Бермудский треугольник. Повесть

– Кто? – вскинул брови капитан 2 ранга.

– Рыжков с Минаевым. Оба впервые в автономке.

– Но это временно, – добавил минер.– Врач говорит, скоро придут в норму.

После этого Удатный, вынув из кармана сигарету, закурил, остальные, кроме заместителя с помощником (оба не страдал пагубной привычкой), тоже.

Судя по лицам встретивших командира с особистом, прибывших столь необычным способом, у них на языке вертелся вопрос: «куда попал корабль и где те были?»

Но будучи военными людьми, все трое помалкивали, ожидая, что сообщит командир. Старших в подплаве первыми не спрашивают.

Особист тоже ничего не пояснил. Это добавило интриги.

Удатный молча дососал сигарету до конца, ткнув окурок в пепельницу, после чего обвел всех впавшими глазами и сказал: «через час совещание в офицерской кают – компании. Быть всем командирам БЧ и начальникам служб». Пошагал к люку.

Когда они со Свергуном исчезли в шахте, оставшиеся стали тихо обмениваться мнениями. Строя догадки и делая предположения.

Командир же с особистом, спустившись в центральный пост, были встречены под люком, старпомом с механиком

Цой, приложив ладонь к пилотке, доложил, что на корабле готовность «раз»*, а Ширяев дополнил техническими подробностями

– Добро, – обменялся с ними рукопожатием командир. – Объявите готовность «два». Пусть свободные смены отдыхают.

Спустя час, в офицерской кают-компании, состоялось совещание.

Она представляла из себя довольно просторное помещение, с встроенными в подволок, матово светящими плафонами, отделанное шпоном под светлый дуб, никелем и зеркалами. По периметру тянулись узкие кожаные диваны, а перед ними закрепленные в палубе столы; в центре стоял командный, в окружении четырех кресел. На торцевой переборке висел портрет президента в канадке* и пилотке с крабом (под ним стояла видео двойка), а на широкой угловой полке золотилась клетка с экипажным попугаем-ара Сильвером. Что-то бормотавшим.

Вообще – то живность на подводных лодках сразу дохла. Даже крысы с тараканами. Но Сильвер, бывший любимцем команды, опровергал законы природы и «тянул» уже третью автономку.

Как принято в таких случаях на флоте, все участники сменили синие будничные кутки на кремовые рубашки с погонами. У многих на груди красовались по несколько алых штампов с силуэтом корабля, указывающих на число пройденных походов.

Для начала, встав со своего места, и с минуту помолчав, командир сообщил, где они находятся.

Это вызвало легкий шок (все считали, что Бермуды остались позади), кроме того смущала глубина, на которую провалился крейсер. По канонам физики он должен был разрушиться и затонуть. Как в свое время американский «Трешер»*. Но остался цел. Что было непостижимо. Как и пространство, в котором находился.

– В техническом плане у меня ответа нет, – продолжил капитан 2 ранга. – Но это факт, который следует признать как объективную реальность. А теперь слушайте дальше. Вслед за чем сообщил о состоявшейся у них с особистом, встрече.

Когда докладчик закончил, в кают-компании возникла гробовая тишина: офицеры осмысливали услышанное.

– Юрий Иванович, каково ваше личное мнение об этом всем? – первым нарушил ее заместитель.

– Мы с Геннадием Ивановичем убеждены (взглянул Удатный на Свергуна), что встретившая нас субстанция является сверхъестественной и полагаем, что она Океан. Как бы дико это не звучало.

После этих слов кто-то издал возглас удивление, остальные стали шептаться, а потом начхим* поднял вверх руку.

– Давай, Покровский,– присел в кресло командир. – Слушаю.

На корабле все знали, что старший лейтенант давно и всерьез занимается уфологией, а отпуска проводит в аномальных местах, вроде перевала Дятлова*. Что, впрочем, серьезно не воспринимали.

– Я полагаю, что это представитель внеземной цивилизации,– заблестел он глазами. – И с нами установлен контакт. Вопрос в том, для каких целей?

– Вот – вот, – поддержал его с места командир первого дивизиона Самохин. Любитель Стругацких* и патриот. – Контакт надо упрочить и использовать для России!

– Только агитировать за советскую власть нас не надо, – поморщился корабельный диссидент, он же инженер ГЭУ* Пушной. – Не тот случай.

– А что ты предлагаешь? – обернулся к нему комдив. – Давай конкретно.

Некоторое время Удатный всему этому бесстрастно внимал (ему нравилась реакция офицеров, в глазах которых не было страха, а в словах испуга), а потом взглянул на старпома.

– Тихо! – сведя к переносице глаза, рявкнул Цой. – Здесь не базар! Слово предоставляется командиру.

Диспут тут же прекратился, Удатный снова встал. – Вот мое решение, – обвел взглядом присутствующих.

– Командирам боевых частей и служб довести личному составу всю полученную информацию, приняв меры к бдительному несению службы. Тебе, Валерий Петрович, -обратился к заместителю, – поднять идеологию на новый уровень. Старпому блюсти дисциплину. Ну а я займусь налаживанием контактов. Всем ясно?

– Точно так.., ясно.., – прошелестело по кают-компании (Ливанов с Цоем сделали значительные лица), а наблюдавший за всем из клетки Сильвер встрепенулся и хрипло заорал «Пиастры!».

Глава 4. Предложение, от которого нельзя отказаться

Прошли еще сутки. Оповещенные командирами боевых частей с начальниками служб, мичманы – контрактники отнеслись к необычным новостям тоже ожидаемо.

Старшины команд, служившие на ракетоносце не один год – достаточно спокойно, поскольку пройдя не одно боевое дежурство с ядерным боезапасом на борту, стали по жизни фаталистами, а их более молодые подчиненные, стараясь брать с начальников пример, даже несколько бравируя. Что свойственно юности.

После совещания и инструктажа, свободным от вахт было разрешено подниматься наверх партиями и дышать свежим воздухом на ракетной палубе.

Для этого на ней установили леера, после чего на мостик поднялась первая десятка.

– Вот это да! – восхищенно протянул техник ЗАС* мичман Скуратов.– Как в космосе…

– Не то слово, – завертел во все стороны черной бородой командир группы старта, лейтенант Юдин. Остальные тоже стали живо обмениваться впечатлениями.

– Отставить разговоры! – прикрикнул на подчиненных, встретивший их старпом. – Ходить тихо, вести себя культурно (значительно поднял вверх палец). – Не дома.

– А дышать размеренно и неглубоко,– добавил присутствовавший здесь же врач. – В воздухе повышенное содержание озона.

После этого, следуя один за другим, партия спустилась к рубочной двери, а оттуда, по узкому обводу корпуса ко второй. Ведущей на ракетную палубу.

Спустя пару минут группа материализовалась на ней, и, опершись на леера, стала рассматривать невиданный пейзаж. Таинственный и величавый.

– Не стоять, бойцы! Ходить! – подал с мостика голос Давыдов. – Восстанавливайте мышечную энергию!

– Ясно! – бодро ответил кто-то, и все стали неспешно передвигаться.

Через пятнадцать минут вояжеры сменились. Все повторилось сначала.

В обед в обеих кают-компаниях было непривычно оживленно, у всех появился аппетит. Смена впечатлений и прогулка на свежем воздухе сделали свое дело.

На следующее утро к оздоровлению команды приступил помощник. Капитан-лейтенант Колбунов. По кличке Геракл и большой любитель спорта. В свое время он увлекался штангой, выполнив норму «кмс»*, за что был почитаем в соединении и на корабле. В подплаве уважают силу.

Согласовав с командиром, он вывел наверх три десятка воспрявших ото сна, где, приказав раздеться по пояс, выстроил всех в разомкнутых шеренги вдоль ракетной палубы.

Далее, встав перед строем, Колбунов оголил мощный торс и, обернувшись назад, махнул рукой стоявшим на мостике доктору с вахтенному офицером.

Последний давнул кнопку доставленного туда «Панасоника», рядом с которым стояла клетка с Сильвером, весело что-то цокающим, вслед за чем окружающая акватория огласилась бодрым голосом всенародно любимого барда.

Вдох глубокий руки шире,

Не спешите – три четыре,

Бодрость духа грация и пластика,

Общеукрепляющая, утром отрезвляющая,

Если жив, пока еще гимнастика !…

хрипел тот под звон гитарных переборов.

Капитан-лейтенант стал выполнять в ритм «разрыв военно-морской груди», а гимнасты, белее телами, с явным желанием повторяли.

На второй минуте вахтенный офицер (им являлся командир БЧ-3 Морозов), толкнул в бок наблюдавшего за действом доктора «смотри что творится!».

Высившиеся по окружности ледяного пространства стены пульсировали в унисон песне, а струившиеся с них потоки завивались в красочные спирали.

– Не иначе ему нравится, – сделал предположение начмед. – Ты смотри, как реагирует.

– Да, и природе не чуждо искусство, – с удивлением протянул Морозов.

Не страшны дурные вести начинаем бег на месте,

В выигрыше даже начинающий,

Красота, среди бегущих, первых нет и отстающих,

Бег на месте обще примеряющий!..

выдал очередной куплет бард, а моряки приступили к следующему упражнению.

Удатный же в это время томился ожиданием.

Поприсутствовав на разводе очередной вахты, а затем позавтракав, он поднялся в центральный пост, где выслушал обычные доклады; сделал втык начхиму за несвоевременную проверку дозиметров, после чего вернулся к себе в каюту. Где опустившись в кресло у стола, предался размышлениям.

«Что он имел в виду, когда заявил о своих соображениях в части нас?» вертелась в голове мысль. «И во что это может вылиться?».

Беспокоило командира и то, что налицо был явный плен. Корабль не мог самостоятельно сдвинуться с места. Запущенный по его приказу эхолот* показал, что толща льда под корпусом составляла восемьсот шестьдесят метров, а это исключало любые маневры. Причем выяснился очередной интересный факт. Анализ взятого на пробу льда показал, отсутствие в нем микроорганизмов.

Невеселые думы Удатного прервал стук в дверь.

– Войдите, – повернул он туда голову.

– Есть разговор, Юрий Иванович, – возник на пороге Цой.

– Присаживайся.

– Мне тут помощник ночью доложил, что у нас неважно с продуктами,– уселся на диван старпом.

– Вот как? – вскинул брови командир. – С какими именно?

– Мясом и рыбными консервами. Остались в основном сухая картошка да крупы.

– Как так случилось?

– Если помните, на переходе в район на неделю вышла из строя морозилка.

– Отлично помню.

– Две тонны свинины протухли. Ее через «дукс»* скормили акулам.

– А консервы?

– Вчера интендант с коком начали новую партию шпрот в масле – несъедобные. Впарили на базе.

– Вот суки, – выругался Удатный.

– Придется уменьшить раскладку, – заявил старпом. – Больше ничего не остается.

– Уменьшай – нахмурился командир – А интенданта на сутки драить трюм. – Чтоб служба раем не казалась.

На переборке зазуммерил телефон. «Да!» снял он трубку.

– Дорожка говоришь? Отлично. Вызови в центральный Ливанова со Свергуном. Пойдут со мною.

– Приглашает? – заговорщицки спросил Цой.

– Да, – взглянул на часы командир. – Остаешься на борту старшим.

Спустя десять минут, он, заместитель и особист, скользили на мерцающей дорожке в направлении стены. К тихо струившимся с нее потокам. Удатный со Свергуном стояли неподвижно, а заместитель чуть подергивал ногой. Нервничал.

Как и в прошлый раз, дорожка беспрепятственно въехала в стену (в глазах зарябило) а затем офицеры почувствовали подъем. Словно в лифте.

Когда все трое обрели зрение, ахнули.

Они стояли на зеленой поляне, слева от которой голубела морская синь, с окаймленная песчаным берегом с пальмами. Вверху ослепительно сияло солнце, а в зените парил альбатрос. Широко распластав крылья. Справа высился горный пик, с низвергавшимся оттуда водопадом, а в центре, под высоким баобабом стоял Океан. Как и при первой встрече. Молча и величаво.

– Рад приветствовать всех снова, – поднял он вверх согнутую в локте руку. – Вместе с капитаном 2 ранга Ливановым.

– От-ткуда вы меня знаете? – опешил тот.

– Я классифицирую каждого, кого пожелаю, – чуть изменила неподвижный лик субстанция. – Это несложно. Присаживайтесь.

В тот же миг над травой материализовались четыре полусферы, все опустились на них (заместитель с некоторой опаской), и возникло долгое молчание.

Офицеры с удовольствием вдыхали морской бриз, слышали негромкий шум прибоя на песке и, щурясь от яркого света, приходили в себя. Пораженные увиденным.

Вторая сторона восседала с видом египетского сфинкса. Отрешенно и неподвижно. Большие, похожие на топазы глаза светились голубоватым светом, полупрозрачное тело переливалось в солнечных лучах подобно глыбе льда, над которой поработал искусный скульптор.

– Позвольте узнать, где мы находимся, – первым нарушил молчания командир, оторвав взгляд от столь красочного пейзажа.

– На одном из моих островов, – чуть шевельнулся рисунок губ. – В сотне миль от атолла Муруроа*. Он широко известен в вашем мире.

– Но это же в Тихом океане?! – опешили офицеры. – А мы были в Атлантике!

– Я един, – последовал неторопливый ответ.– И везде на этой планете, а также за ее пределами. Вплоть до космических галактик. Человеческие знания обо мне ничтожны.

– Все это так, – согласились Удатный со Свергуном, а Ливанов внимал с открытым ртом. Все еще не понимая, сон перед ним или реальность.

– А теперь расскажу,– медленно повернула овал головы из стороны в сторону субстанция, – что представляю из себя на самом деле. Неведомое людскому племени.

Родился я не здесь, и не в период архея*, четыре миллиарда лет назад, как утверждает земная. А много раньше. Одновременно со Вселенной. Нас создало Время. Не имеющая начала и конца, бесконечность. Каждого со своим предназначением.

Вселенная, продолжая начатое, создала галактики и звездные системы с планетами. Я же дал им атмосферу послужившую основой биологических форм жизни.

– Подобных земной? – осторожно спросил Удатный.

– В определенном смысле да, – блеснул топазами глаз фантом. – Их я стал развивать, в чем ваш Дарвин* не ошибся, и в конечном итоге воспроизвел из себя вас. Гомо сапиенс. Вложив в сознание то, что зовется разумом.

– Получается, они есть и на других планетах? – подался вперед Свергун.

– Были. Но спустя три миллиарда лет все изменилось. Дело в том, что создав галактики и звездные системы, Вселенная дала им свою форму жизни. Отличную от моей. Она являлась физической, имела совершенно другие критерии, а также иной разум. Не совпадавший с человеческим.

Поскольку аква*, то есть я, является наиболее жизнедеятельным и энергетичным видом изо всех существующих материй, люди стали стремительно развиваться, осваивая созданные планеты, а заодно активно используя их ресурсы.

Как следствие, возник конфликт двух форм жизни. По закону Единства и борьбы противоположности.

В результате планеты победили. Природными катаклизмами они уничтожили у себя людей, а имевшиеся там океаны (часть меня) поглотили в своих недрах. Теперь во Вселенной повсеместно царят законы физики. За исключением Земли. На которой существуем я и вы. В биологической форме.

– Вроде последних из могикан? – брякнул Ливанов и тут же густо покраснел. Посчитав, что сморозил глупость.

– Можно сказать и так, – блеснул глазами Океан. Вслед за чем продолжил.

– Последнее тысячелетие я наблюдаю в атмосфере Земли посланцев иных миров, то есть Вселенной. Это же последние десятки лет фиксируют и ваши межпланетные станции, запускаемые на орбиту, а также военные корабли с авиацией. Гостей из космоса вы именуете НЛО, пытаясь установить с ними контакты.

Однако у пришельцев вовсе не дружеские намерения, а задачи разведки. Для последующего уничтожения человечества и окончательного торжества физической модели жизни. Вот вкратце то, что я имею вам сказать, – закончила субстанция.

Пораженные слушатели не сразу обрели реальность. Они застыли в напряженных позах, расширив глаза и осмысливая услышанное.

В отдалении тихо шуршал прибой, солнце клонилось к западу.

– Печально это все, – первым нарушил молчание Свергун. – Хотя и ожидаемо.

– Но мы с таким развитием событий не согласны, – упрямо выпятил подбородок Удатный.

– Ни в коем разе, – сглотнув слюну, поддержал его Ливанов.

– Логично, – снова возник в пространстве голос Океана. – В таком случае у меня к вам предложение.

– Какое? – уставились на него офицеры.

– Отправиться во Вселенную и обратить все вспять.

При этих словах командир закашлялся, особист прошептал «ни хрена себе», а заместитель со всхлипом втянул воздух.

Обождав пока все придут в себя, фантом продолжил.

– Сейчас галактические силы не готовы к вторжению, но это дело ближайших лет. И их следует упредить. Высадившись на Юпитер и освободив мою часть, для начала обратного процесса

– Но это невозможно! – привстал в своей сфере Удатный.

– Почему?

– На Земле нет такого корабля, к тому же мы не космонавты.

– Ошибаетесь, он есть. А вы его экипаж, – невозмутимо ответила субстанция.

– Не понял? – озадачился командир. – Поясните.

– Все достаточно просто. Я доставлю ваш крейсер на Юпитер внутри своего, как вы называете, НЛО. Там, опустив его на поверхность, мой посланник создаст небольшую водную акваторию, из которой будет нанесен ядерный удар по указанному вам району.

Он проломит внешнюю оболочку планеты, освободив из недр мою часть. Я вернусь в нее и довершу все остальное.

Слушатели в очередной раз впали в ступор, а в воздухе разнеслись довольные «кваки». Не иначе собеседник наслаждался произведенным впечатлением.

– Феноменальные у вас возможности, – первым опомнился командир. – Если бы не видел предшествующих – не поверил.

– Это да, – мистически уставились на Океан, заместитель с контрразведчиком.

– А почему именно Юпитер, и что представляет собой ваше судно? – задал профессиональный вопрос Удатный.

– Он самый крупный в Солнечной системе. А моя часть, заключенная внутри, сможет обеспечить стратегический успех операции. Судно же, вот оно, – сделала жест рукой субстанция в сторону моря.

В тот же миг водная поверхность осветлилась, далее последовала ослепительная вспышка, и в небе над островом повис мерцающий объект. Формой напоминавший дирижабль, но громадных размеров.

Офицеры ахнули.

– Вот это да! – встав на ноги, задрал вверх голову командир. – Впечатляет!

– Метров с пятьсот будет! – подсигнув в сферах, завертели шеями его коллеги.

– Шестьсот, – уточнил неподвижно сидевший Океан. – Поверхности Юпитера космолет может достигнуть в течение двадцати земных суток.

– Феноменально, – обернулся Удатный. – А как с грузоподъемностью?

– Мой «Арго» может поднять три ваших крейсера.

– Его так зовут? – не отрываясь от созерцания, поинтересовался Свергун.

– Да. Я люблю «Одиссею».

Вслед за этим последовала отмашка, и объект исчез. Словно мираж в пустыне.

Командир в восхищении снова присел в сферу, особист с заместителем заметно оживились. Океан взирал на подводников с явным интересом.

– Советую согласиться, на мое предложение – шевельнул губами. – У вас нет иного выхода

– Вот как? – переглянулись офицеры. – А если откажемся?

– Я в очередной раз пополню свою коллекцию, – пожал глыбами плечей собеседник. – Вы ее наблюдали.

– А вот пугать нас не надо, – прищурился командир (его спутники отвердели скулами).

– Это свойственно людям, – послышалось в ответ. – Я же лишь констатирую факты. Кстати, немедленный ответ мне не нужен. Так что подумайте. У вас в распоряжении неделя.

– У меня просьба, – взглянул на субстанцию Удатный.

– Слушаю.

– На корабле нехватка продуктов. Можете помочь?

– Безусловно.

После этого Океан потускнев, растворился в воздухе, а под ногами моряков засветилась лента дорожки.

– Вот и поговорили, – буркнул Ливанов, когда они заскользили обратно. – В таком чудном месте.

– Это явно психологический прием, – горько усмехнулся Свергун. – Чтобы усилить в нас тягу к жизни.

– Будем считать, усилил – подвел неутешительный итог Удатный. – Но ничего. Еще не вечер.

Глава 5. Консенсус

Когда пройдя стену, дорожка погасла у корпуса «Дельфина», на крейсере полным ходом шла работа.

В отдраенные носовой и кормовыми люки, швартовные команды опускали на шкертах* сетки овощей с фруктами, а также какие-то ящики и коробки.

– Товарищ командир! – приложил руку к пилотке встретивший начальников под рубкой, старпом. – Команда занимается погрузкой продуктов! Принято две тонны свежей рыбы, три – мяса, догружаем фрукты с вином и деликатесы.

– Откуда?

– А хрен его знает, – понизил голос Цой. – Может от него? – ткнул пальцем в сторону плакучей стены. – Не было, а потом бац. И все у борта.

– Держит слово стихия, – обернулся к спутникам Удатный

Те только развели руками.

– И что по ассортименту? вопросил Ливанов подошедшего интенданта, руководившего погрузкой у носового люка.

– Рыба: свежие семга и тунец с макрелью. Мясо: свинина и говядина, мороженые в брикетах. Судя по маркировке, из Австралии. Фрукты – Марокко с Бразилией. А вот вино, просто удивление. Бургундское 1915 года. Эй, Петров, ну-ка принеси сюда бутылку! – махнул Шахазаров одному из грузчиков.

– Точно, – повертев в руках темного стекла бутылку, с чуть потускневшей этикеткой, продемонстрировал ее заместитель командиру.

– Скорее всего, продукты и вино, кроме рыбы с фруктами, с потерпевших крушения судов, – сделал предположение Свергун.

– Я тоже так мыслю, – согласился интендант. – На упаковках ветчины, сыра и изюма, наклейки «United States Army». Партия 2014 -го года.

– Поручи доктору, Петр Васильевич, проверить качество, – выслушав Шахназарова, – бросил старпому командир. – Все остальное не столь важно. А через час совещание в кают – компании (повернул голову к Ливанову). Присутствовать всему офицерскому составу.

Спустя названное время состоялось совещание.

На нем, не вдаваясь в подробности, Удатный сообщил командирам боевых частей с начальниками служб об очередной встрече с Океаном, а также поступившем от того предложении.

– В случае отказа, он оставит корабль здесь навсегда. Вместе с нами (закончил сообщение).

– Как так? Почему? Не имеет права! – после минутного молчания раздались в разных концах возгласы.

– Прошу не забывать, что это не человек, а более развитая форма жизни, – окинул присутствующих взглядом командир. – А она, как известно, живет по своим законам. Время для принятия решения у нас неделя. Я, конечно, могу проявить единоначалие, как предусмотрено Уставом. Но это не тот случай. Теперь все свободны (прихлопнул ладонью стол). Приготовить весь личный состав для построения на ракетной палубе.

Когда офицеры, тихо переговариваясь, вышли, оставшееся на месте командование вопросительно уставилось на Удатного.

– Полагаю, мичмана должны знать то же, что и офицеры, – жестко заявил он. – Никаких секретов и недомолвок.

Далее последовала недолгая пауза, после которой Цой решительно сказал. – Все верно, Юрий Иванович. Здесь нужна полная ясность.

На ракетной палубе, выстроившись в две шеренги, по боевым частям и службам, стоял экипаж. Молча и настороженно.

Вдоль шеренг, медленно и чуть враскачку, заложив руки за спину, шел Удатный. Вглядываясь в лица. Достигнув конца строя, он двинулся назад, остановился посередине и повернулся к морякам.

– Товарищи офицеры и мичманы!..

Вслед за этим последовала короткая речь, та же, что в кают-компании, которую капитан 2 ранга закончил словами «вам думать, мне решать!». Строй дрогнул и замер.

– Далее из него вышагнул старпом, развернувшись через плечо рявкнул: «вольно! разойдись!». Шеренги рассыпались.

– Как думаете, – стоя на мостике рядом с Удатным и Цоем, – кивнул Ливанов на подводников, нырявших с палубы в переходной люк. – Многие согласятся?

– Думаю, будет как в том анекдоте, – ответил старпом. – Про перекличку. Может слышал?

– Нет.

– Излагаю: Море. Борт подводной лодки. На средней палубе экипаж. Помощник проводит перекличку. « Аксенов! – я! Бугров – я! ..... Яковлев – тишина. Яковлев, твою мать! – ну я. А куда ты б…, денешься?» Вот и у нас такая ситуация.

– Это да, – вздохнул Ливанов. – А анекдот ничего. Правильный.

На ужин вестовые разносили в кают-компаниях отварную семгу с молодым картофелем, к ним салаты из свежих овощей в оливковом масле, а на десерт по ломтю золотистого ананаса.

– Вот это калории, – отдавали дань невиданной роскоши моряки. – С такими жить можно!

После ужина в курилке и своих каютах, свободные от вахт обсуждали речь командира. Большинство, особенно холостяки, полагали, что следует согласиться. Их манило фантастическое предложение и возможность побывать в космосе. Другие, имевшие на берегу семьи и более рациональные, наоборот – отказаться.