Наперекор времени. Часть 2

В общем, ребёнка он точно вылечит, а точнее вылечат того сами его родители. Но ещё один день пролетел впустую, а это уже пятый день с начала поездок Большакова на Чарыш к холму – на календаре было 6-е июля. Через 10 дней у Александра может быть своеобразный юбилей – ровно 2 года с тех пор, как его нога впервые ступила на улицы Красноярки. Ассоциативно Сашка вспомнил о другом юбилее, но не у него, а у царствующей особы. Ровно 2 месяца назад – 6-го мая – первому лицу государства, царю Николаю Александровичу исполнилось 45 лет. Это был не праздничный день (не выходной), но о подобных Днях рождения царствующих особ всегда сообщалось в газетах. Например, у Ея Императорского Величества, Государыни Императрицы Александры Феодоровны (жены Николая II) день рождения тоже был в мае – 25 мая. А у матери Николая II-го (жены Александра III) Ея Императорского Величества, Государыни Императрицы Марии Феодоровны день рождения припадал на 14-е ноября. Дней рождения других царствующих особ Александр не запомнил. Но ещё об одной дате следовало помнить, наверное, всем подданным Николая II-го – 21 октября 1894-го года произошло Восшествие на престол Его Императорского Величества, Государя Императора Николая Александровича. Были ещё и дни тезоименитства, то есть именин высокопоставленных лиц, принадлежащих к царствующей фамилии. Тезоименитством именовали также день памяти святого, имя которого носилось. Но вряд ли их кто-нибудь помнил.

Сашка дома вечерами постоянно вёл короткие беседы с Игнатом Степановичем на тему своих поездок.

– Ну, что, и сегодня никаких изменений не было? – спрашивал Карелин, хотя это был явно риторический вопрос – раз Александр в избе, то, конечно, ничего нового не произошло.

– Увы, и сегодня день потрачен впустую.

– Ничего в жизни впустую не происходит. Ты просто прожил ещё один день, на один день старше стал.

– Старее, – улыбнулся Александр.

– Это я с каждым днём стаю всё старее, – грустно протянул хозяин избы, – а ты именно старше, мудрее. Ничего, я верю, что ты вскоре расстанешься со мной.

– Выгоняете, да? – решил пошутить Сашка, но шутка явно не удалась.

– Типун тебе на язык! – разозлился Карелин. – Ну, что ты такое болтаешь! Умный человек, но бывает такое ляпнешь! Это всё твои дурацкие шуточки, твой неуместный юмор.

– Ой, прости, отец! – Александр впервые обратился к Карелину на «ты».

– Ладно, прощаю, – успокоился тот, очевидно, оценив такое обращение.

На этом тема была закрыта, хотя они ещё некоторое время говорили и о другом. А день, тем не менее, подходил к концу.

И такие беседы, которые тоже можно уже было называть риторическими, происходили каждый вечер. И с каждым днём они становились всё грустнее и короче.

Что же касается поездок Александра Большакова на Чарыш, то он продолжил их и в воскресенье, и на следующей неделе. Но и в этом плане четверг 11-го июля тоже был как бы юбилейным – состоялась уже 10-я ежедневная поездка Шурки в это заколдованное место. Вот только так уж заколдованное ли оно?… Ведь ничего не происходило, и никаких непонятных тучек не было и в помине. Ничего необычного не предвещал и следующий день – одиноко, скучно и нет даже «посыльных» из села. А даже это могло хоть немного разнообразить похожие как 2 капли воды, проведенные на Чарыше дни. Правда, пятница выдалась прохладной, ещё со вчерашнего вечера небо затянулось тучами, а ночью прошёл дождь. Утро было пока что без дождя, но и солнца не было видно – тучи, тучи, которые висели низко и вот-вот грозили разразиться ливнем. А потому Сашка сегодня надел пиджак и картуз. Пролётка открытая, а спрятаться на Чарыше негде, разве что под деревом. Но тогда лучше именно в пиджаке и картузе – не так промокнет, деревья всё равно полностью от дождя не защитят.

Пиджак был пока что не совсем привычной одеждой для крестьян. Те носили лёгкие зипуны, сюртуки, полукафтаны, коротайки, армяки (долгополая распашная одежда подобная халату) и т. п. На западе страны носили (по примеру польских и галицких евреев) ещё и лапсердак – сюртук особого покроя. Но непривычный к такой одежде Сашка приглядел себе именно пиджак, который он купил в Усть-Чарышской Пристани ещё в прошлом году, когда подыскивал платье для Василисы. В принципе и сейчас в городах многие студенты надевали куцые пиджачки и косоворотки – «демократические». Иногда поверх косовороток надевали ещё и пикейные (стёганые) жилеты с рельефным узором.

Но именно в это время на смену сюртукам пришли укороченные пиджаки с завышенной талией и удлинёнными лацканами. Преобладающими цветами мужских костюмов были тёмные: чёрные, синие, маренго, тёмно-серые, реже коричневые. Правда, выходные костюмы шили только чёрные. Общим для всех типов костюмов были покатые плечи; плечевой шов шел не по верху плеча, а спускался на спину. Они обычно имели сзади разрез (шлицу), который позволял не мять пиджак при сидении. Вот примерно такого типа пиджак тёмно-серого цвета и купил себе Александр. Ну, а картуз у него был ещё с начала его жизни в Красноярке – голову в непогоду нужно было чем-то прикрывать. Правда, картуз – это не совсем привычная для парней XXI-го века кепка. Он имел довольно широкий околыш и задранную вверх тулью, и был более похож на офицерскую фуражку.

Александр всё это время брал с собой на Чарыш корзинку, в которую он складывал периодически сорванные ягоды, а сверху для вида укладывал некоторые виды растений – он же, мол, собирает травы для лекарственных настоев. С утра в корзинке лежал и его обед. Носил с собой Сашка и заранее написанную прощальную записку Игнату Степановичу, а также свою шариковую ручку. Ему пришла в голову мысль оставить Василисе не только свою фотографию, но и вещевой подарок. Но не купленный, а именно такой, который точно будет напоминать ей о дарителе. А что у него есть – часы да шариковая ручка, не плавки же ей оставлять. Но часы, всё же, опасно, а вот ручка сойдёт. Да и объяснит ей всё Карелин.

Местность Шурке была уже знакомой, да и вспомнил он её по своим блужданиям в 2019-м году. А потому он каждый день понемногу собирал ягоды, но, далеко не заходя, и периодически возвращаясь к тому месту, откуда просматривался холм. Но сегодня бродить среди мокрых после ночного дождя кустов ему не хотелось. Он-то был в сапогах, но штаны точно промокнут. А потому Александр пока что просто сидел в пролётке (холмики тоже мокрые) и предавался разным своим воспоминаниям и мечтаниям. Хорошо ещё, что пока дождя нет. Воронок же, не спеша (наверное, один раз в 10 минут) делал шаг-другой вместе с пролёткой, пощипывая травку. Большаков не знал, сколько времени он так задумчиво сидел в пролётке, но, очнувшись от своих дум, он вышел из пролётки – решил размяться. Да и Воронок уже немного оттащил пролётку от первоначального места. Холм и с первоначального места был не особенно хорошо виден, а сейчас он вообще был скрыт деревьями. Сашка, не спеша, вышел на открытую местность. Но когда он бросил взгляд на холм, то оцепенел – вершину того заволакивал туман или тучи. Вроде бы и не удивительно по такой погоде, но низковисящие тучи были намного темнее, а потому тучка или туман выделялись на их фоне. – «Неужели?!..» – мелькнула в голове у парня мысль. Конечно, это могла быть вовсе и не та, нужная Большакову тучка, но это был шанс!

Сашка начал быстро рвать траву тех растений, у которых были более-менее крупные листья и укладывать их в корзинку, забыв даже вынуть из неё свой обед. Затем он сунул туда же записку Игнату Степановичу и ручку Василисе. Он попытался вложить корзинку под сиденье ямщика, там был как бы ящик. Он не хотел, чтобы записка размокла от возможного дождя – Воронок-то добежит к знакомой усадьбе быстро, но Карелина ещё долго не будет дома. Корзинка вошла в ящичек свободно, но закрыть его мешала её ручка. Тогда Сашка, недолго думая, вынул из кармана свой нож «козья ножка» и отчекрыжил эту ручку – Игнат Степанович поймёт. Далее он вывел Воронка с пролёткой на нужную тропу к дому, тепло попрощался с ним, обняв и погладив его. А затем он хлопнул лошадь по крупу (как советовал Карелин) и громко приказал коню: «Домой, Воронок! Передавай от меня привет хозяину!». Воронок весело побежал к селу, а Большаков галопом побежал к холму – не опоздать бы, не упустить возможный шанс!

Когда он практически взобрался на холм, то перестал видеть землю под ногами – туман был густым. Идти далее вслепую Александр не рискнул – не видя пути можно оступиться и свалиться с холма. Поэтому он сначала опустился на колени, подогнул рубаху и застегнул пиджак на все 4 пуговицы (те были расположены довольно близко друг от друга и строго вертикально), чтобы не испачкать белую косоворотку, а затем вообще лёг и медленно пополз вперёд – теперь он хорошо ощущал свой путь на вершину холма. Но вот он, как ему показалось, уже перестал ползти в гору – значит, это уже вершина. Ползти далее бессмысленно, через несколько метров уже и обрыв над рекой, в которую на сей раз Сашка падать не собирался. Он лежал в густом тумане (почти не видя даже своих рук) и думал о том, та ли это тучка или не та. А если та, то почему она над холмом, а не под ним. Правда, ранее издали ему показалось, что тучка покрыла почти половину холма, то есть она вроде бы может быть и под ним. А затем ему пришла в голову вообще спасительная мысль, которой он очень обрадовался. Возможно, тучка ниже холма – это путь вниз, в прошлое, а тучка выше холма – путь вверх, в будущее. А, кроме того, Саша вспомнил, как в начале года он почувствовал, что год будет удачный, как бы знаковый. Вот он этот знак! И на этой мысли он вообще успокоился, закрыл глаза и даже, как понял это позже, заснул.

Когда он проснулся – открыл глаза – никакого тумана на холме уже не было. Но изумило его, как это ни странно, совсем другое, в первую очередь его изумило небо – абсолютно безоблачное с ярким солнцем. Он радостно начал подниматься, встал на колени и увидел перед собой – метрах в 2-х от него – две доски. Неужели трамплин?! Он тут же вскочил на ноги, а то был действительно знакомый ему трамплин.

– Ура!!! – завопил Большаков от радости, что он уже в своём времени.

Нет, он, конечно, понимал, что трамплин мог быть сооружён и лет 10 назад. Но это его абсолютно не волновало. Ну, пусть и десять лет назад (хотя доски выглядели не такими уж и старыми). Подумаешь… Пусть он и не в 2021-м году, пусть даже (как крайний срок) в 2011-м, но это же всё равно его время! Да, он в это время ещё учился в школе, но ведь с мамой и папой ничего не произошло – в 2011-м году они себя прекрасно чувствовали, были относительно молоды. Главное, что это не начало XX-го века, а начало XXI-го, в котором всё ему родное. Даже интересно будет встретиться со своими школьными друзьями, которым сейчас всего лишь 15 лет, а он-то уже совсем взрослый. Вот это фурор будет! И Сашка радостно начал спускаться с холма.

Но вскоре эта радость сменилась откровенной грустью. Всего пару часов назад, во время совместного завтрака, он разговаривал с Игнатом Степановичем Карелиным, а в это время его уже давно нет в живых. Нет также в живых его любимой Василисы и даже её сына. А он абсолютно ничего не знает об их судьбе. Как же это несправедливо! И в таком подавленном настроении Александр, не спеша, бродил по перелеску. В нём сейчас боролись два совсем противоположных чувства – радость и тоска. Конечно, через какое-то время шальки весов перетянет на свою сторону радость, но вот когда?… А потому Шурка не спешил идти в Красноярку в таком настроении – успеет ещё, никуда от него село не денется. И он продолжал бродить по перелеску и берегу Чарыша. Но так не могло продолжаться долго, это он хорошо понимал.

Глава 3

Вот так встреча!

В итоге Александр ещё немного побродил по роще – или перелеску – при этом узнавая даже некоторые места своего двухлетнего по давности пребывания в этом районе. И, как ни странно, но ему казалось, что здесь почти ничего не изменилось. Но это было, впрочем, и понятно – что такое кардинальное за 2 года может произойти с лесом, а уж тем более с каким-то перелеском. В лесу хоть вырубка может быть, а в перелеске… Кроме того, до своего прыжка с трамплина 27 июля 2019-го года он не особо и обращал внимание на местность. Это уже после прыжка… – совсем другое дело – тогда он почти 2 дня околачивался здесь, приглядываясь ко всему. Да ещё искал ягоды, чтобы хоть немного утолить голод. Или же ломал ветки для ночёвки. Но та местность уже была как раз не такой. В общем, минут через 10 Шурка, не особо поспешая, уже вышел из рощицы, впереди на пути к селу был и холм с трамплином, а ещё чуть далее по правую руку от него расстилался луг. При этом Александр вдруг подумал о том, что теперь понятно, почему более чем за сутки своего пребывания группы ярославцев на отдыхе в этом месте (в июле 2019-го года), здесь так и не появился ни один местный житель. Он уже убедился в том, что серая тучка – временной портал – периодически появляется в этом районе. А потому вполне могло быть и такое, что в каком-нибудь году кто-либо из местных ребят, как и он сам, накрытый тучкой тоже пропал, затерялся во времени. И тогда, не найдя ребёнка, местные власти запретили малышне купаться, да и вообще отдыхать в этом месте. И такой вариант, хотя бы теоретически, исключить никак нельзя было. Но вот Сашка миновал уже и холм с трамплином, после чего вздохнул, обернулся к этому возвышению с дощатым настилом и грустно протянул:

– Прощай трамплин! Больше я уже к тебе не вернусь.

Он даже помахал тому на прощанье рукой, а потом, не оглядываясь, решительно пошёл по тропинке вдоль луга. Трава на лугу уже была скошена, подрастала даже и новая травка, но вот стогов с сеном не было видно. Но это было понятно. Техника современная, а потому уже всё в закромах. Так что, на сей раз в стогу ему заночевать точно не удалось бы. Но он и не собирался здесь ночевать. И даже в селе. Лучше бы заночевать уже на одной из железнодорожных станций. Но именно при упоминании о станции у него в голове вдруг пронеслась мысль, что он наверняка будет ночевать именно в селе. И, возможно, даже не один день. А причиной такого вывода стало то обстоятельство, что он параллельно вспомнил – у него же нет ни копейки денег! И на какие же шиши он будет добираться до железнодорожной станции?!

И это была серьёзная проблема, очень даже серьёзная! У него в селе в настоящее время нет ни одного знакомого. Да, вероятно, потомки каких-то семей – из тех, что он когда-то знал – и сейчас проживают в селе. Но прошло уже более 100 лет с той поры, а потому никто из таковых сельских жителей ни слухом, ни духом не знают о враче Александре Николаевиче Карелине. Он ни у кого не сможет и денег одолжить. Ведь у него нет абсолютно никаких документов… Кто ему поверит на слово, что деньги он вернёт? Показывать справку 1911-го года с царской печатью? Но это же нелепость! И даже не нелепость – покажи он её кому-нибудь и сообщи, что на ней указаны именно его реквизиты, то уже в своём времени ему может «светить» психбольница. Шурка после таких мыслей даже остановился и огляделся. Впереди, шагах в 15, немного сбоку он увидел небольшой холмик. Он подошёл к нему, присел и стал размышлять над создавшейся ситуацией. Он так рвался попасть в своё время, что ни он сам, ни Игнат Степанович не подумали о такой возможной ситуации. Впрочем, а что бы они могли сделать? Да ничего. А потому выкручиваться сейчас придётся самому Александру. Но как?!

Для того чтобы одолжить деньги на проезд до Ярославля, а это немалые деньги, нужен был какой-нибудь внушительный залог, или же товарный обмен. Но товарным обменом в денежном вопросе могло быть только золото или какие-нибудь драгоценности. Ни того, ни другого не было даже у Карелина. У Сашки не было пока что даже золотого обручального кольца, как не было и каких-либо драгоценных подарков – в старину это могли быть, к примеру, золотые часы. При упоминании о часах Шурка тут же отбросил мысль о своих часах – да, они очень даже неплохие, но кому они нужны, если они уже более полугода не идут. Могут подумать, что это не из-за отработавшей свой ресурс батарейки, а просто из-за какой-либо механической поломки. А найти в селе нужный для часов элемент питания весьма проблематично. Кроме того, при установке нового источника тока рекомендуется пользоваться пластмассовым пинцетом. И где его брать? Если нет пинцета, можно, конечно, использовать и резиновые напальчники. Ведь настоятельно не рекомендуется прикасаться к источнику тока голыми пальцами – даже краткое прикосновение отрицательно сказывается на электрических элементах некоторых типов. Но эту мысль Александр, всё же, занёс себе в память. Как говорится, на безрыбье и рак рыба. Возможно, и придётся ему торговаться своими часами. Больше ведь у него ничего ценного нет. Нож «козья ножка»? Но кого этим удивишь?

Был бы телефон, думал, Шурка, он бы позвонил родителям и попросил выслать ему переводом деньги. Мама, конечно, точно упала бы в обморок, услышав голос сына, которого уже 2 года наверняка считала мёртвым, или, по крайней мере – без вести пропавшим. Но от радости, что сын жив, родители выслали бы и в стократ бо́льшую сумму, нежели ему сейчас необходима. Телефон, конечно, можно на пару минут одолжить у кого-нибудь из местных жителей, а когда придут деньги за стоимость совершённого звонка отдать даже с немалыми процентами. На это могут многие согласиться, да и просто мир не без добрых людей. Правда, он не знает можно ли в Красноярку выслать деньги электронным переводом – даже при таком способе пересылки денег может уйти до 2-х дней. А почтовым переводом – так вообще дней 5–6. Пару дней он может перебиться и ягодами – опыт имеется. А вот более… – опять-таки придётся просить в долг. Кроме того, сам он не сможет даже получить деньги – у него нет никакого документа, удостоверяющего личность. Вот тебе и ещё одна проблема… Нужно у кого-то брать местный адрес и реквизиты. Это, конечно, можно сделать, но нужна ли эта лишняя морока жителям села? Однако, на это, вполне вероятно, некоторые охотно согласятся, посули он им небольшой куш. Правда, таковыми, скорее всего, могут быть бомжи или пьяньчужки. Но у того же бомжа тоже может не быть документа, да и какие бомжи в селе… Это в городе имеются бомжи, а в селе это большая редкость. Значит, остаётся лишь один вариант – именно местный пьяница. А таковые имеются как в городе, так и в селе. И, пожалуй, в селе таковые точно есть. А отсюда вывод – когда он войдёт в село, нужно будет присматриваться к возможным кандидатурам на это дело. Правда, сейчас утро, а потому вряд ли будут иметь место отпетые пьяницы – запойное время, всё же, больше вечернее. Но, возможно, как раз с утра кому-нибудь из особ мужского пола очень уж нужно будет опохмелиться. Тоже вариант… Хотя, деньги-то придут не скоро. Но надежда, всё же, есть.

В общем, составив такой возможный план своих действий, Александр вздохнул, поднялся с холмика и потопал в село. Именно потопал, поскольку на ногах у него были не лапти и даже не туфли, а сапоги. Его внешний вид, конечно, удивит жителей села, но это сейчас не особенно беспокоило Шурку – были проблемы куда более серьёзные. Минут через 20 он уже шёл улочками села, вспоминая при этом, как он входил в это же самое село в средине июля (по старому стилю) 1911-го года. А село было хотя и то же самое, но совсем даже не то. Да, планировку улиц Сашка узнавал, но сами улицы… Они в корне изменились, что было, конечно же, и не удивительно. Он шёл медленно, внимательно рассматривая уже не избы, не домишки, а сельские добротные дома. Вот в этом место стояла изба такого-то, в этом – иного знакомого ему жителя, в этом месте ранее был приёмный кабинет Галины Ждановой, позже уже Ольховой… И так далее. Он не обращал никакого внимания на некоторых жителей села, бросающих на него удивлённые взгляды. Он, не спеша, направлялся в центр села. По пути ему пришла мысль, что лучше всего зайти в сельсовет (по мысли Шурки тот должен находиться именно в центре села) и побеседовать с председателем сельсовета, а, возможно, и в этом селе возродился институт сельских старост. Он со вздохом и благодарностью вспомнил о сельском старосте Игнате Степановиче Карелине. Вот бы и сейчас ему попался такой отзывчивый человек!.. Тогда можно было бы точно рассчитывать на помощь.

Ближе к центру села на одной из лавочек он издали увидел какого-то мужчину или парня, одиноко сидящего с немного опущенной головой. И, как показалось Сашке, сидел он в спортивных брюках. А ведь разгуливать по улицам в таком наряде не очень-то и прилично. Правда, это не город, а село, но, тем не менее… И ему тут же вспомнились мысли о похмелье с утра пораньше.

– О! – подумал Александр, – а вот, наверное, и местный пьянчужка, у которого с утра побаливает не протрезвевшая голова. Значит, есть нужная мне кандидатура. Возможно, и в сельсовет не нужно заходить.

Правда, он тут же подумал, что в сельсовет всё равно нужно будет зайти – необходимо будет хотя бы на пару дней определяться на постой. Но это он сделает позже. А сейчас он попробует договориться с этим местным пьяницей о переводе из Ярославля в село нужных Александру денежных средств. Но, подойдя поближе, Сашка вдруг изумлённо остановился. Это случилось после того, как парень поднял голову и чуть повернул её в направлении путника, но пока что не в саму его сторону. Сашка изумился тому, что он знал этого парня, и не просто знал, а очень хорошо знал! На лавочке сидел Димка Фёдоров.

– Каким образом он здесь очутился? – изумлялся Большаков. – Неужели через 2 года он снова приехал плавать по Чарышу? И сам ли он приехал или же в компании?

Но, приглядевшись повнимательнее, он увидел за лавочкой какие-то сложенные вещи. И они уж больно походили на упаковки сложенных каяков. Значит, не один, а именно в компании. Но в какой компании? Неужели из бывшей группы ярославских байдарочников?…

– Чёрт возьми! – продолжал удивляться Шурка, – неужели ребята сюда ежегодно ездят, всё ещё надеясь разыскать именно его, Большакова? Но спустя 2 года? – это же ни в какие ворота не лезет!

Но теперь Сашка, улыбнувшись, тут же поменял тактику. Он надвинул чуть ли не на глаза картуз и стал приближаться к Димке, опустив голову вниз, как будто он рассматривает дорогу, как бы боясь споткнуться. Подойдя к лавочке, он, изменив голос в сторону более низких тонов, спросил сидящего парня:

– Можно мне присесть рядом с вами? Устал я с дороги.

– Да, пожалуйста, места-то не забронированы. – Димка с интересом оглядел Шурку – тот по-прежнему не поднимал голову. – А откуда это вы идёте в таком виде? С какой-то ярмарки?

– Нет, я только к ней готовлюсь, – Дима, сам того не ведая, подсказал Большакову дальнейшую стратегию его поведения.

– А-а, понятно, доморощенный артист? Или профессиональный?

– Нет, нет, именно доморощенный, как вы сказали? Нужно же будет развлекать гостей.

– Ну-ну. Удачи вам в таком деле!.. – насмешливо улыбнулся Димка.

– Спасибо! А вы, видать, не местный житель, а приезжий?

– Приезжий, – вздохнул Фёдоров. – Приехал с ребятами отдохнуть в ваши края. Гори он пропадом, такой отдых!

– А что так? Не понравились наши края?

– А… – махнул рукой Дмитрий. – Нет, сначала отдых был нормальный. Да и край ваш очень красивый. К нему я никаких претензий не имею. А вот сама концовка нашего отдыха… В общем, пропал у нас один наш приятель. Вот мы и ищем его, с ног уже сбились!

– И сколько же времени вы его ищите?

– Сколько, сколько… Уже целых двое суток.

– Сколько?! – Сашка от удивления поднял голову и посмотрел на Димку. Хорошо, что тот в этот момент не глядел на него.

– Двое суток.

– Двое суток?! А не два года?

– Ещё не хватало вести поиски 2 года. Мы что, идиоты? Если человек пропал, то его уже через неделю бесполезно искать. Два года… – перекривил он Большакова.

– Так, можно я с вашего позволения закурю? – Александр и в самом деле почувствовал, что ему нужно закурить, чтобы успокоиться и поразмышлять над тем, что ему сообщил Фёдоров.

– Да курите сколько угодно. Чего ещё разрешения спрашивать.

– Просто табак у меня особый. Он может вам не понравиться.

– Ой, Господи! Я, конечно, не заядлый курильщик, но за компанию иногда курю. Так что привычен к любым сигаретам.

– У меня как раз не сигареты.

Сашка вынул из кармана пиджака кисет с махоркой, достал аккуратно сложенную газету и начал готовиться к процессу скручивания самокрутки. Он, выезжая в последнее время ежедневно на Чарыш, всегда брал с собой табак, газетную бумагу и спички. Газету (цена 3–5 коп.) всегда приносил Игнат Степанович – прочитанная она тоже находила применение, её хватало на курево и Карелину, и его племяннику. Табак в селе все покупали у Прохора Матвеева, который выращивал его, сушил и готовил. И табак у него был отменным. Спички покупались в сельской лавке. Чаще всего это были спички «Первой паровой спичечной фабрики И. И. Сапожникова с сыновьями». Один коробок спичек стоил 1 копейку. Но это была не самая мелкая разменная монета. Были ещё и такие монеты, как «пол копейки» (в обиходе назывались «деньга»), а также «¼ копейки» («полушка»). Монета стоимостью в пол копейки ходила и в советское время, и Большаков это знал. Он знал и то, что даже в 1961-м году перед деноминационной денежной реформой Монетный двор начал пробный выпуск обновлённой монеты в ½ копейки (до настоящего времени сохранилось не более 10 штук этих медных денежных знаков данного номинала). Но, после изготовления таких пробников стало понятно, что в массовое производство их запускать не стоит – слишком велика оказалась себестоимость изготовления этой единицы денежных средств. Поэтому проблемные цены было решено округлить, а монету в ½ копейки вывести из обращения.