Эротикон

Добившись своего один раз, Коронида не пожелала останавливаться на достигнутом. На другой день она велела повару приготовить на ужин свиные ножки с варёным горохом. Блюдо получилось отменное. Принцесса изволила попросить добавки. Вечерние часы она провела, прогуливаясь по дворцовому саду, а потом отправилась в спальню. С заходом солнца в её опочивальню явился Аполлон, разряженный по своему обыкновению в пух и прах. Как и полагается галантному кавалеру, он покрыл поцелуями пальчики возлюбленной, а потом улёгся рядом с ней под красивым узорчатым покрывалом. Коронида вскорости задремала, зато Аполлон никак не мог сомкнуть глаз. Его чуткое музыкальное ухо ловило в ночной тишине какие-то странные, непонятные звуки. Он не мог в точности установить их происхождение, но твёрдо знал, что они не напоминают ему ни игру лиры, ни сладостные переливы свирели. В тоже время его тонкий аристократический нос обонял непривычные запахи. Аполлон не знал, откуда они доносятся, но был совершенно уверен, что это не аромат садовых роз.

Проворочавшись битый час, он тихонечко позвал Корониду.

– Да, милый? Что-то случилось? – отозвалась она.

– Мне кажется, что в комнате немного душновато, – признался серебролукий сын Зевса, – и вот, что я думаю, дорогая: может, мне пойти и поспать на балконе?

– Делай так, как тебе удобно, милый, – согласилась Коронида, – я сама немножко не в себе. Сейчас позову служанку: пусть она сделает мне притирание.

Так они и поступили. Аполлон улёгся на балконе, а Коронида поманила к себе Исхия. Проказник прекрасно знал, чего от него ждали. Он юркнул под покрывало, на место, где незадолго до того лежал его предшественник, и устроил своей госпоже такое притирание, что совершенно прогнал у неё остатки сна. Первым делом принцесса взобралась сверху на своего любовника и исполнила сидя на нём танец захмелевшей вакханки. Потом она повернулась к Исхию задом и изобразила дикую фессалийскую кобылу, приманивавшую к себе гулящего жеребца. А под конец, обратившись друг к другу лицами и крепко обнявшись (колени Корониды сжимали при этом бёдра Исхия), они показали любопытной луне, как качается под порывами ветра чёрная лаконская ива.

Между тем Аполлон ворочался в пяти шагах от них на жёстких мраморных плитах. Шум, непонятная возня и приглушённые смешки, доносившиеся из открытого окна, не давали ему сосредоточиться на созерцании великолепного звёздного неба.

– Любимая, – позвал он, – не желаешь присоединиться ко мне? Мы могли бы вместе полюбоваться Млечным Путём, а потом встретить ранний рассвет?

– Я бы с удовольствием, милый, – отозвалась Коронида, – но служанки как раз натирают меня настойкой сильфия. Ночная свежесть может оказаться для меня небезопасной.

Серебролукий Феб вскоре задремал, убаюканный мерным поскрипыванием ложа, раздававшимся из спальни. Проснувшись поутру, он спустился в сад, набрал целый ворох лилий и явился с ними в спальню принцессы. Бедняжка спала тревожным сном на сбившихся, измятых простынях. Видно было, что судьба послал ей трудную ночь: волосы Корониды были перепутаны, под глазами спрятались глубокие тени, вокруг губ и над бровями дрожали капельки пота. Девушка тяжело, прерывисто дышала и произносила в полусне чьё-то имя. Аполлон долго вслушивался в её бормотание, но так и не смог понять, о ком она говорит. Одно он знал определённо: это имя было не его.

На следующий день, после завтрака, Коронида объявила:

– А сегодня пойдём гулять в лес!

Идея принцессы всем пришлась по душе. Аполлон в особенности был ею доволен.

– Мы должны быть ближе к первозданной природе! – заявил он. – Поскольку она есть неистощимый источник вдохновения для любой творческой личности.

– Очень славно, милый! – отозвалась Коронида. – Но попрошу тебя: не бери с собой кифару. Мне хочется просто побегать и поиграть.

И вот они уже в пути. На лугу все набрали цветов и сплели себе венки из душистых нарциссов. Когда дошли до платановой рощи, девушки затеяли игру в «хромого сатира». Аполлону подвязали одну из ног, и он запрыгал на другой вслед за убегающей Коронидой. Вот-вот он настигнет её! Однако в последний момент принцесса с весёлым смехом выскользнула из рук своего наречённого. Что до Аполлона, то он с размаху проскочил несколько вперёд и кубарем скатился на дно глубокого оврага. Бултых! Нежноголосый небожитель по самую макушку погрузился в вонючую грязь, оставшуюся здесь с зимы. Ну и вид был у бедолаги, когда он выбрался обратно на поверхность! Даже самые вышколенные и серьёзные из придворных дам не могли удержаться от лёгкой улыбки.

– Мне очень жаль, милый, что так получилось! – воскликнула Коронида, но не беда: на обратном пути искупаемся в речке.

Незадачливого сатира обтёрли полотенцем и усадили играть в «рукогрейку». Оборотившись ко всем спиной, он должен был определить того, кто его ударил. Едва дали сигнал к началу игры, бедняге от души надавали увесистых тумаков. Но каждый раз, когда он называл имя той, что погрела об него руки, в ответ раздавался дружный смех – увы, он ни разу не отгадал.

– Ладно, довольно, – закричала Коронидв, – теперь поиграем в прятки!

Аполлона повернули лицом к сосне и заставили считать до ста. Тем временем все разбежались кто куда. Каждый искал место поукромнее. Принцесса схватила Исхия за руку и затащила в маленький уютный грот, вход в который скрывался в густых зарослях мирта и олеандра. На полу пещерки было полно сухой прошлогодней травы, словно специально приготовленной для них.

– Ух, ты! – прошептала Коронида, озорно поблёскивая глазами, – вот славное местечко для любовных утех.

С этими словами она с силой толкнула Исхия на стог сена, а сама прыгнула на него сверху, словно изголодавшаяся кошка.

Тем временем Аполлон старательно досчитал до ста и строго предупредил:

– Раз, два, три, четыре, пять! Я иду искать!

Он хотел оторвать лицо от сосны, но не тут то было! Накануне кто-то сделал на стволе глубокие зарубки. За ночь они затекли свежей смолой. В результате длинные волосы Аполлона, его брови, бородка и усы крепко приклеились к дереву и ни за что не желали отлепляться. Понадобилось приложить героические усилия, прежде чем он вновь получил возможность двигаться. И свобода стоила ему изрядных жертв! Значительная часть волос Аполлона так и осталась на дереве, все его руки были в ссадинах, а он сам с ног до головы перемазался в смоле.

Между тем Исхий и Коронида не теряли драгоценных минут впустую. Принцесса приподняла у возлюбленного нижний край его хитона и затеяла шутливую возню с его сонным богатырем.

– Что я вижу, добрейший господин лежебока, – со смехом говорила она, – вы решили вздремнуть? Как вам не стыдно! Вы забыли, что вас ждёт одна маленькая, одинокая скромница?

– Не пеняйте ему слишком строго, ваше высочество, – отвечал Исхий, – он обязательно исправится!

И действительно, стоило только его подразнить, спящий единорог поднялся, выпрямился во весь рост и занял боевую стойку. Сразу чувствовалось, что он тот ещё задира! Однако маленькая скромница ничуточки его не испугалась. Она ведь была храбрая особа и живо сбивала спесь даже с самых лютых хищников!

Принцесса опрокинулась на спину и раздвинула колени. Исхий приладился сверху и уже начал тихонько бодать свою подружку, как неподалёку послышался голос Аполлона:

– Та-та-та, – говорил он, – и где все попрятались? Занесла меня нелёгкая в этот лес!

– Тс-с, – прошептала Коронида.

Да куда там! Когда Исхий приходил в любовный пыл, натягивать вожжи и кричать ему «тпр-у» было бесполезно. Сотрясаясь под его ударами, принцесса сунула в рот ладонь и прикусила чуть не до крови большой палец левой руки – только так удалось ей заглушить рвавшиеся из груди стоны.

В то время как любовники тонули в волнах нахлынувшего блаженства, Аполлон, стоя неподалёку, растеряно крутил головой.

– Наверно, они укрылись в овраге! – решил он и отправился прочь.

Дочка Флегия и её мнимая служанка с облегчением перевели дух.

– Подожди немного, а потом выходи! – велела Коронида Исхию. Сама она быстро оправила одежду и, осторожно выбравшись из грота, побежала к сосне.

Через минуту над лесом разнёсся её серебристый голосок:

– А я выручилась, а я выручилась! Не видел, как я пробиралась? Ах, ты мой, глупенький!

Обхватив голову Аполлона, она одарила его горячим поцелуем! Прихрамывающий небожитель (пробираясь сквозь кусты, он пребольно ударился коленом о пень) был глубоко тронут этой нежностью. «Вот так штука! – подумал он про себя, – признаться, затея с играми мне поначалу не понравилась, но теперь я точно знаю, что это был самый восхитительный день в моей жизни! Всё-таки девственная природа творит с нашими сердцами чудеса».

Закончив своё повествование, титан с усмешкой взглянул на Геру.

– Зачем ты рассказал эту непристойную историю? – спросила богиня. – Хотел убедить меня, что наш Аполлон полный осёл? Я уже сама давно об этом догадалась.

– И совсем не ради этого, – возразил Прометей. – Теперь ты знаешь, что Коронида исполнила своё обещание. Пришла очередь Иксиона. Он поклялся сделать рогоносцем одного из олимпийцев, и если ты не против, готов сыграть эту шутку с самим Зевсом.

– Вижу, что ты невысокого мнения обо мне, Прометей, если предлагаешь подобные глупости, – надменно промолвила Гера. – Я, великая богиня, не собираюсь вести себя подобно дурашливой принцессе, которая не знает, куда себя деть от скуки! Тебе меня не понять. Главное ведь совсем не в том, чтобы переспать со смазливым мальчишкой. Я хочу отомстить!

– Кузина! – запротестовал титан. – Разве я говорю о заурядной интрижке? Нет! Всё случится именно так, как ты желаешь: Зевс, наблюдая за твоим торжеством, сойдет с ума от ревности. Но главное, когда всё свершится, я сумею обратить твой проступок в шутку. Никто и никогда не посмеет упрекнуть тебя в неверности.

– Если всё произойдет именно так, – криво усмехнулась Гера, – то ты настоящий демон! Изменить на глазах мужа и остаться после этакого бесстыдства целомудренной женщиной – ничего подобного я даже вообразить себе не могла!

– Для истинного таланта не бывает ничего невозможного! – скромно заметил Прометей и, наклонившись к уху богини, шёпотом поведал ей свой замысел.

Гера внимательно слушала титана, и её лицо постепенно прояснялось.

– Что ж, – промолвила она, – если всё будет так, как ты говоришь, я готова рискнуть. И в самом деле! Ведь я решаюсь на этот шаг не из распутства. Если бы сам Зевс не якшался каждый день со всякими шлюхами, я была бы честнейшей из жен. Он сам виноват, и пусть узнает теперь, что значит быть рогатым!…

Утром, когда Гера возвратилась в олимпийские чертоги, она столкнулась у дверей со своим супругом. Вид у него был виноватый и немного пристыженный. Гордая дочь Крона хотела молча пройти мимо, однако Зевс поймал её за руку и задержал на месте.

– Не спеши так быстро, дорогая, – произнёс он с запинкой. – Ты вчера появилась так внезапно… и при таких… э–э… обстоятельствах, что могла кое в чём ошибиться… то есть, истолковать превратно. И поэтому… э–э… нам просто необходимо с тобой объясниться

– Какой смысл в пустых разговорах! – надменно отвечала Гера. – Я устала от вечного вранья!

– Не понимаю, о чём ты, – возразил Зевс. – Я ведь сам оказался вчера в некотором роде жертвой. Вот я и подумал…

– Я не отдам тебе этой коровы! – топнула ногой Гера. – Даже не мечтай!

Лицо Зевса побагровело, в глазах сверкнула молния.

– Да чтоб тебе провалиться! – рыкнул он.

Но, вспомнив подробные наставления, которые дал ему Гермес, тотчас же поправился:

– То есть, я имею в виду эту тёлку, дорогая… Чтоб ей провалиться вместе со всеми её …э–э… потрохами.

Дочь Крона смотрела на него, сердито сдвинув брови.

– Я веду к тому, – продолжал Громовержец, что мы слишком часто ссоримся по пустякам, а ведь нам следует служить…э–э… образцом для других… И вообще, мы могли бы гораздо лучше проводить время. Почему, к примеру, не отправиться в гости и не повеселиться немного…э–э… в кругу друзей?

– Ты имеешь в виду своих потаскушек?

– Ну что ты! – замахал руками Зевс, – как ты могла подумать?… Да у меня и нет никаких потаскушек. Я говорю о приличной компании… Царь Флегий приглашает нас на вечеринку. Будут Аполлон, Прометей, Посейдон с супругой… Словом все свои.

Гера глубоко задумалась.

– Досужие сплетники распространяют обо мне всякие небылицы, – промолвила она. – Говорят, что я злая гордячка и занудная стерва, с которой даже пошутить толком нельзя…

– Ну что ты такое выдумываешь! – запротестовал Зевс. – И вообще, стоит ли…

– Я знаю, что это так! – перебила Гера. – Клевещут также, что младшая дочка Крона начисто лишена чувства юмора! От этого, дескать, ты и водишь компанию со всякого рода сомнительными красотками. Но ведь это неправда, мой любезный брат! Согласись, что я тоже люблю пошутить и повеселиться!

– Конечно! – отвечал Зевс, хотя и не очень уверенно.

– Прекрасно, что мы хоть в чём-то с тобой согласны! Так я не ослышалась? Ты зовёшь меня на пир к Флегию? И мы будем там без всяких церемоний?

– Пусть этикет остаётся на Олимпе!

– Что ж, я принимаю твоё приглашение! Забыв о ссорах и обидах, проведём роскошный вечер в кругу друзей, как это и полагается блаженным небожителям…

5

Любое место, которое почтут своим присутствием боги, должно быть достойно их, хотя бы они и провели там всего несколько часов. С самого утра во дворце Флегия дым стоял коромыслом. В ожидании высоких гостей рабы чисто вымели полы, выскребли столы и тщательно осмотрели столовое серебро. Из глубин подвала извлекли бочонок с самым лучшим и старым вином. Главный повар колдовал у плиты, и двенадцать поварят, исполняя его указания, буквально сбились с ног. Музыканты, отданные под начало Аполлону, стояли на улице, готовые заиграть по первому знаку.

Едва в небе появилась колесница, увлекаемая четвёркой крылатых коней, кифареды дружно ударили по струнам. Квадрига сделала приветственный круг над дворцом, а затем приземлилась прямо посредине широкого мощёного двора. Оказалось, это прибыл Посейдон со своей женой Амфитритой. Бог морей был тучный, невысокий мужчина, с чрезвычайно густой длинной бородой, которая росла у него, казалось, от самых бровей и ушей. Он был облачён в тиковую эксомиду, наброшенную по случаю жары прямо на голое тело. Его и без того румяное лицо раскраснелось от стремительной скачки, а также от двух кубков доброго вина, которые Посейдон опрокинул на дорожку; в глазах горели лихие огоньки.

– Видишь, – громко обратился он к почтительно склонившемуся перед ним Флегию, – я приехал к тебе запросто, без всяких церемоний! И ты, будь добр, гони в шею всякое глупое чванство! Будем по-семейному на короткой ноге.

С этими словами Посейдон хлопнул царя по плечу, расцеловался с царицей, игриво ущипнул за бедро зардевшуюся Корониду и потрепал по щеке принца Иксиона. Вслед за ним с членами царской семьи расцеловалась Амфитрита. Как и её супруг, она была невысока ростом, но легка, жива и грациозна. Не отягчая себя чрезмерными нарядами, богиня не надела ничего, кроме расшитого узорами эпомиса из тонкой шерстяной материи, изящно облегавшего и эффектно подчёркивавшего каждый изгиб её прекрасного тела. Чёрные как смоль волосы Амфитриты были собраны в пучок на затылке и перетянуты двумя узкими ленточками, её большие изумрудные глаза искрились усмешкой, на губах то и дело расцветала улыбка, а на щеках появлялись две очаровательные ямочки.

– Очень мило, что вы нас пригласили, – заметила она Флегию. – На дне морском сейчас царит ужасная скука: все разъехались кто куда, никто из сестёр не принимает, пиров и танцев совсем нет. Ну а как твои дела, шалунья?

Последний вопрос относился к Корониде. Морская цариц с очаровательной непринуждённостью ухватила Корониду за уши, повернула её к себе лицом и пытливо посмотрела в глаза.

– Ну что твой дружок, наш милый Аполлончик? С тех пор, как он протоптал тропинку в твой сад, я не видела его целую вечность!

– Он очень любит меня, богиня, – серьёзно отвечала Коронида. – Он так добр и так заботлив, что я постоянно ощущаю его внимание.

– Бедняжка, – со смехом отвечала Амфитрита, – внимание Аполлона дорогого стоит! Но ты ему не потакай. Все мужчины ужасные деспоты! Они мечтают лишь о том, как упрятать нас в гинекее и завалить работой. Словно единственное предназначение женщины это ткать и без конца рожать детей!

– Летят! Летят! – громко закричал мальчик, стоявший на дворцовой крыше.

Амфитрита поднесла к глазам ладонь и посмотрела из-под неё вдаль.

– А вот и наш дорогой деверь! – пробормотала она вполголоса. – И с кем это он? Неужели со своей законной половиной? Вот так новость!

Богиня не ошиблась. Это действительно пожаловали Зевс и Гера. Их встретили громкими приветствиями и криками «слава!». Дочь Крона была облачена в пурпурный пеплос из кручёного полотна, подпоясанный на талии и ниспадавший мягкими складками до самых пят. Её белокурые волосы были собраны низкими продольными волнами и соединены узлом на темени. На Зевсе красовался длинный тёмно-синий гиматион. Оба выглядели величественно, но старались держаться просто.

– Друзья! – промолвил Зевс, – у каждого из нас есть дела и заботы, но уговоримся между собой, что, войдя в этот дворец, мы оставим их у порога. И пусть меня первого покарают штрафным кубком, если я скажу за вечер хоть одно серьёзное слово.

– Хорошо придумал, братец! – закричал Посейдон. – Дай я тебя расцелую. А ты, сестрица, уж больно хороша сегодня! Клянусь грудной подвязкой нашей матушки Реи, это неспроста!

Гера, которая как раз обменивалась долгим взглядом с Иксионом, покраснела до корней волос. К счастью, этого никто не заметил, так как мальчик на крыше опять закричал: «Летят! Летят!» Одна за другой возле дворца приземлились сразу две колесницы. На первой прибыл Прометей со своей невесткой Пандорой, со второй спрыгнули на землю Гермес и его подружка Хиона.

Все гости были в сборе, и Флегий предложил им пройти во дворец. Боги, взяв под руку своих спутниц, чинно отправились следом за царём. Впереди шли Зевс и Гера, за ними – Посейдон и Амфитрита, затем Прометей с Пандорой, Аполлон с Коронидой и Гермес с Хионой. Шествие замыкал Иксион в обнимку с какой-то длинноногой девицей. В красиво убранной зале, полы которой были застланы коврами, гости сняли обувь. Расторопные рабыни вымыли всем ноги и проводили каждую пару к её богато убранному ложу. Рабы внесли столы с лёгкими закусками. Кифареды, посовещавшись между собой, ударили по струнам. Зазвучала напевная музыка. Пир начался.

Пока не наладился общий разговор, кавалеры, всяк на свой лад, развлекали соседок. Амфитрита отказалась брать еду со стола своими руками, Посейдон подносил куски к её рту, она же пыталась ухватить их губами и заразительно смеялась при каждой неудаче. Аполлон насвистывал Корониде какой-то шутливый мотивчик. Гермес, взяв руку Хионы, предсказывал ей её будущее. Иксион забавлялся тем, что скатывал из хлеба шарики и, подкинув их под потолок, старался поймать ртом. Но более всех поразил Геру Прометей. Отвернувшись от невестки, он некоторое время рассеянно смотрел по сторонам, затем, внезапно повернувшись к ней, невероятным образом выпучивал и выкатывал свои глаза. При виде этой гримасы, Пандора начинала хохотать как безумная, и один раз едва не свалилась с ложа. «Вот что значит веселиться от души», – подумала про неё дочь Крона. Сама она с интересом ждала, каким образом поведёт себя её муж. Оказалось, он тоже имел в запасе парочку забавных фокусов.

– Посмотри-ка сюда, дорогая, – попросил Зевс и поднял вверх ладони.

В тот же миг две серебряные плошки спрыгнули со стола и исполнили в воздухе перед ними танец с прыжками и разворотами.

– Очень мило! – похвалила богиня, – я и не знала, что ты умеешь такие вещи!

– Это что! – подмигнул Зевс, – я умею кое-что получше!

Он повернул ладонь в сторону жены и щёлкнул пальцами. Золотая булавка, скреплявшая на её левом плече хитон, вылетела вон и тотчас оказалась в его руках.

– Ой! – вскрикнула Гера, почувствовав, как тяжёлая ткань, обнажив грудь, скатывается с плеч. Шутка ей поначалу не понравилась, и она хотела рассердиться, но потом передумала. «Что ж, – сказала она себе, оправляя одежду, – пусть и другие знают теперь, что мои груди не хуже, чем у некоторых!»

Увидев, что гости утолили голод, Флегий сделал знак прислужникам. Те быстро убрали столы с закусками и вынесли новые – с десертом. Двое рабов поставили рядом с царём внушительных размеров акратофор с неразбавленным вином. Все присутствующие украсили головы венками из алых роз. Виночерпий смешал в кратере вино с холодной водой и наполнил кубки.

– Друзья! – провозгласил Флегий, приподнимаясь на своём ложе, – по праву хозяина дома я предлагаю первый тост. Есть немало глупцов, которые ворчат, проклиная несовершенство мира. Но мы с вами, конечно, не из их числа! Пока в наших кубках играет вино и пока нас окружают прелестные женщины, мы не устанем радоваться жизни и будем без конца славить нашего великодушного владыку. За Зевса!

Тост был встречен радостными возгласами. «Многие лета!» – кричали одни. «Здравствуй!» – вторили им другие. Скрытые на верхней галерее певцы затянули пеан. «Здравствуй и пей!» – закричал со своего ложа Посейдон. Громовержец принял из рук слуги двуручный скифос и осушил его до дна. Остальные последовали его примеру. Гера также пригубила свой кубок. Вино, сладкое и немного терпкое на вкус, показалось ей очень вкусным. «Каково связаться со смертными! – с усмешкой подумала она. – Нектар и амброзия нас уже не веселят. Нет! Подавай что-то экзотическое, а то и пир нам не в пир». Поставив на стол пустой кубок, она почувствовала, как по телу разлилось тепло, а в голове приятно зашумело. Гости заметно оживились. Царь дал знак, и на середину залы выбежали две девушки-танцовщицы. Под звуки флейты и звон кимбалона они исполнили короткий изящный танец. Тем временем слуги вновь стали наполнять чаши.

– Стойте! – остановила их Амфитрита. – Я знаю, что мужчины готовы пить не переставая. Но у нас впереди целая ночь, и незачем так спешить. Давайте сыграем в фанты!

– Фанты! Фанты! – закричали все.

Жена Флегия отвязала от пояса атласный мешочек для костей и пустила по кругу. Каждая гостья опустила в него какое-то из своих украшений: Амфитрита – серьги, Коронида и Хиона – браслеты, Пандора – кольцо, а длинноногая соседка Иксиона – свой пояс. Гера решила пожертвовать прической и отдала заколку для волос. Когда все фанты были собраны, вызвали из задних покоев красивого мальчика, который стал вновь извлекать их на свет божий.

– Итак, – спросил Флегий, – кого неумолимый рок послал нашему могущественному повелителю?

Мальчик не замедлил с ответом и бросил на стоявшее перед ним золотое блюдо серьги Амфитриты.

– А неотразимому владыке морей?

Мальчик поднял над головой браслет Корониды… Не прошло и минуты, как все фанты были распределены. Соседка Иксиона перешла под покровительство Аполлона, Хиона по-прежнему осталась с Гермесом, сыну Флегия досталась Пандора, а заколка Геры выпала Прометею. Мужчины покинули ложа и перебрались к своим новым избранницам.

– Ну, вот кузина, – заметил Прометей, укладываясь на место Зевса, – теперь начинается самое интересное.

«Забавно! – подумала Гера, – что он имеет в виду?» Дочери Крона не пришлось долго гадать на этот счёт. Оказавшись на ложе рядом с Зевсом, Амфитрита схватила кубок и закричала:

– Тост! Тост! Я должна сказать тост!

В пиршественной зале воцарилась тишина.

– Наш радушный хозяин говорил что-то о несовершенстве мира, – с усмешкой произнесла богиня, – мне трудно рассуждать об этом, да я и не хочу забивать подобными пустяками свою маленькую головку. Какое нам дело до всего мира, если судьба даровала нам сегодня самых прекрасных мужчин, какие только есть на небе, в море и на земле? Давайте выпьем эту чашу за наших божественных любовников, и за самого первого среди них – Зевса!

Осушив кубок, Амфитрита кинула его слуге, потом обвила руками шею Громовержца и поцеловала его прямо в губы. Подобная вольность до крайности возмутила Геру.

– О чём бормочет эта сушёная селедка? – прошептала она, обращаясь к Прометею. – Куда только смотрит её муж? Или он решил уподобиться оленю, который скидывает старые рога лишь для того, чтоб тотчас отрастить новые?

– Что ты такое говоришь, кузина? – со смехом отвечал сын Иапета. – Если бы Посейдон был суровым ревнивцем, ему бы пришлось вечно смотреть за одной только своей женой. Как мог бы он тогда замечать красоту других женщин?

– Пусть он повнимательнее всмотрится в лица своих детей, – ядовито заметила Гера. – Боюсь он не найдёт в них сходства с собственной физиономией. Зато они очень похожи на некоторых из его друзей!

Её ответ так развеселил Прометея, что он едва не поперхнулся вином. Остальные гости также не страдали от скуки. Они беззаботно болтали о разных пустяках и рассеяно наблюдали за тем, как посредине залы кувыркалось несколько жонглеров. Девице, возлежавшей рядом с Аполлоном, этого показалось мало. Она соскочила с ложа и принялась отплясывать какой-то варварский танец, выбрасывая при этом в стороны ноги и выворачивая замысловатым образом руки. Не сшитый и не подпоясанный хитон распахивался на ней до самого пупка, открывая посторонним взорам гораздо больше того, что могла позволить себе самая невзыскательная скромность. Наконец девица устала и очень довольная вернулась обратно к своему кавалеру. Гости наградили бесстыдницу громкими аплодисментами, хотя (подумала Гера) её скорее следовало отстегать по голой заднице.