Сшитое лицо

– Сразу ты не умрешь, это я тебе обещаю…

К вечеру они наконец пристали к берегу, и, когда его вытащили и бросили на прибрежный песок, он увидел Айыыну. Она так же, как и он, была связана, но Бэркэ, внутренне расслабившись, заметил, что ей не причинили вреда. Развязав веревки на его щиколотках, Онгонча рывком поднял его, но Бэркэ не удержался на непослушных ногах, повалился на камни. Ему дали время размяться и прийти в себя. Он с усилием поднялся и его, шатающегося, связали одним ремнём с девушкой. Бэркэ с трудом держался на ногах: затёкшее и избитое тело ныло и не слушалось его. Правая сторона лица покраснела от крови, рана в бедре заставила его прихрамывать. Ушибленное плечо давало о себе знать при каждом шаге. Айыына, бросившись к нему, всеми силами поддерживала его. Они встретились взглядом, и Бэркэ, чтобы приободрить девушку, криво улыбнулся ей. Подталкивая пленников, Онгонча отдал команду трогаться, и отряд покинул речку. Айыына, держась рядом с Бэркэ, поддерживала его, чтобы он не упал. Страхи свои она скрывала за внешним спокойствием и строгостью, однако они не оставляли ее и лишь возрастали с каждым пройденным километром.

До наступления сумерек они тихо шли по лесу вдоль речки. Вскоре остановившись, устроили короткий ночлег под деревьями. Бэркэ, лежа на земле со связанными за спиной руками, впал в короткое забытье, но вскоре проснулся. Как он ни старался, сон больше не вернулся к нему. Он оглядел лес и речку. На том берегу, на небольшом песчаном пляже, темным пятном носился, нарезая круги, заяц. Вот озорник – улыбнулся невольно Бэркэ, невольно позавидовав зверьку. – Ни забот, ни хлопот.

Он оглядел небо, где горело столько звезд, что человеку не счесть их, проживи он хоть сто лет. Закрыв глаза, он помолился духам, прося дать ему сил умереть достойно, когда его час придет.

Хонгу поднял их затемно. Поднявшись в предрассветной мгле, отряд вновь продолжил путь. К злополучной пещере они вышли на рассвете. На востоке над деревьями уже появилась золотисто-розовая полоска, но над тайгой там и сям еще висели мутновато-сизые полосы тумана. В тишине они достигли входа в пещеру. Пройдя темные коридоры и освещая путь факелами, шитолицые ввели пленников в обширную залу и привязали к двум вкопанным в землю столбам. Проверив, крепки ли ремни, удерживающие пленников, Онгонча и двое шитолицых покинули пещеру. Бэркэ и Айыына остались вдвоем. В наступившей темноте слышно было только, как падают капли со свисающих с потолка пещеры сталактитов.

Глава 19. Неожиданное освобождение

– Айыына… – тихо позвал Бэркэ.

– Бэркэ? – отозвалась девушка.

– Тебя не тронули?

– Нет, – едва не плача, произнесла Айыына, – били только тебя. Я все видела.

– Ничего… Мы все ещё живы.

– Тебе больно? – участливо спросила Айыына.

– Ничего, терпимо, – пытаясь вдохнуть полной грудью, отозвался Бэркэ.

– Что они с нами сделают?

– Не знаю. Не бойся… – Бэркэ пытался подобрать слова, чтобы не напугать девушку. – О чем ещё они говорили?

– Эта Ичин… Она хотела сразу с нами покончить, – вспомнила Айыына подслушанный ею разговор шитолицых, – но я поняла, что они кого-то ждут. Чьего-то отца…

– Надо попробовать освободиться, – со стоном прошептал Бэркэ. Не теряя надежды, они некоторое время пытались расслабить и растянуть ремни, но тщетно: узлы были стянуты накрепко. Бросив наконец попытки освободиться, пленники какое-то время сидели в тишине и молчании.

– Ваши животные, круглокопытые, легко ли на них ездить? Сложно ли это? – спросил вдруг Бэркэ.

– Наши лошади? – опешив, спросила в темноте Айыына.

– Да, лошади… С такими волосами длинными…

– Нет, несложно. Я с детства езжу на них…– не понимая, куда клонит Бэркэ, ответила она.

– Твой жених, Долгоон. Он пообещал мне, что подарит коня… А я ни разу вблизи не видел их… – тихо сказал Бэркэ, тут же мысленно укорив себя за то, какую глупую тему для разговора выбрал в сложившейся ситуации.

– Они умные, – отозвалась с грустью Айыына, вспомнив свою гнедую кобылицу, – ничего сложного…

– Да? Они сильные. И свирепые, как мне кажется.

– Ты будь просто уверен и покажи, что не боишься, когда садишься на неё, – ответила Айыына и вдруг спохватилась: – Если тебе придётся… Если нам придётся… Если мы выберемся отсюда…

Они опять замолчали на некоторое время.

– Как вы познакомились? С Долгооном? – тихо спросил Бэркэ.

– Мы дружим с детства. Наши отцы давно знакомы.

– Он нравится тебе? Он не беден, много скота.

– Не беден, – подумав, отозвалась Айыына, – скота хватает. И лошадей, и коров… Почему ты спрашиваешь об этом?

– Тебе повезло с ним…

– Да, наш брак… был бы выгоден обеим семьям, – подумав, согласилась Айыына, – но я… Я еще не дала ему согласия. Почему ты спрашиваешь?

– Просто так, – смутился Бэркэ, – интересно, как живут люди других племён. Везде по-разному, верно?

– Верно…

– Я мало видел людей. Привык быть один.

– Да, я понимаю. А ты? Ты женат?

– Нет, – тихо ответил Бэркэ, – как-то все откладывал. Вот и дождался…

– Ничего… – ответила Айыына, не зная, что сказать.

– Мне жаль, что так вышло, – подбирая слова, произнёс Бэркэ. – Прости, что не смог помочь. Я бы посмотрел на вашу свадьбу. Долгоон рассказывал мне по дороге, что это интересный обряд.

– Да? Обряд интересный, соглашусь, – смутившись, произнесла Айыына, – но я ещё не давала ему согласия…

– А… – произнёс Бэркэ. – А что, разве ты не согласна?

– Нет. То есть я не против, конечно, но… это все ещё… Сейчас об этом нет смысла говорить.

– Да, прости, – смутился Бэркэ, – если бы не эти убийцы, все было бы по другому. Ты вышла бы за богатого жениха, и вы бы зажили богато и счастливо.

– Погоди. Я ещё не давала согласия. И его богатство здесь не при чём. Ты думаешь, что люди женятся из-за богатства?

– Не знаю… А из-за чего?

–Не в этом дело.

– А в чем?

– Богатство здесь ни при чём. Люди сближаются не только ради выгоды.

– А ради чего?

–Они должны… Нравиться друг другу, уважать, любить друг друга. Богатство – это не главное.

Бэркэ залился краской. Вот дурак! Что она обо мне подумает? Все его слова казались ему неуклюжими и вялыми. Уж лучше помолчать, чтобы не опозориться еще раз. Затянувшееся молчание вывело его из себя. Надо что-то сказать ей, приободрить!

– Нравиться друг другу? – опять спросил Бэркэ, но ответа не дождался. Он в отчаянии стал думать, какую бы умную и приятную вещь ей сказать, но в голову, как назло, ничего не приходило. Он чуть было не заговорил о лошадях, но вспомнил, что уже говорил это. Он хотел бы ударить себя за неуклюжесть и непонятливость. Нужные слова не находились, и он, промолчав немного, промолвил: – Прости меня Айыына. Я подвёл тебя, не спас.

– Ты пытался, – ответила она и по её щеке скатилась слеза.

Время тянулось, и пленники то и дело впадали в забытье. Айыыну  бросало в дрожь. Страх поселился у нее в животе и с каждым часом мучил ее все сильнее. Казалось, что прошло очень много времени, прежде чем они услышали какой-то звук. Скоро в тишине раздались отдалённый шум шагов и чьи-то голоса. Кто-то спускался по коридору. Отсвет далекого факела заплясал по стенам пещеры: Айыына и Бэркэ тревожно застыли в ожидании.

– Не бойся…– выговорил Бэркэ в темноту, внутренне напрягшись. Его злила собственная беспомощность и страшила мысль, что он ничем не сможет помочь девушке, не защитит ее. За себя он не боялся.

Вскоре, освещая себе путь трепещущим огнём факела, из темноты перед ними возникла Ичин. За её спиной, что-то недовольно бормоча, показался лысый старик. «Мясник!» – вспомнила Айыына. Было видно, что пожилой шитолицый не очень-то доволен приходом Ичин.

– Развяжи её! – приказала ему Ичин, указывая на Айыыну.

Тот, мотая головой, что-то замычал, упоминая имя Хонгу. Ковыляя, он обошёл ее, и встав перед ней, преградил путь. Видя, что он отказывается, Ичин не выдержала, оттолкнула его в сторону. Старик едва удержался на ногах, ухватившись за стену пещеры. Ичин подскочила к Айыыне и, склонившись, схватила её за волосы.

– Думаешь, как обмануть всех, чтобы вымолить себе пощаду?! Думаешь, что прикинешься милой, и тебя пожалеют? Нет! Сейчас ты умрешь! – прошипела она ей в ухо. Старик, подскочив сзади, схватил её и, произнося имя Хонгу, попытался оттащить от пленницы. Ичин, вновь с силой оттолкнув его, выхватила нож и перерезала ремни на столбе. Айыына, вскрикнув, упала лицом вниз.

–Отпусти ее!– выкрикнул Бэркэ и попытался вырваться из пут, но тщетно.

Ичин, схватив закричавшую от боли Айыыну за волосы, потащила её к выходу. Старик, не прекращая что-то мычать, преградил им путь, между ним и Ичин опять завязалась схватка. Вдруг, не удержав равновесие, все трое повалились на пол. Старик, оказавшись сверху над пришедшей в бешенство Ичин, попытался удержать ее. Перед лицом упавшей Айыыны вдруг оказался бок старика, на поясе которого она увидела небольшой нож. Схватив его, она полоснула по держащей ее за волосы руке Ичин, и та с криком разжала кулак. Освободившись и вскочив, Айыына бросилась назад к Бэркэ. Увидев это, мясник в растерянности ослабил хватку, и Ичин, выругавшись, сбросила его с себя. Старик неуклюже упал на спину. Айыына, успевшая добежать до Бэркэ, ножом перерезала удерживающие его ремни. Не сразу и не быстро, но Бэркэ поднялся. Растирая онемевшие руки, он взял из рук Айыыны нож. Все четверо противников оказались на ногах и замерли в нерешительности. Ичин, пожалевшая, что пришла без оружия, бросила быстрый взгляд на лежащие за спиной Бэркэ топоры, пальмы и копья. Бэркэ, заметив её взгляд, опередил её. Осторожно пятясь, дошёл до сваленного в кучу оружия и, не сводя взгляда с шитолицых, медленно поднял с пола два топорика. Старик, испуганно бормоча, начал подталкивать напрягшуюся Ичин к выходу. Та, со злостью глянув на пленников, крикнула им:

– Всё равно вы умрете!

Развернувшись, она бросилась к выходу, по пути с силой оттолкнув мясника в сторону. Тот упал, но быстро вскочил и, испуганно озираясь, бросился бежать вслед за ней. Оба они быстро скрылись в темноте.

– Бежим! Скорей! – взволнованно воскликнула Айыына и, схватив со стены факел, бросила взгляд на Бэркэ. Он, кивнув ей, медленно двинулся за ней к выходу. Тело его ещё ныло от побоев, каждый вздох отдавался болью в рёбрах.

– Скорей! Пока они не позвали на помощь!– торопила его Айыына, освещая путь факелом. Медленно продвигаясь вслед за ней по тропе, Бэркэ вдруг зацепился взглядом за одну из многочисленных вещей, висевших на стене, и замер на месте.

– Подожди! – воскликнул он и взял факел из рук приблизившейся к нему девушки. Осветив поближе стену, он с волнением приблизился к ней, и оглядел висящий на тонком шнурке костяной амулет. Взяв его в руки, он разглядел на нем выточенный им самим силуэт медведя. Амулет, подаренный им Толбочоону. Медленно сняв его со стены, он сжал его в руке. С отрешенным лицом он вспомнил плачущего друга.

– Скорей, Бэркэ… – испуганно позвала его Айыына, но он, погрузившись в свои мысли, словно не услышал её.

– Бэркэ! Ну же! – с отчаянием повторила Айыына.

Словно очнувшись, Бэркэ кивнув, двинулся за девушкой. Они, крадучись, добрались до выхода из пещеры. Наступило утро, но было сумрачно. Серый густой туман скрывал очертания ближайших деревьев и скал. «Эти двое уже добрались до стойбища и наверняка оповестили своих. С минуты на минуту они появятся здесь…», – подумал Бэркэ. Они выскользнули из пещеры и бросились в лес. Едва они успели укрыться за ближайшими деревьями, как послышался шум, и в клочьях тумана, зависшего над тропой, показались торопливо крадущиеся человеческие фигуры. Выглянув из укрытия, Бэркэ насчитал четверых шитолицых. На его удивление, Хонгу, Онгончи и Ичин среди них не было. В шедшем последним шитолицем он опознал мясника. Бесшумно проследовав мимо прижавшихся к земле беглецов, четверка приблизилась ко входу в пещеру и, недолго посовещавшись, исчезла в ее недрах. Бэркэ дал знак Айыыне, и они, тихо поднявшись, бросились в лес. Пробежав несколько метров, Бэркэ вдруг остановился. Айыына, на бегу обернувшись, с испугом заметила, что его лицо приняло выражение мрачной решимости. В руке он продолжал сжимать талисман.

– Беги к реке. Укройся и жди меня там, – твёрдым голосом произнёс он.

– Нет! Зачем? Бежим вместе! – воскликнула она и, вернувшись к нему, схватила его за руку. Испуганными глазами она взглянула ему в лицо, стараясь понять, что он задумал. В порыве волнения Бэркэ сжал её руку и прижал к своей груди.

– Нет. Беги. Я должен остаться.

– Зачем?!

–Я должен рассчитаться с ними, – твёрдо произнёс Бэркэ.

– Нет! Прошу тебя! Пожалуйста, бежим вместе!

– Нет…

–Они убьют тебя!

– Не беспокойся за меня. Жди у реки.– Бэркэ попятился,– Я догоню. Обещаю!

Айыына еще некоторое время пыталась уговорить его, но Бэркэ, мотнув головой, отступил назад. Поняв по выражению его лица, что он не изменит своего решения, Айыына с тревогой в сердце сдалась. Улыбнувшись краем рта и взглянув напоследок ей в лицо, Бэркэ отвернулся и, пригибаясь к земле, двинулся обратно к пещере. Айыына бросилась прочь с тропы и, несколько раз обернувшись, исчезла в сером сумраке.

Бэркэ быстро обследовал окрестности и, заметив возвышавшуюся над тропой горбатую скалу, взобрался наверх и укрылся среди камней. Вход в пещеру с этого места хорошо просматривался. Время застыло, рука Бэркэ коснулась рукояти топориков, словно проверяя, на месте ли они. Стояла жуткая тишина, и лишь изредка, в невидимом с этого места, укрытым серым туманом лесу, переговаривались пичужки.

Он услышал их задолго до того, как увидел. Прислушиваясь к тишине, они быстро продвигались по тропе между скал. Вооруженная пальмами и копьями четверка вдруг остановилась. Бэркэ услышал тихий спор, но слов не разобрал из-за расстояния. Процессия, немного растянувшись по тропе, продолжила движение, приближаясь к нависшей над тропой скале. Бэркэ приготовился. Все они должны были пройти прямо под ним. Он замер в ожидании, прижавшись спиной к промерзшей за ночь холодной скале.

«За моих друзей… Духи, дайте мне силы…» – прошептал он в волнении.

Пропустив троих и дождавшись, когда замыкающий, оказавшийся мясником, поравняется с ним, Бэркэ, сжав оружие, прыгнул. Подмяв под себя старика, он рубанул его под основание затылка топориком. Тройка, в испуге присев, обернулась на шум. Жертва, коротко вскрикнув, медленно вытянулась на земле. Перехватив второй топорик, Бэркэ тут же запустил его в ближайшего шитолицего, замершего в испуге с открытым ртом, в котором отсутствовала добрая половина зубов. Тот с похвальной проворностью, изогнувшись, увернулся от летящего в него топорика, но стоящий следом соплеменник не успел среагировать: бешено вращаясь, смертельный снаряд с глухим звуком воткнулся ему в лицо. Он, хрякнув, выпустил из рук оружие и, изогнувшись, завалился назад. Бэркэ присел, вырвал котокон из ослабевших рук лежавшего перед ним противника. Схватив его обеими руками за рукоятку и выставив вперёд, он заскользил по тропе навстречу увернувшемуся от топорика беззубому бойцу. Тот, что-то испуганно выкрикнув, растерянно ткнул в него выставленной вперёд пальмой. Отбив её скользящим ударом и уйдя вправо, Бэркэ без замаха на развороте полоснул врага по бедру. Тот, охнув, схватился одной рукой за потемневшую штанину и качнулся, пытаясь сохранить равновесие. Бэркэ, не оборачиваясь, пустился дальше по тропе – навстречу последнему, четвёртому противнику. Тощий и сутулый, с остатками поседевших волос вокруг лысины, мужчина в потрепанной лосиной дохе атаковал его выставленным вперёд копьем, но Бэркэ отскочил назад. Противники закружили, пытаясь достать друг друга. Шитолицый, чьё изукрашенное татуировками лицо исказила гримаса ненависти и страха, попытался тычковыми ударами достать ловко уворачивающегося Бэркэ. Зазвенел металл встречающегося в воздухе оружия. Бэркэ, оскалив зубы, перешёл в атаку, увенчавшуюся успехом: рука шитолицего окровавилась в локте и бессильно повисла. Он попытался отражать удары, держа копье одной рукой, но не преуспел в этом. Бэркэ с яростью обрушил на него каскад ударов котоконом, и вскоре красное от крови оружие замерло в воздухе над поверженным телом. Перед смертью шитолицый что-то надрывно крикнул, зовя на помощь. Через мгновение свет угас в его глазах. Бэркэ, шумно дыша, с отрешённым лицом застыл над испустившим дух врагом. Оглянувшись и найдя взглядом оставшегося, раненого в бедро беззубого, Бэркэ зашагал к нему с неумолимостью смерти. Капли крови, забрызгавшие его мрачное лицо со шрамом, превратили то в подобие маски. Неожиданно в лесу раздались крики, и Бэркэ, обернувшись, увидел, что по тропе из тумана к ним быстро приближаются два новых противника. Он разглядел, что они оба совсем молоды, – его ровесники. По веснушчатому лицу он узнал одного из них, – Туктуни, вспомнил он имя. Склонившись над мертвым телом, Бэркэ вытер об него меч, и перехватив его, двинулся навстречу новым противникам.

Увиденное шокировало их: соплеменники, которые были живы минуты назад, лежали без движения. Их раненый сородич, держась за бедро, что-то надрывно крикнул им. Они, выставив оружие перед собой, начали обходить с разных сторон возникшую перед ними из обрывков серой мглы тёмную фигуру. Приблизившийся первым шитолицый в белой, полинявшей дохе, перехватив копьё, с криком бросился на Бэркэ. Тот устремился ему навстречу, ускорился, увидев впереди на земле большой пень, с разбега оттолкнулся от него и взмыл вверх. Отбив в воздухе выставленное копьё, он обрушился на врага, и они оба, упав на землю, покатились по ней. Бэркэ почувствовал, что при падении разодрал губу, но тут же вскочил, в прыжке ушёл от кинувшегося к нему Туктуни. И чудом избежал удара: пальма противника срезала прядь волос с его головы. Извернувшись, Бэркэ рубанул врага по оказавшейся рядом пятке и отпрыгнул в кувырке в сторону. Раздался вопль, и раненый, не удержав равновесие, завалился на бок, впечатавшись в корень стоящей рядом сосны. Упав, он неловко забарахтался, пытаясь одновременно встать и зажать в руке кровоточащую лодыжку. Бэркэ успел отбить копье воина в белой дохе и вскользь достал кончиком котокона его запястье. Противники на некоторое время замерли на месте. Туктуни, шипя от боли и злости, сумел подняться, но едва удерживал равновесие, чтобы не упасть. Попробовал ступить на ногу, – и, охнув от боли, зашатался. Бэркэ, сделав два быстрых шага назад, сильным ударом выбил из его рук пальму, сделал оборот на месте и описал клинком быструю смертоносную дугу. Из горла противника пробились красные капли, затем кровь хлынула струей. Туктуни с вытаращенными глазами схватился за шею, его ноги подкосились, и он завалился на спину.

Бэркэ с выставленным вперёд котоконом начал сближаться с противником в белой дохе. Тот с испуганным выражением лица, не выпуская копья, пытался остановить фонтанирующую из задетой на запястье аорты темную кровь. Его лицо побледнело. Он попятился от подступающего Бэркэ; в отчаянии здоровой рукой метнул в него копье и, повернувшись, бросился бежать. Бэркэ небрежно отбил копье, в нерешительности остановился. Противник, на бегу придерживая раненую руку, вскоре скрылся среди деревьев. Оглядевшись, Бэркэ обнаружил, что он остался один. Кругом лежали бездыханные тела врагов. Они заслужили смерть, сказал он себе, вспоминая мертвые головы в пещере, Бузагу и Толбочоона. Он вытер окровавленный рот и сплюнул. Раненого в бедро воина на тропе не оказалось. Бэркэ, присев, снял с ближайшего тела лук со стрелами.

«Айыына! Надо найти ее!» – тревога о девушке охватила его, и он, оглядевшись напоследок, скрылся в сумрачном лесу.

Глава 20. Призрак в тумане

По туманному лесу мчался не человек, а настоящий лесной дух, и ярость в его сердце была так велика, что он не страшился ни усталости, ни тягот. Лавируя между деревьями и стараясь не издавать шума, Бэркэ тёмным, вооруженным до зубов призраком скользил по лесу. Лицо его побурело от засохшей крови убитых им людей и напоминало какую-то жуткую маску. Временами он останавливался, на секунду замерев, и прислушивался к тишине. Небо было все так же скрыто туманом, в воздухе ощущалась сырость. Густая дымка скрыла от глаз все, что было на расстоянии броска камнем. Бэркэ утешил себя мыслью, что такой же туман затрудняет путь и шитолицым.

Приступ ярости, требующей немедленной мести, безраздельно овладевщей им в пещере, прошёл. Он понимал, что частично расправился с убийцами своих друзей, но есть ещё та, которую он должен уберечь – во что бы то ни стало! Он вспомнил прикосновение горячих рук девушки, её лицо, представшее перед ним в немой мольбе. Ему нестерпимо захотелось увидеть Айыыну, сказать ей слова утешения, успокоить. Вскоре, добежав до речки, он внимательно осмотрел берег и обнаружил на песке следы. Они были совсем свежие. Одна часть их, направившись к мелководью, прерывалась у реки, другая шла вдоль берега. Бэркэ с нарастающей тревогой пытался понять: переходила ли Айыына речку или двинулась по этому берегу? Время торопило – ему надо было разыскать девушку до того, как её найдут Хонгу и Онгонча.

Все же решившись, он пересёк речку, перейдя по мелководью на другой берег. Осмотрев следы там, он обнаружил нечеткий отпечаток ноги, но больше ничего не увидел. Берег был скалистый и усыпанный камнями. Бэркэ поднялся по обрыву и, укрываясь за стволами растущих на высоком берегу деревьев,  крадучись двинулся вверх по течению. Местами он видел примятую траву и загнутые ветки кустарника: кто-то проходил здесь, но кто – было непонятно. Пройдя некоторое расстояние, он вдруг замер на месте. Было ли неясное движение впереди, у того большого пня?! Или ему показалось? Нервы на пределе, может, померещилось? Не отрывая взгляда от того места и держа наготове лук, Бэркэ осторожно продвинулся на несколько шагов вперёд.

– Айыына? – негромко позвал он.

Никто не отозвался, и Бэркэ тронулся было дальше, но тут же замер. Слева, со стороны густо поросшего молодого ельника он услышал едва различимый шум, как будто что-то шаркнуло по коре дерева. Некоторое время он стоял, не шевелясь и прислушиваясь. Справа доносился шум речки, где-то перекликались птички. Теперь впереди раздался отчетливый треск сучка! Бэркэ, натянув лук, бросился вперёд. Лавируя между деревьев и оглядывая взглядом окружающий лес, он успел заметить мелькнувший между стволами сосен силуэт человека. Враг! Не останавливаясь, он ускорил бег, пытаясь сократить расстояние. Вдруг на бегу он отчетливо услышал, как слева, в том злополучном ельнике, щелкнула костяная пластина, и в кувырке ушёл вниз. Стрела прогудела над ухом и с дребезжанием воткнулась в ствол стоящего рядом дерева. Тут же вскочив, краем глаза Бэркэ заметил закачавшиеся слева верхушки молодых елей. Пустил туда наугад стрелу. Мимо! Чуть левее пущенной стрелы на просвет выскочила девушка. «Ичин!» – вспомнил Бэркэ имя шитолицей. Быстро натянув лук, она пустила следующую стрелу, но Бэркэ успел укрыться за стволом дерева, и смерть пролетела мимо. Бэркэ кинулся было к Ичин, но теперь спереди щелкнула пластина! Бэркэ, за мгновение до этого успевший увидеть нового стрелка, неловко попытался увернуться от стрелы – но нет! Тупой удар в спину заставил его покачнуться, однако боли он не почувствовал. «Попала в колчан!» – успел обрадоваться Бэркэ и, обернувшись, бросил своё тело в направлении второго стрелка. Он был ближе, чем девушка, и сначала следовало разобраться с ним! Большими скачками через поваленные деревья и кочки Бэркэ быстро сокращал расстояние. Пока он видел двух противников, и разделаться надо было быстро с каждым по отдельности. Краем глаза он заметил, что мелькающая среди деревьев фигура Ичин движется параллельно его пути. Совершая обманные финты, он на бегу лихорадочно просматривал окружающее пространство, но никого, кроме этих двоих, не заметил. Расстояние между ним и вторым противником сократилось, и Бэркэ опознал в нем Онгончу.

– Не стой! Не стой! – услышал он крик Ичин, предупреждающей Онгончу.

На бегу, краем глаза он успел заметить как девушка в прыжке взмыла над кустами и, повиснув в воздухе, пустила стрелу. Он едва успел на бегу затормозить и откинуться назад. Стрела прогудела перед его носом, обдав потоком воздуха. Он тут же рванул вперёд. Вскоре бегущий Бэркэ и выступивший из-за дерева Онгонча оказались друг перед другом на расстоянии двадцати шагов, и оба натянули луки. Таш! Звуки защитных пластин слились в один хлопок. Мимо! Оба противника увернулись от просвистевших стрел. На бегу отбросив лук и ускорившись, Бэркэ выдернул из-за спины оба топорика. Онгонча, также отбросив лук, схватился за воткнутое рядом в землю чёрное копьё! «Ну да, куда без него! – мелькнула у Бэркэ мысль. – То-то он стоял на месте!». Противники сблизились. Бэркэ, на бегу кинувшись вправо, обманным движением ушёл влево и, в прыжке отбив выставленное копье одним из топориков, вторым попытался достать противника по руке. Опытный Онгонча увернулся и сам перешёл в атаку. Оба бойца закрутились, ищя брешь в обороне противника – проворство юности против убийственного опыта. В укрытой туманом лесной тишине раздался звонкий перестук топориков и копья. «Надо быстро с ним покончить! Скорее! Пока он один!» – лихорадочно думал Бэркэ, пытаясь достать противника.