Эротикон

– Неужели ей суждено и впредь оставаться коровой? – огорчился Гермес.

– Само собой нет! – нахмурился Зевс, – но расколдовать её теперь дело хлопотливое. Коровья личина спадёт с несчастной только тогда, когда она отведает живой цветок лотоса.

– Можно обратиться за помощью к тётушке Деметре, – предложил Гермес. – Ведь ей ничего не стоит раздобыть для нас лотос.

– Думаю, это толковая мысль, – согласился Зевс. – Хотя сестрица и дулась на меня весь сегодняшний день, она, конечно, не откажет в такой мелкой услуге. Вот только где её искать?

– Говорят, она отбыла на Крит, – сказал Гермес. – Тётушка обучает земледелию братца Иасиона. Похоже, она возлагает на него большие надежды.

– И промахнётся, как всегда, – уверенно предрек Зевс. – Однако поспешим за ними. Не ровен час, Гера проведает, что мы сделали с её стражем. Вот тогда нам достанется на орехи!

Вседержитель взвалил Ио на плечи Гермесу, а сам превратился в могучего орла. Через минуту оба бога уже мчались над морем в сторону Крита. И тому и другому не терпелось поскорее покончить с этим щекотливым делом. Но судьба приготовила для них новое испытание.

Дело в том, что Деметра, раздосадованная изменой Зевса, решила отыграться, наставив ему рога. С этой целью она и отправилась на Крит в обществе юного Иасиона. Когда Зевс и его спутник добрались до острова, они увидели вблизи высокой горы Иды большое, трижды вспаханное поле, а на нём Деметру с её племянником. Иасион то и дело отпускал в адрес тётушки весёлые шутки, а богиня отвечала ему серебристым смехом. Лицо у Деметры раскраснелось, глаза поблёскивали, но видно было, что игра пришлась ей по вкусу.

– Ты такая хорошенькая, тётя, – говорил Иасион, заключив богиню в объятия, – подари мне один поцелуй, и я тебя отпущу.

– Отставь меня, обманщик, – отбивалась Деметра, – ты уже и так поцеловал меня много раз и всё без спроса. А разреши я хоть что-нибудь, ты и вовсе от меня не отстанешь!

– Не хочу воровать ласки! – воскликнул Иасион, разжимая руки. – Признайся, тётя, что ты просто боишься любви!

Хотя Деметру ничего не удерживало, она и думать не думала спасаться бегством. Уперши руки в бока, богиня смотрела на Иасиона с нескрываемым озорством.

– Ах, вот как, господин юнец, – отвечала она с улыбкой, – значит, это я боюсь любви? Побереги свои крылышки и не подлетай слишком близко к моему огню, а то оставлю от тебя одни угольки.

– Не пугайте, тётушка, бывалого бойца, – в тон ей заметил Иасион. – Уж что-что, а твой огонь я осилю, если только сумею его разглядеть.

– Нет, какова дерзость! – капризно топнула ножкой Деметра. – Если бы не дела, я бы задержалась на часок, чтобы научить тебя кое-чему!

– О чём же беспокоиться? Клянусь Эротом, тётушка, ты запросишь пощады уже через минуту, – насмешливо возразил Иасион. – По всему видать, что на Олимпе вам не часто перепадают любовные утехи. Ведь не может Зевс угодить сразу всем!

– Жалкий лгунишка! – пожала плечами Деметра. – Хотелось бы взглянуть, что ты скрываешь под своим хитоном. Впрочем, и без того ясно, на что ты годишься! Со мной лучше не связываться, а то я заезжу тебя до смерти!

– Да ваша кобылка отдаст богу душу после первого же круга!

– Если только твой наездник сумеет её укротить! Лошадка у меня с норовом!

– Когда мне бросают вызов, – воскликнул Иасион, – я не бегу и не увертываюсь, словно последний трус. Так что держись, тётушка! Сейчас ты узнаешь, как я умею объезжать дикарок!

– А я, когда мне угрожают копьём, не зову на помощь и не бегу за подмогой, – не менее пылко отвечала Деметра. – Если схватка началась, то пусть она идёт своим чередом. А там – как будет угодно Афродите!

Обменявшись этими угрозами, они тотчас приступили к жаркой битве. И поскольку оба противника стоили друг друга, они разыграли перед лазами изумлённого Зевса подлинное сражение по всем правилам любовной науки. Наконец Иасион обхватил богиню сзади, сдавил ей бёдра и, прижавшись животом к её ягодицам, заметил с торжеством:

– Вот, тётушка, я и взнуздал твою кобылку!

– Ну, тогда держись крепче и смотри не вылети из седла, – посоветовала она со смехом.

Они принялись трудиться с таким пылом, что в какие-нибудь четверть часа промчались два полных круга, и при этом оказалось, что Иасион умеет не только скакать верхом, но и в цель своим копьём попадает без промаха.

Насытившись плодами Афродиты, оба упали друг другу в объятия. А Деметра сказала:

– Немного стоили твои обещания, Иасион! Да и где тебе угнаться за мной! Сейчас я покажу, что значит настоящие скачки!

С этими словами она стала подбадривать и обхаживать его верхового, а когда тот опять почувствовал силу, сама вскочила на него и, сжав коленями бёдра Иасиона, ударилась в такой галоп, что без единой остановки отскакала ещё два круга, не меняя лошади.

– Теперь я немного заморила червячка, – заметила богиня. – Будь у меня побольше времени, я бы оставила от тебя только кожу, да кости.

– Не хвались наперёд, тётушка, – возразил Иасион. – Я не старик, вроде Зевса. И пощады ещё не просил!

– И напрасно, клянусь Олимпом! – взорвался задетый за живое Зевс. – Тебе самое время подумать об этом, лукавый распутник!

Его появление стало для любовников полной неожиданностью.

– Спаси и сохрани меня Антропос, – пробормотала Деметра, – это же мой брат!

– Собственной персоной, изменница! Сейчас ты в этом убедишься!

И переходя от слов к делу, Вседержитель запустил в дерзкую парочку огненным перуном. То-то началась суматоха! Иасион упал как подкошенный, и душа его умчалась в Аид, радуясь, что хоть так смогла укрыться от гнева Зевса. А Деметра, ослепшая от боли и страха, метнулась в сторону и оказалась нос к носу с Ио. Не теряя ни мгновения, богиня вошла в тело коровы, укрывшись в ней, как в крепости, и припустила со всех ног в сторону моря… Если бы несчастная знала, что из этого выйдет, она бы ни за что не решилась на такой отчаянный шаг. Ведь не успела Деметра добежать до берега, как оказалась в ещё худшем положении. Только виновницей её злоключений на этот раз была Гера. Когда волоокая дочь Крона узнала о пропаже Ио, она чуть с ума не сошла от ярости. Изрыгая ужасные проклятья, Гера обратилась в огромного ядовитого овода и устремилась по следам беглянки. Она настигла её спустя короткое время после описанных событий и, не медля ни мгновения, всадила в широкий коровий зад своё ядовитое жало.

Деметра сперепугу вообразила, что это какая-то новая выходка Зевса. Задрав хвост трубой, она бросилась в море и поплыла прочь от острова. Овод не оставлял её ни на мгновение. Вновь и вновь он жалил несчастную, а та отвечала на это лишь жалобным мычанием. Вскоре обе богини исчезли в темноте.

Зевс и Гермес несколько минут ошалело смотрели друг на друга. Потом Громовержец мрачно заметил:

– Что за несчастный день у меня сегодня, сынок! Всё, за что я не возьмусь, выходит вкривь и вкось. Вот и сейчас даже страшно подумать, в каком нелепом положении мы оказались. Ио стала темницей для Деметры, а Гера стражем для них обоих. Выходит, что ключ от тюрьмы заперт в ней самой, а часового у дверей нам вовек не подкупить.

– Не надо отчаиваться, – возразил Гермес. – Под стены любой тюрьмы можно подвести подкоп, всякую дверь открыть без ключа, а стража, если он неподкупен, обмануть. Тем более что трёх женщин зараз легче одурачить, чем каждую из них поодиночке. Предоставь мне свободу действий, батюшка, а я постараюсь как–нибудь решить эту головоломку.

– Ты считаешь, ещё не всё потеряно? – с надеждой спросил Зевс. – Окажи услугу – придумай, как нам выпутаться из этой идиотской истории. Чую, что без твоей помощи мне это дело не кончить.

– Есть из-за чего волноваться, батюшка! – небрежно заметил Гермес. – Ты уже сделал своё дело в тот день, когда почтил вниманием мою матушку Майю. Ведь с тех пор, как я появился на свет, неразрешимых проблем для тебя просто не существует. Спокойно отправляйся домой и ложись спать, а я тем временем сделаю всё наилучшим образом!

Растроганный Зевс, обняв на прощание сына, отбыл восвояси. Проводив его взглядом, Гермес почесал затылок. «Приятно давать красивые обещания, – пробормотал он вполголоса, – вся беда в том, что их надобно потом исполнять! Вот будет штука, если я не справлюсь с подобной чепуховиной!» Хитрец устремил взор в звёздное небо и крепко задумался. «Вздор! – воскликнул он вдруг со смехом. – Чтоб я да не выпутался из этой переделки! Прежде всего, следует разделить задачу. Итак, тётушку Деметру мы оставим на потом, а прежде подумаем, как нам ублажить тётушку Геру. Обмануть её, пожалуй, не удастся, но подкупить, думаю, можно! Вот только что ей посулить?»

Гермес принялся мерить шагами берег, что-то бормоча себе под нос. «Ха! – крикнул он спустя полчаса и звонко хлопнул себя по лбу. – Право, я не узнаю себя! Как это мне сразу не пришло на ум? Чем легче всего купить ревнивую гордячку? Надобно предоставить ей минуточку торжества! О, ради этого она готова на всё. Что ж, подарим тётушке это удовольствие. Пусть почувствует себя верхом на коне. Только дело это очень тонкое и опасное. Если случится осечка, не сносить мне головы!»

Гермес замолчал, обдумывая свою затею. «Но, с другой стороны, – продолжал он с воодушевлением, – зачем мне всё делать самому? Разве мало на свете дурачков, готовых голой пятернёй таскать из огня каштаны? Да что там пятернёй! Они всю руку готовы сжечь, лишь бы прославиться! И я даже знаю одного из них. Прометей! – вот кто мне нужен. Отдадим должное его хитрости – плут он порядочный и сумел-таки отмочить за свою жизнь парочку недурных фокусов. Чего стоит хотя бы проделка с божественным огнём, который он умудрился стащить прямо из-под носа у братца Гефеста! Да только я буду похитрее и заставлю его плясать под свою дудку. Решено! немедленно лечу к Прометею. Пусть похлебает каши, которую я заварю!»

Теперь мы оставим на некоторое время пределы Греции и отправимся следом за Гермесом на запад, туда, где небосвод сходится с землёй, где шумит, обтекая сушу, великий Океан и где открываются взору печальные долины страны мёртвых. Ведь именно здесь располагались жилища тех немногих титанов, которые уцелели в великой войне с олимпийцами (остальные, как известно, мыкали свой век глубоко под землёй в бездонной пропасти Тартара).

Величественный замок Прометея, сложенный из больших, тщательно обтёсанных гранитных плит, располагался здесь же, на берегу. Любому из нас, для того, чтобы добраться до него, потребовалось бы много времени и сил. Но Гермес оказался под его высокими стенами прежде, чем мы успели бы сосчитать до трёх. Ему ведь не впервой было облетать землю на своих волшебных крылатых сандалиях!

Сын Зевса постучался в запертые ворота и без промедления был допущен в чертоги Прометея.

– Приветствую вас, дядюшка, – промолвил он, – вот, оказался в ваших краях и зашёл проведать по-родственному, без церемоний.

– Браво, браво, племянничек! – откликнулся Прометей, пытливо всматриваясь в безусое лицо своего гостя. – Наслышан, наслышан о твоих последних проделках!

– Оставь, дядя, – потупился Гермес, – нам до тебя далеко.

– Только не надо рядиться в скромника! – усмехнулся Прометей. Он щёлкнул пальцами и тотчас две красивые служанки подвинули Гермесу мягкое кресло, а третья подкатила столик, на котором стоял кубок с прохладным нектаром. – Хоть мы живём на краю света, новости до нас иногда всё-таки доходят.

– Я всего лишь отдаю тебе должное, – осторожно заметил сын Майи. – А что до новостей, то хочешь самую свежую? Мой разлюбезный батюшка поссорился со своей женой!

Прометей расхохотался.

– Мой юный друг! – заметил он. – Этой новости в обед сто лет! Назовите мне хоть один такой день, когда бы Зевс и Гера не грызлись между собой, словно кошка с собакой. Вечно одна и та же история: он не может пропустить ни одной смазливой девчонки, а она бесится от злости и бессилия!

– Ты прав, дядюшка! – с загадочной улыбкой откликнулся Гермес. – Но вот, что я тебе скажу: если новая история началась также, как начинались прежние, ещё не факт, что она будет иметь тот же конец!

Титан изобразил на лице гримасу удивления. Гермес наклонился к нему и заговорил вполголоса:

– Случилось так, что Гера завладела одним существом, чьей жизнью Зевс очень дорожит. Речь идёт о прекрасной белой тёлке, которую мне поручено добыть, во что бы то ни стало!

– И кто она? – поинтересовался Прометей.

– Я знаю, что ты всё равно всё выведаешь, – широко улыбнулся Гермес, – поэтому говорю без всяких недомолвок: под видом коровы страдает Ио, дочь аргосского царя Инаха. Бедняжка попала в такой переплёт, что слёзы на глаза наворачиваются, как подумаю о ней. Надеюсь, ты поможешь её вызволить?

Прометей промолчал. Тогда Гермес, подвинувшись поближе, изложил титану свой план действий. Он был настолько дерзким и необычным, что хозяин поначалу лишился дара речи. Но потом он схватился за бока и принялся хохотать как сумасшедший.

– Нет, воскликнул он, с трудом переводя дыхание, – это просто ни на что не похоже! Такого мне не приходилось слышать никогда! Неужели ты сам это придумал?

– Так ты согласен?

– Полностью и абсолютно! Ради такой шутки я готов рискнуть чем угодно. Пускай меня прикуют за это к скале и низвергнут в Тартар, и пусть воронье склюёт мою печень. Игра стоит свеч!

– Ну, тогда по рукам, дядюшка! – воскликнул довольный Гермес, – а теперь давай всё хорошенько обсудим, чтобы нам, не дай бог, не опростоволоситься.

4

Но возвратимся к Гере. Ей, несчастной, тоже пришлось провести бессонную ночь. Как уже говорилось, волоокая дочь Крона, обратившись в огромного ядовитого овода, преследовала корову, в образе которой скрывались сразу две ненавистные ей разлучницы. Гера с таким усердием жалила их обоих, что даже немного запарилась. Пленницы вопили дурными голосами, но, конечно, не добились никакого снисхождения.

В прежние времена торжество над соперницами всегда доставляло Гере мрачное наслаждение, но сегодня она напрасно искала в своём ожесточённом сердце, хоть какого-то удовлетворения. «Ах, какая тоска! – воскликнула богиня про себя, – какая тоска и какая мерзость то, чем я сейчас занимаюсь! Разве можно было вообразить ещё недавно, что я, царица богов, опущусь до такого ничтожества? Как это мелко – кусать за задницу какую-то глупую девчонку, переспавшую по глупости с твоим глупым мужем!»

Мысль о Зевсе всколыхнула в душе Геры новую волну ревности. «Вот кто виноват во всех моих несчастьях! Вот кто довёл меня до такого унижения! – закричала она в бешенстве. – Как я мучаюсь и как я страдаю из-за этого неблагодарного обманщика! Как он посмел предпочесть мне какую-то корову, от которой несёт навозом и кислым молоком? Неблагодарный, грубый мужлан! Но почему я не могу отплатить ему тем же? Ах, с каким бы наслаждением я наставила ему рога! Но не втайне от всех, нет! А также как это делает он сам – с наглой разнузданностью, на виду у всего мира! Чтобы он бесился от ревности и бессилия, видя меня в объятиях другого!»

Так говорила Гера, предполагая, что ведёт беседу сама с собой. Однако она ошибалась

– Есть о чём сокрушаться! – послышался чей-то голос за её спиной. – Уж что-что, а этот спектакль ты всегда можешь устроить! Было бы только желание.

Богиня быстро огляделась и увидела большого чёрного филина, который бесшумно парил в ночном небе.

– Кто ты? – с тревогой спросила она.

– Не буду притворяться твоим искренним другом, – произнёс незнакомец, – но зато могу смело отрекомендоваться твоим единомышленником.

– Не темни! Говори яснее, если ждёшь от меня доверия, – потребовала Гера.

– Скажем так, – усмехнулся неведомый попутчик, – я осторожный противник Зевса. Бросить ему вызов всерьёз я, пожалуй, поостерегся бы, но если речь идёт о мелких каверзах, о ловких проделках, о розыгрышах и плутовстве, то тут я всегда готов к твоим услугам. Лучшего помощника тебе не сыскать во всей вселенной.

– Имя! Назови своё имя!

– Уговоримся так, – предложил филин. – Видишь, вдали вздымается берег? Это остров Эгилия. Поклянись, что ты не донёсешь о моём предложении мужу, а после усядемся где-нибудь в горном ущелье, примем наше обычное обличие и обсудим все детали.

– Пусть будет по-твоему, – согласилась дочь Крона. – Клянусь водами Стикса, что не желаю тебе зла. Можешь спокойно открыть своё лицо!

В то же мгновение они достигли суши. Гера вновь приняла облик величественной женщины, а филин, коснувшись прибрежных камней, обратился в невысокого коренастого мужчину.

– Прометей, – пробормотала богиня с видимым облегчением. – Ну, конечно! Кто ещё согласился бы с такой охотой взяться за ремесло сводни!

– Кузина, – промолвил титан, – прежде, чем я изложу тебе свой план, позволь рассказать одну историю. Она кажется мне весьма поучительной!

Гера кивнула.

– Ты ведь конечно знаешь фессалийского царя Флегия? – продолжал Прометей. – Говоря откровенно, он большой пройдоха, однако пользуется любовью Зевса, и это нам на руку. У Флегия есть сын по имени Иксион и дочка, которую зовут Коронида.

– Уж не та ли это Коронида, что свела с ума нашего Аполлона? – спросила богиня. – Та, из-за которой он забросил Олимп и сделался завзятым греком?

– Она самая! – подтвердил титан. – Твой пасынок весьма напористо взялся за дело и прямо-таки навязался Флегию в зятья. Хочешь – не хочешь, царю пришлось принять его ухаживания, ведь ссориться с богами ему совсем не резон. Надо признать, что личико и фигурка у принцессы очень даже недурны, но если судить о женщине по её добродетели, то тут Корониде нечем похвастаться. Вот и выходит, что Аполлон, ей совсем не пара.

– Что ты говоришь! – удивилась Гера.

– Ну, о чём здесь много толковать? Ты же знаешь, кузина, нашего Феба! Разве он когда-нибудь шёл к цели прямым путём? Явившись на свидание к возлюбленной, он поначалу битый час тренькает на своей кифаре. А когда бедняжку одолевает сон и она начинает основательно клевать носом, он ударяется в поэзию и забивает ей голову своими стихами. Несчастная с ума сходит от скуки и теряется в догадках: когда же он додумается повернуть оглобли в нужную сторону? Вот, кажется, всё – дело доходит до поцелуев. Ещё шаг – и он у цели. Однако шалишь! Тут на небе появляется луна. Начинаются вздохи и ахи, выражения восторга и рассуждения о вечном. А там не за горами восход солнца – новый повод разразиться поэмой! После чего наш кифаред поспешно ретируется, сославшись на дела, а Коронида готова просто рыдать от досады. И в самом деле – какая нелёгкая угораздила её спутаться с богом-эстетом? Будь на его месте смертный попроще, она бы по три раза за ночь вкушала внеземное блаженство, не покидая пределов своей спальни.

– Всё это очень забавно, – усмехнулась Гера, – но какое мне до этого дело?

– Самое что ни на есть прямое! Братец её Иксион (к слову сказать, тоже паренёк не промах) постоянно потешался над Коронидой, отпуская в её адрес разные ядовитые шуточки. Наша принцесса долго крепилась, но, в конце концов, не выдержала – ведь даже ангельскому терпению приходит конец! Так вот, как-то раз, после очередной бессонной ночи, во время которой Аполлон без конца кормил её пустыми баснями, но так и не нашёл времени для самого главного, Коронида пришла в ярость. По уходу возлюбленного она вызывает к себе Иксиона и говорит ему:

– Признайся, негодник, ты, наверняка, почитаешь меня за круглую дурочку?

– Как тебе сказать? – отвечает Иксион. – За будущее не поручусь, но пока что круглей тебя я ещё никого не видывал.

– А ты, значит, умник из умников? – опять спрашивает Коронида.

– Ну, может, и не из всех умников умник, – отшучивается Иксион, – но, по крайней мере, времени зря не теряю.

– А не много ли ты о себе возомнил, бездельник?

– Каков есть, таков есть: лишнего не возьму, однако уничижаться тоже не желаю!

– Хорошо! – воскликнула Коронида. – Долой пустые разговоры! Чтобы показать, как ты во мне ошибался, я берусь трижды наставить рога моему ненаглядному, и сделаю это так ловко, что он будет всё время поблизости, но ни о чём таком не догадается!

– Дело нешуточное, – отвечает Иксион, – не каждому оно по силам, но ведь и я не лыком шит. Если ты свершишь, что обещала, я отмочу шутку получше: я уведу жену у кого-нибудь из олимпийцев и прямо на его глазах отделаю так, что мало не покажется. Однако он, бедняга, ничего не поймёт и ни о чём таком даже не заподозрит!

Уговорившись обо всём, брат и сестра тотчас приступили к исполнению задуманного. Надо сказать, что на примете у Корониды уже давно был один славный юноша по имени Исхий. Он был горячо влюблён в принцессу и оказывал ей недвусмысленные знаки внимания, однако она до поры никак на них не отвечала. Теперь же Коронида сделалась очень нежна к юноше и при каждом удобном случае одаривала его страстными взглядами. Всего за несколько дней ей удалось разжечь в сердце Исхия такой неистовый пожар, что он за одну только минуту близости с любимой готов был отдать капля за каплей всю свою кровь.

Принцесса убедилась, что её старания не пропали даром, и послала к юноше одну из своих верных служанок. Та, встретив красавчика на улице, шепнула ему на ухо:

– Гнёздышко моей госпожи соскучилось по горячим петушкам, да вот беда – поблизости нет ни одного подходящего!

– А что же тот петушок, что живёт в вашем курятнике?

– На него надежда плохая, – вздохнула служанка, – он норовит отделаться одним только кукареканьем, а на счёт того, чтобы лишний раз потоптаться – это у него туго.

– Если дело встало только за этим, то мой петушок придётся вашей госпоже по вкусу, – в тон ей отвечал Исхий. – Он у меня парень тихий, но зато работящий.

– Тогда милости просим – не оставляйте нас своим вниманием. Сами-то мы птички подневольные – из курятника ни ногой.

– Об этом не беспокойтесь, – промолвил отважный Исхий, – только бы ваше гнёздышко оставалось таким же гостеприимным, а уж как в него попасть – это наша забота.

В тот же день Исхий купил длинные фальшивые волосы, переоделся в женское платье, подвязал под него искусственные груди и явился в таком виде к Корониде, словно был её новой прислужницей. Заметив его выдумку, принцесса пришла в восторг, но виду не подала. Весь день она провела в обычных заботах. Когда же приблизился вечер, Коронида попросила Аполлона:

– Милый, мне так нравится твоя игра! Давай устроим сегодня концерт. Ты станешь посередине двора, а я, мои придворные дамы, служанки и рабыни будем слушать тебя возле открытых окон. Тогда каждая из нас сможет сполна насладиться твоей божественной музыкой.

Аполлон, польщённый оказанным ему вниманием, тотчас согласился на просьбу возлюбленной. Он перекинул через плечо ремень кифары, спустился на вымощенный камнями двор и ударил по струнам. Над землёй понеслись восхитительные звуки. Все приближённые принцессы сгрудились возле окон и с восторгом внимали Аполлону. Сама Коронида избрала для себя небольшую комнатку на втором этаже возле спальни. Рядом с ней находились только самые верные служанки. Сгрудившись вокруг принцессы, которая стояла, опершись локтями на низкий подоконник, они совершенно закрывали от посторонних глаз внутреннюю часть комнаты. Таким образом, Аполлон, бывший внизу, мог видеть одни только восторженные глаза, устремлённые на него со всех сторон. Именно этого и добивалась хитрая Коронида. Она сделал вид, что полностью поглощена игрой возлюбленного, а сама потихоньку приподняла подол короткого хитона, распустила пояс и открыла взорам Исхия свои очаровательные ягодицы. Никакого другого знака тому и не требовалось. Неслышно приблизившись к принцессе сзади, он тотчас выпустил на волю своего петушка, а тот уже сам отыскал дорогу в потаенное гнёздышко. Как и было обещано, ему оказали здесь самый, что ни на есть нежный приём.

Ни один из прежних концертов Аполлона не имел такого успеха! И никогда ещё Коронида не слушала его игру с таким самозабвенным вниманием. Её глаза были наполовину прикрыты и словно подёрнулись лёгкой паволокой. Волосы в беспорядке выбились из-под повязки. Щёчки порозовели. Из полуоткрытого рта вырывалось горячее дыхание. А порой она издавала звуки, напоминавшие сладостные стоны, и тогда по её телу пробегала дрожь неизъяснимого блаженства. «Вот она волшебная сила искусства!» – думал Аполлон, внимательно наблюдавший за своей возлюбленной. Он очень гордился произведённым эффектом. Явившись в тот вечер в спальню принцессы, он без конца разглагольствовал о священной гармонии музыкальных звуков, преображающих человеческую душу. Прекрасная Коронида, лёжа на низкой софе, рассеяно прислушивалась к его голосу, а на губах её играла загадочная улыбка. Её верные рабыни были тут же. И вот какие удивительные вещи творились перед их глазами: все присутствующие, да и сам Аполлон (бросавший иногда самодовольные взгляды на своё отражение в зеркале), не находили в его облике никаких изменений; они же ясно видели, как на затылке прекрасного олимпийца появились и быстро отросли двое аккуратненьких рожек. Чем была вызвана эта поразительная иллюзия, неизвестно. Наверно, её также следовало отнести на счёт волшебной силы искусства.