Сшитое лицо

Подбирая слова, Бэркэ заговорил с ним:

– Они уходят. Твою невесту и пленника собираются куда-то увести. Их не убили сразу – это наш шанс. Мы пойдём за ними… Нападем ночью, когда они уснут.

Долгоон все же решился посмотреть на Бэркэ, но потом снова отвел глаза.

– Нет… Я не смогу…

– Но это же твоя невеста! Что же ты, бросишь её?! – возмущённо прошептал Бэркэ.

– Я не умею сражаться… Никогда не дрался… Я не смогу. Лучше уйдём. Позовём людей на помощь.

– Уйдём? – изумился Бэркэ. – Если мы уйдём, будет поздно! Они скроются, где ты их найдёшь в лесу?! Вставай! Это твоя невеста! Идём!

– Нет. Нет, – Долгоон в испуге начал отползать от него. – Я, я… Мне не надо. Я… Передумал… – Он отодвинувшись, старался не встречаться взглядом с Бэркэ.

Тот с отвращением отвернулся, ища выход из положения. Через некоторое время, приняв решение, он оглянулся на Долгоона.

– Хорошо! Я один пойду за ними.

– А. А я? – от волнения Долгоон начал заикаться.

– Ты должен найти её отца и людей.

– Хорошо! Хорошо! Я найду их!

–Я буду оставлять знаки, метки… И по ним вы найдёте нас.

– Хорошо! Знаки!

–Ты помнишь обратный путь?

– Да! Да! Хорошо! Я помню! – обрадованно затараторил Долгоон.

Бэркэ с сомнением взглянул на него. Ещё раз обговорив весь план, они расстались. Бэркэ взглядом проводил скрывшегося в кустах парня и, покачав головой, двинулся за похитителями.

Перевалило за полдень, стояла ясная солнечная погода. Шум деревьев от небольшого ветерка заглушал звуки. Бэркэ осторожно шёл по следу шитолицых, держась в отдалении, опасаясь, что чёрная псина учует его запах. Ветерок был встречный, но он молил духов, чтобы идущий впереди верзила не отпустил собаку с привязи, и тот, по-видимому, не собирался этого делать. Отряд продвигался вперед бесшумно, со звериной осторожностью, не выходя на открытые места, каждый раз замирая при малейшей опасности. Бэркэ понимал, что шитолицым надо спешно покинуть эти земли с захваченными пленниками. Вскоре он заметил, что отряд, достигнув горной речушки, разделился: половина воинов, возглавляемая молодой особой женского пола, покинула основной отряд. Бэркэ обрадованно заметил, что ушедшие прихватили с собой собаку. Собравшись, он попытался подойти поближе, чтобы услышать разговоры врагов. Горная речка, вдоль которой они шли, показалась Бэркэ знакомой – где-то в её верховьях он и его два друга подверглись нападению. Сердце пронзила глухая боль. «Где-то здесь погибли мои друзья. Теперь мы поменялись ролями, я иду по вашему следу. И не отступлю, пока не убью вас», – мстительно подумал он.

Отряд спустился к берегу, собираясь двигаться по дну ущелья, но Бэркэ решил идти по верху, наблюдая с нависающих скал. Вскоре он увидел, что враги остановились у переката, и один из них пытается определить глубину с помощью шеста. «Похоже, они хотят переправиться на другую сторону», – догадался Бэркэ и занял позицию на скалах. Улёгшись на камни под тенью покосившихся кустов тальника, он замер в ожидании. Воинственный крик освободившегося сартыала застал его врасплох, и Бэркэ в замешательстве вскочил, решая, не вступить ли ему в бой. Случай был удобный: половина отряда была занята переходом через реку, часть бросилась за освободившимся сартыалом! В смятении наблюдая за происходящим, но все же не решаясь атаковать, Бэркэ вдруг замер. Он с волнением увидел, что девушка, сбросив путы, бросилась к скале и карабкается наверх. Прямо к нему.

Глава 16. Бегущие вдвоём

Бэркэ бежал первым и, держа девушку за руку, тащил её за собой. Что помнила Айыына потом – так это бешеный бег меж деревьев с краткими мгновениями отдыха, во время которых они молча украдкой изучали друг друга. Привалившись к деревьям, они жадно хватали ртом воздух, вытирая со лба струйки пота и прилипшую паутину, раздражавшую глаза. В эти короткие мгновения Бэркэ корректировал маршрут и прислушивался к погоне. Так они бежали, пока не стало темнеть.

– Не могу… Подожди, – задыхаясь, крикнула Айыына и, пытаясь отдышаться, повисла на молодой березке, а затем бессильно сползла вниз. Откинувшись на спину, попыталась отдышаться. Бэркэ, взглянув на нее, молча опустился рядом.

– Кажется, оторвались, – устало выдохнул он.

Убедившись, что прямой опасности нет и что преследователи решили повременить с погоней, он лихорадочно прикидывал: на ночь глядя они решили не бросаться за ними, но завтра погоня точно возобновится. Так просто их не отпустят. Вряд ли второй отряд с собакой успел далеко уйти. Собака… Собака… Как оторваться от нее? Попробовать идти по болотам и ручьям. Есть шанс, что на воде животное потеряет след. Пока надо оторваться, уйти как можно дальше, лишь бы не заплутать и не сбиться с пути, потеряв время. Это их земля, шитолицых, их территория, которую они знают, как свои пять пальцев.

Они брели по лесу, пока не стало темно. Было ясно, и закат озарил горизонт лиловым светом. На темном небе появились первые звёзды. Бэркэ выбрал место для ночлега под выворотнем огромной ели, лежащей на земле: одряхлевшее дерево прогнило и рухнуло от порывов ветра. Образовавшаяся огромная яма с одной стороны была прикрыта устремившимися в небо корнями. Нарубив елового лапника, Бэркэ расстелил его на дне ямы. Разжег костерок, подкидывая в него небольшие веточки. Достав из сумы остатки вяленого мяса, он протянул кусок откинувшейся на песчаный скос ямы Айыыне. Бэркэ, немного поколебавшись, все же снял повязку, закрывавшую нижнюю половину его лица. Затем, отвернувшись, молча начал жевать свой кусок мяса. Айыына,украдкой бросая взгляды на уродливый шрам на лице спасшего ее парня, тоже принялась за еду. В просвет между высокоствольными лиственницами выглянула луна, разливая по поляне холодный голубоватый свет. К ночи воздух посвежел, и Айыына зябко поёжилась. Бэркэ сидел, скрестив ноги, на земле, с прямой как копье спиной. Невольно скрывая свой шрам от девушки, он старался не смотреть на нее. Огонь обрисовывал его скулы. Украдкой обернувшись, он ободряюще улыбнулся Айыыне. Она все ещё находилась в некоторой прострации от дневных событий, но вдруг вспомнив, задала молчаливому спасителю мучивший её вопрос.

– Откуда ты знаешь моё имя?

– Долгоон. Твой жених мне сказал, – неопределенно пожав плечами, произнёс Бэркэ.

Айыына от изумления потеряла дар речи.

– Долгоон?! Как? Ты его знаешь?

Бэркэ кратко рассказал о своей встрече с Долгооном. Айыына, всё ещё не веря, расспрашивала Бэркэ о своём друге детства.

– Ну надо же! Все-таки и они решили покинуть Великую реку. Долгоон, какой молодец. Я и не думала, что он такой… храбрый. Он всегда казался мне домашним… Один решился искать меня, надо же!

«Решился, а потом струсил», – подумал Бэркэ, но промолчал.

Некоторое время они сидели в молчании, затем, спохватившись, Айыына спросила:

– Прости, я не спросила твоё имя…

– Бэркэ, – тихо ответил он, и, заметив, что девушка смотрит на его шрам, отвернулся.

– Это копье должно было убить меня… – задумчиво произнесла девушка. – Ты меня спас.

– Да, он хорошо метает копье… – вдруг напрягся Бэркэ.

– Что с тобой? Ты прямо в лице поменялся…

– Так, воспоминания… – буркнул Бэркэ, хмурясь и чувствуя, что его лицо застыло, словно маска. Он вспомнил бегущего Бузагу и его крик.

– Этот шрам, – тихо спросила Айыына, осторожно подбирая слова. – Откуда он?

– Его нанёс тот, от кого мы бежим, – медленно ответил Бэркэ. Он вспомнил лицо Хонгу, его голос, смеющиеся глаза и улыбку, резавшую словно нож. – Он убил моих друзей. – Еще недавно Бэркэ отправился с ними на охоту. Теперь они мертвы, все, кроме него, и он тоже все равно что умер. Мысль о них повергла его в скорбь.

Бэркэ поведал Айыыне о прошлогодних событиях, и, в свою очередь, с интересом выслушал рассказ девушки о ее знакомстве с Хонгу и его родичами.

– Они не оставят нас, – сказал Бэркэ после минутного молчания. – Теперь мы для них опасны. Мы угроза всему их роду. Ты теперь знаешь, где они прячутся, и они будут преследовать нас, пока не убьют.

– Что же нам делать? – тихо спросила Айыына.

– Надо оторваться от них, – подумав, ответил Бэркэ. – Завтра будет трудный день. Но ты не бойся. Я сделаю все, чтобы отвести тебя к твоему отцу… А с ними… С ними у меня свои счёты. Когда-нибудь я рассчитаюсь за своих друзей. Хонгу ответит за все, – тихо произнёс Бэркэ с потемневшим лицом. Айыына кивнула, пытаясь скрыть страх.

Ночная мгла окутала лес, и только яркие звёзды мерцали в вышине.

– Пора спать, – сказал Бэркэ, взглянув на Айыыну, – завтра трудный день. Тебе надо отдохнуть.

– Бэркэ, спасибо тебе… – волнуясь, произнесла Айыына.

Бэркэ, молча кивнув ей и отвернувшись, свернулся на углу расстеленного лапника. Айыына легла на спину и некоторое время смотрела на звёзды. Из мрака ночи донесся звук, слабый, далекий, но легко узнаваемый: волчий вой. От этой жуткой унылой песни у Айыыны встали дыбом волосы на затылке. Ее проняло холодом. Вой плыл в черноте ночи. Бэркэ приподнялся на локте, нашарив топорик, заметил напрягшуюся фигуру Айыыны.

–Они далеко – успокоил он ее.

Вскоре вой затих, и лес вновь погрузился в тишину. Айыына закрыла глаза: у неё в мозгу замелькали картинки пережитого за день, и через мгновение она провалилась в сон.

В темноте ночи она неожиданно проснулась и обнаружила, что Бэркэ рядом нет. Девушка медленно поднялась и выбралась из ямы. В лесу было тихо, мягкий лунный свет освещал деревья. Оглядевшись вокруг, Айыына тихо позвала:

– Бэркэ!

И, не дождавшись ответа, пошла через лес к видневшейся вдали открытой поляне. Она повторно позвала Бэркэ, но он не отозвался. Неожиданно она услышала, что кто-то тихо позвал её по имени.

– Айыына…

Она остановилась и попыталась определить, откуда донесся этот тихий возглас.

– Айыына! – опять еле слышно прозвучало в лесу.

Ей показалось, что голос прозвучал сзади, и она обернулась. Деревья, залитые лунным светом, казались неподвижными. Она опять услышала тот же возглас. В волнении повернула голову налево, назад, направо. Из ночной темноты, сверкая в свете луны, со свистом вращаясь, прилетел топорик и с глухим звуком воткнулся ей в лицо. Айыына в ужасе вскрикнув, проснулась и села на лапнике. «Сон! Это был всего лишь сон!» – с облегчением подумала она, приходя в себя и дрожа в ознобе. Было холодно, изо рта шёл пар.

– Плохой сон? – тихо спросил повернувшийся к ней Бэркэ. Он проснулся от её возгласа.

– Да… Это был сон, – пробормотала Айыына, переводя дыхание. Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

– Поспи еще, тебе надо расслабиться, – участливо произнёс Бэркэ.

Они вновь, свернувшись калачиком, улеглись каждый в своём углу лапника и постарались уснуть.

Ночью перед рассветом, когда утренний холод проник через легкую одежду, они обнаружили, что спят, прижавшись спиной друг к другу. Озноб все ещё заставлял дрожать их тела, но сон, хоть и краткий, вернулся. Неожиданно часть небосклона озарилась красным, темнота начала отступать и чёрные стволы деревьев обозначились контурами. Бэркэ, тихо встав, сбегал в предрассветной темноте к ручью, и, набрав в берестяную чуманку воды, принёс ее проснувшейся девушке. Молодые люди переглянулись, и Айыына, сидя на лапнике, стала пить мелкими глотками холодную воду.

– Холодно, – стуча зубами, произнесла она и, выпустив из рта пар горячего дыхания, улыбнулась.

– Да, холодно, – поежился присевший рядом Бэркэ и в ответ улыбнулся ей уголками рта. – Ну, ничего, сейчас будем идти и согреемся.

Прогоняя темноту, в замершем лесу начали робко переговариваться мелкие пичужки. Собравшись, беглецы покинули ставшую им приютом упавшую ель. Лишь нарубленный еловый лапник остался лежать на дне ямы. Быстрым шагом Бэркэ и Айыына скрылись в утреннем лесу.

Глава 17. Ночной костёр

Онгонча, схватив копьё, бросил вопросительный взгляд на Хонгу, предлагая броситься в погоню за беглецами, но тот отрешённо и медленно мотнул головой. Хонгу все ещё не мог смириться с неожиданной потерей двух своих людей. Он ходил кругами возле лежащих у его ног тел соплеменников. Те были молоды: они погибли по своей неопытности, но и по его вине. Он не предусмотрел. Он не проверил. Едва сдерживая обуревающую его злости, Хонгу побрел по берегу речки с пальмой в руке. Дойдя до лежащего на берегу сартыала, он вдруг с яростным криком обрушил град ударов на мертвое тело. Вернувшись к телам трупам соплеменников, он отбросил окровавленную пальму на камни и устало сел. Встретившись взглядом со стоящим над ним Онгончой, мрачно произнёс:

– Надо дождаться Ичин. Никуда они не денутся.

На речку опустились сумерки. Вскоре невдалеке раздался условный свист, подражающий лесным птицам. Онгонча ответил, и из леса на вершину скалы вышла Ичин. Второй отряд в наступивших сумерках спустился со скал и присоединился к соплеменникам.

– Я же говорила тебе! – с перекошенным от ярости лицом выкрикнула Ичин, приблизив своё лицо к Хонгу. – Надо было убить её сразу! Почему ты не послушался меня? Это ты виноват! Ты! Ты все время…

Собравшийся вместе отряд шитолицых стоял над мертвыми соплеменниками. Рука Хонгу вдруг вцепилась в горло Ичин, и та на полуслове захрипела, забившись. Безуспешно пытаясь освободиться, Ичин, лицо которой побагровело, с ужасом смотрела на Хонгу. Его побледневшее лицо исказила судорога, а невидящие глаза смотрели сквозь Ичин. Второй рукой он медленно вытащил из-за спины пальму. Стоявшие вокруг спутники с опаской отступили на шаг назад. Хонгу обвёл их бешеным взглядом, и наконец, словно очнувшись, разжал руку: Ичин, хватая воздух ртом, упала на землю.

– Не время нам затевать ссоры… – сквозь зубы прошипел Хонгу, приходя в себя. – Проводим наших братьев в последний путь.

Стемнело и взошла луна. Собранные в кучу сучья занялись огнём, и вскоре огромный костёр заполыхал, озаряя яркими отблесками окружающий лес. Треск горящих сучьев эхом отдавался по округе. Уложенные в середину костра тела погибших, превратившись в дым, отправились в другой мир. Люди племени Хонгу не хоронили умерших в земле, как это делали уранхаи саха, не хоронили их на арангасах, на верхушках деревьев, как некоторые соседние племена. Они сжигали их в пламени. Шесть неподвижных фигур черными контурами выделялись на фоне яркого огня. Пляшущее пламя вырываясь из-под толстых сучьев, всполохами освещало бронзовые застывшие лица. И темные деревья стояли вокруг как свидетели. Вскоре после того, как огонь погас, отряд покинул это место, и, немного переместившись вниз по реке, устроился на ночлег. Когда на востоке забрезжил рассвет, Хонгу поднял своих людей.

– Они направятся по долине, до озёр. Другого пути нет, – произнёс Онгонча, глядя на Хонгу. – Нам не обязательно сейчас идти по их следу.

– Что ты предлагаешь?

– Пойдём пешком – устанем. Спустимся на лодках до слияния рек. Дойдём до больших озер и там пустим собаку. Она возьмёт след. Другого пути у них нет. Там и перехватим.

– Верно. Так и сделаем, – подумав, властно произнёс Хонгу.

Глава 18. В капкане

К полудню беглецы, спустившись по откосу небольшой пади, поднялись по её склону на противоположную сторону, и вдруг внимание Айыыны что-то привлекло. На стоявшей на возвышении скалы старой одинокой сосне с обломанной верхушкой, она заметила затёс и воткнутую в него стрелу с перьями на хвосте. Метка была видна издалека и удивила девушку.

– Что это? – спросила она Бэркэ.

– Это метка… Хойгуо, – ответил Бэркэ, остановившись.

– Что она означает?

– Что означает? Её оставил какой-то хосуун-удалец, – подумав, ответил Бэркэ, – она означает, что он не боится битвы. И те, кто хотят отомстить ему, могут найти его по этим меткам.

– И кто он, интересно, этот человек? – заинтересованно спросила Айыына,– И что сделал?

– Это неизвестно, – пожал плечами Бэркэ, прикоснувшись рукой к стволу дерева и разглядывая потемневший от времени затёс – стрела старая. Давно это было.

Солнце пригревало их на скале, а под ними, сколько видел глаз, тянулись леса и холмы. Высоко вверху кружил коршун, темный на голубом небе. Ещё раз взглянув на метку, они в молчании покинули это место.

К вечеру, пересекая небольшой ручей, они наткнулись на густые заросли поспевшей смородины: не удержались от соблазна, забрались в пахучие заросли, рвали горстями тяжелые кисти, с наслаждением поедая спелые ягоды. Вскоре оба невольно улыбнулись, глядя на перепачканные ягодой лица друг друга. В одном из распадков, из ближних кустов, громко хлопая крыльями, неожиданно взлетела птица. Вздрогнув от неожиданности, беглецы в испуге присели, но Бэркэ тут же, выхватив лук, дал Айыыне знак не шуметь и ободряюще моргнул двумя глазами. Натянув тетиву и бесшумно ступая, он начал двигаться к тому месту, откуда донесся звук. «Фр-р!», – взлетела следующая птица и тут же упала, пронзённая стрелой. Иссиня-чёрный, с белыми крыльями и хвостом, самец тетерева забился на земле, громко хлопая крыльями. Бэркэ, намеренно пропустив взлетевшую следом самку, ещё одним выстрелом добыл очередного самца. Складывая добычу в суму, он скромно улыбнулся Айыыне:

– Это на ужин…

– Хорошо стреляешь! С тобой не пропадёшь, – восторженно произнесла Айыына, улыбнувшись добытчику.

Поздним вечером они достигли длинного озера, над которым, словно жалуясь, шумно кричали чайки. Бэркэ выбрал на его берегу скрытое от глаз, укромное место. Насобирав хвороста, он высек кремнем искру, и над костром заструился дымок. Язычки пламени вспыхнули с хвастливым треском над сухой хвоей. Насадив тетерева на ветку, Бэркэ поджарил его. Вскоре проголодавшиеся беглецы в молчании принялись за ароматно пахнущее мясо добытой птицы. Бэркэ щедро подложил дров в костер, горячее пламя весело затрепетало в воздухе, а он вдруг спросил сидевшую напротив Айыыну:

– Долгоон, он… Он говорил, что богат и зажиточен…

– Да, его семья – не бедняки.

– Тебе повезло с женихом… – произнёс Бэркэ.

Он вспомнил, как струсил Долгоон, но решил не расстраивать девушку. Какое его дело?

Некоторое время они сидели в тишине, глядя на взлетающие к небу искорки от костра. Айыына заметила, что задумавшийся о чем то Бэркэ поморщился, касаясь пальцами своего шрама на лице.

–Тебе больно?

–Нет… Просто… Воспоминания.– словно очнувшись, ответил Бэркэ.– Все в порядке.

Его шрам все ещё отдавал тупой болью, когда он хмурился, и иногда, при плохой погоде, ныла рана от стрелы. Но он верил в то, что эта боль нужна ему. Что она твердит, чтобы он ничего не забыл. Заметив, что девушка погрустнела, Бэркэ, чтобы развлечь ее, сам того не желая, вдруг рассказал о том, как он познакомился с Бузагу и Толбочооном. Удивившись самому себе – ведь он никогда и никому не рассказывал этого, он предался воспоминаниям. Все это казалось происшедшим тысячу лет назад. Айыына с интересом слушала его нескладный рассказ.

В мутной сумеречной дымке терялись лохматые холмы, тускнели мари, и вскоре всё слилось с синими вечерними сумерками. Смолкли в темноте чайки, наступила ночь. Бэркэ нарубил лапника, и Айыына, едва уронив на него голову, уснула. Молодой охотник ещё некоторое время сидел у костра, время от времени подкладывая в него сучья. Бэркэ посмотрел на спящую девушку и не смог отвести взгляд. Айыына лежала свернувшись, подобрав одну ножку, и вытянув другую. Ее волосы сбились в беспорядке, на открытой шее пульсировала синяя жилка, лицо выражало умиротворенность и доверчивую безмятежность. Бэркэ понял, что девушка слепо верит ему, и вдруг ощутил странное волнение, непреодолимое желание не обмануть этого доверия, уберечь ее любой ценой. Ты должен ее спасти – сказал он себе. Только ты, Бэркэ, можешь помочь ей. Спасти во что бы то ни стало. Он осторожно укрыл спящую девушку сползшей дохой.

Желна громким криком растревожила запоздавший рассвет. Какая-то птичка, запинаясь, затянула свою однообразную песню. В лесу посветлело. Бэркэ проснулся первым и разжег огонь. Айыыну он решил не будить, чтобы дать ей выспаться. Он сидел, скрестив ноги, возле костра, шлифуя край своего топорика точильным камнем. Шелестящий звук вселял в душу Бэркэ странную уверенность. Он не заметил что девушка проснулась и наблюдает за ним. Айыына, потянувшись, жалобно вздохнула. Их взгляды встретились, и они улыбнулись друг другу. Распущенные волосы девушки разметались по лицу и плечам. Вид Айыыны вновь наполнил душу Бэркэ странным волнением.

На востоке громоздились тучи, пронзённые местами солнечными лучами.

Расправившись с остатками тетерева, Бэркэ и Айыына продолжили путь. Некоторое время они шли по берегу растянувшегося в длину озера и, дойдя до его края, Бэркэ заметил за ним ещё одно, такое же длинное, но изогнутое, конца, которому не было видно. Между озерами пролегал узкий перешеек, поросший мелким кустарником. Жестом приказав Айыыне оставаться на месте, он, пригибаясь к земле, осторожно двинулся вперед и, добравшись до кустов у перешейка, остановился. Дальше было чистое поле, просматриваемое со всех сторон. Бэркэ какое-то время до рези в глазах напрягал зрение и прислушивался к звукам, но ничего тревожного не уловил. Растревоженные им чайки, шумно крича, перелетали на другое озеро. Медля от нерешительности, надеясь неизвестно на что, он оттягивал момент принятия решения. Какое-то шестое чувство удерживало его на месте, он понимал, что тело не хочет идти туда… Но все же, преодолев сомнения, он крадучись двинулся вперед по краю озера и вскоре добрался до находившегося напротив леса. Ежесекундно прислушиваясь, он с осторожностью обследовал его. Неожиданно в дневной тишине прямо над головой Бэркэ тревожно прокричала кукша, и где-то ритмично заскрежетала сова. Он, вздрогнув, мысленно проклял птиц и, пятясь, поспешил обратно. Перебежав перешеек между озёрами, и дойдя до места, где он оставил девушку, он позвал её – но никто не откликнулся.

Бэркэ с нарастающей тревогой осторожно вытащил из-за спины лук и тихо позвал девушку ещё раз. Притихший лес застыл в ожидании. В небе ярко светило солнце, и день для осени был приятно тёплым, но Бэркэ проняло холодом. Напрягая все обострившиеся чувства, он начал тихо отступать назад. Куда-то пропали все птицы, стояла оглушающая тишина. Слева между стволами деревьев мелькнула чья-то тень и скрылась. Справа раздался приглушённый шум, и качнулась ветка. Натянув лук, Бэркэ лихорадочно закрутился на месте. Со всех сторон, отрезая ему путь к бегству, из-за деревьев осторожно выступили люди с татуированными лицами, с натянутыми луками в руках. Раздался приглушённый крик Айыыны. Слева из-за старой сосны показался молодой шитолицый, лицо которого было сплошь усыпано веснушками: одной рукой он держал Айыыну за волосы, другой прижимал к ее шее острую пальму. Справа, из-за скрюченной сосны, выступил Хонгу. За ним стоял Онгонча – жилистый, с черным копьем наизготовку. Бэркэ в отчаянии смотрел на заплаканное лицо Айыны, из носа которой текла кровь, испачкавшая ворот платья. Он направил лук на Хонгу и замер.

– Ну что, аташкан, опять мы встретились, – мелодично произнёс Хонгу.

Веснушчатый, стараясь удержать пытающуюся вырваться Айыыну, дернул ее за волосы, и она вскрикнула

– Держи ее крепко, Туктуни, – раздраженно произнёс Хонгу.

Бэркэ отчаянно искал выход из ситуации, но с ужасом понимал, что кошмар, произошедший в прошлом, опять настигает его. От этой мысли его бросило в дрожь, по коже побежали мурашки, следом мелькнула мысль, что это сон, морок…

– Бросай лук, – приказал Хонгу, – или ей сейчас вспорют горло. Прямо здесь, при тебе. Туктуни!

– Стой!

– Давай прикончим их здесь! – зло выкрикнула Ичин, подойдя вплотную к Бэркэ и целясь из лука ему в лицо. Ее глаза пылали ненавистью. Краем глаза Бэркэ заметил, что с другой стороны, заходя за спину, к нему приблизился Онгонча.

– Ну! – нетерпеливо произнёс Хонгу. По шее Айыыны потекла струйка крови. Дрогнув, Бэркэ медленно отпустил лук. Приблизившийся сзади Онгонча, размахнувшись, ударил его древком копья. Пришедшийся по затылку удар оглушил Бэркэ, и он упал на четвереньки. Последовавшие следом многочисленные удары отправили его в беспамятство.

Он очнулся при свете дня, в берестяной лодке, на дне которой лежал, связанный по рукам и ногам. Голова раскалывалась от тупой боли: он с трудом попытался восстановить в памяти прошедшие события. Урывками перед ним появлялись картины: ночь, горит костёр, он лежит на земле, его бьют… Крики Айыыны о том, чтобы остановить это избиение. Он теряет сознание. Вновь приходит в себя. Его опять бьют. Ичин пытается сделать на нем надрезы, чтобы вытянуть жилы, но её останавливает Хонгу… Опять небытие… Он лёжа, осторожно пошевелил конечностями: все тело ныло от нанесённых побоев, но руки и ноги целы, с облегчением понял он. Каждый вздох отдавался тупой болью в рёбрах. Голова гудела, лицо с одной стороны опухло, мелкие порезы саднили. «Могло быть и хуже», – успокоил он себя. Осторожно оглядевшись, вместе с собой в лодке он насчитал троих шитолицых, однако Айыыны рядом не было. По двигающимся мимо деревьям и кустам он определил, что они плывут по небольшой речушке. Двое в лодке неспешно гребли, третий внимательно осматривал лес на берегу. По доносившимся до его слуха звукам и переговорам врагов Бэркэ определил, что ещё одна лодка движется неподалёку, перед ними. Увидев, что пленник очнулся, сидевший рядом Хонгу склонился над ним, схватил за голову, мрачно оглядел его и тихо произнёс: