Королева мегаполиса

– Кто ты!? – в ужасе воскликнула я, отпрянув назад.

– Ты! – услышала я голос. И отовсюду стали кричать новые голоса:

– Ты! Ты! Ты!

От страха я упала на пол, свернулась калачиком, в отчаянии сжала уши руками, пытаясь хоть как-то заглушить нестерпимые голоса со всех сторон.

И, наконец, голоса стихли.

Я с опаской поднялась. Едва я встала на ноги, как вдруг откуда-то сверху ко мне протянулся тоненький луч света.

– Ты кто? – удивленно спросила я у него.

– Я твой путь к спасению, – ответил тот.

Но тут появился луч с другой стороны.

– Я тоже твой путь, – проговорил он.

И вдруг стали появляться все новые и новые лучи. Они вспыхивали со всех сторон, причем каждый из них кричал мне:

– Я твой путь! Я твой путь! Я твой путь!

– Так где же мой путь!? – воскликнула в полном замешательстве.

Лучи начали хаотично двигаться во все стороны, словно в феерической пляске и вдруг внезапно погасли. Наступила тьма, в самой глубине которой остался лишь маленький огонек. Я пошла к нему навстречу, а когда подошла поближе, то оказалось, что это огонек свечи, которая горит в руках у меня самой, стоящей по ту сторону единственного вокруг прямого зеркала.

– Ты и есть мой путь? – поинтересовалась я у своего отражения.

– Да, – кивнуло оно мне в ответ. – Твой путь – это и есть ты. И ты сама должна его обрести и пройти до конца.

– Но как мне найти его, этот мой путь? – спросила я в растерянности.

Отражение мягко улыбнулось мне, повернулось и пошло безмолвно от меня прочь.

– Так где этот чертов путь, где?! – закричала я ему вслед.

Но там, в зазеркалье, мое отражение так ничего и не ответило мне и стало уходить все дальше и дальше, унося свечу с собой и оставляя меня в непроглядной тьме.

Я проснулась в ужасе и поту, не понимая где я и что со мной, где в этом мире верх, низ и вообще где тут что.

Вот скажите мне, что станет делать человек, если его поместить в комнату со смещенной перспективой и попросить найти верх и низ? Думаю, большинство будет тщательно обследовать каждую линию рельефа. И мало кто решит, что вертикаль, помогающая ему всегда знать, где верх, а где низ – вертикаль эта и есть он сам или она сама. А для этого человеку просто нужно встать. Встать – вот и все. И сразу будет понятно – где что. Но чтобы подняться, чтобы встать и не упасть – для этого у человека внутри должен быть свой собственный несгибаемый и неуничтожимый стержень – ощущение того, что он, этот отдельный от всего мира человек и есть его сосредоточие и ось. По крайней мере, мне так хочется думать. Правда я все еще не стала для себя этой осью, но быть может, когда-нибудь потом, в задушевных разговорах тихим голосом на кухне, ночью, мы, Я и ОН, сольемся наконец-таки в единую, выстраданную плоть и ось наших истосковавшихся друг по другу душ, чтобы вспомнить со смехом и грустью о том, с чего это все началось… Думаю, что так оно и будет… А пока… пока есть я и вот это небо надо мной.

О небо! К тебе, к тебе я взываю со дна своей бездны. Неужели моя единственная доля – плутая в лабиринтах бесконечного отчаяния ощупывать в непроглядной тьме нестерпимо одинокого существования слепыми пальцами изверившейся души последнюю стену перед пропастью? Неужели так и останусь я трусливо стоять на расстоянии всего лишь шага от главного источника всех блаженств? Эх, открыть бы окно, встать на подоконник и прыгнуть прямо из окна на асфальт… А что? Промелькнет этаж… еще… и еще… и еще… и еще… и еще… Асфальт примет меня такой, какая я есть… Оставлю ненадолго красный след на его черной поверхности… Зато будет так, как поет Винни-пух в мультфильме – «конец моим страданиям и разочарованиям…»

Что ж, опустятся, словно театральный занавес, мои веки, слипнутся в последний раз ресницы, а тело станет не нужно ни мне, ни кому-то еще, ведь из него уже вылетит душа, став, наконец, обратно небом… а потом среди старых могил появится еще одна, свежая с новеньким крестом, раскинувшим пару деревянных рук в разные стороны…

А ведь только вчера был такой шанс, а я его, дуреха, упустила.

Стояла я на краю платформы и ждала электричку.

А неподалеку стоял полицейский с кобурой на поясе.

Эх, был бы у меня тоже пистолет – подумалось мне…

Но, увы, я не полицейский и пистолета у меня нет как нет.

Так, выходит, что застрелиться мне не удастся.

Гибель в автокатастрофе тоже отпадает – такой способ требует автомобиля, которого у меня в личном пользовании тоже нет… Можно, конечно, купить, чтобы на нем – в пропасть… но денег для этого у меня слишком мало.

Хотя можно самой под автомобиль броситься… но кто даст гарантию, что меня собьют насмерть…

Да и шофера-бедолагу жалко – вдруг у него семья, детишки голодные останутся… Папа, папа, где наш папа? А папа в тюрьме, он одну придурочную сбил, что не могла под другую машину броситься, сволочь. А мне в аду за это – еще угольков под чан с кипятком, еще угольков…

Нет, автомобиль пока отпадает.

Так, какие еще есть варианты?

Под электричку пригородную или скорый поезд.

Но это тоже не даст стопроцентной гарантии.

Да и там машинисты всякие. Семейные и вообще…

Еще что?

Бытовой несчастный случай.

Например, дома в окошко прыгнуть. Можно и просто в парадном окно открыть и кувыркнуться.

А вдруг упадешь на прохожего? На какого-нибудь честного трудягую или на ребетенка. Но я никого убивать не хочу. Себя разве что, но это совсем другое дело. А так, чтоб другого кого – нет, это ведь грех.

Так, можно умереть на пожаре, ждать подходящего пожара, а потом туда бегом и в огонь? Да, дождешься тут пожара. Как назло ни одного пожара кругом. А самой поджигать неприлично – вдруг да спалишь кого?

Есть еще утечка газа. Это уже более подходящий сценарий. А если все-таки спасут?

Хорошо бы погибнуть при случайной перестрелке на улице, мало ли сейчас происходит криминальных разборок! Но для всего этого требуется точно знать, где у них там стрелка забита, а еще, чтобы она пальбой закончилась. Тут еще попробуй к ним в этот момент подойди поближе – взашей вытолкают, не станут на меня зря патроны тратить.

А если мне какого-нибудь бандюгана-братана обматерить как следует?

Хотя и в этом случае, скорее всего, будет пинок под мой плоский зад или пара ударов кулаком в морду лица.

Так что не вариант, ох, не вариант.

Тогда сто таблеток от поноса и – готово дело.

Если все-таки повезет умереть, то будет лучше, если меня сожгут в печке крематория. Стану пеплом, его развеют где-нибудь. Осяду на землю, всосусь, растворюсь, впитаюсь в корешки какие-нибудь, а потом стану травинкой, цветком или деревом. Придет время, и развеюсь я по миру семенами или пыльцой. И снова прорасту и снова развеюсь. И не будет мне больше Смерть начальницей и властительницей, увернусь я от нее, буду жить вечно и никогда больше не умру. Это куда лучше, чем лежать в гробу и ждать когда же тебя слопают, переварят и выделят червячки. Признаюсь, неромантично это как-то.

Стою, думаю обо всем этом и вдруг слышу:

– Девушка, не надо.

Я не врубилась поначалу кто это и о чем, поскольку была полностью погружена в себя, но потом все-таки инстинктивно посмотрела в сторону говорящего. Это был высокий симпотный парень, нет, скорее даже не парень, а молодой мужик. Стоит рядом на платформе и так внимательно на меня смотрит, что я даже смутилась.

– Чего не надо? – промямлила я.

– Сама знаешь чего.

– И ты тоже знаешь? – попыталась огрызнуться я, но как-то все это неубедительно у меня получилось.

– Не прыгай под поезд, это глупо.

– Глупо – НЕ прыгнуть, – возразила я.

– Тогда лучше уж с моста в реку.

– Или из окна на асфальт.

– Нет, это тоже глупо.

– Почему? – искренне удивилась я.

– Потому что так можно упасть на кого-нибудь и зашибить. Зачем тащить за собой остальных?

– Тогда почему глупо прыгнуть сюда? – спросила я и показала рукой на отполированные до блеска лезвия рельсов, терпеливо поджидающие меня внизу.

– Испортишь настроение машинисту, его начнут пытать насчет того, мог ли он успеть затормозить, то, се… и вообще, пришлось бы останавливать движение, доставать из-под вагона твое уродское месиво. Не вмешивай в это дело других, разберись с собой культурно, без драм.

– Это как?

– Не знаю, как-нибудь по-другому. И вообще…

– Что вообще?

– А ты не боишься, что и ТАМ тоже окажешься лишней и никому не нужной… Вот будет номер!

Этим он меня застопорил: никаких ответов на этот вопрос у меня не было. Поэтому я ничего умнее не придумала, как нагрубить этому парню-мужику. Говорю ему:

– Затрахал ты меня энвироментальной энтропией.

Это мое коронное средство отвязаться от человека. Запомнила вычитанную где-то фразу и щеголяю ей в такие вот неловкие моменты, когда надо от человека вежливо отделаться.

А мужик глянул на меня удивленно и говорит:

– Как все научились красиво изъясняться! Нет бы сказать «пошел ты, придурок» или на худой конец «я хочу повысить степень сопротивляемости индивида разрушительному воздействию окружающей среды», так нет же «энвироментальная энтропия», мать твою! Умные шибко все стали, зато огрызки под ноги кидают, да вон бутылки да банки пивные везде валяются. Презентация, бьеннале, экзистенциализм, эгрегор. Трусы чаще меняй, дура шибко умная, Нефертитька!

Мужик в сердцах сплюнул, а тут как раз подъехал поезд, распахнул двери, выпустил-впустил народ, потом гильотина дверей захлопнулась, отсекла мирок вагона от станции, и поезд укатил, увозя в своем брюхе и этого мужика. А я осталась на платформе переваривать его слова.

Господи, парень, мужик, человек! Ну, зачем ты меня тут бросил со всем этим?! Ну, нагрубила по глупости, так что? Взял бы и простил. А то перебил охоту прыгать на рельсы и смылся. Хорош гусь! А как же я? Что мне-то делать теперь?

Нет, одиночество так не лечится. А оно вообще-то хоть как-то лечится?

Одиночество. Оно преследует меня и преследует. А вас? У вас оно тоже засело где-то внутри, тоже так зацепилось, что никак его не отдерешь? Вот зараза! Что ему, со мной и с вами – уютно и тепло? Хорошо ему с нами, да? Как нам избавиться от него, одиночества этого проклятущего, что каждый день неутомимо кидает очередную монетку в нашу с вами копилочку печали? Вот-вот и она переполнится…

Скажите, а у вас тоже бывает ужасная тоска по ночам?! А, может, это только у меня одной так, потому что всему виной мои вывихнутые мозги?

Душа что-то болит. Впрочем, это даже хорошо – значит, я еще живая, я еще не продала душу… потому как жду повышения курса… ха-ха… а все этот очередной пустой день виноват, что прошел в обнимку с депрессняком, да еще слезинки, что лезут из глаз, сколько их не вытирай…

Сам Всевышний смотрит на меня в такие вот минуты самотерзаний и спрашивает: «Как же ты можешь так жить-то, а?» А мне и ответить ему нечего…

Ведь однажды я уже кричала в бездонное небо:

– Че делать-то мне, Господи?!

Вы думаете, небо промолчало?

Не тут-то было.

Оно вздохнуло и произнесло уставшим голосом:

– Знаешь, достала ты меня своими воплями по самое не хочу. Возьми и сделай, наконец, хоть что-нибудь!

И я послушалась – взяла и написала вот эту вот историю, начав свое повествование в тот злополучный день, в пятницу, 13 числа… Почему злополучный? Да потому что… Ведь тТяжко выплескивать наболевшее, ох как тяжко…

Эх, поменять бы это мое внутреннее богатство на смазливую мордаху, розовую кожу и 90х60х90. Поменять сразу, без торгов и навсегда. Почему поменять? Да потому что на меня стоит взглянуть хотя бы раз – и сразу поймешь причину всех моих бед. Так и живу-мучаюсь этаким пустым местом для всех, самой незаметной особью женского пола для пола мужского.

А все из-за того, что волосенки на голове у меня жиденькие и тонкие, глазки маленькие в окружении безволосых ресниц, носик острый, ротик – как задница у крокодила… Ни верхнего бюста заметного нет, ни нижнего… Колченогая какая-то, зато – трико в облипочку… Глаза мои бы не смотрели на эту красотку… Да приходится иногда, когда в зеркале ее вижу, потому как эта красотка – я…

Стояла тут недавно у зеркала, позвала свое собственное отражение в нем по имени, перевернув его наоборот, как и положено в Зазеркалье:

– !абюЛ…

– !аД… – тут же отозвалось зеркало.

Или мне это только показалось?..

«И вправду ад… – подумалось мне, а потом еще: – А как еще сделать, чтобы все было по-другому? Можно, конечно, зажмуриться и представить себе, что всё совсем не так… И тогда напротив в зеркале будет прекрасная как наяда девушка. Что если попробовать, а?

Я улыбаюсь – и она улыбнется мне в ответ.

Я поправляю упавшую прядку – и ее рука потянется к волосам.

На девушке будет легкое, цвета кофе с молоком, тонкое просвечивающее одеяние, шнуровка от сандалет будет извиваться золотой змейкой вокруг стройной розовой ножки и доползет до нежного колена…

Я протягиваю к ней руку – и наши ладошки встречаются.

Я тянусь, к ней, чтобы поцеловать ее в щечку, но губы упираются во что-то твердое и холодное.

Приходится открывать глаза, чтобы узнать причину этого досадного недоразумения.

Проклятье! Опять эта уродка из зеркала на меня пялится! Когда-нибудь я обязательно разобью это чертово зеркало вдребезги! Ну, что, что оно мне показывает! Какую-то нелепую особу в виде циркуля. Стоит передо мной голая, некрасивая, угловатая с выпирающими отовсюду костями дочь Бабы-Яги, жалкие детские груди-крохотульки грустно смотрят сосочками и медленно ходят чуть вверх и чуть вниз в такт моему дыханию. В общем и целом какой-то Освенцим, а не барышня. Ничего-то ей не идет, все висит как на вешалке. Господи, хоть бы чуточку потолстеть, что ли. Глядеть на нее сил нет, а коли глянешь – так одни нецензурные эпитеты в башку лезут, а рука сама собой к топору тянется, чтобы одним махом перерубить эту уродку пополам, дабы не мучилась.

Правда, в глазах у нее пронзительная боль, но кому до этого дело…

Как же ты безжалостен, как беспристрастен – мой оценщик-зеркало… об этом знаю только я, быстро стареющая нимфетка, которой скоро-скоро стукнет… да какая разница сколько… уже не девочка, хотя еще и не старуха…

Всем понятно, что от таких как, я народ на улице ржет нервным смехом, детки плачут, у беременных начинаются преждевременные схватки, собаки тоскливо воют и разбегаются, поджав хвосты и испуганно оглядываясь.

Хотя с другой стороны во всем этом есть своя положительная сторона – ко мне никто и никогда из мужских особей всех возрастов не пристает. Ко мне пристает только загар… ха-ха…

Наверное, все ждут от меня тут убийственных огненных стрел в адрес мужчин, потому я им по фигу. Что ж, многие на моем месте так бы и сделали, мстя всем мальчишкам, юношам, мужчинам и старичкам за полное их к себе невнимание. Однако лично я вовсе не считаю, что все мужики – скоты, потому что в таком случае придется признать, что мы, барышни, леди и бабы все как одна – зоофилки. Но у меня как раз нормальна половая ориентация. Так что с ненавистью к мужчинам у меня не ахти.

Знает ли кто, до чего может довести человека переживание по поводу собственной невзрачной внешности, переживание, начавшееся еще в ранней юности? Правильно – к полной потери всяческих иллюзий по поводу своего шанса быть счастливой. Потому как самое надежное лекарство от иллюзий – взгляд в зеркало, которое все также успешно отражает все твои попытки казаться красивой.

Что ж, мир такой, какой есть.

No exit.

No future.

Есть только here and now.

И вообще – я чувствую себя в этом мире такой ненужной, как стриптизерка на нудистском пляже.

Отчего это? Только ли оттого, что я такая уродина? А, может, и оттого еще, что настолько дерганная какая-то, что иногда мне кажется, что все без исключения клетки моего организма – нервные.

Так что в квартире у меня бардак, в башке бардак, кругом один сплошной бардак. А, может, это все как-то связано воедино и друг за друга цепляется? Но если так, то кто подскажет, с чего начать разборку завалов, что первично, а что вторично?

А в анкете снова прочерк:

Нет, не знаю, нет, не брали.

У меня поганый почерк -

Черти чтоб не разобрали…

Такое вот балансирование на тонкой грани между чёрным юмором и тихим умопомешательством. Все-таки есть, определенно есть что-то в моей психике, что не даёт мне жить нормальной людской жизнью, но одновременно не даёт порваться натянутой до предела струне внутри меня.

Взять моих родителей. Зачем они жили вместе? Какая им от этого была радость? Что, ребеночка захотелось, да? Захотелось завести себе вот это особое ручное домашнее животное, чтобы было кого дрессировать? Ну, вот и выродили меня, счастливицу, взрастили, ну и кому теперь от этого прок? Зачем вам это было нужно, а? Мне лично это не нужно нафиг! Вот почему я никаких детей рожать не буду. Зачем, чтобы они тоже мучились, как и я сейчас, и проклинали маму-папу, что они не стерилизовались в пятилетнем возрасте? Поэтому я уж точно постараюсь избежать причин, по которым появляются дети. А именно:

1. А что я, хуже других, что ли?

2. Организьма ужас как этого хочет.

3. Удержать любимого и ненаглядного любой ценой.

4. Залет как самая частая причина продолжения счастливого людского рода.

Так, что еще?

Ах, да…

5. Чтобы было кому стакан подать в старости.

Да не будут они нам этот стакан подавать, потому как на хрен мы им не будем в старости нужны.

Впрочем, всего этого мне будет легко избежать, потому как всех мужиков тошнит при одном взгляде на меня, красавицу. Потому и нет у меня перспективы плодить несчастных.

В общем, если по правде сказать – занудливая я стала какая-то в последнее время. Мне кажется, что занудство надо вообще записать как восьмой смертный грех. По крайней мере, мне этот грех точно свойственен. Как и жажда любви. Парадокс? Да нисколько! Да, мне нужна любовь, признаюсь, но только настоящая, а не просто «хотелка»! Я тут как-то взяла и, набравшись терпения, прочитала эту нудную Кама-Сутру… прочитала внимательно от начала до конца… и вот что скажу: ничего в ней интересного для меня нет, так, скучное и сухое описание влажного процесса, вот и все.

Господи, как охота найти кого-нибудь стоящего.

И в объятиях задушить.

В общем, мне бы хотелось, чтобы не только хотелось, но еще и было с кем…

Недавно был у меня один случай. Еду себе в тамбуре переполненной электрички. Напротив меня стоит парень, достаточно симпатичный, и что интереснее всего – в глазах мысли видны. Стоит и смотрит на меня. Не брезгливо или там с презрением, а просто по-человечески.

«Интересно – думаю я, – а чего он на меня смотрит?»

В общем, едем мы и друг дружку от нечего делать изучаем.

А парень мне все больше и больше нравится. И даже стало мне казаться, что он мною заинтересовался. Смотрю на него и думаю, что много бы дала за то, чтобы понять, о чем он сейчас размышляет.

А он, наверное, думал о том, что не плохо бы узнать – что я думаю.

И так мне захотелось, чтобы он был МОИМ парнем и чтобы согрел, что ли… прижал к груди и все такое…

Но он не делал никаких поползновений на этот счет. Боялся, наверное, что я его оттолкну.

А мне еще больше захотелось быть рядом с ним, почувствовать его тепло, чтобы я была ТОЛЬКО ЕГО! Жуть как захотелось!

Но он наверняка этого не знал. А если и знал, то, видать, стеснялся сделать первый шаг.

И я тоже.

Может, он боялся, что я стерва какая-нибудь?

И мне стало обидно, что он так мог обо мне подумать.

Поэтому я ему улыбнулась.

И он мне тоже!

Вот это был номер!

Выходит, что мы одновременно думали друг о друге.

Но я как-то не решались законтачить, хотя и стояли мы с ним совсем рядом, почти вплотную.

Эх, вот бы он заговорил со мной. А я бы ему что-нибудь остроумное ответила. И не отшила бы. Нет, точно бы не отшила, он ведь не походил на придурка, а, значит, и не заговорил бы со мной как придурок.

Вот взять бы и самой с ним заговорить! Или просто дотронуться до его руки… вроде как случайно…

А потом бы мы с ним познакомились, всё такое и этакое, он бы сказал мне: «Слушай, не уходи…» А я бы ему: «Не уйду, если ты захочешь…». А потом уже, когда-нибудь он бы мне сказал: «Слушай, Любка, милее тебя на всем белом свете ниииииинооогооооо нееееетууууу…».

Но тут в самый разгар моих мечтаний голос под потолком пробурчал

«Гырбармырская»…

И он вышел из вагона. Наверно ему было жаль, что он ни на что не мог решиться.

А я осталась в вагоне, жалея, что он так ни на что и не решился.

Потом я встрепенулась, хотела было двинуться к двери, решив рвануть все-таки за ним и самой все начать…

Но тут раздалось «Осторожно… Двери закрываются… Следующая остановка «Табармарставская»…

Так что пока я протискивалась к выходу, двери и захлопнулись…

И стало мне так тошно, потому что я точно знала, что больше никогда его не увижу…

Может, он тоже горевал об этом?..

Теперь об этот никто уже не узнает…

А вот и дождь кончился. Надо бы пойти прошвырнуться.

Я люблю ходить после дождя по городу и смотреть, как веселые дождевые червяки ползают по мокрому асфальту и дружно плюют на меня и мои заморочки.

Город свой я обожаю и ненавижу одновременно. Обожаю за ширь и масштаб, ненавижу за то, что в нем слишком большая муравейниковая толчея. И еще эти автобусы- троллейбусы-трамваи, что тренькают, скрипят и грохочут, а мы варимся в их неуютных железных желудках среди невнятно объявляемых остановок и всех этих толкающихся входящих-выходящих, которые так и норовят отдавить тебе ноги.

Странно, но я заметила, что цветы в городе в последнее время не срывают. Можно пройтись мимо клумбы и почти все цветы будут на ней целыми. Даже гвоздики и тюльпаны выживают нынче, чего раньше с ними не бывало.

Вот и я тоже очень хочу тут выжить.

Но не знаю как. И страшно завидую тем, кто говорит «знаю как».

Когда человек твердо говорит «я знаю», к нему не придерешься. И хотя я таких людей не люблю, но следует признать, что они чаще всего живут лучше всех остальных. Жаль, что я не такая. Я как раз из тех, что вечно талдычат сами себе: Ты уверена? А уверена ли ты в том, что ты уверена? А уверена ли ты в том, что ты уверена в уверенности? Взять бы и поменять бы себя эту на ту, которая была бы уверена в себе и все время говорила «я знаю». Но вот как? Может стать стервой? А что, это мысль! Стерва – ведь и есть самая счастливая из всех населяющих земной шар! Она всегда знает, что ей нужно, где это находится и как это получить, и не сует свой напудренный куда не следует.

А я… нет, глупо все-таки отрицать, что я довольно слабая барышня, боюсь трудностей, поэтому всю жизнь стараюсь избегать их. И вообще саму эту свою жизнь я воспринимаю как сплошную трудность, как одну большую нескончаемую Китайскую стену трудностей.

У меня вообще всё не как у нормальных людей. Они пытаются достичь чего-то в жизни, а я нет… И это даже не зависть, не ревность к их успехам. Это просто отвращение. Отвращение к себе самой из-за того, что я вот такая нескладная, бесполезная тварь, отвратительная даже для себя самой, этакая Геморроидальная Трещина, Язва Двенадцатиперстной Кишки, Опоясывающий Лишай, Дисфункция Желчных Протоков и еще много-много такого же вместе взятого…

Как было бы здорово, если бы меня кто-то взял и убил, грохнул на месте прямо здесь и сейчас. Только я бы не хотела, чтобы кто-то хороший томился в тюрьме из-за моей маленькой прихоти не быть живой.

Поэтому я как-нибудь соберусь с силенками и возьму это дело в свои руки. Надо бы и способ найти поприкольнее, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда. Бах – и всё, финита, конец, каюк или как говорят чукчи «камака».

Черт! Верхние соседи, как назло принялись заниматься любовью, ритмично стуча своей кроватью по моему потолку…

Нет… думать ни о чем путном совершенно невозможно из-за проклятого ритмичного стука по потолку… эта кровать наверху меня уже просто задолбала…

Впрочем, стук по потолку – всего лишь невежливое напоминание мне, что пора заканчивать этот душевный эксгибиционизм. Да и должна же я хоть что-то оставить недосказанным.

Пора, пора! Рога трубят. И вальсы дивные играют. Впрочем, зачем нам Моцарт, если есть балалайка?

Так, соседи сверху завершили, наконец, свое каждодневное катание по постели с акробатическими упражнениями, поэтому я могу приступить к описанию всего того, что последовало в этот день, когда я все-таки вылезла в город и отправилась вон из него на лоно природы, потому как только там, где нет людей, мне хоть как-то сносно живется.

Итак, начну-ка я потихоньку, полегоньку свой весело-грустный рассказ о том, что вот, жила-была на свете одна городская жаба по внешнему виду и царевна по внутреннему содержанию. Это не удивительно, ведь в каждой жабе содержится обещание: если её как следует поцеловать, то она – раз и станет царевной.