Звереныш

Девчонка ушла за пять тысяч дагм!

Джубокс недоверчиво помотал головой – давно такого не было! Зажирели горожане, много денег скопилось в сундуках и в Императорском банке! Давно не было крупных столкновений с Ангиром, давно не было войны. Мелкие пакости на границе не в счет.

Недостаток рабов на рынке возник еще и из-за того, что мало кто теперь решался отправиться на Северный материк. Ангирцы обнаглели, настроили десятки судов и стараются перехватить все занусские корабли, что пытаются пробраться к вожделенному материку. Сами теперь грабят разрозненные племена Севера.

Джубокс в который уже раз задумался: если бы северяне объединились в Империю, построили систему защиты побережья по типу той, что существует на Южном материке, поток рабов снизился бы в несколько раз! Хорошо, что эти росты такие дикари! И не только росты, но и все остальные племена Севера – разобщенные, дикие, совершенно не цивилизованные. Иначе Империи пришлось бы несладко. За сотни лет грабежей, разбоя, чинимого жителями Юга, накопилось такое количество Зла, что «южанин» и «враг» на Северном материке значило одно и то же. И если бы Северный материк вдруг начал отправлять экспедиции на Юг – Империя захлебнулась бы в крови.

Придя к выводу, что на его век хватит и рабов, и походов, Джубокс сосредоточился на торгах. На помост сейчас вывели молодую женщину лет двадцати пяти. Опытным глазом Джубокс обозначил цену – не более пятисот дагм. Она была, конечно, миловидна – длинные ноги, полная грудь, но явно рожавшая. Груди уже чуть отвисли под собственной тяжестью, наметились растяжки. Хотя и на таких есть устойчивый спрос – всегда нужны работницы по хозяйству, не всем же рабыням непременно оказываться в постели? Впрочем – и для постели сгодится, есть немало любителей опытных, умелых рабынь, знающих толк в постельных утехах. Их не нужно обучать, как маленьких девочек, они знают, что почем. Обычно такие «учили» отпрысков обеспеченных семейств – ну не в бордель же отправлять юнца за постельными знаниями? Только заразу собирать!

«Старая» рабыня ушла за полторы тысячи монет, и не мелких дагм, а за полновесные дермы. Если пересчитать на дагмы – четыре с половиной тысячи!

Джубокс довольно усмехнулся – все, в этом году в поход больше не пойдет. Есть время отдохнуть, подготовить судно к работе. Нужно очистить дно корабля от ракушек, вымыть и окурить трюм, чтобы задушить заразу, пропитавшую доски. Достроить новую усадьбу, дождаться рождения сына – конечно, сына, хватит уже дочерей!

Денег хватит, даже если бы мастер бросил хлопотные походы и до конца жизни сидел в своей новой усадьбе. Еще и внукам останется. Двадцать лет походов! Если бы эти болваны-соседи знали, сколько денег лежит у Джубокса в банке и сколько закопано в бочонках по всему поместью… Но они не узнают.

– Хозяин, тебя спрашивает мастер Лаган! – ворвался в раздумья голос телохранителя, и Джубокс очнулся от своих грез. О будущем можно подумать и после, на досуге, лежа рядом с двумя молоденькими наложницами, а торги нужно продолжать. Жизнь идет, и в ней нет места нерешительности и слабостям человеческим.

Мастер Лаган ждал Джубокса возле мужского загона. Он внимательно вглядывался за решетку и что-то тихо говорил двум сопровождающим – мужчинам лет сорока, одетым в такую же черную форму с серебряным черепом на левом плече. Несмотря на жару, все трое были наглухо затянуты в плотное сукно, на ногах высокие кожаные ботинки, аккуратно зашнурованные до самого верха. У каждого по два меча, короткие, широкие, в обшитых кожей ножнах. Что еще из оружия спрятано на воинах – одному Создателю известно, но говорили, что Псы до предела нашпигованы приспособлениями для убийства. Даже если их раздеть догола, никто не мог дать гарантии, что Пес не достанет откуда-нибудь тонкий смертоносный кинжал и не перережет глотку врага так быстро, что жертва не успеет понять, что ее убивают.

Лаган был уже сед, как горная вершина, но Джубокс не поставил бы и медяка на того, кто вышел бы против этого «старика» с мечом в руке. Впрочем, и не с мечом тоже. Смертоноснее Псов не было никого. По крайней мере, так считала людская молва.

На взгляд Джубокса, видавшего виды, это было преувеличением. Мастеров единоборств в мире было много, и Джубокс сам не из последних в искусстве смертоубийства. Но Псы и вправду были хороши. Очень хороши. И мастер был искренне рад, что никогда не имел возможности сравнить свои умения с умениями любого из воспитанников Корпуса Имперских Псов. Псы и Джубокс существовали в разных мирах – Джубокс в своем, простом, обыденном, Псы – наверху, возле Императора, его гвардия, его телохранители, его убийцы, опора трона, оплот Империи.

Лаган и его спутники оглянулись на шаги Джубокса, и все трое «черных» коротко кивнули головой, как бы подтверждая, что увидели хозяина содержимого рабского загона и позволяют тому приблизиться.

Джубокса всегда слегка раздражала эта манера – какие-то безродные твари, и на вот тебе – вместо искреннего уважительного поклона, вместо того, чтобы смиренно склонить голову перед свободным – спесь, гонор, презрение!

Впрочем, они ведь тоже свободные люди. Псы освобождались при выпуске из Школы. Все знали, что Псы – свободные подданные Империи. Но знали и то, что Псы – бывшие рабы. Потому отношение к ним было опасливо-презрительное. Понятно, почему.

– Приветствую, мастер Джубокс. – Лаган говорил холодно и отстраненно, будто и не знал собеседника много лет. – У меня для тебя хороший заказ. Мне нужна сотня щенков. За каждого Империя готова заплатить тысячу дагм.

– Приветствую, мастер Лаган! – Джубокс постарался говорить так же, как и его собеседник, – без эмоций, без выражения. Так, чтобы тот не понял, что Джубокс презирает этого роста, волей судьбы вылезшего из грязных низов на самую верхнюю ступень, которую только мог занять, – Вожака Школы Псов. Человек, который воспитывал, тренировал, делал из жалких щенков профессиональных убийц без жалости и страха.

– Так что мне скажешь? Есть у тебя приличный материал?

– Видишь ли, в чем дело, мастер Лаган… материал есть, и неплохой – сам видишь. И ты знаешь, что у меня не бывает плохих «овец», но…

– Тебя не устраивает цена, – догадался Лаган, слегка прищурив глаза. – Я слышал, что твои дела идут очень неплохо. Рабы уходят по высокой цене. Тогда скажи мне, по какой цене ты хочешь продать весь этот сброд?

– Ты хочешь забрать всех? – удивился Джубокс, лихорадочно раздумывая, какую цену заломить. – Здесь сто пятьдесят восемь «овец». Все почти полностью здоровы, крепки, сильны – хороший материал!

– Нет, не всех. Мелочь мне не нужна. Только средние и старшие – десять-пятнадцать лет. Сколько у тебя таких в наличии?

– Ну… сотня точно наберется. Что касается насчет цены… тысяча. Только не дагм, а дерм. И то лишь из уважения к Империи и к тебе лично.

– Уважаешь ты только звонкую монету! И себя! – усмехнулся Лаган. – Ну ты и зажрался! В пять раз поднял цену! Чуешь, когда деньгами пахнет. Хорошо. Я согласен. Но это последнее слово. Если ты после скажешь, что передумал, что рабы стоят гораздо дороже и ты не можешь отпустить по этой цене – берегись. Не сносить тебе головы. Это распоряжение Императора – он увеличивает состав Корпуса, и нам нужны новые щенки.

– Это не мое дело, конечно, но если бы вы не отправляли отслуживших Псов на границу, вам не пришлось бы так часто обновлять состав Корпуса, – хмыкнул Джубокс. – Никогда не понимал, зачем столько времени и сил потратить на обучение и вдруг выбрасывать на границу, служить, как простым пограничникам! Ну не глупость ли?

– Это не тебе решать. И не мне! – посуровел Лаган. – Таков закон! И не нам обсуждать Венценосного! Готовь щенков. Я лично буду осматривать каждого.

– Оплата монетой или векселем? – вкрадчиво спросил Джубокс, оглядываясь в поисках своего казначея. Тот был занят, оформляя очередную сделку.

На каждого раба требовалось составить купчую – простенькую, но с личной торговой печатью Джубокса. Это было нужно, скорее, для покупателя, чем для продавца. Продавец без оплаты все равно товар не отдаст, так что он ничем не рискует, а вот чтобы не было претензий на тему «ты мне никаких денег не давал, верни раба!» – и нужна была соответствующая бумажка.

– Зачем глупые вопросы? – после паузы, чтобы показать глупость вопрошающего, ответил Лаган. – Я что тебе, телегу серебра привезу? Вексель Имперского банка, само собой. Так ты чего стоишь? Время идет, а товар еще не подготовлен! Быстро, быстро давай!

Джубокс замер, окаменев лицом, потом сдвинулся с места и пошел туда, где стоял смотритель загонов и надсмотрщики. Внутри у него все кипело – как смеет этот безродный ТАК с ним разговаривать?! Тварь! Животное! Если бы не эта сделка, если бы не выгодные заказы… Тварь! Тварь! Тварь! Может, нанять убийцу? Грохнуть этого наглеца?! А что – за тысячу-другую серебра любой убийца запросто всадит в его затылок каленый болт! Ну не за тысячу… может, и подороже – все-таки это Вожак, – но всадят, да. Только вот что потом? Что будет делать Секретная служба? Само собой – начнет рыть землю, разыскивая убийцу. А когда найдет…

Нет, как ни хочется завалить гада – не получится. По крайней мере – пока не получится. Да и зачем? Деньги от него идут хорошие, выгодный клиент. А то что он с гонором, – можно и забыть. Деньги перекрывают все. Или почти все.

* * *

Щенок съежился в углу, прижавшись спиной к стене. Он внимательно и настороженно следил за происходящим, и когда возле решетки появились трое людей в черном, замер и постарался сделаться незаметным. Он чуял исходящую от этих людей угрозу. Мужчины были спокойны, бесстрастны, но что-то в их облике говорило: «Меня нельзя тронуть безнаказанно! Я – смерть!»

Это чуяли и другие мальчишки, отпрянувшие от решетки. Они испуганно следили за чужаками, украшенными знаками-черепами, и тихо переговаривались, стараясь не смотреть страшным людям в глаза, как не смотрят в глаза сильному сопернику молодые звери – ведь это может быть воспринято как вызов, как призыв к атаке!

Мужчины переговаривались, разглядывали маленьких рабов, и когда у клетки появился коротышка, главный на корабле, отошли в сторону, не глядя на замерших в ожидании пленников.

Поговорив, коротышка ушел и скоро появился снова, ведя за собой четверых надсмотрщиков. Двое из них были знакомы Щенку, они следили за порядком в трюме корабля, и двое «чужих» – огромные, плечистые, будто выточенные из камня.

Один из надсмотрщиков подошел к загону, провел дубинкой по железным прутьям – тррррр – видимо, так он привлекал внимание пленников. Он объявил, что все рабы должны раздеться догола, сняв с себя все, в том числе и набедренные повязки. Тот, кто не сделает это до десятого удара, получит пять плетей.

Бам! Бам! Бам!

Надсмотрщик отбивал ритм, и мальчишки лихорадочно сбрасывали с себя одежду. Когда прозвучал последний, десятый удар, вся толпа уже стояла, прикрыв руками пах. Маленькие рабы еще не могли привыкнуть, что стесняться им нельзя. Стесняются только люди. Они – не люди. Животные стыда не имеют.

– Руки вдоль тела! Не прикрываться! – рявкнул огромный надсмотрщик и сильно врезал дубинкой по прутьям клетки так, что они загудели, будто экзотический музыкальный инструмент. – Стоять прямо! Без команды не двигаться! Не разговаривать! Ты! Вышел сюда!

Надсмотрщик указал на мальчишку лет десяти толстым, словно плод патата, пальцем, и раб испуганно вздрогнул, будто его ударили плетью. Выскочил из клетки, встал возле надсмотрщика, замер, вытянувшись и… вдруг глаза мальчишки закатились, и он рухнул в пыль, потеряв сознание – то ли от испуга, то ли ослабев от перенесенных мучений. А может, и от всего этого сразу.

Надсмотрщик сплюнул, поддел ногой обнаженное маленькое тело и, будто засохшее лошадиное дерьмо, отбросил к решетке, где мальчик и замер, как изломанная кукла.

– А ты говорил – хороший материал! – усмехнулся Лаган, скосив глаза на Джубокса. – Если остальные такие же дохлые, они не стоят тех денег, что ты запросил.

– Вожак, не нужно меня сердить, – холодно ответил Джубокс. – Прекрасно знаешь, что среди хороших «овец» попадаются и паршивые. Я разве навязываю? Отбирай тех, кого сочтешь необходимым взять, и не нужно бессмысленных слов. Ты что, сегодня не в духе? Хочется на ком-нибудь выместить плохое настроение? Вымещай его на ком-нибудь другом! Я знаю цену моему товару! Не нравится – поищи в другом месте!

– Ладно, чего ты так взвился? – неожиданно добродушно ответил Лаган, натягивая на руки тонкие кожаные перчатки. – Выводите остальных, мы будем их осматривать. Парни, смотрите, чтобы не было уродов, а на раны, ушибы и все такое не обращайте внимания, вылечим. Главное – чтобы тело было сформировано правильно.

Мальчишек выводили одного за другим – их вертели, крутили, влезали в рот, ощупывали мышцы, кости, даже гениталии, ведь если мальчик не сформировался как мужчина, он не нормален, и ничего хорошего из него не получится.

Щенок оставался в последних рядах, прячась за спинами товарищей по несчастью. Когда и до него дошла очередь, вышел из клетки, встал, держа руки вдоль бедер, как от него требовали, и замер, глядя по сторонам. Он был неподвижен, как каменная статуя. Двигались лишь глаза, отыскивая способ бегства. Глядя на то, как на его товарищей надевают колодки, Щенок инстинктивно понимал – если сейчас он не сбежит, то больше случая может и не представиться. И лучшей возможности он не найдет – рынок шумел, кричал, туда-сюда суетились люди, и затеряться среди них такому мелкому существу, как четырнадцатилетний мальчишка, не представит никакого труда. Так казалось. И не было ни одной мысли о том, как выжить без каких-либо средств к существованию, без одежды – голому, как в момент рождения. Для этого нужно думать, а думать Щенок разучился. Но инстинкт говорил: «Беги! Спасайся! На свободу! Беги!»

Когда рука одного из помощников Лагана уцепила мальчишку за гениталии, Щенок внезапно извернулся и со всей силы врезал тому в глаз так, что мужчина на секунду потерял ориентацию от неожиданности и боли.

Рывок!

И худое тело мелькнуло мимо остолбеневших рабовладельцев, чтобы исчезнуть в пестрой толпе возле помоста.

Не получилось. Века рабовладения научили хозяев справляться с любыми неожиданностями – их не было видно в толпе, но ловцы всегда наготове, и когда Щенок пробегал мимо, получил удар толстым, свитым из буйволиных жил бичом так, что полетел кубарем и почти потерял сознание. Кожа на спине, там, куда пришелся удар, лопнула, и капли крови брызнули на пыльную землю, тут же запекшись серо-коричневыми бусинами.

Надсмотрщик поднял Щенка легко, будто тот ничего не весил, и, подойдя к загону, швырнул на землю под ноги Псу, сконфуженно потиравшему покрасневший слезящийся глаз.

– Шустрый парень, – хмыкнул Лаган, наблюдая за тем, как Щенок поднимается с земли, стоя спиной к решетке и зыркая, будто пойманный зверь. – Сложен неплохо. Худоват, но это тоже неплохо.

– Я ему сейчас горло вырву! – мрачно пообещал помощник Вожака, делая шаг к оскалившемуся мальчишке. – Негодная тварь!

– Стой! Не трогай! – остановил Лаган. – Он мне интересен. Этот зверек единственный, кто попытался бунтовать, и это ведь после обработки подчиненными уважаемого Джубокса. Не сломался, воспользовался, как он думал, единственной возможностью сбежать. Джубокс, что можешь сказать об этом экземпляре?

– Ребята прозвали его Щенком, – неохотно пояснил работорговец. – Должен предупредить – этот парень спятил. Он не разговаривает, только рычит. Если дерется – то насмерть, не как все мальчишки. Его все боятся и не трогают. Пробовали – он их чуть не загрыз. Ни с кем не общается, зверь зверем. Бесполезный материал – для нас. Для вас – не знаю.

– Хмм… спасибо. Я ценю твою честность, – удовлетворенно кивнул Лаган. – Я давно его заметил, еще когда он прятался позади всех. Поведение парня отличалось от поведения остальных. Когда он сидел в углу, на вытянутую руку вокруг него было пустое пространство. Что касается сумасшествия – все мы в той или иной степени сумасшедшие. Наши лекари лучшие в мире, и если они не смогут ничего сделать с его головой – значит, никто не сможет. Но я видел, как они творили чудеса.

– Ну и слава богам! – облегченно вздохнул Джубокс. – Я тебя предупредил, не обманул, так что…

– Нет, не обманул. Готовьте доставку, а мы с тобой идем оформлять сделку.

– Не забудь в сумму, указываемую на векселе, включить аренду колодок, – заметил Джубокс. – Только не нужно говорить, что я мог бы оплатить ее из своего кармана. Ты говоришь эту фразу десять лет! Уже в зубах навязло!

– И за десять раз ты ни разу не пошел даже на такую маленькую скидку, – усмехнулся Лаган, шагая следом за работорговцем. – Жаден ты не в меру, мастер Джубокс.

– А ты как будто из своего кармана платишь! И не стыдно так торговаться из-за жалких медяков с несчастным человеком, зарабатывающим свой кусок лепешки в поте лица?

– Я за Империю болею, – спокойно заметил Лаган, острым взглядом опытного телохранителя привычно обшаривая толпу. – Казна не бездонна, хотя за годы покоя в ней накопилось немало. Я должен следить за верным использованием средств Императора и стараюсь уменьшить расходы.

Джубокс окинул Вожака внимательным взглядом, но ничего не сказал. Он мог бы напомнить верному Псу Империи о том, сколько тратит Император на свои увеселения, и о том, сколько уходит на городские праздники, на которых зарабатывают крупные торговцы, приближенные к Императорскому трону. Зачем? Это знают все. Но доказательств нет. Как и всегда.

Кроме того, начнешь критиковать Императорский двор – нарвешься на неприятности. Кто знает, что делается в мозгах этих Псов. Известно, как они реагируют на угрозу или оскорбление Императора. Хорошо, если не убьют, а всего лишь потащат в Секретную службу. Вести такие речи рядом с Псами сродни самоубийству.

Впрочем, лучше бы убили на месте, чем оказаться в Секретной службе. Вытянут все, что знаешь и что не знаешь, только после допроса уже не останешься прежним. Изувечат и скажут, что так и было. Если не считать армии, Секретная служба и Псы – опора трона. Если бы не они, знать давно бы устроила переворот и скинула нынешнего Императора, чтобы посадить на трон своего человека. А потом скинуть и этого. И так до бесконечности – чего-чего, но лучшим развлечением имперской знати было устройство заговоров. А что еще делать, когда ты уже устал от разврата, жратвы и безделья? Когда ничего не радует и все у тебя есть? Скучно! Власть – нет ее слаще!

Власть и кровь – вот главное в мире, и эти два слова неразделимы.

* * *

Твердая земля, камешки, колючки, ноги в кровь. В горячей пыли – следы, окропленные розовым. Руки впереди стянуты веревкой, привязанной к телеге. Время от времени, когда Щенок падает, он волочится несколько шагов, пока не поднимается и снова идет за повозкой, пошатываясь, как саженец под порывами ветра.

Он наказан. Никто не может напасть на Пса без того, чтобы не понести наказание. Тем более – жалкое ничтожество, раб, даже еще не щенок. Нужно с первых шагов внедрять мысль о том, что нападать на старших Корпуса Псов нельзя. Они – суть божества, они – властители тел и умов щенков и недопесков. Когда-нибудь те, кто сейчас едет в повозках, станут Псами – если доживут, конечно.

То, что доживут не все, без сомнения. Выживает процентов семьдесят, и это в лучшем случае. Болезни, травмы на тренировках – все против этих изможденных мальчишек, но таков путь Пса. Лучшее, что они могут получить в Империи.

Когда исполнится тридцать лет, Псы отправятся служить на границу, в сорок лет – свободны и могут завести свою семью – те, кто захочет или сможет это сделать. Таких было немного. Псы служили долго и обычно умирали не своей смертью. Воспитание, которое дали им во время обучения, накладывало отпечаток на всю жизнь.

Вожак не стал говорить рабовладельцу о том, что знал каждый из Псов. Тридцать лет – это был тот возрастной барьер, после которого реакция бойца начинала слабеть. По крайней мере, так считали ученые мужи.

Император должен получать самое лучшее, самых лучших бойцов – молодых, умелых, невероятно быстрых и сильных. Телохранители должны быть безупречными бойцами. И никак иначе. Только им мог доверять Император, который не верил даже своей дочери. Кроме того, было еще одно обстоятельство, о котором знали лишь высшие… но это не для всех.

Вожак не был согласен с утверждениями ученых, но что он мог поделать? Да, как и работорговец, он тоже считал отправку Псов на границу бессмысленной тратой драгоценных человеческих ресурсов, но кто он такой, чтобы менять законы, установленные веками? Если Император считает, что должно быть именно так, а не иначе, значит, так тому и быть.

Лаган посмотрел в спину Щенка, шагающего по дороге, и усмехнулся уголком рта – пусть приучается к дисциплине. И пусть все видят, что бывает с тем, кто нарушает закон Корпуса! Командиры неприкосновенны! Это закон! Если бы он напал на Пса, будучи щенком, – получил бы двадцать плетей. Если бы при этом убил – смерть его была бы страшной.

Глаза Вожака затуманились, и перед мысленным взором возникла картина – столб с перекладиной, на которой висит обнаженное тело. Руки примотаны веревкой. Глазницы пусты – птицы выклевали глаза, добираясь до мозга.

Труп когда-то звался Ригом. Он посмел напасть на учителя с тренировочным мечом и убил его ударом в голову.

Учитель был строг. Но не слишком. А еще – глуп и плох как боец. Позволить себя убить какому-то щенку? Такие учителя не нужны. Как и такие щенки.

Вообще-то это был редчайший случай. Такое преступление ученика было отмечено в хрониках Корпуса всего пять раз на протяжении нескольких столетий. Методы Корпуса работали всегда. Верность вбивалась магией и снадобьями.

Корпус Псов располагался в получасе ходьбы от городской стены, у подножия Пика Императора, – самой высокой горы из череды гор, вытянувшихся вдоль побережья. Основной состав Псов постоянно жил внутри дворцового комплекса, в отдельных казармах, но Школа и склады Корпуса находились именно тут, за высокой стеной, украшенной шестью сторожевыми башнями. Дежурили на них недопески, ученики, обучавшиеся больше года и получившие уроки верности. Только через три года рабы, вошедшие на территорию Корпуса, смогут получить возможность выйти за стену – когда станут настоящими Псами.

Впрочем, существовал еще один способ выхода с базы – покинуть мир навечно, оказаться на склоне горы, на кладбище, где уже упокоились сотни и сотни тех, кто когда-то мечтал, любил и совсем не думал о том, что жизнь может окончиться так быстро, глупо и бездарно.

Со сторожевых башен заметили приближение каравана, ударили в сигнальный колокол. Тяжелые, окованные начищенной медью ворота медленно поднялись, и через несколько минут повозки втянулись на территорию базы, высекая искры из каменных плит окованными металлом колесами.

Привратники с веселым любопытством посмотрели на голого подростка с окровавленными, разбитыми ступнями, тащившегося позади всех, но ничего не сказали. Застыв, они отсалютовали Вожаку ударом кулака правой руки о выпяченную грудь. Лаган осмотрел их строгим взглядом, от которого в жилах стыла кровь, отвернулся и поехал дальше, пришпорив черного, как уголь, жеребца.

Этого жеребца знали все – мерзкая тварь кусалась, лягалась и не давалась никому, кроме Вожака. Однажды конь едва не вырвал руку молодому щенку, отправив того в полет через стенку прогулочного загона. Поговаривали, что в эту лошадь вселились демоны, и только демон может управлять таким существом. Последнее старались говорить тихо, чтобы, не дай Создатель, не услышал Вожак – дурно может закончиться.

В обучение Псов обязательно входил курс верховой езды. Каждый выпускник должен в совершенстве владеть этим искусством. Невозможно полноценно охранять Императора, если ты не умеешь ездить на коне. И не просто ездить – биться верхом, с оружием или без оружия.

Возле административного здания выстроился ряд воинов в черной форме с такими же, как у Лагана и его помощников, серебряными черепами на плече. Черные береты, мечи – все, как положено Псу. Не очень молоды – каждому из них не менее тридцати лет, скорее, к сорока. Большинство родом из ростов, но есть и южане – двое с краю: крепкие, низкорослые, с мощными длинными руками, способными в одно мгновение сломать подкову и шею врага.

Подводы остановились посреди плаца, надсмотрщики споро выгнали рабов из телег, и мальчишки сгрудились кучей, испуганно поглядывая вокруг. На их плечах лежали колодки, которые надсмотрщики теперь привычно и ловко снимали, забрасывая назад, в телеги – за аренду оплачено, и если хозяин не досчитается хоть одной – вычтет из жалованья.

– Доклад! – негромко скомандовал Лаган, подходя к строю «черных», и старший из них, седовласый высокий мужчина, вышел вперед, отсалютовал и четко, глядя в глаза командиру, отрапортовал:

– Мастер Лаган, за время вашего отсутствия на территории Школы ничего непредвиденного не произошло. Ученики занимаются по плану. Готовы к приему щенков.