно, – согласился он негромко. – Просто нынче в Удачном полным-полно женщин, которые нипочем не хотят в это верить.

– В основном потому, что это более не в моде. Потому, что их отцам и братьям не очень понравится, если они будут на этом настаивать.

– Совершенно верно. Наблюдая за тобой, я убедился, что эти женщины… как бы сказать… предают не только нашу историю, но и саму жизнь. Альтия… ты знаешь… последнее время мои родители совсем проходу мне не дают, говорят – мне надо жениться. Видишь ли, я у них поздний ребенок… И они хотели бы успеть понянчиться с внуками, порадоваться им, прежде чем старость окончательно их одолеет.

Альтия выслушала его в некотором остолбенении. Последние слова Грэйга ее попросту ошарашили. Куда это он поворачивал разговор, интересно бы знать?..

А он продолжал:

– Когда я приезжаю в Удачный, моя мама приглашает в гости мамаш со взрослыми дочками из других старых семей, и они просиживают у нас за чаем все вечера. Я, как послушный сын, таскаюсь по балам и собраниям… Даже танцевал с некоторыми девицами. – И Грэйг тепло улыбнулся ей. – Кое-кто из них ажно проявлял ко мне интерес… Я начинал было помаленьку ухаживать, но все неизменно кончалось большим разочарованием. Каждый раз одна и та же история. Мой папа смотрел на девушку, с которой я вроде бы встречался, и задавал один-единственный вопрос: «Ну что, сынок, – говорил он, – сумеет она как следует позаботиться о себе, о хозяйстве и о ваших детях, пока ты плаваешь по далеким морям?» Тут я начинал присматриваться к своей подружке, имея это в виду… И приходил к выводу, что какой бы хорошенькой, остроумной и со всех сторон очаровательной она ни была, а все же чего-то недоставало. Силы, как я понимаю. Надежности…

Альтия решилась предположить:

– Может, ты им просто возможности не давал себя как следует проявить?

Грэйг с сожалением покачал головой:

– Нет… Двух я просто в лоб об этом спросил. Напомнил, что настанет день, когда я сделаюсь капитаном «Офелии». «Так вот, – говорил я девушке, – подумай, каково будет тебе делить меня с кораблем? Причем с кораблем требовательным и порой достаточно властным… – добавлял я ради правды. – Учти, я буду ходить в море на долгие месяцы. Меня, может, и дома не будет, когда тебе придет время рожать, а крыша в доме как раз протечет, да еще и сезон уборки начнется…» – Грэйг вздохнул и весьма красноречиво пожал плечами. – Увы, все девицы в один голос заявляли, что я должен уж как-нибудь исхитриться и подольше бывать дома после того, как мы поженимся. Я говорил, что это невозможно, и очень скоро мне отказывали от дома. Только одна, Джинвер, соизволила нанести визит кораблю и даже заявила, что после свадьбы могла бы плавать со мной… если я этак втрое расширю капитанскую каюту. Но и то – сугубо пока мы не обзаведемся детьми. А когда пойдут дети, я обязательно должен буду находиться по большей части дома, а в море ходить – от случая к случаю…

– А ты не пробовал ухаживать за кем-нибудь из такой семьи, где есть свой живой корабль? За девушкой, которая была бы способна понять, что значит для тебя твое судно?

– Я, – сказал Грэйг, – как-то раз с одной такой танцевал.

Наступило молчание… Вероятно, следовало отвечать, но Альтия никак не могла придумать, что сказать. Грэйг же шевельнулся – очень медленно и осторожно, так, словно боялся, что она испугается и упорхнет. Он коснулся ее руки, опиравшейся на край койки… бережно, всего одним пальцем. Но от этого прикосновения вся рука Альтии до плеча покрылась мурашками, а в сердце вселилось величайшее смущение. Грэйг нравился ей. Она находила его вполне привлекательным. Но… с какой стати подобное? Она что, сделала или сказала что-то такое, что было понято как приглашение?.. И как ей теперь поступать? Может, сейчас он попытается поцеловать ее? И если да, то позволит ли она?..

Ох, она крепко подозревала, что – да…

Но Грэйг не придвинулся ближе, только голос стал еще тише, а синие глаза смотрели с бесхитростной нежностью.

– Вот ты… в тебе я вижу очень сильную женщину. Такую, которая смогла бы плавать со мной. Или твердой рукой вести дом и хозяйство, пока я в море. И ты не станешь ревновать меня к Офелии… – Он призадумался и улыбнулся с веселым отчаянием. – Если уж на то пошло, это я начал слегка ревновать, видя, как мгновенно она тебя полюбила. Честно, Альтия… О лучшей супруге, чем ты, я не смею даже мечтать.

Она, в общем, уже предвидела эти слова. И все же они ошеломили ее.

– Но… – начала было она.

Грэйг поднял палец, призывая ее к молчанию:

– Сперва выслушай меня до конца… Я очень много думал об этом, и мне кажется, что не я один был бы заинтересован в подобном союзе. То, что у Вестритов последнее время туговато с деньгами, – секрет небольшой… За «Проказницу» еще не выплачен долг, и это превращает тебя в заложницу семейной платежеспособности. Известно, однако, и то, что жители Чащоб никогда не потребуют к себе женщину, уже состоящую в замужестве либо просватанную. Так что стоит тебе просто принять мое предложение, и ты окажешься вне их досягаемости. – Он внимательно следил за выражением ее лица. – Мы, Тенира, семья достаточно состоятельная… Я мог бы поднести твоей матери неплохой подарок в честь нашей свадьбы, такой, чтобы она до конца своих дней ни в чем не нуждалась. Тем более что ты сама говоришь – навряд ли приходится ждать, чтобы Кайл как следует о ней позаботился…

Альтии понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями.

– Не знаю даже, что и ответить, – сказала она наконец. – Мы с тобой успели здорово подружиться… ну, может, чуточку флиртовали… Но я никакого понятия не имела, что ты питаешь сколько-нибудь серьезное чувство… А ты взял да и о свадьбе заговорил!

Грэйг слегка пожал плечами:

– Просто я человек осмотрительный… Да, есть люди, у кого чувства на неделю вперед головы, но я не такой. И отношения у нас с тобой покамест такого рода, что начинать нам, как мне кажется, надо не со страстных объятий, а с разумного рассуждения, что и как у нас может получиться. Надо честно все обсудить и разобраться, насколько совпадают наши жизненные устремления. – Он не отрывал глаз от ее лица и, как бы подтверждая сказанное, снова коснулся пальцем ее руки. – Только не думай, пожалуйста, будто я сижу тут и рассуждаю этак холодно и по-деловому, а в сердечном смысле меня к тебе совсем и не тянет! Очень даже тянет, и я хочу, чтобы ты это знала… Просто я не из тех, у кого «ах!» – и все решено, а думать начинают потом…

Он был так ужасно серьезен. Альтия попробовала выдавить улыбку:

– А я-то боялась, кабы ты не попытался меня поцеловать…

Грэйг ответил на улыбку, но покачал головой:

– Я не взбалмошный мальчишка, которому только бы целоваться, и не грубый матрос, у которого где глаза, там сразу и руки. Я не стану целовать женщину, которая еще не дала мне на это позволения. А кроме того, зачем дразнить себя тем, на что у меня пока еще нет никаких прав! – Видимо, на лице Альтии отразилось изрядное изумление, и он отвел взгляд. – Я, – сказал он, – наверное, очень неуклюже выразился… Просто, хотя ты и живешь на корабле, среди заскорузлых мужиков, ты по-прежнему порядочная женщина из уважаемой торговой семьи. И относиться к тебе надо соответственно…

Выслушивая эту речь, Альтия испытала очень сложные чувства. Причем такие, поделиться которыми с Грэйгом ну никакой возможности не просматривалось. И самым первейшим и важным ощущением было отсутствие какого бы то ни было желания целоваться с человеком, которому для этого сперва требовалось разрешение. «Разрешите подняться на борт?» – неслышно хихикала какая-то насмешливая часть ее существа, и Альтии потребовалось усилие, чтобы не расплыться в улыбке. «А может, – подумала она вдруг, – дело в том, что Брэшен уже испортил меня? Хотя и не в общепринятом смысле?..» В самом деле – после того как она столкнулась с открытым и откровенным проявлением страсти, сдержанное и вежливое ухаживание Грэйга выглядело в ее глазах… попросту глупо. Она не солгала ему: он ей нравился. Но… одна беда: его осторожное и сугубо разумное раскладывание взаимных выгод по полочкам оставило ее глубоко равнодушной.

В общем, еще через мгновение ситуация стала казаться нелепой и невозможной. И Са, Великая Мать Сущего, словно бы поняла, что деваться Альтии некуда: как водится в таких случаях, в дело самолично вмешалась судьба.

– Все наверх!!! – повелительно взревел наверху чей-то голос, в котором смешались негодование и испуг.

Не медля ни мгновения, Альтия ринулась в дверь, и за нею Грэйг, даже не потрудившийся накинуть снятую ранее повязку от зубной боли. Все наверх – значит воистину ВСЕ!!!

Изрядная часть команды «Офелии» уже стояла на баке у поручней, глядя вниз. Присоединившись к матросам, Альтия сперва отказалась верить собственным глазам. Ибо «Офелии» загораживала проход калсидийская боевая галера под флагом государя-сатрапа!

Сравнительные размеры двух кораблей делали бы противостояние смехотворным, если бы палуба галеры не щетинилась оружием выстроенных там солдат. К тому же если галера была меньше и легче, значит она оказывалась и маневренней пузатого кога. И если принять в расчет все ее весла, скорее всего, превосходила парусник в скорости. По крайней мерее, легкий вечерний бриз не давал «Офелии» никаких шансов уйти. Галера вдобавок подходила с наветренного борта, вовсю используя ветерок, стремившийся навалить корабли один на другой. В общем, по всему получалось, что выбора нет: хочешь не хочешь, а придется вступать в переговоры.

Сама Офелия, носовое изваяние, в немом ошеломлении смотрела на лошадиную голову, венчавшую форштевень галеры. Тем не менее руки Офелии были упрямо скрещены на груди.

Альтия торопливо вскинула глаза, оглядывая горизонт… Похоже, калсидийский капитан действовал в одиночку.

– По какому праву вы нам не даете пройти? – крикнул капитан Тенира.

– Кидайте легкость![13] Мы взойдем к вам на борт для досмотра! – властно приказал бородатый воитель, стоявший на баке галеры. Его светлые волосы были увязаны в хвост, разметавшийся пониже лопаток, а грудь кожаного жилета украшали боевые трофеи – косточки человеческих пальцев с пучками волос. Во рту недоставало многих зубов, что делало оскал еще более зловещим.

– На каком основании? – поинтересовалась Альтия вполголоса. Обращалась она в основном к тем, кто стоял с ней рядом. Капитан Тенира, однако, в вопросы морского права вдаваться не стал.

– Нет! – прокричал он. – Никакой высадки я не потерплю! У вас нет права приказывать мне, а посему – прочь с дороги!

Торговец из города Удачный намерен был стоять на своем до конца, и его голос был ровен и тверд.

– Именем сатрапа – живо кидайте легкость и готовьтесь к досмотру! – хищно улыбнулся калсидиец, показывая все остатки зубов. – Не вынуждайте нас брать вас на абордаж!