Хирург. Последняя надежда

СПРАВКА: ВОЙНА. ЭВАКОГОСПИТАЛИ

В 1942 году немецкие штурмовые отряды вошли на Кавказ, подогреваемые уверенностью в лёгкой победе. Поскольку основные советские силы были сосредоточены на обороне столицы – Москвы – и Ленинграда, лучшего момента для оперативного наступления было не найти. Оккупация Кавказа решала главную задачу вермахта – обеспечение наступающих войск бакинской нефтью и хорошим стратегическим плацдармом.

Сталин, как выдающийся военачальник, не мог не осознавать последствия захвата Кавказа врагом. Поэтому оборона Кавказа и его обороноспособности выступила на передний план боевых операций по фронту. Вместе с тем контролируемое отступление на Кавказе было стратегическим манёвром Сталина, о котором вермахт даже не догадывался. Увлечённые и опьянённые успехами и ни о чём не догадываясь, немцы сосредоточили на Кавказском направлении шесть дивизий. Против них стояли три советские армии, которые оттягивали силы противника подальше от главного стратегического центра – Сталинграда. Немецкие части растянулись, тыл расширился и ослабел: танковые соединения останавливались из-за нехватки горючего, а советские соединения, которыми руководил командарм Будённый, больше стояли на местах, получая подкрепление строго по регламенту. Правда, были ошибки из-за кавалерийского мышления командарма, который по-прежнему считал кавалерию самым эффективным средством для решения исхода сражения. Кроме советской армии у немцев появилась ещё одна проблема – горы, против которых их техника была бессильна, а их прославленные горные егеря оказались бессильными против местных красноармейцев, которые знали каждый кустик.

Шла война, и шёл поток раненых, которых надо было лечить и возвращать в строй. Дагестан стал прифронтовой зоной и местом, где была организована сеть эвакуационных госпиталей. К началу 1942 года были организованы несколько десятков госпиталей на 9000 коек: в Махачкале – 20, в Дербенте – 10, в Буйнакске – 16, в Каспийске – 13, в Избербаше – 2, в Хасавюрте и Кизляре – по три. В Махачкале функционировали госпитали № 3187 на 1200 коек в гостинице «Дагестан», № 1614 на 600 коек, № 4650 на 1200 коек в механическом техникуме, № 4651 на 350 мест в школе № 5, № 2924 на 1200 коек в здании пограншколы…

В Махачкалинском госпитале № 3187 под начальством доктора Д.Н. Розена был организован специальный корпус на 300 мест со специализированными отделениями: хирургическое на 80 коек с начальником Р.А. Цюпак, челюстно-лицевое, возглавляемое профессором М.М. Максудовым, на 50 коек, неврологическое под руководством Х.О. Булача – на сто мест, отоларингологическое под руководством доктора В.А. Лихтенштейна – 50 мест, глазное – на 50 мест

Ведущий хирург челюстно-лицевого отделения госпиталя № 3187 М. Максудов восстанавливал обезображенные ранением лица и своим благородным трудом помогал советским воинам освободиться от физических и моральных травм.

В эвакогоспитале № 5011 доцент М. Нагорный применял методы вторичного шва, костной и мышечной пластики, благодаря чему в короткие сроки к раненым возвращалась общая трудоспособность. Под его наблюдением молодые врачи, воспитанники Дагмединститута, осуществляли сложные операции по реампутации конечностей, ранений грудной клетки и живота.

Начальником эвакогоспиталя № 1614, прибывшего в Махачкалу 11 ноября 1941 года и размещённого в школе № 13, был заслуженный врач ДАССР С.Ю. Алибеков, затем коллектив госпиталя возглавил доктор Ф.А. Голубцов. Здесь работали врачи А.В. Черняева, А.А. Ерёмина, К.Д. Бочарников, Р.И. Израева, А.А. Зайденберг и др.

Ведущим хирургом был проф. И.Ф. Маклецов. Часто посещали госпиталь и консультировали больных профессора Дагмединститута В.Г. Божовский, А.Г. Подварко, М.С. Доброхотов, И.Н. Пикуль, А.В. Россов. Средний и младший медицинский персонал госпиталя состоял главным образом из числа жителей Махачкалы.

На внутригоспитальных курсах за короткое время было подготовлено свыше ста фельдшеров и санитарок. Прежде всего они были обучены технике переливания крови. Этой сложной и ответственной процедурой лучше всех овладели медсёстры М.П. Лосева, У. Сулханова, Е.А. Лукина, А.Е. Мережкина, Х.М. Рахматуллина (впоследствии отличник здравоохранения СССР) и др.

Свыше 33 тыс. бойцов получили в этом эвакогоспитале медицинскую помощь. Одновременно здесь могли разместиться более 1200 раненных воинов Красной армии. Благодаря хорошей постановке лечебной работы коллектив эвакогоспиталя № 3187 добился возвращения в строй более 70% поступивших на лечение бойцов.

Между тем ни на один день не забывали о развитии медицинской науки: в госпиталях были организованы курсы повышения квалификации, чётко налажено шефство над молодыми специалистами. День за днём в госпиталях шла кропотливая работа, причём ни одна хирургическая операция не повторяла другую – всё время шёл поиск новых методов лечения.

В Дербентском госпитале под руководством доктора А.Ф. Серенко внедрили эффективный метод лечения, который способствовал выздоровлению раненых солдат. Новый метод повязки военного врача Пономаренко – «фиксирующая гипсовая при переломах плеча» – не только экономил перевязочный материал на пятьдесят процентов, но и облегчал состояние больного. Здесь также отличились врачи Цюпак, Рейслер, Шаповалова, Синько.

В 1942 году в Дагестане была создана фронтовая госпитальная база северной группы войск Закавказского округа, через который шёл основной поток раненых. Управление госпиталями разработало специальные мероприятия по неукоснительному соблюдению санитарного режима обслуживания раненых.

Полевая санитарная служба северной группы войск Закавказского фронта признала группу госпиталей Дагестана единственной базой передового этапа эшелонированного лечения. Быстро был решён вопрос о создании госпиталей для реэвакуации, а в самих госпиталях – реэвакуационных отделений. На основании приказа Наркомздрава ДАССР по отделу эвакогоспиталей, принятого 28 мая 1942 года, было решено создать в здании кинотеатра «Комсомолец» сортировочный госпиталь.

Для лечения в госпиталях активно стали применяться физиотерапия, лечебная физкультура, диетическое питание и переливание крови. Госпитали стали получать помощь от населения: около двухсот организаций Дагестана шефствовали над ними – люди несли тёплые вещи, овощи, фрукты, ухаживали за больными, сдавали кровь.

В госпиталях была налажена культурно-массовая и партийно-политическая работа: три раза в неделю показывали новые кинокартины, артистами театра им. Горького часто проводились концерты. Покинув стены госпиталей, воины откликались с фронтов в благодарность за заботу и внимание:

«…Мы – красноармейцы, сержанты и офицерский состав – многие прибыли в эвакогоспиталь № 3187 в бессознательном состоянии, совершенно не могли двигаться, сами не верили в спасение наших жизней. Однако, прибыв в этот госпиталь, мы с первого дня были окружены большим вниманием и заботой со стороны медперсонала госпиталя. Они отдавали все свои силы, все свои знания в дело восстановления нашего здоровья и нам сейчас не только спасли жизнь, но и сделали нас способными воинами, дали нам силу и здоровье ехать вновь на фронт – добивать кровавого врага. Большая заслуга в этом принадлежит начальнику эвакогоспиталя, подполковнику м/с Розен и зам. по политчасти капитану Сафаралиеву, а также докторам т.т. Рабаталову, Лихтенштейну, Максудову, Гениснан, Гуляницкому, Джангуватовой, Фисенко и хирургу Цюпаку Роману Александровичу, проф. Булач, док. Чудносоветову и Зубову».

В марте 1942 года Наркомздрав РСФСР издал приказ о привлечении научной медицинской общественности к обобщению опыта лечения раненых в госпиталях и разработке практических мероприятий по дальнейшей организации госпитального дела. Во исполнение этого приказа при Наркомздраве Дагестанской АССР был создан госпитальный совет, в который вошли 20 человек. Среди них – профессора С.И. Ризваш, С.М. Петро, В.Г. Будылин, И.И. Шаров, А.Г. Подварко, О.А. Байрашевский, И.Н. Пикуль, Х.О. Булач, доценты Д.Г. Коваленко, Н.Т. Гительман, Е.М. Варшавский, Н.А. Сергулин и др.

В июле 1943 года в Дагмединституте прошла научная конференция, посвящённая 25-летию советского здравоохранения. На конференции было заслушано 28 докладов, бóльшая часть которых посвящалась практике лечения больных в госпиталях Дагестана. Всего за годы войны было проведено 8 республиканских совещаний медицинских работников, 4 научно-оборонных съезда врачей и 53 межгоспитальных научных конференции. На республиканских совещаниях и съездах врачей было заслушано 238 научных докладов, на межгоспитальных конференциях – 111 докладов и 30 демонстраций.

ВОЕННЫЙ ГОСПИТАЛЬ В ГОСТИНИЦЕ «ДАГЕСТАН»

На пешеходном переходе перекрёстка ул. Дахадаева и Вокзальной Рашид, услышав сигнал грузовика, который вырулил от госпиталя в строну вокзала, ускорил шаг и стал взглядом провожать его, пока не скрылся за поворотом.

– Ещё утро, а уже третья машина, – проговорила пожилая женщина, сидевшая на первой ступени лестницы, ведущей в госпиталь. – Раненых везут без конца.

– А вы почему здесь сидите, мамаша? – спросил Рашид. – Машины считаете?

– Нет, – ответила женщина. – Я приехала к сыну. Он попал сюда десять дней назад. Я скоро заберу его домой.

– А как зовут?

– Нестеров. Капитан Нестеров. Лётчик. Его оперировали, и его уже выписывают.

Рашид кивнул в знак сочувствия, но промолчал. В госпитале тысяча пациентов – кто знает о лётчике Нестерове?

– Он подбил много немецких самолётов, – продолжала мать, – у него много орденов. Он ещё совсем молодой. Я буду ждать его здесь. Я не хочу уходить.

Двадцатидвухлетний студент мединститута Рашид Аскерханов – высокий, с зачёсанными назад волосами, – толкнув массивные двери с тугой пружиной, переступил порог госпиталя. Дверь оглушительно хлопнула, и Рашид от неожиданности вжал голову в плечи. Из вестибюля вправо и влево – широченные коридоры, тоже со сводами. Внутри он оказался среди суеты: молодые сёстры с тазиками, шприцами, бинтами в руках мечутся по коридору с высокими потолками. Врач в углу под лестницами заполняет карточки. Дежурная сестра – полусонная, с пилоткой на голове, из-под которой торчат копны непослушных волос, – сидит за столиком возле стены под портретом Сталина. Увидев Рашида, она зашевелилась и по-военному спросила незнакомца:

– Вы к кому?

Рашид подошёл близко к столу и уставился на орден Красной Звезды, красовавшийся на груди сестры.

– Ух ты! Вы герой, вынесли с поля боя двадцать пять раненых?

Сестра оставила восхищение незнакомца без внимания.

– Вы к кому?

– Я знаю, – продолжал Рашид, проигнорировав вопрос дежурной. – Пятнадцать раненых с их оружием дают награду «За боевые заслуги», двадцать пять раненых – орден Красной Звезды, а сорок – Орден Красного Знамени. Ваш случай – второй. Так? А почему вы сонная на боевом посту? И как вас зовут?

Сестра вдруг выправилась и стала смотреть за спину Рашида.

Рашид оглянулся и увидел пожилого грузного мужчину в белом халате и очках, с тонометром, подвешенным через шею.

– В чём дело, молодой человек? – спросил он сиплым голосом. – Вы из мединститута?

– Да, – ответил Рашид.

– Вам интересно, почему она сонная? – произнёс он прозаически. – Я отвечу. Ей с утра довелось разгружать прибывшие с вокзалов автомашины с ранеными, потом таскать беспомощных людей на перевязки, на рентген, мыть, скоблить полы в палатах, топить печи, стирать и сушить бинты, простыни, солдатское бельё. Помимо этого – уход за ранеными, помощь в операциях, перевязки, уколы, раздача лекарств, бессонные дежурства… Я посмотрю на вас через пару дней – как будет улетать с вас спесь! Следуйте за мной.

Рашид молча повернулся, чтобы последовать за широкими плечами врача госпиталя. Потом, быстро вернувшись к столу дежурной и храня на лице ухмылку, тихо спросил:

– Кто это?

– Хирург Петро.

– Это имя или фамилия? – спросил Рашид. – А как по отчеству?

– Никак. Его просто зовут Петро.

– Почему?

– За гениальность, – заключила дежурная.

Петро остановился и оглянулся.

– Молодой человек! Следуйте за мной! – Приказной тон.

– И что мне будет? – успел спросить Рашид у медсестры.

– Неделю будешь дежурить на кухне, – с угрозой и улыбкой произнесла дежурная.

– Да, хорошая перспектива, – произнёс Рашид. – Ты мне так и не сказала, как тебя зовут. – Он побежал догонять Петро, но, сделав несколько шагов, вернулся опять.

–Там женщина ждет сына Нестерова,– сообщил Рашид с состраданием.– Поможете ей?

–Нет,– коротко выдохнула медсестра.

–Почему?

–Потому что ее сын умер два дня назад. Когда ей сказали об этом, она сошла с ума.

Рашид замер с открытым ртом.

–Юноша! Следуйте за мной!– Рашид вновь услышал голос Петро. Его хорошее настроение и спесь улетучились окончательно, как только в коридоре он увидел раненых бойцов: перевязанных, стонущих, прикованных к постели. Ужас! И таких здесь тысяча двести человек?

Петро в нерешительности остановился перед дверью кабинета главврача с поднятой в локте рукой, чтобы постучаться: оттуда доносились голоса на высоких тонах. Через несколько секунд он побарабанил в дверь согнутым указательным пальцем.

– Войдите! – крикнул злой голос.

ССОРА

Вот он, начальник госпиталя Дмитрий Николаевич Розен – старый, с седой головой и решительным взглядом, организатор и доктор наук. Напротив него сидит худощавый молодой офицер с линии фронта.

– Что за ругань? – робко поинтересовался Петро.

– Саша, ты знаешь, с какими претензиями он приехал к нам из штаба армии? – спросил главврач. – Он нас обвиняет в том, что мы умеем делать лишь одни ампутации! Представляешь?

«Ага, – подумал Рашид, – проблема ампутаций актуальна и здесь».

– Расскажи ему о партии больных, которых привезли с линии фронта. Был у них шанс?

– Нет, – сразу ответил Петро.

– Нет, чёрт побери! – повторил Розен. – Вы что, совсем голову потеряли? У всех раны были забиты мазью и перевязаны. И к тому времени, когда они поступили к нам, у всех была предпосылка к газовой. – Он встал из-за стола, направляясь к стеллажу с литературой. Он прошёлся по книгам, но не нашёл, что искал. Потом махнул рукой. – Есть «Единая доктрина военно-полевой хирургии». Вы знаете, что там написал Бурденко? «Все хирурги на всех фронтах должны лечить раненых одинаково». Такая регламентация нужна на войне не потому, что этого хочет Бурденко, а потому, что хирургией на фронте занимаются не хирурги, а кто попало и от потолка, как случилось у вас. Одни потери.

– Мы работаем по инструкции, товарищ начальник госпиталя, – прорвался голос лейтенанта. – Ваши обвинения в наш адрес неуместны. – повторил Розен. Офицер встал. – Это вы так считаете. Вы даже не хотите меня выслушать! – Он повысил голос. – Мне ничего не остаётся, кроме как накатать на вас жалобу в Главное медицинское управление. Пусть сам Бурденко с вами разбирается!

Офицер успокоился моментально и сел.

Рашид внимательно слушал и наматывал на ус всю информацию.

Главврач продолжал нервничать и бубнить злословия себе под нос, затем сел за стол.

– Вот что я вам скажу, – продолжил он. – Военно-полевая хирургия предполагает сочетание четырёх составляющих доктрины: эвакуация по назначению, где раненому будет оказана первая положенная помощь; госпитализация, где его должны задержать для лечения в зависимости от вида ранения. Если это хирургия, то в первую очередь вы должны убрать пищу для микробов – размозжённые пулей ткани. Здоровые клетки микробов не боятся, за исключением ядовитых. К ним относятся возбудители газовой гангрены – анаэробы, микроорганизмы, развивающиеся без доступа кислорода. Если нет микробов, то рану можно обрабатывать после шести часов – всё равно будет польза. Можно и не иссекать рану, а только рассекать. Но! Нельзя ни в коем случае её зашивать, как вы это сделали и погубили людей, которые не смогут вернуться на фронт! Пока такие поступят к нам – уже газовая, и надо резать. Понимаете? – После небольшой заминки он продолжил: – Ещё. Встречаются у вас и другие ошибки. При переломах важно использовать шину Дитерихса. При ранениях живота – лечить, как и в мирное время. Только нужно оперировать в первые шесть часов, иначе ждите перитонита. При ранениях груди нужно высосать гемоторакс. Осторожно – трогать только грудную стенку и ушивать пневмоторакс до кожи. Понятно, товарищ лейтенант?

      Лейтенант кивнул и опустил голову, изучая свои начищенные до блеска кирзовые сапоги. У него было за что уважать коллектив этого госпиталя – восемьдесят процентов больных возвращались в строй.

– Ладно, – буркнул он, бросив на врача осуждающий взгляд. – Я вам сказал то, что должен был сказать. Я спешу. Мне ещё надо попасть в Дербент. До свидания. – Он громко хлопнул дверью и исчез.

В кабинете наступила тишина.

– Пусть жалуется кому хочет! – произнёс главврач. А это кто, студент? – спросил он, глядя на Рашида с нескрываемым любопытством.

– Да, Дмитрий Николаевич. Прислали из мединститута.

– Молодец, что записываешь, студент! Из тебя будет толк, – сказал он.

– Дмитрий Николаевич, можно я возьму этого молодого парня к себе на обучение и воспитание?

– Что значит «на воспитание»? – недоумённо спросил начальник. – Что, не успел появиться – и уже провинился?

– Так точно, – ответил Петро. – К медсёстрам начал приставать.

– Что поделаешь, Саша, – произнёс начальник. – Молодость играет, и у неё свои законы. Как можно пройти мимо и не заметить красоту наших медсестёр? Расскажи о себе, студент, и о планах на будущее.

Рашид ответил:

– Меня прислали сюда из военкомата, и я готов приступить к работе немедленно.

– К какой работе?

– Я имею в виду – лечить раненых, – доложил Рашид, сохраняя уверенное выражение лица. – Образование – медучилище и четвертый курс мединститута: опыт – ноль. Знания поверхностные. А насчёт будущего – хочу научиться лечить ноги без ампутации.

Петро и Розен переглянулись и явно были не в восторге от признания молодого студента.

– Ты хоть стоял за операционным столом, молодой человек? – спросил Петро.

– Да.

– Оперировал?

– Да.

Он поднял одну бровь: в нём появился интерес.

– Что оперировал?

– Аппендицит.

Вверх взмыли обе брови.

– Как сделал?

– Помогал крючки держать, – не без иронии проговорил Рашид, и улыбка скользнула по губам.

Оценив юмор, Петро хмыкнул. «Глаза добрые, лицо умное – настоящий хирург», – подумал Рашид.

– Надеюсь. Очень надеюсь, сынок, что здесь тебе придётся скоро делать это самостоятельно, – назидательно произнёс Розен. – Начнём с того, что будешь его ассистентом. Будешь одновременно учиться и работать. Профессиональную литературу любишь?

«Кто не читал Пирогова про Крымскую войну, “Севастопольские рассказы”? – подумал Рашид. – Кругом ранения, трупы и беспомощность хирургии перед инфекциями при повреждениях крупных костей. Массовые и бесполезные ампутации конечностей, переходившие в муки и смерть. Кто не читал “Топографическую анатомию” про ранения войны…»

– Читаю Данилевского «Белый генерал» – про пулевые ранения.

Петро опустил голову, снял колпак с головы, сжал в руках и помял.

– Тяжёлые времена, сынок, – проронил Петро. – Враг под Моздоком. Раненые поступают без конца. Хирурги валятся с ног – представь: по двадцать операций в день, и никто не скулит, не жалуется. Ты станешь хорошим хирургом. Я тоже начинал с аппендицита.

– С крючков? – спросил Рашид.

Петро засмеялся басом.

– Я вижу, за твоим юмором таится характер, – проговорил хирург. – Я тоже был таким. Я передам тебе весь мой опыт и знания. Пошли. Начнёшь с гипсования, скелетного вытяжения, переливания крови и первичной обработки ран…

– Саша! – произнёс Розен. – Научи его хирургии, и чем быстрее, тем лучше. Ох, как они нам нужны!

КРОВОТЕЧЕНИЕ

– Товарищ Петро, скорее, кровотечение! – закричала медсестра, неожиданно появившаяся в дверях. – Раненый умирает…

Петро сдвинулся с места, сказав:

– Хорошо, Дмитрий Николаевич. – Потом, обращаясь к Рашиду: – На одном лишь аппендиците я расскажу тебе целую науку хирургии. Пошли.

Рашид поплёлся вслед за Петро. Кругом железные кровати, между рядами снуют медсёстры с тарелками для шприцов и лекарств. Внутри операционной – запах йода, паров, пота. Медсестра держит рану пожилого еле живого пациента и возбуждённо взывает о помощи, другая беспомощно размахивает жгутом. Вокруг паника: четыре медсестры и один молодой врач, сбившись в кучу, не знают, с чего начать. Перед ними посреди стола лежит раненый. Голова в грязной повязке, промокшей кровью. Из-под бинтов сочится алая кровь.

– Смотри, сынок, – сказал Петро. – Налицо все признаки внутреннего кровотечения: пульс учащённый. Значит, кровь начала циркулировать быстрее. Кровообращение начинает обслуживать жизненно важные органы вследствие отключения периферического кровообращения. Смотри – руки и ноги холодные. Язык бледный, и веко тоже. Мы не сможем его сдвинуть или перевернуть. Знаешь почему?

– Да, – тихо произнёс Рашид. – Из-за недостатка кислорода может наступить обморок.

– Точно, – подтвердил Петро. – Часто набухают вены на шее при внутриплевральном кровотечении. Цвет кожи синий. При внутрибрюшном кровотечении брюшина напрягается и сильно болит, наступает «лягушачий живот», натянутый спереди и свисающий по бокам. Если кровь попадает в желудок, можно наблюдать кровавую рвоту. Если же кровотечение внизу желудка, то рвота выглядит в виде кофейной гущи. Понимаешь?

– Кровь алая говорит о том, что кровотечение артериальное, – сказал Рашид. – Кровь выбрасывается толчками, а при венозном кровотечении кровь темно-вишнёвого цвета и течёт непрерывно.

– Молодец, – произнёс Петро. – Я вижу: не зря ты потратил время в институте. Из тебя выйдет хороший доктор. Кровопотеря более пятидесяти процентов вызывает смерть, а быстрая потеря одного литра крови вызывает остановку сердца. Вот поэтому-то надо торопиться, – сказал доктор, отрывая руку с головы больного. – Пойдём, полей мне воды, надо руки помыть, – на ходу продолжал доктор. – Есть несколько способов остановки кровотечения: первый – прижатие артерии к кости пальцем; второй – умелое использование естественных сгибов конечностей. Понимаешь? Третий – использование бинтов и повязок. При давящей повязке кровь останавливается за счёт образования тромба. Тугая тампонада раны используется, если невозможно наложить давящую повязку.

Он сунул руки в тазик с водой, потом крикнул ассистенту: «Почему вода не горячая?» Чуть подождал, пока разогревали воду, и продолжил свой монолог:

– Пастер и Листер – уже антисептика. Ты слышал про французского химика Луи Пастера, который сделал открытие для медицины? Он говорил: «Если бы я имел честь быть хирургом, то, сознавая опасности, которыми грозят зародыши микробов, я сперва бы тщательно промывал руки».

– И Гиппократ об этом говорил, не так ли? – спросил Рашид.

– Ты попал в точку, – подбодрил Петро Рашида. – Скажи любую вещь про медицину и цитируй Гиппократа – не ошибёшься. Правильно думаешь… – Он сделал паузу, представляя предстоящую операцию по кровотечению, добавив: – Сила давления жгута проверяется визуально по пульсу; ниже перевязки конечность должна бледнеть, а не синеть. Ясно? – Он высушил руки и дал команду: «Стащите одежду и на стол!» – Вторичное кровотечение – страшное дело. Кровь временно может остановиться. А потом, дня через два, даст о себе знать. Нужна операция. – Он запустил ножницы в бинт, разрезал и оголил кровоточащую рану. «Йод». – Мы уже большие специалисты на сосудах, – продолжает говорить Петро как бы с самим собой. – Да, Лида? Но проблема: пока найдёшь артерию, проходит много времени. Если не найдём, то сестру оставляем возле больного на ночь. Но умереть от кровотечения не даем никому. Да, Лида? Главное – вовремя найти, где прокол: в сонной, бедренной, ягодичной или подключичной артерии.

Больной застонал и начал бредить.

– Склоните его набок, – дает команду Петро.

– Нельзя, – отвечает сестра. – Захлёбывается.

У больного веки упали на глаза от боли и бессилия.

– Йод! – прокричал доктор. – Перчатки! Новокаин! Потерпи, солдат. Сейчас всё будет хорошо. – Он оголил живот раненого и странно остановился, уставившись на поперечный длинный шов, растянувшийся от рёбер до рёбер. Доктор впал в оцепенение и так простоял несколько секунд. Затем резко, что-то вспомнив, поднял правую руку больного – ещё один шов. Он отпустил руку.

МУКДЕН

– Дима! Дима! – Доктор опознал пациента и свой почерк наложения швов. Дима не отзывался и тихо умирал.

– Пульс?

– Слабая, неполная, – отвечает ассистент. – Он уходит.

– Сейчас, дорогой. Потерпи. – У Петро прорезался другой голос – он начал петь себе под нос, затем громче: