Проект Икар. Беглец из Альфа-теста

Итак, задача – иммобилизовать сломанную конечность. Вспомнил! С этим прекрасно может справиться медицинская косынка – треугольный кусок ткани, многофункциональная штука: стоит копейки да и самому можно наделать, места занимает мало, всегда в реале таскал с собой в подвеске хотя бы одну. Впору рассмеяться – это, кажется, говорит мегаопытный чувак, который поучал всех в Инкубаторе, как надо и не надо? С офигеть каким опытом?

Снова перед глазами картина прошлой жизни: заснеженное поле, группка учеников, толпящихся вокруг Алексеича. И я такой весь умудренный жизнью орел, поучающий учлета, который только что приземлился после полета на круг. Не помню, зачем я тогда приперся на учебные полеты: может, чуть разлетаться после перерыва или облетать крыло после полной профилактической разборки. И заметил, что парень перед затяжкой не осмотрел крыло. Как я ему тогда втирал, что рядовых полетов не бывает! Что даже к рядовой затяжке в спокойном воздухе на малой лебедке надо подходить так, как будто готовишься к старту в сложных метеоусловиях.

Ну и? Оставил в лагере все: алхимку, которая могла сейчас помочь восстановиться, всю снарягу да еще и продукты. Кстати, если погода ухудшится, и я не смогу стартовать, умереть на вершине от голода с моим–то метаболизмом проще простого. Вот тебе и «утер нос пешеходам»!

Что все–таки у меня есть? Кинжал, мешок. Кстати, у мешка имеются дополнительные лямки. Оттяпать одну? Отбросил идею за негодностью: одной лямки для фиксации руки мало, зато мешок на обратном пути будет болтаться и мешать. А что у меня в мешке? Сапоги, плащ, холщовая одежда. Слава богу не оставил внизу, а ведь хотел. Нет пределов кретинизму!

Взгляд упал на кинжал. Можно вырезать кусок из плаща… Хм, совсем разум потерял? После этого мне останется только, сторонясь людей, мчаться в Инкубатор и со слезами просить: дяденьки пустите обратно блудного сына. Ну уж нет.

Тогда режем холщовку. Эх, опять щеголять в коже. Впрочем…

Взял штаны, они длинные. Так, попробуем. Сел поудобнее, правую руку к себе плотнее. Побеспокоенная конечность отозвалась резкой болью, в глазах на мгновенье потемнело. Да уж, спецэффекты, чтоб им… Одну штанину перекинул через левое плечо как перевязь, притягивая сломанную руку. Вторую пустил как пояс, под крыльями, чтоб повязка не болталась. Вот блин! Не достает! Прикрыл глаза, задумался: что делать? Плащ! Он длинный и широкий. Оттяпаю полосу по низу, все равно он почти подметает землю, пара–тройка сантиметров погоды не сделают.

Легко сказать, когда в наличии всего одна рука. В конце концов приладился – коленом придерживал, зубами оттягивал, левой рукой резал. Поскольку правая при этом почти болталась, к концу мероприятия сознание плыло от боли.

Но все рано или поздно заканчивается. Наконец я опять сидел, привалившись к ставшему почти родным валуну. Сломанная рука зафиксирована настолько, насколько это вообще возможно в полевых условиях. Боль потихоньку отступала.

Кстати, у меня же до сих пор свернут интерфейс! Обычно, будучи не в полете, я держал панель с параметрами персонажа свернутой. Ну не мое это – постоянно видеть в поле зрения разноцветные полоски. В жизни нет такого? Вот и мне не нужно. В полете – другое дело.

Открыл. Ну конечно, чего еще ожидать, – здоровья половина! И поправить нечем. Значит, и шкала выносливости более чем наполовину не восстановится. О! Да мне еще и голод весьма скоро грозит! Ну вообще зашибись – слетал, называется, за травкой!

Кстати, о травке, где она тут? Рус говорил, что, согласно квесту, она должна быть где–то на вершине. А я здесь никаких зеленых насаждений не наблюдаю. Вот будет здорово, если без должного умения этот эдельвейс даже обнаружить нельзя!

Пошатываясь встал. Немного мутило то ли от начинающегося голода, то ли от пережитой боли. А скорее, от всего вместе. Зря, что ли, летел? Вперед, травник, ищи!

Ветер задувал так, что на него можно было даже опираться. Порывы раскачивали мою тушку, стал ощутимо подмерзать. Переживем, делать нечего. Впрочем, чтоб согреться, накинул плащ, застегнулся. Стало теплее, зато ветром треплет еще больше.

Итак, ну и где тебя искать? Хм, что там обычно советуют в таких случаях? Сам стань травой, думай, как трава? Какие–то укуренные советы, сюда бы этих советчиков. Вот предположим, только предположим, что я – эдельвейс. Ну и где бы я рос? Ясен пень, внизу, на полянке. Здесь чего делать? Ни тебе воды, ни почвы питательной, один камень да ветрюган. Хм, кстати, вот точно, на ветру я бы не рос, это точно.

Прошел, заглядывая под каждый валун с подветренной стороны: пусто – голый камень. Ладно, в конце концов ветер может быть с любой стороны. Обошел валуны еще раз, вокруг. Хоть бы какая травинка попалась! Сплошная скала, иногда попадаются трещинки, но в них даже песчинок нет – все выдуло. Кстати, валуны непохожи на объекты выветривания: какие–то облизанные, как будто с морского берега перенесены. Кто рисовал локацию, он хоть в горах бывал?

Посмотрим тогда между пиками. Может, в серединке какой–никакой земли нанесло? Пригибаясь и пошатываясь на ветру, добрел до острых, почти граненых каменных выростов, которые я про себя обозвал пиками, – полтора моих роста, гладкий, словно отполированный камень. Обиднее всего, если эдельвейс притаился между ними, – с одной рукой я туда не заберусь. Походил вокруг, вытягивая шею, стараясь заглянуть в это каменное нагромождение, как лиса возле винограда. И так же, как лиса, решил, что не подходит: виноград зелен – скалы какие–то не эдельвейсонесущие. Вернулся за валуны, сел за крайний к обрыву, он показался самым большим. Надо передохнуть.

Опять начала накатывать злость непонятно на кого. На себя за то, что повелся, как баран. Подумаешь, девочка понравилась! Тебе сколько лет? Четырнадцать? Гормоны заиграли? Решил другому мальчику нос утереть: смотрите, какой я крутой? Хорошо, допустим, принес я им эту траву, и что? Вспомнился опоссум Крэш из мультика «Ледниковый период–2»: «И что ты хочешь, медаль?». Чмокнет в щечку? Самому не смешно? А может потащишь в кусты получать благодарность? Ну и бредятина в голову лезет, валить надо от этих попутчиков. Ведь по краю хожу: одно неловкое движение, чуть расслабишься, и здравствуй нарушение NDA! Пинком под зад из теста, и что потом в жизни делать? Сопьюсь ведь нахрен.

Эти тоже хороши. Эльфа удобно устроилась: «Рус принесет, Рус сделает». Она по жизни не блондинка? Прямо тошнит от таких. И этот теленок хорош: «Я не могу ее расстроить!». Идиот! Чем дольше оттягиваешь, тем страшнее разочарование. Нет, всё, вниз, забираю вещи, теленка пинком в Коровий Холл, за альпснарягой. А этой дуре так и скажу – посмотри, что с парнем делаешь, блонда недоделанная, сама хоть немного поработай.

Злость бурлила, требовала выхода, я вскочил, автоматом кинул взгляд окрест. Слева, на западе, солнце уже клонилось к горизонту: еще час, и внизу начнутся сумерки. Прямо передо мной расстилалось лесное море. Вправо убегал гребень отрога: постепенно повышаясь, он тянулся на восток, к горе. Где–то дальше к нему примыкал еще один такой–же гребень, отходящий, по–видимому, на северо–запад. Еще дальше угадывался северный, с которого, судя по заданию, и забирать следующий эдельвейс. И все они, объединяясь, как потоки из камня, взметывались к небесам громадой поистине фантастического вида Рассветного Утеса, тонущего вершиной в серых облаках. Скальная башня, на макушке которой я разместился, представлялась мелким холмиком по сравнению с ним. Вот куда мне надо, а я тут траву собираю! Травник, тоже нашелся!

Я повернулся, рассчитывая обогнуть валун с внешней стороны и выйти на подветренный обрыв для старта. Сделал шаг–другой… Что–то царапнуло сознание, заставив меня остановиться. Медленно, боясь поверить, я повернулся к западному склону. В паре метров ниже того места, где я стоял начиналась осыпь, на которую я хотел приземлиться в один из неудачных заходов. У ее самого верхнего края, у первого же булыжника я увидел маленький зеленый росток, трепещущий на ветру.

Осторожно ступая, чтоб, не дай бог, не поехать ногой и не улететь вниз, иногда даже опираясь здоровой рукой о склон позади себя, я спустился к растению. Четыре мясистых листика с розовой каемкой по краю и небольшой белый цветок посредине. Это был он, хоть подсказки снова не было, розовый лекарственный эдельвейс, ничего другого здесь расти не могло. Ну здравствуй, маленький, пойдешь с дядей? Я откатил булыжник, подцепил росток пальцами, но тот крепко цеплялся за скалу, из трещины которой выглядывал. Достал кинжал, стараясь вытащить как можно больше, кончиком немного расковырял трещину, поддел. Стебелек не выдержал, оторвался, и вот на моей ладони лежит та самая «долбанная трава», из–за которой я чуть не убился, потом замерз, а теперь был в состоянии поубивать ребят.

В этот момент ветер почти пошутил надо мной: я еле успел сжать пальцы, иначе с таким трудом добытое растение могло улететь в неизвестность и вряд ли бы я его догнал. Сердце запоздало екнуло, я в очередной раз обозвал себя болваном и сунул росток в мешок. Никакой радости или удовлетворения не испытывал – только смертельная усталость. На эмоции уже не оставалось сил, а надо еще вернуться.

Стартанул как–то буднично, несмотря на не самые простые условия. Экстрима на сегодня хватило выше крыши. По широкой дуге облетел западный склон, как обычно на скорости «прошил» усиление, вошел в ветровую тень. Приземлился почти на том самом месте, откуда стартовал. Спустился к перегибу, за которым начиналась крупная сыпуха. Кожаную облегайку опять сменила холщовая рубаха, благо для этого не пришлось отматывать сломанную руку, просто поменял вещь в слоте. Кожаные штаны пришлось оставить, ибо заменить их пока было не на что – их холщовые сородичи изображали фиксирующую перевязь. Накинул плащик, нельзя без него «на люди». Сапоги хоть не хочется, но придется натягивать. А мне еще спускаться по довольно–таки непростому склону. Внизу могут ждать, так что во имя маскировки придется потерпеть.

Спускаться пришлось задом. Будь я «босиком», проблем, чтоб спуститься лицом вперед, не возникло бы. Хоть на сапогах и не скошенные каблуки, но попадать ими в выступы и углубления стенки почти невозможно. Помогая себе одной рукой, начал спуск.

И вот, когда до низа оставалось не более десятка метров, снизу послышались голоса, а потом окликнул девичий возглас:

– Феникс, ты вернулся! Живой!

Я на автомате повернулся, встав при этом почти спиной к стене, хотел было приветственно взмахнуть рукой, крикнуть «Привет». В этот момент нога соскользнула, я грохнулся навзничь и покатился вниз по осыпи.

Направлявшиеся в мою сторону ребята в ужасе замерли на полпути.

Как же больно! О–о–о… Поднялся на ноги – хоть они целы. Что там с крыльями? Блин, и не посмотришь, но в спине саднило сильно. Кажется, я разбил затылок. Пощупал его здоровой рукой, ладонь стала предательски липкой.

Ко мне подбежали. Рус, заботливо придерживая под локоть здоровой руки, помог сесть. Анахита полезла к застежке плаща. Я вцепился в него, как утопающий в бревно.

– Феникс, дай мне посмотреть твою спину, ты здорово расшибся.

– Аня, оставь, займись лучше моей головой.

– Да, конечно.

Через секунду на затылок полилось что–то шипуче–щиплющее. Я замычал сквозь зубы.

– У тебя рассечение и огромная шишка. Потерпи немного, я сейчас наложу повязку. —

девчонка бросилась к костру.

Я посмотрел на стоящего рядом парня, похоже не знавшего, что ему делать.

– Рус, помоги встать и снять мешок.

Крепкая рука, бережно придерживая под мышку, буквально подняла меня в воздух.

– Спасибо. А теперь помоги до костра добраться. Да, и вот еще, – я протянул парню растение, – отдай нашей знахарке.

Парень, пока ничего не понимая покачал головой:

– Сам принес, сам и отдашь, а она идентифицирует

Анахита уже мчалась нам на встречу со своей сумкой в руках.

– На, забери свой розовый лекарственный эдельвейс, – я протянул растение эльфе.

Что–то тренькнуло, и перед глазами выскочило:

Вы изучили, как выглядит «розовый лекарственный эдельвейс»

Поздравляем, вы получили достижение «Травник» 10 ранга

Поздравляем, ваш интеллект повышается на 1 балл

Интересное кино, это за какие достижения? Ладно, потом разберемся.

Девчонка встала как вкопанная.

– Феникс, тебе удалось?!

Потом она порывисто подскочила, обняла за шею и чмокнула в щеку, сделала круглые глаза и в испуге отпрыгнула.

– Ой, тебе же больно!

Я усмехнулся:

– Ерунда, ради такого можно и потерпеть.

Где–то в подсознании вредный опоссум ехидно спросил: «Ну что, получил свою медаль?». Я мысленно отмахнулся: «Отстань», а вслух заметил:

– И долго мне так стоять, с протянутой рукой?

Анахита ойкнула, бережно приняла эдельвейс, спрятала в сумку. А я повернулся к парню, рассчитывая попросить его помочь дойти до костра. Парень стоял замороженный, неверяще уставившись на меня.

– У тебя… п–получилось?

Мне кажется, или он начал заикаться?

– Но как?! Там же без крючьев не подняться?!

Я подмигнул:

– Или нужно иметь скилл. Сам же говорил.

– Фес, ну ты монстр. Просто человек–паук. Я даже не знаю, что сказать…

– Скажи спасибо, и мне будет достаточно.

– Фес, блин, спасибо, брат.

Он бросился меня обнимать, но тут же остановился, приняв мое инстинктивное отстранение за последствия падения. Схватил левую руку обеими своими и затряс пожимая.

– Спасибо!

Я вздохнул, осторожно высвободился и пошел к костру, волоча мешок за лямку в опущенной руке.

Глава 21 Вечера виртуальные и реальные

Смеркалось. Небо очистилось, и над нами раскинулось звездное покрывало.

Снова я сижу у весело потрескивающего костра. Снова у меня в руках миска с дымящейся кашей. Не обращая внимания на изляпанные, в жирных потеках пальцы, пытаюсь удержать ее за обжигающие бока. Нарочито не торопясь, зачерпываю ложкой густое наваристое варево, крылья носа трепещут, вбирая в себя мясные ароматы, а жадный желудок орет снизу: «Давай, еще давай! Больше! Еще!».

Я постепенно согреваюсь: тепло волнами прокатывается по телу от торопливо хватающего каждую порцию желудка. От костра греются лицо и грудь, припекать начинает даже сквозь толстую кожу сапог – сижу, протянув ноги к огню.

В довершение блаженства чувствую, как нежные тонкие пальчики перебирают мою голову: Анахита все же настояла на своем и сейчас уже заканчивала бинтовку.

На вопрос, почему, дескать, нужно заморачиваться со всеми этими мазями, бинтовками и прочей сложной лекарской атрибутикой, если есть эликсиры и заклинания, позволяющие быстро вылечить буквально все, я неожиданно получил ответ от Руслава:

– Понимаешь Фес, что, таким как мы с тобой нужно от лечения? Чтоб травма или болячка устранилась и не мешала дальше геройствовать. Ну или заниматься чем–то …, – Рус замялся, подыскивая слово.

– Профильным?

– Ну да, профильным, спасибо. Мы смотрим на лечение сугубо утилитарно. Но ты взгляни на ситуацию глазами человека, который хочет быть лекарем. Думаешь, интересно всего лишь раздавать лечебные эликсиры да кастовать лечебные заклы?

– Ну–у–у… не знаю. Не задумывался. А что с этим не так?

– Не понимаешь? Хорошо, вот смотри. Предположим, ты выбрал путь воина.

– Хм…

– Ну предположим. Убиваешь всяких монстров, и тебе это нравится. Конечно, пока ты слаб и уровнем не вышел, тебе лишь бы завалить противника неважно как: хоть с применением свитка массового поражения, хоть с помощью меча–кладенца. Но вот ты подрос, стал сильнее и опытнее. Достал сверхубойный меч, и можешь пошинковать монстра с пары–тройки ударов. Ну и что тебе это даст? Чуть–чуть опыта? Немного подрастешь в уровнях? А как прокачивать фехтование, уклонение, ловкость? Да и скучно, если честно, когда вот так, без усилий. И тогда ты берешь что попроще, иногда непрофильное: например, мечник берет копье, булаву, топор. В конце концов надо развивать любое оружие – мало ли что в жизни случится. Любимый меч, владение которым у тебя прокачано запредельно, может в неподходящий момент просто сломаться.

– Рус, – я остановил жестом обычно немногословного парня, – говори проще: нашей знахарке надо подкачаться. Так?

Перевел взгляд на Анахиту, та в ответ, виновато улыбнулась.

В результате ложку я держу сейчас в левой руке, а на правом предплечье красуется аккуратный лубок, самостоятельно выструганный Анахитой из нескольких ветвей и перевязанный жгутом, свитым из коры. Впрочем, удерживать миску не мешает.

Наконец–то бинтовка закончена, Анахита убрала инвентарь в сумку и тоже пристроилась у костра. Потрогал повязку – на ощупь обычный бинт.

– Эх, и видок у меня, наверно, – усмехнулся я и пропел: – «Голова обвя–за–на, кровь на ру–ка–ве–е». – Получилось довольно фальшиво, добавил, уже «прозой», – следа кровавого не хватает. На сырой траве.

– Не бойся, через часик можно снимать. – Анахита улыбнулась ободряюще, – И лубок тоже.

На какое–то время над лагерем повисла тишина, нарушаемая только стуком ложки по стенкам миски. Надеюсь, хоть моего чавканья не слышно.

Но вот миска опустела. Обтер пальцы пучком травы, на несколько секунд завис в гамлетовских размышлениях – мыть или не мыть? Решил, не мыть! И отставив посудину в сторону, развалился боком к костру, подперев голову здоровой рукой.

Девушка молча встала, налила из висящего над костром котелка большую глиняную кружку, протянула мне. Потом подхватила мою миску и бурдючок с водой, явно собираясь вымыть поcудину.

Я почувствовал укол совести:

– Аня, да оставь, утром сполосну.

– Посуду нельзя оставлять грязной, – поучающе раздалось из–за границ светового пятна, отбрасываемого костром.

– Аня, ну какие здесь микробы? Ты что? Не думаешь же, что разработчики еще и микробов прописали?

– Если есть из грязной посуды, можно получить отравление.

Вот блин! Хотел возразить, что как раз есть из немытой миски не собираюсь, к завтраку помою, но решил не спорить: в конце концов, чертовски приятно, когда за тобой вот так ухаживают. Пусть будут микробы! Сделал глоток душистого травяного чая с какими–то ягодами, отставил кружку и прикрыл глаза.

Перед мысленным взором вновь ниже и чуть впереди покачивалась вершина, опять низко надо мной навстречу бежали грязные лохмотья облаков. Мозг в который раз начал перебирать варианты. Кстати! Вот болван! Можно же было…

Теперь, полулежа у костра, сытый, отдохнувший и расслабленный, я видел, как минимум еще пару более безопасных вариантов попасть на вершину. Да и после того… Плащ я бы сейчас не резал, вполне можно было обойтись одними холщовыми штанами, но не пропуская повязку через плечо, а просто плотно примотать руку к животу.

Подумал с горечью, что лишний раз подтверждается истина: всякий мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Или от костра. Или с дивана.

Все равно я молодец! Самолюбие заурчало довольной кошкой. Да, с подготовкой накосячил. Да, хотел с наскоку. Но ведь смог! Сел на вершину в очень сложных метеоусловиях. Как говорит еще один мой приятель по клубу, Пашка–бейсер: парашютист жив, значит, он прав. Учитывая, сколько у него бейс–прыжков с московских высоток, разных башен и мостов, и то, что он до сих пор жив, – Пашка прав постоянно. И на дельте летает так же смело. Думаю, в сегодняшней выходке он бы меня точно поддержал: жив–здоров, сам вернулся – значит, все правильно сделал, а из косяков надо делать выводы на будущее, вместо залипания в самобичевании. «Точно, – пообещал себе, – выйду в реал, надо будет заняться руководством по топлендингу19».

– Мальчишки, вы у меня сегодня герои. Я бы даже сказала – уставшие герои. Так что давайте сегодня ночью подежурю сама, а вы отдыхайте.

Рус запротестовал:

– Аня, о чем ты? Нас завтра ждет длительный переход к северному хребту. Ну и как ты пойдешь, невыспавшаяся? Не дай бог дождь – камни будут скользкие, как намыленные, не отдохнувшая точно не дойдешь.

– Рус, – лениво проговорил я, не открывая глаз, кажется, меня начинало «рубить», – не будет завтра дождя. Завтра вообще отличная улетная20 погода.

– С чего ты решил?

– На небо посмотри. Что там видишь?

– Звезды.

Приоткрыл один глаз, заметил, как парень пожимает плечами: дескать, ну и что? Я продолжил в духе учителя, объясняющего прописные истины неразумным детишкам:

– Интересно Рус, а почему ты видишь на небе звезды? Наверно потому, что их не закрывает облачность? – я вздохнул и пояснил. – Рус, небо чистое, фронт ушел.

– Какой еще фронт?

Надо же, как синхронно, буквально в один голос! Тренировались, что ли?

– 2–й Украинский, блин… – открыл оба глаза, понял, что шутка не прошла, – ну какой–какой! Атмосферный холодный фронт, ясен пень. И еще. Мы, здесь в ветровой тени, у нас так и так штиль. Но если бы было видно верхушки деревьев, не затеняемых горой, вы бы заметили, что они уже не качаются. Я еще когда спускался обратил на это внимание.

Не торопясь, поднял кружку, сделал глоток, поставил обратно на землю.

– Завтра намечается хорошая погода: ясно, маловетрено, часам к одиннадцати образование кучевки, но не плотной. Дождя несколько дней не было, влажность умеренная, значит, переразвития в грозу не ожидаем… Так, ребята, все, я, кажется, вырубаюсь. Что там с дежурствами?

Честно говоря, я бы воспользовался предложением Анахиты, но коль родился мужиком, подставляй широкую грудь под тяготы и невзгоды, чтоб женщина позади оказалась в относительной «ветровой тени» и могла спокойно «подавать патроны»21, а также миски с горячей кашей и кружки с чаем. Вот такое вот равноправие – у каждого свой участок фронта.

В итоге вялых споров мы с Русом отвоевали себе по три часа дежурства, Анахите досталось два. И я был уверен, что Рус, дежуривший вторым, сменит ее пораньше. Впрочем, я в реал: раньше, чем войду в игру, меня не «разбудить».

Допил чай, пожелал всем спокойной ночи, сунул под голову мешок, плотнее запахнулся в плащ и нажал «Выход».

***

Откидывающаяся крышка, поручни, разминка левой руки. Здравствуй, дом! Тишина в ответ, только комп гудит кулерами в комнате, залитой мертвенно–белым светом галогеновых лампочек.

Изотоник, туалет, разминка, душ. Мой вечерний график по выходным не меняется с момента первого «нырка» в Фанворд. Я заставляю себя заниматься физическими упражнениями, несмотря на вделанные в кокон миостимуляторы. Для чего? Сложно сформулировать. Я стараюсь не думать, только знаю, что вся та жизнь, которая у меня была, оказалась перечеркнута инвалидной наклейкой. Когда–нибудь я буду ходить даже без трости. Что тогда? Не знаю, давайте сначала доживем.

Вышел из ванной в одном полотенце – некого мне тут стесняться, поковылял на кухню. Вспомнились виденные в юности фантастические фильмы, где герой летит в космическом корабле. Весь экипаж в анабиозе, а он ходит по забитому современной электроникой кораблю в полном одиночестве. Интересно, как при этом с ума не сходит?

Моя кухня вполне тянет на отсек суперсовременного космолета. Пятнадцать квадратных метров «мечты хозяйки», напичканных умными кухонными помощниками. Некоторые не включались с момента Машкиного ухода. Вот зачем мне пятиконфорочная плита? Пожарить утром яичницу хватает одной конфорки, самой маленькой. Кухонный комбайн стоит как декорация. Подарить, что ли, Тамаре, приходящей домохозяйке? Мне он не нужен, и ей меньше пыли протирать. А вот духовкой я даже разок воспользовался: на крайний Новый год зажарил в ней индейку целиком. Только не помню, успел доесть или пришлось выбрасывать?

Открыл морозильное отделение, достал первую подвернувшуюся под руку коробку. Что у нас на ужин? «Котлета домашняя с гречневой кашей». Пойдет, сунул в микроволновку, включил чайник. Наболтал в шейкере казеин – это моим потрудившимся мышцам: сомневаюсь, что в «котлете домашней» достаточно белка. Пикнула микроволновка, булькнул пакетик в большую фарфоровую чашку. Механически взял поднос, поковылял к компьютеру.

Хм, может его на кухню перенести, чтоб не ходить туда–сюда? Усмехнулся: ага, и кокон с кроватью. На пятнадцати квадратах умещусь, и даже место останется.

Плюхнулся в кресло, зачерпнул ложкой гречки. А, чёрт! Выругался в голос, стал дышать через рот, охлаждая обожжённое нёбо и язык, – как обычно, перегрел еду, придется ждать, когда чуть остынет, а пока можно делом заняться. Каких–то багов, нестыковок в сессии не заметил – значит, сегодня без репортов. Открыл Wiki. Выбрал видимый только мной да некоторыми посвященными админами раздел «Икары», посмотрел на небольшой список статей. На душе теплым маслом разлилась гордость: а ведь почти все мной написаны! Кнопка «Добавить». Вбил в строке заголовка «Маршрутный полет в сложных метеоусловиях». Посидел, подумал. Сложные метео – это ведь не только низкая облачность и боковой ветер. Откатил назад. Надо вообще сделать раздел «Маршрутные полеты» и там создать два подраздела: «СМУ» и «Простые». Точно! Кстати, вон та статья как раз перекочует в новый раздел.