Полная версия
Кратолюция. 1.3.2. Флэш Пинтииба |2|
Прабодх, может, формально и нависал над всеми эпицентрами. Но по факту высокопоставленный космонавт взирал безучастно. Сторонился. В худших традициях начальствующего сословия посвятил время изучению штрихов и царапин в пролетах, в которых в час «икс» придется укрываться и ему.
Любуясь зелеными, серыми, серебристыми технозарослями, причудливым симбиозом традиции и свойств, Прабодх, наконец, исповедовался себе, что ему неуютно на высоком посту. Он не вкусил на своем языке свободы и тирании общения, прочувствованной при восхождении с самых низов.
Со «своими» адмиралами с «Защитника» ему было общаться некомфортно – как никак, а Джамируддин 10 апреля у Юпитера, «условным» статусом вытянув его из вице-адмиралов, поставил над адмиралами «через одну ступень». А адмиралы «Всепрозорливого» для Прабодха и вовсе оставались инородной субстанцией, утекавшей в канаву всякий раз, когда требовалась.
Но надо было смириться и возвращаться к ним в лоно. И в 08:57 условный адмиралшах проходил по четвертому пролету крейсера «Сувирла», «пролету наводчиков», и краем глаза приметил «непорядок» – пломба красного шкафчика противоабордажной обороны с трещиной! Прабодх испуганно распахнул шкафчик – ни револьверов, ни кортиков!
– Вот так значит… Гхрр… Недоумки…
Прабодх альфа-кодом вызвал мостик.
– Условный адмиралшах, первопроходец Фомов на связи.
– Первопроходец. Следы диверсионного абордажа. Тревога!
– Есть!
По пролетам будто пролетела жар-птица, и прозрачная атмосфера налилась красным!
– Тридцать пять, тридцать четыре…
Экипаж без паники, но со сжимающим кошмаром в легких, кинулся по постам и к щиткам с закладками кортиков, иллюзионов и револьверов для ближнего боя.
– Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…
Пинтиибцы потеряли покой… Откуда вторжение? Где звуки боя? С секирами что ли атакуют?
– Четыре, три, два, один. Достаточно. Первопроходец?
– Первопроходец Фомов на связи.
– Отменить тревогу.
– Есть!
– Матросам и офицерам вернуть оружие в противоабордажные щитки.
– Есть!
И Прабодх притаился за углом. Минута. Шестая. А вот и они.
Триэм-гравиофицеры, двое в зеленой, один в коричневой униформе, рассерженно шли к щитку. И возле разоренного щитка погладили свои кортики и револьверы. Наверное, злобно, и дергаясь, вздохнули – за шлемом не видно. И вложили оружие на место. Даже поправили.
И за их спинами выросла фигура Прабодха.
У триэм-гравиофицеров от испуга подкосились ноги…
– Объяснитесь.
– Условный адмиралшах.
– Мы… Не знаем, как так получилось…
– Не отпираемся. Готовы понести наказание…
– Я не видел помысла. Исчезните, – с презрением и сострадающим снисхождением скомандовал Прабодх.
– Есть!
И «начальные офицеры» убежали. А Прабодх с еле скрываемой злостью посмотрел на красный шкафчик:
«Джамируддин… Исчадие ты властной воронки… Ты хочешь столкнуть лбами два флота аннигиляторов… Они уже за оружие хватаются! Ты же горишь страстью о гладиаторских боях в „Фомальгауте“… Ты продолжаешь отсеивать кадры для себя. Вишванатан был разминкой!»
Прабодх спустился к дежурному шаттлу до флагмана 780-RYT по пятнадцатому пролету, «пролету отважных», дышащему ореолом героизма с прибитых фото. По прилету Прабодх помчался всепробивающим и напористым снарядом. По счастливой случайности по пути не попалось ни одного созвездного моряка, хотя вовсю бушевала пересменка: никто не застал Прабодха взъерошенным и взбешенным, не подцепил зелья для новых толков и слухов.
И возле каюты Вершителя Джамируддина Прабодх набрался смелости, вошел в музей все тех же фигурок индуистских божеств и подступился к Вершителю, чтобы попросить если не ответа, то сферы воли о дальнейших маневрах. Но задумчивый Джамируддин отмахнулся, накликав строки на клавиатуре под правой ладонью.
И шлем Прабодха отразил в глаза именной приказ Вершителя: «Условному адмиралшаху Прабодху – приступить к калибровке наведения истребителя Джа-з1а-лм4».
Прабодх дико распалился… Словно печь мартена. Но вынужденно попятился. Люк каюты захлопнулся. И космонавт послушно потопал по светящимся на дисплее стрелочкам.
<…>
Путь послушания завел в «ангар» на 2й палубе, который Прабодх на схеме 780-RYT точно не видел. В этом ангаре, нет, «гараже», возлегал самолет в пестрой раскраске, выдававшей не принятый на вооружение прототип. Контуры механического тела напоминали Джа-з1а, особь первого поколения машин, по праву именуемых «драконами» – вымершими крылатыми механизмами, которые в XXIV в. только возбуждают воображение диковинным и задушенным руками человека могуществом.
В глаза бросилась неряшливая сборка машины:
– Он разобрал его и собрал заново?
Прабодх вздернул голову наверх, с «потолка» свисало много ярко-белых сложенных резаков по металлу.
– Или ему набор для моделирования прислали. От пластинок вот детальки отрезает.
Прабодху эту теорему подсказало подсознание, подметившее, что «загрузить» в этот ангар на 2й палубе самолет было неоткуда – устройство либо занесли в разобранном состоянии, либо оно «валялось в гараже» с момента закладки 780-RYT.
Условный адмиралшах, пониженный до подражательного сержанта-наладчика, присел, соприкоснулся с выпотрошенной машиной. Да. И впрямь модель Джа-з1а. Был бы Прабодх повпечатлительнее, то набил бы покаянные ритуалы пред скелетом, который вновь и вновь оживал, но не утверждался в пантеоне принятых на вооружение.
Пока Прабодх аккуратно распутывал провода, ему померещилось, что аналогично Джамируддин в свободные минуты, укрывшись от всех, отводит душу. И небезрезультатно, раз снискал право на суффикс «лм4» – «четвертая личная модификация». Этот суффикс точно зарегистрирован в недрах реестров Земного Пинтииба: даже повелитель уровня Джамируддина не дерзнул бы начертить самозванный код возле кабины пилота.
«Неразрешенные модификации военной техники – первый симптом рака сепаратизма» – это предупреждение Дворца отлито платиной над воротами каждого музея военной техники.
– Зачем ему эти поплавки? – Прабодх бросил взгляд на бело-серебристые продолговатые модули в углу. – Космос Лиги Антарктиды что ли осаживать? [Джамируддин. Что в твоих потемках еще за грозные прелюдии?]
И впрямь. Минуты блаженного удивления мастерской истекли, и Прабодх остался один на один с налетевшим обратно внутренним напряжением, вообще отторжением прикасаться к предметам, отражающим печать пальцев Вершителя Джамируддина.
Бросить бы все, вернуться на пост, сдуться обратно до вице-адмирала… Но чувство долга и десятки совестливых цепей заставили Прабодха не отлынивать от ручной неторопливой работы. Тем более базовые начала калибровки позабыть он не успел.
И пока он улучшал свои задатки, линейка его мышления медленно мутировала. Она вновь и вновь цеплялась к сочным черным, синим и морским мазкам, сколько бы Прабодх не усердствовал в своей ненависти к Джамируддину…
Джа-з1а.
Вообразить только…
У Джамируддина та самая модель первого поколения, притом не на боевом дежурстве, а на разборке, как у крошечного ребенка, который сует свой нос в любое кукольное брюшко.
Магия ручного труда делала свое дело, и Прабодх поддавался чарам темно-зеленой пыли истории.
В 2260 году гонка пилотируемой и беспилотной доминант в космосе для Пинтииба подошла к концу. Ставка на Джа-з1, классический боевой многоцелевой истребитель с ракетно-пушечным вооружением, этакую трансляцию потомков Яков, Чэнду во внеземные координаты, себя не оправдала. Пилотируемая боевая авиация черного небосклона сокрушительно уступила пьедестал беспилотным машинам…
А удар беспилотной доминанты был безумным. И поныне, до самого 2321 года, развитие космической авиации с человеком-начинкой в Пинтиибе носит очаговый, рваный, истеричный, а подчас и «подстраивающийся» характер.
Ведь вся мощь разработок пилотируемой внепланетной авиации была придавлена падением с небес в своем зародыше: компания разработчиков «Джафолт» (р.н. 828304—192) была растерзана, а последние ее почитатели и патриоты разбрелись по шестиполисному миру и затаились в глухих и не прославленных молвой бюро…
И если департамент боевых тестов с эмблемой созвездия единиц остался на Земле, выкупив небольшие и недорогие в содержании площадки, чтобы отчаянно соревноваться со злым роком в воскрешении «джазов» и терпеть фиаско за фиаско, то департамент внешних связей, известный под эмблемой черного истребителя, эмигрировал с семьями на неспокойный Марс, где пытался заново вдохнуть жизнь в крылья Пинтииба, запустив их новую эволюцию с классических малых планетарных летательных аппаратов и удерживая этих младенцев при себе с мечтой когда-нибудь выпустить их во взрослый мир, забитый беспилотниками, кишащими возле древесных кораблей.
Шли десятилетия…
Джалеты прижились в бескислородной атмосфере Марса, интегрировавшись летающими хищниками в ее причудливую военную экосистему…
А вот джазы…
«Порочная эта ветка», – постулировал для себя Прабодх, когда у него из рук выпала лампочка-индикатор разлива кристаллической жидкости: «Видимо, судьба тебе, „джаз“, лишиться души, потом нутра. Джамируддин же, резвясь с тобой, воплощает эту мечту игрой, как в детском рае. Одно сплошное надругательство. А все твои громкие прибамбасы станут обвесами для повышения джалетов из „атмосферного“ в „космический“ тип. Да. А может, все-таки три фазы оставить?»
И Прабодх разобрал квадратный модуль корректировки лучей. Микроотверточкой из своей перчатки откручивал лишние зажимы. «Вот и три фазы». Прабодх на радостях включил учебный режим наведения.
– Не то, – рассыпался высший ранг.
В трех фазах операционная система окаменелости из 60-х гг. XXIII в. подвисала.
Прабодх начал зажимать обратно – до шести фаз – и приговаривать:
– Ну, не умею я играться с кодом, не умею. Не дано.
– Прабодх.
У Прабодха опять выпала лампочка из рук:
– На связи условный адмиралшах Прабодх, Вершитель Джамируддин.
И легкий треск переключения в эфире:
– Хватит ломать мой джаз. Зайдите.
Прабодх нехотя сложил детальки, запомнил «12:07» и переместился к каюте Джамируддина.
– Прабодх. Вот и прошел совет.
Прабодх уже догадался, что подразумевалось под «советом».
– Да, да. Надлежало быть спорам и сомнениям. И в том омуте, в который я закинул моих адмиралов, надлежало родиться искусным мнениям. И я поддерживаю аргументацию о возвращении на Марс. Прабодх, догадываешься?
– Так точно. Бутан.
Джамируддин просиял:
– В точку! Кассумкратов мы уже вряд ли за собой утянем. А Бутан, который стопроцентно поднял голову, надо сокрушать уже сейчас. У нас не будет другого шанса. Отправляемся. Сообщите на «Артхашастру-2» адмиралшаху Закклу, что мы летим к Марсу, что наш спасательный полет не прерывается.
– Слушаюсь.
Шлем Джамируддина разошелся, и условного адмиралшаха насторожили вздувшиеся капилляры на лице Вершителя. Кровь будто бы разгонялась.
– И Прабодх.
– Вершитель?
– Прабодх, сдай магнитные пластины со своей ноги. А то я сразу вспоминаю о том инциденте. Да.
– Есть, – грустно ответил Прабодх.
Люк распахнулся, и в каюту прошел адмирал Прем с «Защитника». С плохо скрываемой боязливостью и с ровными как балка плечами: построение 10 апреля плотно вгрызлось в его мускулатуру.
– Вершитель Джамируддин, доставлено по Вашему указанию.
– Да. С флэшки мне привычнее. Итак. Что тут у нас. А вы что? Свободны, свободны.
Прем с Прабодхом удалились. Адмирал выдохнул и, позабыв об условном возвышении Прабодха, по старой памяти высказался ему как преданному молчаливому подчиненному, этакому приемнику спонтанных мыслей руководства:
– Выпендривается. Выпендривается. Мог бы и по сети получить на шлем. И почитать. Так нет. «Распечатайте» ему цифру на флэшке и подайте.
– А что в его фокусе?
– Биографиями увлекся. Ну. Личными делами.
– Кого?
– По-моему «Оплота Нандов». Ой. «Намерения» в смысле.
25 мая 2321 года
19, 20, 21, 22, 23, 24. И все май.
Двигатели слагаемых «Калама-Защитника» и «Калама-Всепрозорливого» толкали чащу кораблей, укрытых плотным покровом из листьев и ветвей, на пределе своих возможностей к Марсу, а красный шар только громче источал навстречу неизвестность. Даже обрывки гражданских новостей и блогов с Марсианского Пинтииба не попадались, хотя этими помойными фонтанами «Третий» Пинтииб бил несмолкаемо. Марс молчал. Молчал так, будто непоправимый взрыв уже случился, и космическая цивилизация там угасла.
Прабодха это тревожило, и он перевел разведку на чтение новостей соседей Марсианского Пинтииба – аресовых регионов Гроссдомината Германии, Евразийского Союза, Карибской Атлантиды, других космоцивов. Но ничего толкового. Хотя закономерность у-адмиралшах уловил: «В топе ни одной новости о состоянии Межцивилизационных Стен… Никаких сводок мониторинга… Ни капли интереса… Если Марсианский Пинтииб так рвет, что об этом надо было сигнализировать аж на Аннигиляцию, то почему бойня не угрожает Межцивилизационным Стенам? Неужто борьбу ведут интеллигенты, чтящие Люмартан, а не сброды революционного мусора?»
А в отличие от Прабодха Джамируддин отрекся от будущего, всецело увлекшись сухими реестрами регистрации поступков универспехов, астерпехов и метеорпехов Сводного изротного батальона «Намерение Нандов». Автоматика распознавала и подчеркивала любое их действие и бездействие на сотовых станциях ЭПТ «Айсджамп» весной 2321 года.
– Как слоны в посудной лавке.
«23 марта 2321 года баржа с 6й ротой универспехов „Намерения Нандов“ ворвалась в шлюз „Закат“ на сотовой станции „Яранга-9“. Метеорпехи в роли „наводчиков“ из 4й роты метеорпехов „Намерения Нандов“ в количестве двух оперативников шли бок-о-бок среди универспехов. Но с „потолка“ осыпались мешки с горючими веществами. Выстрелы подожгли их. Из укрытий были зафиксированы выстрелы еще не менее пяти свежих бойцов заповедных кассумкратов. Универспехи откидывались мигстенами и разбавляли поле боя иллюзионами. Но в порядки влетело несколько стрел и дымовых шашек. Возникла „суматоха“,…»
– «Потолок», «суматоха», – поскалился Джамируддин. – Автоматическая расшифровка бьет рекорды. Нужно корректоров нанять и усадить.
«…Беспорядки во втором застрельном ряде. Показатели нервно-психологического состояния универспеха Прауду начали непрерывно мигать в диапазоне от минус тридцати до плюса пятнадцати. Прауду выронил автомат „Ке“ и отбежал к барже, задержавшись у нее на две секунды, а после вернулся за оружием и возглавил спонтанный штурм на огневые точки заповедных кассумкратов.»
– Бросил или не бросил, – гадал Джамируддин у сандалей справедливости, не будучи способным поднять глаза на нее саму. – Бросил я тогда или не бросил. БРОСИЛ!
Джамируддин закричал и дал затрещину по монитору. Монитор устоял – на борту флагмана 780-RYT дисплей не мог треснуть от воздействия слабее ракетной детонации.
Вершитель призвал адмирала Прадипу и протянул ему распечатанную крохотную заметку:
– Минус пять процентов к боевой премии универспеху 6й роты батальона «Намерение Нандов» Прауду Савайу. И залог наград… Нет! Залог наград оставим неприкосновенным.
Прадип со страхом принял заметку:
– Но условный адмиралшах…
Джамируддин заорал:
– Вот если Прабодх опять недоволен, то сюда – передо мной – он есть для меня только в метре от меня! Со своими ходатайствами!
Джамируддин сорвался с места и зашагал к лифту: «Пускай и дальше реставрирует молитвою отношения со мной».
По пути Вершитель заметил адмирала Мевентия, «своего», со «Всепрозорливого». Адмирал воодушевленно приблизился к Вершителю, но Джамируддин только мягко шепнул подчиненному:
– Не беспокойте меня.
Мевентий покорно отступил. И адмиралу стало не по себе. Когда у Вершителя на лице вздувались капилляры, память рефлексорно подсказывала образ вышедшего из-под контроля штурмовика-берсерка.
29 мая 2321 года
<…>
Джамируддин протирал Шестиполисный Фундамент, когда звон предупредил о посетителе.
– О. Дражайший Прабодх. Проходи. Ты на моем флагмане «780-RYT» дольше обретаешься, чем в столовой на своем «условном», ха-ха, флагмане, «Исламабаде-Несклонимом». С чем в подношении на этот раз? С проектом эскадрильи «джазов»? Готов пошвыряться сметами, – лепетал довольно и игриво Джамируддин.
Вершитель щелчком вызвал дымные голограммы Джа-з1м10, – с телескопическими приводами и контейнерами с адаптивной жидкой броней – самой последней модификации 1го поколения джаза, которая так и не выдержала успешно ни одно испытание. А следом Джамируддин перебирал в руке голограммы, как семечки.
– Нет, – ответил холодно, и чуть опустив глаза, Прабодх, чуть опустив глаза и еле скрывая раздражение насмешкой.
Белая голограмма растворилась щелчком пальцев.
Джамируддин недовольно выдохнул:
– 25 мая ты мне «Агусу Соннейри» промывал мозги. Чьи же заслуги ты представишь на мой страшный суд этой минутой?
Прабодх уже привык к высокомерию Джамируддина и пропустил его мимо ушей, пользуясь приобретенной душевной неуязвимостью:
– Совирт Лемертат.
С лица Джамируддина окончательно смылось блаженство:
– У меня такое ощущение, что я не в Пинтиибе служу. Новоязы. Даже в наречениях человеческих тел. Давай уже. Жду. Жду.
Прабодх помялся:
– Если Вишванатан не угодил Вам, это не значит, что «Намерение Нандов» должно страдать и выдерживать своей спиной Ваши запоздалые удары юридическим кнутом.
По сосудам Джамируддина пробежал испуг. Прабодх слишком возвышался в рассуждениях. Но пока не превысил опасной черты своими мыслительными голубыми водами. Хотя Прабодх напирал:
– Они навредили замыслу Вашему, но не своей волей…
И Джамируддин успокаивающе перебил Прабодха:
– Я всего лишь оказываю повышенное внимание. Но каждый все одно будет нести ответственность за свои собственные грехи. Прабодх! – Джамируддин предупредил открытие рта от «условного» верховного офицера. – Я совсем не знаком с «Намерением Нандов». Но чтобы вообще учитывать их в своей воле, мне нужно обтесать это бревно. Зачистить его от всех сучков. В одних примерах достаточно чуть-чуть приосвободить волю лица, условно возвысить его. Где-то же нужна боль. Не очень пехотинцы «Намерения Нандов» чувствительны к чужой боли. Поэтому и исправление их суждено через страдание. Самое целительное для них – страдание душевное.
Прабодху будто проницательный ангел света дал наводку: Джамируддин и сам не верил своим словам. Но Прабодх сам стал теряться. С каждым доводом Вершителя у-адмиралшах меньше верил своим заключениям.
А Джамируддин поддал энергетического бонуса в свой гонг убеждения, очутившись на фоне удачно подсвеченного сонма фигурок индуистских божеств, от которых он так и не избавился после разжалования адмиралшаха Сулеймана в адмиралшахи МКС:
– Что касаемо Совирта Лемертата, то его звание я верну через две смены. А пока пускай порефлексирует. Слишком уж он цепляется за свое звание. Он больше всех ссылался на него в командах и переговорах в, скажем так, Битве тринадцати часов 23 марта на концентраторе «Яранга» у Юпитера. А про Агусу, – Джамируддин махнул рукой, будто отталкивал его имя. – Не умрет твой Агусу.
Прабодх с разрешения вышел, испытав легкое наслаждение от малой победы. И, совершенно отключившись из-за разгрузившегося от тревог разума, он обнаружил себя в морге, где накачанные потусторонними жидкостями тела всколыхнули отрывки марта: «Он переваривает битву, на которую не успел. И никак не может принять ту реальность, что исправить историческое сражение не в его воле и полномочиях. Но он силится. Хотя и сам не подозревает об этом».
Джамируддин же, рассматривая полочки шкафчика в своем именном отсеке, не мог отвести глаз от фигурок и символов самых популярных у космоплавателей Пинтииба религий, припасенных под вкус любого повелителя. Вершитель Пинтииба, рассмотрев их, будто с вызовом на диалог равных, продолжил удовлетворять свою внутреннюю жажду и вчитывался в новые особенности «Тринадцатичасовой битвы».
«23 марта ко шлюзу „Восход“ станции „Яранга-29“ запущены на 0,5 скорости баржа 38—292PIN и баржа 23—222PIN с отрядом из четырнадцати универспехов».
– Четырнадцать универспехов?
Джамируддин нарисовал стилусом четырнадцать черных фигурок, обвел их золотистым звездным цветом Солнца. Следом добавил возле них две баржи.
– Четырнадцать. На две баржи. Хм. Так.
«Условные „конусы“ барж были раскалены для тарана шлюза».
– Хм. Допустим, полупустые баржи объяснены. «Всмятку» своих воинов посылать не след.
«Однако кассумкраты сотовой станции предпочли оставить ворота открытыми, ограничившись поддержанием силового поля. Баржа беспрепятственно влетела. Кассумкраты оказали стройное организованное сопротивление, препятствуя высадке универспехов огнем и залпами стрел. Десантировавшиеся универспехи из-за плотного обстрела не могли привести в боевое состояние гранатометы и ракетометы с ЭМИ-зарядами».
– Не слишком ли тяжеловата ноша для универспехов? Даже на смешанных учениях 2318 года, когда отрабатывалась гипотетическая эвакуация атрибутов космоцивности из Лунного Пинтииба, универспехи «Рассудительности Нандов» не оснащались противотанковыми базуками при фланговой атаке бронированных луноходов. Качество их огневого поражения было выровнено сугубо налетом дронов-штурмовиков. Не то. Все не то. И ракетометы с ЭМИ-зарядами зачем? Роботизация заповедных кассумкратов всегда оставляла желать лучшего… Здесь подвох. Я чувствую.
«В разгар перестрелки внешние ворота шлюза „Восход“ захлопнулись. В связи с изоляцией абордажной группы к „Яранге-29“ были отвлечены четыре дрона CH-8eP. Но их ракетницы были пусты. А легким малокалиберным оружием они ворота не пробили. Кассумкраты продолжили развивать ловушку и подняли уровень давления на шлюзе „Восход“. Универспехи немедленно перегруппировались и пошли в атаку на пролом к выходу из шлюза к сотовым катакомбам. Но давление оказалось быстрее и сильнее. Скафандры неспрогнозированно и в нарушение норматива испытаний Ромб-2г-28-2 не выдержали перепада давления. Десантный отряд полностью погиб. В связи с изложенным первая атака на „Ярангу-29“ квалифицирована провальной».
– Так-с. Глянем-ка сюда.
Джамируддин вызвал консолидированный оперативный архив «Калама-Защитника» и выгрузил оттуда реестр.
– Хм. С «Яранги-29» тела не вывозили. Но их подобрали в космосе. Аккурат возле шлюза «Восход». Выбросили как биомусор?
Джамируддин напряг всю свою интуицию.
– Нашлось.
Перед Джамируддином предстал дежурный фотосет окружения сотовой станции «Яранга-29». Вершитель занимался второсортным, не достойным звездного чина ремеслом линейного разведчика и аналитика. Вершитель будто рассматривал фотографию своей опухоли, дивясь ее изгибами и струнным натяжением. Джамируддин не мог добиться нужного масштаба сектора возле шлюза «Восход». Слишком много обломков. Но одну из барж он распознал. 38—291PIN.
– Странно. В отчете опечатка что ли. Цифра не бьется. Ну да ладно.
Джамируддин попытался поиграть во «взор». Не дано ему было: страданием не вышел. Но даже потугов и пародии хватило догадаться, как что-то в облике баржи его настораживало. Она была будто обита бронелистами и шпалами. Четверть из них он распознал – скафандры универспехов, не худосочные, как у метеорпехов, и не «рассинхронно-тучные», как у астерпехов.
– Варвары.
Но было много и других обломков, отдаленно напоминавших человеческие фигуры. Пускай и сложенные в три погибели, а может, даже «переклеенные». Джамируддин еще раз поколдовал фильтрами над фотографиями.
– Итак. Неразноцветные. Свыше десятка тождественных деталей. А еще и иероглиф видится в четвертом и шестом фильтрах. Хм. Попались.
Джамируддин целый час прокупался в разжевывании провального абордажа на «Яранге-29». Столько нестыковок. Как не назови, а любой вариант ущербный. Разведвылазка? Зачем две баржи, можно было бы и одной обойтись. Или парочку метеорпехов на обшивку катапультировать. Абордажный залет? Ценой жизни 14 универспехов? На что рассчитывал Вишванатан? И почему нет никакой стыковки с потерями в «Намерении Нандов»? Почему в отчете нет числового параметра роты?
– Вершитель Джамируддин?
За люком послышался сладкий и приниженный голос адмирала Лоферия.
